торую   вы  оказали  нам,  мы  не  будем  сжигать   деревню,  как
намеревались  раньше.  Мы  наказали  только  вождя, потому  что  он оказался
активным сотрудником нашего врага. Когда мы вернемся, и Амат будет здесь, мы
накажем  и  его.  Остальным ничего не  грозит, если  они  не  будут помогать
японцам.  Мы  знаем,  что вас принуждают  работать на них,  иначе вам грозит
наказание. Мы понимаем это, но не помогайте им больше по возможности.
     Он окинул быстрым взглядом деревню и спросил;
     - А где Тарзан?
     - Действительно, - откликнулся Бубенович. - Куда он подевался?
     - Черт  возьми!  - воскликнул Розетти.  - Он  не возвращался в  деревню
после сражения, но не ранен. Все видели его, когда несли капитана.
     - Не  стоит беспокоиться о нем, - успокоил капитана Бубенович. - Он сам
побеспокоится о себе и обо всех нас впридачу.
     -  Я  оставлю  здесь  несколько человек,  чтобы  сообщить  ему,  где мы
собираемся остановиться, - сказал ван Принс.
     - Вы можете не делать этого, - возразил Бубенович. - Он сам найдет нас.
Пусть  только  Лара покажет ему направление, чтобы он не терял время  зря на
поиски следов.
     - Хорошо, - согласился ван Принс. - Тогда - в путь!

     Когда Тарзан  увидел раненного  американца, то ему показалось, что  его
рана была  смертельной. Он  воспылал  яростной ненавистью к японцам, так как
любил этого молодого летчика.  Незамеченный  никем, он  вскочил на дерево  и
помчался по следам врагов. Он  догнал  их, когда капитан  и  два  лейтенанта
совещались. Это были единственные уцелевшие офицеры из двух рот. Сидя высоко
над ними на дереве, Тарзан вставил стрелу в лук.
     Внезапно капитан зашатался и упал бездыханным. Стрела  попала ему прямо
в сердце.
     Пораженные  японцы  застыли  на  месте,  затем  поднялась суматоха, лес
наполнился  возбужденными  криками  и  звуками   беспорядочной  стрельбы  из
винтовок и пулеметов.
     Тарзан  наблюдал сверху  за  поднятой  им паникой и  выбрал  подходящий
момент для  второго выстрела. На этот раз он попал в одного из  лейтенантов.
После выстрела он тут же незаметно перебрался на другую позицию в нескольких
сотнях футов от прежней. Это было сделано своевременно. После гибели второго
офицера японцы стали наугад палить по кустарнику и деревьям.
     Когда  был сражен  последний офицер, солдаты помчались  в  свой главный
лагерь. Все случившееся, порядком нагнало на них страху.
     Тарзан  продолжал  преследовать  их,  пока  все  его  стрелы  не   были
израсходованы, и каждая из них поразила по одному японцу.
     Вопящие от боли раненые пытались не отставать от  остальных, вытаскивая
на ходу стрелы из своих спин и животов.
     Убитые оставались на месте, представляя собой будущую пищу для тигров и
диких собак.
     Тарзан снял с  плеча винтовку и выпустил  всю обойму в бегущего  врага.
Только после этого он прекратил погоню. Его друг американец был отомщен.
     Тарзан недолго шел по направлению к деревне и повернул в лес.
     Избранный им путь пролегал по  могучим веткам древних патриархов лесов,
покрытых  мхом  и  одетых  гигантскими  ползучими растениями и  виноградными
лозами.   Иногда  он  спускался  ниже   до  колоссальных  воздушных  корней,
украшенных гирляндами из орхидей.
     Когда  ветер переменил направление и подул  ему в лицо, он почуял запах
человека.
     Вскоре  он увидел небольшую  тропинку,  а затем заметил  ловушку, какие
ставят  охотники  на мелкую дичь. Тарзан углубился в  лес,  он хотел  побыть
один,  подальше от людей. Он не  был антисоциален, но  временами  нуждался в
одиночестве или в спокойном обществе диких зверей.
     Даже болтливые,  забавно  ссорящиеся  обезьяны  часто  развлекали его и
помогали отдохнуть от людей, которые отнюдь не казались ему забавными.
     Здесь было много обезьян. Сначала они убегали при виде его, но когда он
заговорил  на их языке, они осмелели и подошли ближе.  Тарзан даже  уговорил
маленькую обезьянку  сесть  ему на руку.  Она напомнила  ему малыша Нкиму  -
задиристого,  воинственного  и  крошечного  трусишку,  который  очень  любил
Тарзана. Африка! Какой далекой, страшно далекой она теперь казалась ему!
     Он заговорил с маленькой обезьянкой,  как когда-то говорил  с Нкимой, и
вскоре она прыгнула ему на плечо.
     Подобно Нкиме, она почувствовала себя здесь в безопасности.
     Все  эти маленькие  радости не  могли притупить  бдительность  Тарзана,
который почуял странные запахи и обнаружил следы.
     Они  привели  его  к  маленькому  озеру,  вдоль  берега  которого  было
построено  много  шалашей.  Они  были  сооружены  из  ветвей  и  листьев  на
платформах,  укрепленных  на  прочных столбах,  которые поднимались  со  дна
озера.   В  шалашах  жили  люди  маленького   роста  с  черными  волосами  и
темно-коричневой кожей. Это  были настоящие  дикари, которых цивилизация еще
даже  не  коснулась. "Счастливый народ", - подумал  о них Тарзан.  Несколько
человек сетью ловили рыбу. Мужчины были вооружены луками и стрелами.
     Маленькая обезьянка сказала, что это плохие гомангани.
     - Они едят обезьян, - объяснила она.
     Потом  она начала  кричать и  браниться,  чувствуя  себя в безопасности
благодаря  значительному расстоянию  и присутствию своего нового  и большого
друга. Тарзан улыбнулся. Она все сильнее напоминала ему Нкиму.
     Обезьяна  наделала так много шума, что некоторые туземцы  оторвались от
своих  занятий и взглянули наверх.  Тарзан сделал  общепринятый  миролюбивый
жест, но туземцев он не убедил,  и они стали грозить ему своими  луками. Они
кричали и жестами требовали, чтобы он убирался прочь.
     Он  понимал  и  полностью  одобрял  их  поведение. Если  бы  им  всегда
удавалось держать белого человека на расстоянии, они  могли бы  наслаждаться
безопасностью своего идиллического бытия.
     Тарзан наблюдал за ними несколько минут и потом повернул  назад в  лес,
чтобы  еще побродить  там, наслаждаясь  этой  короткой передышкой  в мрачных
буднях войны. Кета, маленькая обезьянка, иногда сидела у него на плече, а то
прыгала  рядом  по  деревьям.  Казалось,  она  крепко  привязалась  к  этому
тармангани и решила навсегда остаться с ним.

ГЛАВА XXIII
     Старший сержант Тони Розетти стоял на коленях на платформе для часовых,
установленной  недалеко  от прежнего лагеря, где партизаны  остановились  на
день, чтобы дать раненым отдых.
     Его дежурство уже заканчивалось, и он поджидал смену, когда увидел, что
кто-то приближается к  нему по тропе. Это была стройная юношеская фигура, но
даже  при тусклом свете в лесу сержант  понял, несмотря на брюки, что это не
юноша, хотя при нем была винтовка, пистолет и патронташ.
     - Стой! - скомандовал Розетти. Он вскинул винтовку.
     - Я уже стою, - ответила женщина на чистейшем английском языке.
     - Кто вы и куда идете с этим вооружением?
     - Вы,  должно быть, тот самый умный  маленький  сержант, о  котором мне
говорила Корри ван дер Меер.  Тот, который ненавидит женщин и смешно говорит
по-английски.
     -  Я не  говорю по-английски, я говорю  по-американски. А  что  в  этом
смешного? Кто вы?
     - Я - Сарина и ищу Корри ван дер Меер.
     - Подойдите  ближе, - сказал Розетти. Затем он  слез на  тропу и встал,
держа палец  на курке  винтовки  и направив острие штыка на  женщину. Сарина
подошла и остановилась в нескольких футах от него.
     - Я бы хотела,  чтобы  вы  целились  этой штукой  куда-нибудь в  другую
сторону.
     -  Ничего  не выйдет, сестренка. Вы принадлежите  к банде преступников.
Откуда я могу знать, что остальные  не прячутся где-нибудь  поблизости? Если
они здесь, то вы, очевидно, собираетесь меня пристрелить?
     - Я одна, - спокойно возразила она.
     - Может быть, одна,  а может быть,  и нет. Положите  оружие  на землю и
поднимите руки вверх. Я хочу обыскать вас.
     Сарина заколебалась, а он продолжал:
     - Я вас не укушу, но отведу в лагерь, как только придет моя смена.
     Сарина положила оружие на землю  и  подняла  руки.  Шримп переложил  ее
оружие подальше, а затем сказал:
     - О'кей, теперь вы можете опустить руки.
     Сарина села возле тропы.
     - Вы хороший солдат и умница, - сказала она. Затем она добавила:
     - Я люблю хороших солдат. Розетти усмехнулся.
     -  Вы  тоже  не промах,  сестрица,  и совсем недурны.  Как  видно, даже
женоненавистник может заметить красоту.
     - Как же вы шли одна по лесу?
     -  Я ушла  от тех людей  и хочу быть  там, где Корри ван дер  Меер. Она
нуждается в присмотре женщины. Она здесь, не так ли?
     - Да, она здесь, но ей не нужны дамы, чтобы присматривать за ней. У нее
есть четверо мужчин, которые неплохо делают для нее все необходимое.
     -  Я знаю,  она  говорила  мне об этом. И тем не менее, она будет  рада
видеть возле себя женщину. После недолгого молчания она спросила:
     - Как вы думаете, они разрешат мне остаться?
     - Если Корри захочет, то, конечно, разрешат. Мы все будем вам рады.
     Их разговор был прерван  приходом голландца. Увидев Сарину, он удивился
и спросил Розетти по-голландски, кто эта женщина, и откуда она взялась.
     - Не понимаю по-голландски, - сказал американец.
     - Он спросил про меня, - разъяснила Сарина.
     - Вы знаете голландский? Шримп удивился.
     - О, да.
     - Тогда скажите ему, чтобы он захватил ваше оружие, когда будет уходить
отсюда. Я не могу его тащить и одновременно охранять пленницу.
     Сарина улыбнулась  и  перевела. Голландец  ей  ответил и кивнул головой
Розетти.
     -  Ну, пойдемте, - сказал сержант Сарине. Он повел ее в лагерь, где они
сразу же направились к Джерри, лежавшему на носилках под деревом.
     - Сержант Розетти  докладывает о пленнице, сэр. Корри, сидевшая рядом с
Джерри, узнала Сарину и вскочила на ноги.
     - Сарина! - воскликнула она. - Что вы здесь делаете?
     -  Я  пришла,  чтобы  быть  с  вами.  Скажите  им, чтобы мне  позволили
остаться.
     Она говорила по-голландски, и Корри перевела ее слова Джерри.
     -  Что  касается  меня,  она может остаться,  если вы  хотите этого,  -
ответил  ей  Джерри.  - Но я  считаю, что  решать должен  капитан ван Принс.
Возьмите, сержант, вашу пленницу и доложите обо всем капитану ван Принсу.
     Не признававший  никаких  других  авторитетов,  кроме  Джерри,  сержант
выразил на лице неудовлетворение, но послушался.
     - Идемте, сестренка, - позвал он Сарину.
     -  Хорошо, братец,  - ответила она.  -  Но не держите свой штык  у моей
спины. Я знаю, что вы хороший солдат, но не усердствуйте так.
     Корри взглянула на нее с изумлением. Она впервые слышала, чтобы  Сарина
говорила по-английски.
     - О'кей, дорогая, - согласился Розетти, - но не вздумайте бежать.
     - Я пойду  с  вами,  -  заявила  Корри. - Если я  поручусь  за  вас, то
уверена, что капитан ван Принс разрешит вам остаться с нами.
     Она нашла капитана, и он  внимательно выслушал все, что  Корри и Сарина
сообщили ему.
     Потом он спросил:
     - Почему вы присоединились к этим бандитам и остались с ними?
     - У меня не было  выбора: либо они, либо японцы, - ответила Сарина. - Я
с самого начала хотела уйти от них и присоединиться к партизанам, как только
найду их. Но такая возможность представилась мне только сейчас.
     - Раз мисс ван дер  Меер ручается за вас, и капитан Лукас не возражает,
вы можете остаться.
     - Значит, все  решено, - сказала Корри. Розетти  не  нужно было  больше
охранять пленницу, но он отправился вместе с Корри и Сариной туда, где лежал
Джерри. Он  сделал  вид,  что пришел узнать  о  здоровье  Джерри, но остался
вместе с  женщинами и после того, как тот заверил его,  что самочувствие его
хорошее.
     Недалеко от них  Бубенович чистил  свою  винтовку. Он ждал, что Розетти
подойдет к нему и расскажет о женщине, которую они привели.  Шримп не сделал
этого и озадачил Бубеновича, который был вынужден сам присоединиться ко всей
компании. Сарина как раз заканчивала свой рассказ о знакомстве с Розетти.
     - Где вы научились так хорошо говорить по-английски, Сарина? - спросила
Корри.
     -  В католической миссионерской школе в Джильбертсе.  Мой  отец  всегда
брал меня и маму во  все свои морские путешествия. За исключением  двух лет,
которые я провела в миссии на Тараве, я прожила на борту его шхуны, пока мне
не исполнилось двадцать лет. Моя мать умерла, когда я была еще девочкой,  но
отец  не расставался со мной. Он  был  очень  плохой человек,  но к нам всем
относился хорошо. Мы плавали по всем  южным морям и примерно каждые два года
возвращались в Джильбертс, торгуя попутно на различных островах с пиратами и
убийцами. Отец хотел, чтобы я получила образование, и когда мне  исполнилось
двенадцать, он оставил меня в этой миссионерской  школе на два года. От отца
я научилась голландскому языку. Я думаю, что он был хорошо образован. У него
на борту имелась прекрасная библиотека отлично подобранных  книг. Он никогда
не говорил мне о своем прошлом, даже не называл  настоящего имени. Все звали
его Большим Джоном. Он научил меня навигации. С  четырнадцати лет я уже была
его первым  помощником. Это,  конечно, неподходящая  работа для девушки, тем
более, что команда обычно  составлялась из отъявленных негодяев,  но  больше
никто  не хотел плавать  с отцом.  Я  научилась  также немного  японскому  и
китайскому языкам от различных членов команды.  С нами плавали люди  чуть ли
не  всех  национальностей. Когда отец  бывал пьян, я  выполняла  обязанности
капитана.  Это  была  нелегкая работа,  и мне приходилось держать  команду в
страхе. Я не выходила на палубу без пары пистолетов.
     Розетти не спускал глаз с Сарины.  Казалось, что  она загипнотизировала
его.  Бубенович  с  изумлением  наблюдал  за  ним.  Однако,  он  должен  был
согласиться, что на Сарину было приятно смотреть.
     - Где теперь ваш отец? - спросил Джерри.
     - Вероятно,  в  аду. Он  убил одного из своих матросов, и его повесили.
Именно во  время  его  ареста мистер  и  миссис  ван дер  Меер  проявили  по
отношению ко мне столько доброты.
     Беседа была прервана приходом доктора. Все  стали  расходиться по своим
шалашам,  к  большому  огорчению  Розетти.  Бубенович  наблюдал   за  ним  с
насмешливой улыбкой и непреминул отпустить в его адрес несколько острот.

ГЛАВА XXIV
     На  следующее  утро все  покинули лагерь  и медленно двинулись в  путь.
Раненых несли на носилках. Там, где тропа была достаточно широкой, Корри шла
рядом с носилками Джерри.
     Сарина шла  следом за Корри, а Розетти  не отставал от нее. Бубенович и
несколько  голландцев составляли арьергард. Поскольку голландцы не  говорили
по-английски,  а Бубенович не  знал голландского, то  американец имел полную
свободу  поразмыслить о  последних событиях и, в  частности, об удивительной
метаморфозе, приключившейся  со  Шримпом.  Этот  убежденный  женоненавистник
внезапно  оказался покоренным!  Да  еще  кем! Убийцей-азиаткой  европейского
происхождения с темной кожей и достаточно старой.
     Бубенович  очень  любил  Розетти  и надеялся, что маленький  сержант не
будет слишком сильно  увлечен. Розетти мало знал  женщин, а  Сарина была  не
самым лучшим объектом для их изучения.
     Бубенович вспомнил слова Киплинга:  "Однажды ночью  она  всадила в меня
нож  из-за  высказанного мной сожаления,  что  она не  белая, тем самым  она
помогла мне  лучше  понять  женщин". Бубенович  грустно  вздохнул.  "В конце
концов, - подумал он, - Шримп не сильно ошибался, когда говорил, что женщины
не приносят ничего хорошего, кроме хлопот и неприятностей".
     Он отвлекся от своих мыслей, услышав голос Джерри, который разговаривал
с Корри.
     - Я начинаю беспокоиться  о Тарзане. Он отсутствует уже два дня, а  как
раз после  его исчезновения  была слышна стрельба  в лесу в том направлении,
куда уходили японцы.
     - Но что он мог там делать? - возразила Корри.
     - Он не похож на других, и бесполезно пытаться догадаться о мотивах тех
или  иных его  поступков.  Временами, как вы  сами  знаете, он поступает как
дикий зверь. Вам ведь известно его принципиальное  отношение к убийству,  но
тем не менее он считает истребление японцев своим долгом.
     - И вы предполагаете, что он  мог отправиться вслед  за японцами, чтобы
как можно больше их уничтожить?
     - Да, но при условии, что его самого не подстрелили.
     - Бог с вами! Страшно даже подумать об этом!
     -  Я  согласен с вами, но  тем  не  менее,  это  возможно.  Если  он не
появится, мы  будем вынуждены действовать самостоятельно. Я  не представлял,
что мы  настолько  зависим  от него,  так как  мы даже не умеем  охотиться и
добывать мясо, а поэтому наш рацион довольно скуден.
     -  Ну,  и помимо охоты Тарзан немало сделал для нас, - сказала Корри. -
Мне до сих пор снятся тигр и обезьяна, от которых он меня спас.
     Они  замолчали.  Джерри  лежал  с  закрытыми  глазами.  Корри  обратила
внимание,  что  его  лицо стало очень красным. Раненый тяжело  дышал и был в
забытьи. Она приложила руку к  его лбу и,  отодвинувшись немного, прошептала
Сарине, чтобы по цепочке вызвали доктора. Затем девушка пошла дальше рядом с
носилками.  Джерри  что-то  бессвязно  бормотал  и  все время  ворочался  на
носилках.
     Корри пришлось поддерживать его, чтобы он не свалился.
     Когда доктор Рейд  подошел к ним  и встал с  другой стороны носилок, ей
даже  не  пришлось  ему  ничего  объяснять:  состояние Джерри  было  слишком
очевидным.
     Практически  единственным  медицинским   инструментом   у  доктора  был
термометр.
     Смерив температуру, он недовольно покачал головой.
     - Плохо? - спросила Корри.
     -  Не очень хорошо. Но я не понимаю  причины неожиданного ухудшения его
состояния. Лихорадку можно было ждать в ту ночь, когда произошло ранение, но
тогда ее не было. Я думал, что опасность уже миновала.
     - Он будет...
     Доктор посмотрел на нее и улыбнулся.
     - Пока  не  стоит беспокоиться. Миллион людей  выздоравливает даже  при
более серьезных ранениях и при более высоких температурах.
     - Не можете ли вы сейчас чем-нибудь помочь ему? Рейд пожал плечами.
     - У меня нет  никаких препаратов. Возможно, это даже и лучше. Он молод,
физически крепок, а природа - самый лучший лекарь, Корри.
     - Но вы останетесь здесь с нами не правда ли, доктор?
     - Конечно. И вы, ради бога, не беспокойтесь. Джерри что-то пробормотал,
а затем сел. Корри и доктор осторожно уложили его обратно.
     Джерри открыл  глаза, взглянул на  Корри, улыбнулся и опять забылся.  В
это время к носилкам подошел Розетти. Он сразу  понял,  что здесь, возможно,
понадобится его  помощь. На его лице  появилось  выражение тревоги и страха,
когда Джерри вдруг закричал:
     - Лукас вызывает Мельроза!
     Затем, сам себе же отвечая, произнес:
     - Мельроз отвечает Лукасу! На западном фронте все спокойно, капитан!
     Потом Джерри вздохнул с облегчением и замолчал. Корри похлопала Розетти
по плечу.
     - Вы - славный парень, - сказала она. - Кто это - Мельроз?
     - Наш хвостовой стрелок. Его убили до того, как "Прекрасная леди"  была
подбита. А он разговаривал с ним!
     Джерри  опять начал  беспокойно  ворочаться  и крутиться. Потребовались
усилия всех троих, чтобы удержать его на носилках.
     - Вероятно, нам придется привязать его, - сказал доктор.
     Розетти покачал головой.
     - Позовите  сюда  Бубеновича, и  мы  с  ним  справимся.  Капитан  будет
недоволен, когда узнает, что его привязывали.
     По  колонне  был  передан  вызов  Бубеновичу. Когда он появился, Джерри
попытался приподняться  на носилках и чуть было не вывалился из них. Помогая
удерживать раненого, Бубенович не переставая ругался.
     - Проклятые японцы! Желтые ублюдки! Он повернулся к Розетти.
     - Почему, черт возьми,  ты не послал  за мной раньше? Почему  никто  не
сказал мне, что он находится в таком состоянии?
     - Ему только недавно стало хуже, - сказала Корри.
     -