, напавшие на него с Ромеро, рождал и
такие прекрасные создания, как Нао и Лэ, и только ли их одних? Ему  бы сразу
догадаться,  что она из Опара, ведь на  ней такой же наряд, как  и у Нао и у
той жрицы,  которую он видел  на троне  в большом  зале  разрушенного храма.
Вспоминая свою попытку проникнуть  в  Опар  и захватить  его  сокровища,  он
благоразумно  решил  умолчать  о знакомстве с  родным городом  девушки,  ибо
догадывался, что женщины Опара могут  быть столь же  примитивно свирепыми  в
своем мщении, как Нао в любви.
     Лев,  девушка  и  мужчина  легли  в  эту  ночь  спать  рядом с  добычей
Джад-бал-джа,  а наутро  Коулт почувствовал, что  силы  частично вернулись к
нему. За  ночь  Нума доел мясо,  и, когда  солнце взошло, Лэ собрала фрукты,
которые они с Коултом съели на завтрак. Лев же отправился к реке на водопой,
остановившись разок порычать, чтобы мир знал о присутствии царя зверей.
     --  Нума не станет охотиться до завтрашнего дня, -- сказала  Лэ, -- так
что мяса пока не будет, разве что мы сами изловчимся добыть что-нибудь.
     Коулт  давно  бросил  тяжелое  арабское  ружье,  от  которого  пришлось
отказаться из-за нараставшей слабости, и  теперь у  него  для  охоты не было
иного оружия, кроме собственных рук, а у Лэ -- только нож.
     -- Сдается мне, придется перебиваться  фруктами,  пока лев  не  поймает
очередную добычу, -- сказал он. -- Тем временем мы могли бы поискать лагерь.
     Лэ покачала головой.
     --  Нет,  --  возразила она, -- вам нужен  отдых. Вы были  очень слабы,
когда я нашла вас, и вам не следует напрягаться, пока не восстановятся силы.
Нума будет спать  целый  день. Мы с вами вырежем по палке и заляжем у тропы,
где ходят маленькие  зверюшки. Может, нам и повезет, а нет, так завтра  Нума
снова выйдет на охоту, и на этот раз я отрежу целую заднюю ногу.
     -- Не верю, чтобы лев позволил это сделать, -- сказал Коулт.
     -- Сперва я сама не понимала, в чем  тут дело,  -- произнесла Лэ, -- но
потом вспомнила. Он потому меня не трогает, что я -- друг Тарзана.


        x x x


     Когда Зора Дрынова увидела человека-льва безжизненно  лежащим на земле,
она рванулась к нему и встала рядом на колени. Она слышала выстрел и сейчас,
видя кровь, текущую из раны  на голове, подумала, что кто-то умышленно  убил
его,  и, когда подбежал Ивич с винтовкой  в руках, Зора набросилась на него,
словно тигрица.
     -- Вы убили его! --  крикнула она. -- Зверь! Он стоит дюжину таких, как
вы.
     Звук выстрела  и шум упавшего тела привлекли людей, сбежавшихся со всех
концов  лагеря,  и  Тарзана  с  девушкой   вскоре  окружила  любопытствующая
взволнованная толпа негров, сквозь  которую пробивали себе  путь подоспевшие
белые.
     Ивич был ошеломлен не  только  видом  белого мужчины-гиганта, лежавшего
мертвым  перед  ним, но  и  появлением Зоры Дрыновой, которую  все  в лагере
считали безвозвратно потерянной.
     --  Я  и  понятия  не имел, товарищ Дрынова, что стреляю в человека, --
оправдывался Ивич. -- Теперь-то  я понимаю  причину  своей ошибки. Я увидел,
как  кто-то двигался на дереве, и подумал, что  это леопард, а все из-за его
набедренной повязки из шкуры леопарда.
     К центру группы, работая локтями, пробился Зверев.
     -- Зора! -- воскликнул он в изумлении, когда  увидел девушку. -- Откуда
ты? Что случилось? Что все это значит?
     --  Это  значит, что этот  дурак Ивич убил  человека, который  спас мне
жизнь, -- вскричала Зора.
     -- Кто он? -- спросил Зверев.
     -- Не знаю,  -- ответила Зора.  -- Он  со мной не  разговаривал.  Он не
понимает ни одного из тех языков, на которых я обращалась к нему.
     -- Он жив! -- крикнул Ивич. -- Глядите, он пошевелился.
     Ромеро встал на колени и осмотрел рану на голове Тарзана.
     -- Он  только оглушен, -- объявил Ромеро. --  Пуля  лишь  скользнула по
коже, а сам череп цел. Я видел людей с таким ранением. Он  может пробыть без
сознания долгое время, а может  и  скоро  очнуться, но  я уверен, что  он не
умрет.
     -- Черт возьми, как вы думаете, кто он? -- спросил Зверев.
     Зора покачала головой.
     --  Не имею понятия, -- ответила она. -- Я  знаю только, что он так  же
великолепен, как и загадочен.
     -- Я знаю, кто он, -- сказал негр, пробившийся вперед, чтобы посмотреть
на распростертое тело, -- и если он еще не умер, вам лучше убить его, потому
что он будет самым опасным вашим врагом.
     -- Что ты имеешь в виду? -- обеспокоился Зверев. -- Кто он?
     -- Это Тарзан из племени обезьян.
     -- Ты уверен?
     --  Да,  бвана,  --  ответил негр.  -- Я видел его однажды, а тому, кто
встречался с ним хоть раз, никогда не забыть Тарзана из племени обезьян.
     -- Вы  сделали удачный  выстрел, Ивич, --  сказал  Зверев,  -- и сейчас
можете завершить то, что начали.
     -- Вы хотите сказать -- убить его? -- недоверчиво спросил Ивич.
     -- Если  он останется в живых, нашему делу конец, а заодно  и всем нам,
-- ответил  Зверев. --  Я  думал, что он мертв, иначе я никогда не пришел бы
сюда, а сейчас, когда судьба отдала его в наши руки, мы будем глупцами, если
позволим ему спастись, ибо  более заклятого врага, чем  он,  у нас  быть  не
может.
     -- Я не могу убить его вот так, хладнокровно, -- возразил Ивич.
     -- Вы всегда были слабовольным дураком, -- сказал  Зверев, -- а я  нет.
Посторонись, Зора.
     С этими словами он вынул револьвер и направился к Тарзану.
     Девушка бросилась к человеку-обезьяне, закрыв его своим телом.
     -- Ты не посмеешь убить его! -- крикнула она. -- Остановись!
     -- Не глупи, Зора, -- огрызнулся Зверев.
     -- Он спас мне жизнь и привел обратно в лагерь. И ты думаешь, я позволю
тебе убить его?
     -- Боюсь, что тебе не удастся помешать мне, Зора, -- ответил Зверев. --
Мне самому  не хочется  это делать,  но выбирать не  приходится  -- либо его
жизнь, либо наше дело. Если он будет жить, мы проиграем.
     Девушка вскочила на ноги и встала лицом к Звереву.
     --  Если ты  убьешь  его, Питер,  то я убью тебя.  Клянусь всем святым!
Можешь взять его в плен, если угодно,  но если ты дорожишь жизнью, не убивай
его.
     Зверев побледнел от гнева.
     -- Твои слова -- измена, -- сказал он.  -- Предателей же у нас казнят и
за меньшую провинность.
     Зора  Дрынова  поняла,  что  ситуация  крайне  опасная.  Она  почти  не
сомневалась, что Зверев способен осуществить свою угрозу в  отношении ее, но
если она хочет спасти Тарзана, то следовало действовать быстро.
     -- Отошли всех, -- сказала она Звереву. -- Мне  нужно  кое-что  сказать
тебе прежде, чем ты убьешь этого человека.
     Предводитель  на  миг  заколебался.  Затем он  повернулся  к  Дорскому,
стоявшему рядом.
     -- Свяжите этого малого покрепче и перенесите в палатку, -- скомандовал
он.  -- Когда он придет в сознание, мы  будем судить его по всем правилам, а
затем расстреляем.
     Затем он обратился к девушке:
     --  Пошли со  мной,  Зора, я  готов  выслушать тебя. Оба молча пошли  к
палатке Зверева.
     --  Ну? -- спросил Зверев, когда девушка остановилась перед входом.  --
Что такого ты  хотела сообщить мне,  что,  по-твоему, изменило  бы мои планы
относительно твоего любовника?
     Зора смерила его долгим взглядом, легкая усмешка презрения  скривила ее
губы.
     --  И ты  мог  подумать  обо  мне  такое?  --  процедила она. --  Но ты
ошибаешься. Можешь думать, что угодно, но ты не убьешь его.
     -- Это почему же? -- вскинулся Зверев.
     -- Потому  что  в  противном случае я всем расскажу  о твоих  настоящих
планах, о  том,  что  ты и есть  предатель и что  ты  использовал людей  для
удовлетворения своих личных амбиций, чтобы стать императором Африки.
     -- Не посмеешь! -- вскричал Зверев. -- Я не допущу этого! Как бы я тебя
ни  любил, я убью тебя не сходя с этого  места, пока ты не пообещаешь мне не
вмешиваться ни коим образом в мои планы.
     --  Ты  не  осмелишься убить меня, --  подначивала  его девушка.  -- Ты
восстановил против себя всех  в  лагере, Питер, а  они меня  любят. Кое-кто,
возможно, даже влюблен в меня. Неужели ты думаешь,  что  они не  отомстят за
мою смерть в первые же пять минут? Тебе придется  придумать что-нибудь иное,
друг мой, и  лучше  всего будет,  если ты  последуешь  моему  совету. Можешь
сделать  Тарзана  своим  пленником, если хочешь,  но  во  имя своей жизни не
убивай его своими или же чужими руками.
     Зверев опустился на складной стул.
     -- Все против меня,  -- пожаловался он. -- Даже  ты, женщина, которую я
люблю, отвернулась от меня.
     --  Мое  отношение  к  тебе ничуть  не  изменилось, Питер,  --  сказала
девушка.
     -- Правда? -- вскинул голову Зверев.
     -- Абсолютная правда, -- ответила она.
     --  И  долго  ты  пробыла  в  джунглях  наедине  с  этим  мужчиной?  --
взбрыкнулся Зверев.
     -- Прекрати,  Питер,  -- сказала она. --  Он обращался  со мной,  будто
родной брат. Помимо  всего прочего, уж ты-то знаешь меня достаточно  хорошо,
чтобы понять, что у меня нет  таких слабостей, на которые ты намекаешь своим
тоном.
     -- Ты никогда не  любила меня -- в этом вся загвоздка, -- заявил он. --
Но я не могу доверять тебе или  любой другой женщине, если она любит другого
или временно им увлечена.
     -- Это, -- сказала она, --  не имеет ничего общего с вопросом,  который
мы обсуждаем. Так ты убьешь Тарзана из племени обезьян или нет?
     -- Ради  тебя оставлю его в живых, -- ответил Зверев, -- хотя и не верю
тебе. Я не доверяю никому. Как можно доверять? Взгляни-ка на это.
     Он вынул из кармана расшифрованную записку и протянул ей.
     -- Это доставили несколько дней тому назад. Гнусный предатель! Хотел бы
я добраться до него. Убил бы  собственными руками, но,  видимо, не  удастся,
так как он, вероятно, уже мертв.
     Зора взяла бумагу.  Под текстом рукой Зверева была написана расшифровка
по-русски. По мере чтения глаза ее расширялись от удивления.
     -- Невероятно! -- воскликнула она.
     -- И  тем не  менее,  это правда,  --  отозвался Зверев.  --  Я  всегда
подозревал  эту  грязную  тварь.  Сдается  мне,  --  добавил он,  припечатав
ругательство, -- что и проклятый мексиканец такой же подлец.
     --  По  крайней мере, -- сказала  Зора, -- его планы расстроились,  так
как, насколько я понимаю, записка не дошла до адресата.
     --  Да,  --  сказал Зверев.  -- По  недоразумению  ее  доставили  нашим
агентам, а не его.
     -- Тогда ничего страшного.
     --  К  счастью, ничего, но из-за нее  я  стал подозревать всех и вся. В
общем, я  намерен немедленно действовать,  пока  не произошло ничего такого,
что могло бы помешать моим планам.
     -- Значит, все готово? -- спросила она.
     -- Все  готово,  --  ответил  он. -- Выступаем  завтра утром. А  теперь
расскажи мне, что произошло, пока я был в Опаре. Почему дезертировали арабы,
и почему ты ушла с ними?
     -- Абу Батн страшно  оскорбился из-за того, что ты оставил его охранять
лагерь. Арабы посчитали, что  ты  усомнился в их храбрости,  и, я думаю, они
бросили бы тебя в любом  случае. Потом, на следующий день после того, как вы
ушли, в лагерь  забрела  незнакомая женщина.  Это была  очень красивая белая
женщина  из  Опара, и Абу Батн, задумав  извлечь пользу из ниспосланного ему
судьбой шанса, увел нас с  собой, чтобы  продать  в рабство по возвращении в
свою страну.
     -- Неужели перевелись на свете честные люди? -- воскликнул Зверев.
     --  Боюсь, что  так,  --  ответила девушка. А  поскольку Зверев  угрюмо
уставился в землю, то не заметил презрительной усмешки, сопровождавшей ответ
Зоры.
     Она описала похищение Лэ  из лагеря Абу Батна и ярость шейха, когда тот
узнал  о  предательстве  Ибн Даммука,  затем рассказала  о своем  побеге, но
умолчала о роли Уэйна Коулта, и  у Зверева сложилось впечатление, будто  она
плутала в одиночестве по джунглям, пока ее не схватила большая обезьяна. Она
подробно  описала  доброту  и  предупредительность  Тарзана  и  поведала  об
огромном слоне, который охранял ее днем.
     -- Звучит, как сказка, -- сказал Зверев, -- но я достаточно наслышан об
этом человеке-обезьяне, и меня уже не проведешь. А потому я тебе скажу: пока
он жив, нам не будет покоя.
     --  Он не  может  причинить  нам  вреда, будучи нашим  пленником.  И уж
конечно, если  ты меня любишь, как ты  утверждаешь,  то человек, спасший мне
жизнь, заслуживает большего, чем бесславную смерть.
     --  Довольно  об этом, -- сказал Зверев. --  Я  уже сказал, что не убью
его.
     Но в его коварном мозгу уже зрел план, как уничтожить Тарзана и в то же
время сдержать обещание, данное Зоре.

        XV. "УБЕЙ, ТАНТОР, УБЕЙ!"

     Ранним  утром  следующего  дня  экспедиция  цепочкой  вышла из  лагеря.
Свирепые чернокожие воины были одеты в форму французских колониальных войск,
а Зверев, Ромеро,  Ивич и  Мори  шли в  форме французских офицеров. В  строю
шагала и  Зора  Дрынова, которой Зверев,  вопреки  ее просьбам, не  позволил
остаться  ухаживать  за  Тарзаном,  сказав,  что  одну ее больше не оставит.
Дорский  и горстка  негров  остались охранять  пленного  и  сторожить  склад
боеприпасов и снаряжения.
     Когда колонна готовилась выйти из лагеря, Зверев дал последние указания
Дорскому.
     --  Я  доверяю  это  дело  целиком вам, --  сказал  он.  -- Все  должно
выглядеть так, будто  он пытался бежать  или, на худой  конец,  пал  жертвой
несчастного случая.
     -- Не беспокойтесь, товарищ, --  ответил  Дорский.  -- Задолго до того,
как вы вернетесь, этот чужак будет устранен.
     Долгий   и   трудный  путь  предстоял   заговорщикам.  Он  лежал  через
юго-восточную Абиссинию к итальянскому Сомали, пятьсот миль по бездорожью. В
итальянской колонии  Зверев намеревался  провести  всего  лишь  агитационный
митинг  с  тем,  чтобы  еще  больше  подстегнуть враждебность  итальянцев  к
французам  и дать фашистскому  диктатору  долгожданный,  по мнению  Зверева,
повод, чтобы осуществить свою безумную мечту захвата Италией Европы.
     Возможно, Зверев  был слегка сумасшедшим, но  он являлся последователем
сумасшедших людей,  чья жажда власти оказывала разрушающее  действие  на  их
умы, и в результате они теряли способность отличать реальность от  фантазии.
К тому же Зверев так долго мечтал стать императором Африки, что сейчас видел
перед собой только свою цель, позабыв про непреодолимые препятствия на пути.
Он  видел  нового   римского  императора,   правящего  Европой,  а  себя  --
императором Африки, заключающего союз  с новой  европейской державой  против
всего остального мира. Он рисовал в своем  воображении два роскошных золотых
трона -- на  одном из них  восседает  император Питер Первый,  на  другом --
императрица Зора.
     И так он мечтал на протяжении всего длинного, трудного пути на восток.


        x x x


     Тарзан  пришел  в  себя  на  утро  следующего  после  ранения  дня.  Он
чувствовал слабость и недомогание, голова страшно болела. Когда он попытался
пошевелиться, обнаружил, что руки и ноги крепко связаны. Тарзан не знал, что
с ним  произошло, и поначалу не мог понять, где  находится, но  постепенно к
нему вернулась память.  Он увидел  вокруг себя брезентовые стены  палатки  и
догадался,  что враги каким-то образом ухитрились схватить его. Он попытался
освободить руки от веревок, однако безуспешно.
     Он  внимательно прислушался и понюхал  воздух, но  не уловил  признаков
оживленного лагеря, каким увидел его, когда  привел девушку  обратно. Однако
он определил, что прошла, по  крайней мере,  одна ночь, так как  видимые  им
через просвет  в двери  тени указывали, что  солнце стоит  высоко в  зените,
тогда  как  оно было низко  на западе, когда он видел  его  в последний раз.
Заслышав голоса, Тарзан  понял,  что  был  не один, хотя был уверен,  что  в
лагере сравнительно мало людей.
     Глубоко  в джунглях он  услышал  рев  слона,  а в какой-то миг издалека
донеслись слабые отголоски львиного  рыка.  Тарзан снова попытался разорвать
державшие его  путы, но они  не поддавались. Тогда он повернул голову, чтобы
быть лицом к просвету в палатке, и с губ его сорвался протяжный низкий крик,
крик зверя в беде.
     Дорский,  который  сидел, развалясь,  на  стуле перед  своей  палаткой,
вскочил на ноги. Оживленно  болтавшие перед своими хижинами  негры мгновенно
затихли и схватились за оружие.
     -- Что  это?  -- спросил  Дорский  своего  черного слугу. Негр,  широко
открыв глаза и дрожа, покачал головой.
     -- Не знаю, бвана, -- сказал он. --  Может, тот человек в палатке умер,
потому что такой крик может выйти только из горла призрака.
     -- Вздор, -- воскликнул Дорский. -- Пошли поглядим на него.
     Но негр попятился, и тогда белый пошел один.
     Звук,  который  определенно  раздался  из палатки,  оказал на  Дорского
необычное  воздействие  --  у  него зашевелились  волосы на голове,  в  душе
зародилось  недоброе предчувствие. И теперь, подходя к  палатке, он замедлил
шаг и приготовил револьвер.
     Когда он вошел, то  увидел, что человек лежит там, где его оставили, но
сейчас  его глаза были раскрыты, и когда они встретились с глазами русского,
то  последний  испытал ощущение,  похожее  на  то, которое испытывают, когда
глядят в глаза дикому зверю, пойманному в ловушку.
     -- Ну что, -- спросил Дорский, -- пришел в себя, да? Что ты хочешь?
     Пленник не ответил,  но  глаза  его  не  отрывались  от лица  Дорского.
Настолько пристальным был этот немигающий  взгляд, что Дорскому стало не  по
себе.
     -- Тебе лучше говорить, не то хуже будет, -- буркнул Дорский, но тут же
подумал,  что, возможно,  человек его не  понимает.  Тогда  он  повернулся к
выходу и позвал негров, которые столпились возле палатки пленника наполовину
из любопытства, наполовину из страха.
     -- Один из вас пусть подойдет сюда, -- приказал Дорский.
     Сначала  казалось,  что  никто  не  склонен  повиноваться,   но  вскоре
приблизился рослый воин.
     -- Проверь, понимает ли этот парень твой язык. Войди и скажи ему, что у
меня есть к нему предложение, и что в его же интересах выслушать.
     --  Если это  действительно Тарзан  из  племени обезьян,  --  промолвил
чернокожий, -- то он меня поймет.
     И он осторожно вошел в палатку.
     Негр повторил слова Дорского на своем диалекте,  но человек-обезьяна не
подал вида, что понимает.
     Дорский потерял терпение.
     --  Ты, проклятая обезьяна,  -- закричал  он. -- Нечего делать  из меня
идиота. Я прекрасно знаю, что ты понимаешь  тарабарщину этого парня, а также
знаю,  что ты англичанин и  понимаешь  по-английски. Даю тебе на размышление
пять минут, а потом вернусь. Если к тому времени ты не  заговоришь, то пеняй
на себя.
     Затем он повернулся на каблуках и вышел из палатки.


        x x x


     Маленький  Нкима проделал  долгий путь.  Вокруг  его  шеи  был  завязан
прочный ремешок, на котором крепился маленький кожаный мешочек с запиской. В
конце  концов он доставил ее Мувиро, вождю племени  вазири, и, когда  вазири
отправились в свой долгий поход, Нкима гордо восседал на плече Мувиро. Через
некоторое время,  повинуясь некоему капризу  своего взбалмошного разума либо
же  какому-то неодолимому порыву, он оставил чернокожих воинов и, оказавшись
лицом к  лицу со всеми опасностями, которых так сильно боялся,  отправился в
одиночку по своим делам.
     Пробираясь  через  джунгли  по гигантским  деревьям,  Нкима  то и  дело
попадал   в  переделки  и  едва  успевал  уносить  ноги.  Если   бы  он  мог
противостоять искушению, то обеспечил бы себе сравнительную безопасность, но
этого сделать он не мог,  а  потому  постоянно попадал в переплет, откалывал
шутки со встречными незнакомцами, которые,  если  и обладали чувством юмора,
наверняка  не могли оценить юмор малыша Нкимы.  Нкима не мог забыть,  что он
друг и  поверенный  Тарзана, Повелителя  джунглей,  хотя,  как  видно, часто
забывал, что Тарзана нет рядом и защитить