рия и нам лучше убраться отсюда подобру-поздорову.
     -- Что-что? Да кто он такой, чтобы приказывать мне? Ты сказал ему,  кто
я?
     -- Да, но мне кажется, это не произвело на него особого впечатления.
     -- Ладно. Когда мы встретимся, я произведу  на него особое впечатление.
Кто он?
     -- Его зовут Тарзан.
     -- Эта задница? И он полагает, что может выгнать меня из Африки?
     -- Если он говорит,  что нам нужно покинуть эти края, значит, лучше так
и поступить, -- посоветовал Мелтон.
     -- Я уеду только тогда, когда сам этого пожелаю, -- ответил Малларган.
     -- Лично  я  готов уехать  сию же минуту,  --  пробормотал Маркс, чихая
непрерывно. -- Африка не для человека, страдающего сенной лихорадкой.
     Слуги  разгружали грузовик, торопясь  разбить  лагерь. Кто-то  разводил
огонь для приготовления пищи. То и дело  то тут, то там возникал смех.  Один
из слуг, несший тяжелый груз, случайно толкнул Малларгана, и тот пошатнулся.
В ту же секунду чемпион нанес негру тяжелый удар ладонью ниже уха и сбил его
с ног.
     -- В следующий раз смотри, куда прешь, -- рявкнул он.
     Мелтон подошел к нему.
     --  Все! Достаточно! -- сказал он. -- Я  терпел это сколько мог. Отныне
вы не посмеете тронуть никого из этих ребят.
     -- И ты хочешь заработать? -- заорал Малларган. -- Что ж, получай.
     Но  прежде чем  он успел  нанести  удар,  Мелтон  выхватил  пистолет  и
прицелился.
     --  Продолжайте, -- пригласил он насмешливым тоном. -- Я жду не дождусь
повода признать себя виновным в том, что убил вас в порядке самозащиты.
     Несколько мгновений  Малларган  стоял, уставившись на  пистолет,  затем
резко  отвернулся. Позже  он признался  Марксу: "У этих англичан совсем  нет
чувства юмора. Мог бы сообразить, что я просто пошутил".
     Во  время ужина настроение у всех  было подавленным. Беседу нельзя было
назвать даже вялой, поскольку до конца трапезы практически никто не проронил
ни слова. Вдруг неподалеку раздался львиный рык.
     -- Опять этот кабанчик, -- сказал Малларган. -- Может, поймаем?
     -- Какой кабанчик? -- поинтересовался Мелтон.
     -- Прочисть уши, -- съязвил Малларган, -- не слышишь что ли?
     -- О, Боже! -- заорал Маркс. -- Посмотрите на эти  глаза! Они светятся!
Вон там, в темноте!
     Мелтон  вскочил,  бросился  к  грузовику   и,  включив  фару-прожектор,
направил  луч в  сторону  глаз.  Пятно  яркого  света выхватило  из  темноты
неподвижно стоящего взрослого льва. Но лишь на секунду. Через мгновение  лев
исчез в темноте.
     -- Кабанчик! -- произнес с отвращением Малларган.
     Бабанго -- племя  людей  с шоколадным оттенком кожи, у  них  правильные
черты лица и голова  нормальной формы.  Зубы  у  бабанго здоровые и крепкие,
хотя все они убежденные людоеды. В их каннибализме  нет  никаких религиозных
или ритуальных предрассудков. Они  пожирают человеческое мясо просто потому,
что оно им нравится. И как истинные гурманы они знают, как его готовить. Они
охотятся за людьми точно так же, как люди охотятся за дичью.
     И во  всех  краях,  на которые  они  совершают набеги, их  ненавидят  и
боятся.
     Не так давно ушей Тарзана достиг слух, что бабанго захватили отдаленную
часть обширной  территории,  которую он  с  юношеских  лет  считал своей,  и
Тарзан,  проделав немало долгих переходов, пришел  сюда, чтобы разобраться в
ситуации  на месте. Вслед за ним, но  более медленно, продвигался отряд  его
воинов вазири во главе с известным вождем Мувиро...
     На  следующий  день  после встречи Тарзана  с Мелтоном человек-обезьяна
двигался своим обычным способом по верхушкам деревьев, держась самой границы
между лесом и равниной.  Каждый нерв его был напряжен, но в его  раскованных
движениях и уверенном поведении нельзя было  заметить и тени осторожности. И
все  же  он двигался бесшумно, словно  тень. Он заметил африканскую гадюку и
питона  на дереве,  готового  напасть на  добычу,  и  обошел  их. Он  сделал
небольшой крюк, минуя бутылочное дерево, с которого на него могли  упасть  и
покусать черные муравьи.
     Наконец  он  остановился  и  всмотрелся  вдоль  границы  между лесом  и
равниной. Ни вы, ни я не смогли бы услышать то, что слышал Тарзан, поскольку
наша жизнь  не  зависит  в такой степени от  остроты слуха.  Некоторые дикие
животные  печально известны  своим  плохим  зрением  -- но  вы не  встретите
животного  с  плохим  слухом  или обонянием. Будучи  по рождению  человеком,
Тарзан самой природой  не был приспособлен для жизни в джунглях, поэтому ему
пришлось развивать все органы чувств, чтобы выжить  в этом  диком  мире. Вот
почему он услышал  сейчас в отдалении стук копыт задолго до того, как вы или
я смогли бы  услышать его. Услышал Тарзан и другой звук, настолько необычный
для  этих  мест,  насколько  львиный  рык  был  бы  необычен на  Парк-авеню:
надрывный рев мотора.
     Звуки приближались и довольно быстро. Теперь к ним прибавился еще один,
заглушающий все  остальные: треск  автоматных  очередей.  Наконец  он увидел
стадо мчащихся зебр и легковую машину, прижимающую их с фланга. Один мужчина
сидел за  рулем, другой поливал  свинцом обезумевших животных. Зебры падали,
одни убитые,  другие раненые. Но  машина  только увеличивала скорость --  ее
седоки не обращали внимания на мучения животных.
     Тарзан, не имея возможности прекратить бойню, в холодном гневе наблюдал
за  происходящим.   Ему   и  раньше  приходилось   сталкиваться  с  жестокой
кровожадностью подобных "охотников", но с такой -- никогда. Его оценка людей
вообще была не слишком высокой, сейчас же она упала до самой низкой отметки.
Тарзан  вышел на  равнину  и  из сострадания прекратил мучения тех животных,
которым уже ничем нельзя было помочь. Что ж, когда-нибудь он еще встретиться
с этими людьми!
     Далеко  впереди остатки охваченного ужасом  стада нырнули  в каменистый
овраг  и, взбежав по противоположному  склону,  скрылись из  виду. Малларган
остановил машину, не доезжая дна оврага.
     --  Вот  это  я понимаю!  -- вскричал он. --  Вот это  по мне! Когда  я
развешу эти головы по стенам, тот жлоб с Парк-авеню загнется от зависти.
     -- Здорово ты их, малыш, -- сказал Маркс. -- Охота -- что надо!
     -- Не  зря же я служил в морской пехоте, Джоуи. Эх, попадись мне сейчас
стая львов...
     Лес спускался вниз по  склону и стоял сплошной стеной в сотне  ярдов от
машины. Среди деревьев возникло легкое движение, но ненаблюдательная пара не
обратила  на него никакого  внимания.  Они  раскурили сигары и расслабились,
наслаждаясь отдыхом.
     -- Думаю,  пора возвращаться и собрать добычу, -- сказал  Малларган. --
Не хотелось бы потерять ни одной зебры. Пожалуй, если мы здесь задержимся на
месячишко  и дело пойдет таким же образом, я привезу домой не меньше  тысячи
голов. Вот  уж  задам  работенку этим газетным задницам. Попрошу, чтобы меня
сфотографировали на  куче голов в разных позах. Я не я  буду, если эти фотки
не появятся во всех газетах Штатов!
     -- Конечно,  малыш,  -- согласился  Маркс, -- мы прибавим  этой  Африке
немножко популярности.
     Когда он говорил это, он поднял глаза наверх и внезапно нахмурился.
     -- Эй, малыш, глянь-ка, что там?
     Малларган посмотрел и осторожно взялся за автомат.
     -- Т-с-с-с, -- предупреждающе прошипел он, -- это слон, вот так удача!
     Он  поднял  ствол  и  нажал  на  курок.  Слон  затрубил и, пошатываясь,
вывалился на открытое пространство. За ним последовал еще один и еще... пока
семь огромных животных не вышло из зарослей. Вдруг автомат заклинило.
     -- Черт возьми, -- заорал Малларган, -- они уйдут до того, как я налажу
эту машинку!
     -- Они и не собираются уходить, -- прошептал Маркс, -- они идут на нас.
     Близорукие  животные  наконец-то заметили автомобиль. Их  уши и  хоботы
поднялись,  они затрубили  и  бросились в  атаку. К этому  моменту Малларган
устранил неисправность и вновь принялся поливать их свинцом. Один слон упал,
остальные дрогнули и отступили.  С них было  достаточно. Но громадный самец,
ослепленный болью от множества ран, помчался на людей.
     Автомат смолк. Малларган в ярости отшвырнул оружие.
     -- Смываемся, Джоуи, -- крикнул он. -- Трещотка пуста!
     Мужчины успели выскочить  из  дверцы, когда  самец нанес ужасный  удар,
опрокинувший машину вверх колесами. После этого  самец зашатался,  качнулся,
упал поперек шасси и испустил дух.
     Охотники молча вернулись к машине.
     -- Ничего  себе, -- пробормотал Малларган, -- глянь-ка, что он учудил с
нашей тачкой. Генри вряд ли узнает ее.
     Он  опустился  на  четвереньки  и попытался заглянуть  под раздавленную
машину.
     Маркс дрожал, как осиновый лист.
     -- А  если  бы  он  не отдал концы? Что бы  с  нами было? И что  теперь
делать?
     -- Будем  ждать  грузовик.  Наше оружие  запрессовано  в тачке.  Может,
грузовик оттащит эту толстую задницу, ведь без винтовок мы как без рук.
     --  Боже, как  бы я хотел сейчас оказаться  на Бродвее,  --  воскликнул
Маркс, чихая непрерывно. -- Там нет ни слонов, ни сенной лихорадки.
     Малыш  Нкима  был  сильно  взволнован.  Автоматные  выстрелы  настолько
напугали его, что он  покинул свое  традиционное убежище -- плечо хозяина  и
повелителя и в мгновение ока вознесся на  верхушку высокого дерева. Но когда
Тарзан  вышел  на  равнину,  пришлось  спуститься,  хотя Нкима  и  не  любил
находиться на равнине под палящими лучами жаркого африканского солнца. Кроме
того, его  пугал нервирующий  звук, доносившийся как раз  с той  стороны,  в
направлении которой  они шли.  Ковыляя следом,  он  бранил  своего  хозяина,
поскольку малыш Нкима не видел  смысла в том, чтобы  искать опасность, когда
она сама подстерегает тебя.
     Тарзан слышал выстрелы, стоны  раненых слонов и трубный рев разъяренных
животных.  Перед  его  мысленным  взором,  словно  воочию  вставала  картина
разыгравшейся трагедии. Его охватил такой  гнев, что он забыл законы  белого
человека:  ведь слон  Тантор был  лучшим его другом.  Теперь  Тарзан  больше
походил на зверя, убийцу, мчавшегося быстрой рысью в том направлении, откуда
доносились звуки.
     Звуки, дошедшие  до ушей  Тарзана и Нкимы,  донеслись и до других ушей.
Обладатели этих ушей двинулись бесшумной крадущейся поступью на разведку.
     Подобные  звуки  могли  означать  только  одно  --  присутствие  белого
человека. Но  они же  свидетельствовали  о  том, что белые люди вооружены, а
оружие,  как  известно, -- плохая приправа  даже  для  самой  лакомой  пищи.
Правда, оставалась надежда, что их не так уж много.
     В  то  время,  как Тарзан, добравшийся  до склона  оврага, рассматривал
открывшуюся его взору жуткую картину, за ним  самим наблюдали  другие глаза.
Среди густой  листвы их невозможно было  заметить, да и ветер дул  Тарзану в
спину, и запах наблюдавших не достигал его ноздрей.
     Из  двух  людей,  находившихся  на дне  оврага, первым  заметил Тарзана
Маркс.  Он ткнул  Малларгана,  и теперь  оба смотрели  на человека-обезьяну,
медленно спускавшегося к ним. Нкима, почуяв опасность, заверещал  и принялся
браниться. Тарзан молча приближался.
     -- Что надо? -- спросил Малларган, положив руку на кобуру,  висевшую на
правом бедре.
     --  Ты убил?  -- спросил  Тарзан,  указывая  на слона.  Гнев переполнял
человека-обезьяну,  и он перешел на простейшие  фразы, напомнившие то время,
когда он только-только овладевал английским языком.
     -- Да. Ну и что? -- грубо ответил Малларган.
     -- Тарзан убивать! -- сказал человек-обезьяна, приближаясь.
     Он находился футах в пяти от Малларгана, когда тот выхватил пистолет из
кобуры и выстрелил. Но как ни быстр был Малларган,  Тарзан оказался быстрее.
Он ударил снизу  по руке,  державшей  пистолет,  и пуля, пролетев  мимо,  не
причинила ему вреда. Он вырвал пистолет и отбросил его далеко в сторону.
     Малларган презрительно осклабился.
     "Болван,  -- подумал  он. -- Много  себе  позволяет. Что ж, я научу его
уважать чемпиона мира в тяжелом весе".
     -- Значит,  ты и есть эта задница Тарзан? --  сказал он и тут же провел
свой коронный удар прямой правой, целясь в подбородок.
     Он  был очень удивлен, когда  вдруг осознал,  что промахнулся.  Он  был
удивлен еще больше, когда человек-обезьяна нанес ему ужасную оплеуху ладонью
в  область виска --  удар, повергший его наземь наполовину оглушенным. Маркс
приплясывал рядом в паническом ужасе.
     -- Поднимайся,  задница, -- кричал  он Малларгану. --  Поднимись и убей
его.
     Нкима  прыгал  на  краю оврага,  осыпая Тармангани  язвительной бранью.
Малларган медленно поднялся  на  ноги. Машинально он  сосчитал  про  себя до
девяти. Теперь его сердце наполнилось жаждой смерти. Он бросился на Тарзана,
но  человек-обезьяна снова  ускользнул. Тогда  Малларган  вошел в  клинч  и,
сковав правую руку  Тарзана,  принялся наносить ему  ужасные удары по почке,
стараясь измотать противника и причинить ему боль.
     Свободной рукой Тарзан  оторвал Малларгана от себя,  с силой швырнул на
землю и бросился на него сверху. Тот  попытался высвободиться,  но это  было
бесполезно. Из глотки лежащего на нем человека вырвалось низкое рычание. Это
было рычание дикого зверя, и душа чемпиона наполнилась доселе незнакомым ему
чувством ужаса.
     -- Помоги, Джоуи! Помоги! -- закричал он. -- Эта сволочь убьет меня.
     Маркс  выглядел  воплощением  беспомощности. Он  мог только  бестолково
метаться, выкрикивая: "Поднимайся, задница! Поднимись и убей его!"
     Нкима тоже метался и тоже  кричал, но совсем  по другой причине, нежели
Маркс, поскольку он увидел то,  что не могли видеть трое мужчин, захваченных
дракой. А увидел он толпу дикарей, спускавшихся из леса по  противоположному
склону оврага.
     Бабанго, понимая, что люди внизу  заняты своими делами и не замечают их
присутствия,   спускались   молча,   намереваясь   захватить   их  живыми  и
невредимыми. Они шли быстро и бесшумно -- сотня крепких и мускулистых воинов
с лоснящейся кожей. Сотня  прекрасных опровержений  теории, согласно которой
каннибализм ведет  к деградации человека, у него выпадают волосы  и портятся
зубы.
     Маркс заметил их первым. Он предостерегающе крикнул, но было уже поздно
-- дикари бросились в атаку. Дюжина лоснящихся тел  навалилась на  Тарзана и
Малларгана. Но  через  мгновение человек-обезьяна поднялся, стряхнув  с себя
нападавших. Малларган видел, как он схватил темнокожего воина и швырнул  его
в  соплеменников.  Чемпион  ужаснулся подобному проявлению  физической силы,
неизмеримой по сравнению с его собственной.
     Однако  эта победа оказалась  кратковременной -- бабанго было многовато
даже для Тарзана. Двое чернокожих схватили его за лодыжки, трое придавили  к
земле.  Но прежде, чем  им  удалось  связать Тарзана,  он убил  одного воина
голыми руками.
     Малларгана  взяли  с меньшими  трудностями, а Маркса  вообще без  оных.
Бабанго  крепко  связали  им руки  за спиной и,  подталкивая  сзади копьями,
погнали по крутому склону оврага вверх.
     Маленький  Нкима  недолго  наблюдал за  происходящим.  Повернувшись, он
бросился назад по равнине.
     Мрак  леса окутал  их, что окончательно сломило  дух обоих американцев.
Мириады сомкнувшихся деревьев,  чьи переплетающиеся кроны  с густой  листвой
застилали  небо  и солнце,  вселяли  в  их  сердца ужас.  Деревья,  деревья,
деревья! Деревья различных размеров и  высоты -- некоторые поднимались почти
на  двести  футов  над ковром  из фирний,  амом  и низкорослого  кустарника,
выстилавших землю. Петли  лиан провисали между деревьями  или змеились вдоль
стволов. Некоторые лианы свисали с верхних веток, чуть  не касаясь почвы. Их
спутанные концы едва заметно покачивались в неподвижном воздухе. Другие  же,
в форме тонких шнуров, были  похожи на кисти  с  бахромой -- воздушные корни
эпифитов.
     -- Что они собираются с нами сделать? Как ты думаешь? Потребуют выкупа?
-- спросил Маркс.
     --  Почем я знаю.  И  кто будет  платить?  Да и  как они собираются его
получить? Маркс покачал головой.
     -- Что же тогда они сделают с нами?
     --  Почему  бы  тебе не  спросить  об  этом  у  той большой задницы? --
Малларган кивнул в сторону Тарзана.
     -- Задница?! -- Маркс сделал презрительную  гримасу.  -- Это он из тебя
сделал задницу, оболтус. Хотел бы я иметь такую задницу в Нью-Йорке. Тогда у
меня был  бы настоящий  чемпион. Он  почти нокаутировал тебя голой ладошкой.
Хорошую плюху он тебе выдал!
     -- Удачный  удар,  --  ответил Малларган,  -- но  это  простое стечение
обстоятельств.
     --  Ну да... Он тебя уделал так, будто ты выступаешь  в  весе "петуха",
зато  грохнулся  ты как настоящий  тяжеловес.  Ладно! Будем считать, что ему
повезло.
     -- Но он не человек. Слышал, как он рычал? Как лев или другая зверюга.
     -- И все же, что они собираются с нами сделать?
     --  Не думаю, что они собираются убить нас. Если  бы они хотели сделать
это, они кокнули  бы нас на том же  самом месте,  где схватили. Какой  смысл
тащить нас с собой, чтобы убить?
     -- Надеюсь, в этом ты прав.
     Пешеходная тропа, по которой  бабанго  вели своих пленников, причудливо
вилась  по  лесу.  Она едва достигала восемнадцати дюймов  в ширину -- узкий
глубокий желобок, вытоптанный ногами бесчисленного количества людей и лапами
животных за бесчисленное количество лет. В  конце концов тропа привела  их к
некоему  подобию лагеря, раскинувшемуся на обоих  берегах ручья в месте  его
впадения в  реку. Некогда здесь  стояла деревня, в которой  жили люди. Тогда
она располагалась на  вырубке,  теперь же  этот участок был  почти полностью
вновь отвоеван джунглями.
     Когда  троих  мужчин вели через  лагерь, их окружили вопящие женщины  и
дети. Женщины плевались, дети бросали палки в  пленников до  тех  пор,  пока
конвоиры не отогнали их. На  шеи пленников набросили петли из веревок, концы
которых привязали к небольшому деревцу.
     Маркс, окончательно выбившийся из сил, рухнул на землю.  Малларган сел,
прислонившись  спиной  к  дереву.  Тарзан   продолжал   стоять,  внимательно
осматривая все вокруг и явно сосредоточившись на мысли о побеге.
     -- Черт возьми, -- простонал Маркс, -- я совсем выдохся.
     --  Ты  никогда не напрягал свои  ходули, -- безжалостным тоном ответил
Малларган. -- Заставлял  меня  пробегать  каждый день  по шесть миль,  а сам
колесил за мной в автомобиле.
     -- Что это? -- внезапно спросил Маркс.
     -- Что именно?
     -- Разве ты не слышишь эти  стоны?  Звуки доносились  со стороны ручья,
который они не могли видеть из-за разросшейся растительности.
     -- У кого-то болит живот, -- буркнул Малларган.
     --  Ужасные звуки, --  поморщился Маркс. -- Как я хотел  бы вернуться в
цивилизованную страну. Да, прекрасная мысль пришла тебе в голову -- съездить
в Африку... Хотелось бы все-таки знать, что они собираются с нами сделать?
     Малларган взглянул на Тарзана.
     -- Этому хоть бы  хны, -- сказал он. -- А ему должно быть известно, что
они собираются с нами сделать. Он ведь и сам дикарь.
     Хотя они разговаривали шепотом, Тарзан слышал весь разговор.
     -- Вы хотите знать, что они с вами сделают? -- спросил он.
     -- Ну да, -- ответил Маркс.
     -- Они собираются  съесть вас. Маркс рывком сел. Почувствовав внезапную
сухость во рту, он облизнул губы.
     -- Съесть нас?  --  поперхнулся  он. -- Шутите, мистер? Людоеды  бывают
только в книжках...
     -- В книжках? Вы слышите стоны, доносящиеся с реки?
     -- Конечно.
     --  Есть вещи похуже, чем  просто быть съеденным. Они  вымачивают мясо,
чтобы  было помягче.  То, что вы слышите -- голоса мужчин,  или женщин,  или
детей. Там их несколько человек. Дня два-три назад  им дубиной перебили руки
и  ноги в трех-четырех местах и опустили в реку,  оставив  над  поверхностью
воды лишь головы. В таком положении их  держат три-четыре дня. Затем свежуют
и готовят.
     Малларган  покрылся  мертвенной  бледнос