ся дыры выскользнула черная полоска и обвилась вокруг лодыжки
Ринсвинда. Он завопил и тяжело шмякнулся на  вибрирующие  мозаичные  плитки.
Щупальце начало подтягивать его к яме.
   Одновременно рядом  с  волшебником  вырос  Двацветок,  который  попытался
схватить его за руки. Ринсвинд отчаянно вцепился в маленького туриста, и они
оказались на полу лицом друг к  другу.  Но  все  равно  Ринсвинд  потихоньку
продолжал сползать.
   - Тебя тоже сцапали? - задыхаясь, выговорил он.
   - Н-нет1 - ответил Двацветок. - Что происходит?
   - А ты как думаешь? Меня, к примеру, утягивает в колодец!
   - О Ринсвинд, мне так жаль...
   - Это тебе-то жаль?..
   В воздухе что-то запело, словно пила, и хватка на  ноге  Ринсвинда  резко
ослабла. Он повернул голову и увидел, что  Хрун,  пригнувшись,  стоит  возле
ямы, а меч  его  так  и  мелькает  в  воздухе,  расправляясь  с  вылетающими
навстречу щупальцами.
   Двацветок помог волшебнику подняться, и они скорчились у алтарного камня,
наблюдая за неистовым варваром, который отважно сражался с тянущимися  вверх
отростками.
   - Это не поможет, - сказал Ринсвинд. - Насылатель  обладает  способностью
материализовать щупальца. Что ты делаешь?!!
   Двацветок  лихорадочно  прилаживал  клетку  с  притихшими   ящерицами   к
водруженной на треногу коробке для картинок.
   - Я просто обязан запечатлеть это, - пробормотал он. - Эй, демон, ты меня
слышишь?
   Чертик-живописец  открыл  крошечную  дверцу,  бросил  быстрый  взгляд  на
происходящее у ямы  и  снова  исчез  в  коробке.  Почувствовав,  как  что-то
коснулось его ноги, Ринсвинд подпрыгнул и  раздавил  каблуком  подбирающееся
щупальце.
   - Пошли, - скомандовал он. - Пора делать ноги.
   Он схватил Двацветка за руку, но турист уперся.
   - Убежать и оставить Хруна наедине с этой тварью?
   Лицо Ринсвинд а выразило недоумение.
   - А почему бы и нет? - спросил он. - Это же его работа.
   - Но чудовище убьет Хруна!
   - Могло быть и хуже, - заметил Ринсвинд.
   - Что?
   - На его месте могли оказаться мы, - логично указал волшебник. - Пошли!
   - Эй! - тыча пальцем, возмутился Двацветок. - Оно схватило мой Сундук!
   И прежде чем Ринсвинд успел его удержать,  маленький  турист  бросился  в
обход ямы к Сундуку, который волоком тащили по полу, в  то  время  как  ящик
безуспешно хлопал крышкой на держащее его щупальце. Двацветок начал  яростно
пинать зловредный отросток.
   Другое щупальце, вылетев из окружающего Хруна клубка,  обхватило  варвара
поперек  туловища.  Хрун  превратился  в  неясный  силуэт  среди  все   туже
затягивающихся колец. На глазах  у  пораженного  ужасом  Ринсвинда  щупальца
вырвали у героя меч и отшвырнули к стене.
   - Давай свое заклинание! - завопил Двацветок.
   Ринсвинд не шелохнулся. Он не отводил взгляда от твари,  что  поднималась
из ямы. Его внимание приковал огромный глаз, и глаз этот  смотрел  прямо  на
него. Одно из щупалец обвилось вокруг пояса волшебника, и он заскулил.
   В горле поднялись незваные слова заклинания. Ринсвинд, как во сне, открыл
рот, придавая заклятию форму первого примитивно-грубого слога.
   Очередное щупальце, резко выстрелив, обмоталось вокруг его шеи, не  давая
ему вздохнуть, и поволокло спотыкающегося, ловящего ртом  воздух  волшебника
по полу.
   Одна из размахивающих рук Ринсвинда задела  пробегающий  мимо  Двацветков
иконограф. Ринсвинд инстинктивно схватился за него - точно так же его предки
могли бы схватиться за камень, столкнувшись с бесчинствующим тигром. Вот  бы
как следует размахнуться и запустить треногой в Глаз...
   ...Глаз заполнял собой всю вселенную. Ринсвинд почувствовал, что его воля
иссякает, словно вода, вытекающая из сита.
   В прикрепленной к иконографу клетке  зашевелились  вялые  ящерицы.  Чисто
автоматически - так человек, которого вот-вот  обезглавят,  замечает  каждую
щербинку, каждое пятнышко на плахе палача - Ринсвинд отметил, что  у  ящериц
несоразмерно  большие,  голубовато-белые  хвосты.  К  тому  же  хвосты   эти
угрожающе пульсировали.
   Охваченный  ужасом,  волшебник,  которого  продолжало  тащить  к   Глазу,
обороняясь,   поднял   иконограф,   как   вдруг    услышал    предупреждение
чертика-живописца:
   -  Они  уже  созрели,  больше  я  их  сдерживать  не  могу.   Улыбнитесь,
пожалуйста.
   Вспыхнул...
   ...настолько белый и яркий свет...
   ...что, казалось, это и не свет вовсе.
   Бел-Шамгарот вскрикнул - его  крик  начался  далеко  за  нижним  пределом
слышимости и закончился где-то в Ринсвиндовых внутренностях. Разбросав  свою
добычу по  всему  залу,  щупальца  застыли,  как  палки,  после  чего  разом
взметнулись, закрывая пострадавший Глаз. Вся масса ухнула в яму, и мгновение
спустя огромная плита, подхваченная несколькими дюжинами щупалец, с грохотом
улеглась на  место,  оставляя  по  краям  придавленные  и  бешено  мечущиеся
конечности подземной твари.
   Хрун в падении перекатился и, оттолкнувшись от стены,  вскочил  на  ноги.
Отыскав свой меч, варвар принялся методично  обрубать  брошенные  на  верную
смерть отростки. Ринсвинд продолжал лежать  на  полу,  отчаянно  пытаясь  не
сойти с ума. Глухой деревянный звук заставил его повернуть голову.
   Сундук, приземлившийся на выпуклую крышку, сердито раскачивался  и  сучил
ножками в воздухе.
   Ринсвинд с  опаской  огляделся  вокруг,  отыскивая  Двацветка.  Маленький
турист бесформенной кучей лежал у стены. По крайней  мере,  стонать  он  еще
мог.
   Волшебник с усилием подтащился к нему и прошептал:
   - Черт возьми, что это было?
   - Почему они сработали так ярко? -  завывал  Двацветок.  -  О  боги,  моя
голова...
   - Ярко? - повторил Ринсвинд, оглядываясь через  зал  на  прикрепленную  к
иконографу клетку.
   Сидящие в ней заметно  похудевшие  ящерицы  изучали  волшебника  с  явным
интересом.
   - Саламандры, - простонал Двацветок. - Картинка выйдет передержанной...
   - Это саламандры? - недоверчиво переспросил Ринсвинд.
   - Конечно. Стандартная принадлежность.
   Ринсвинд подковылял к коробке и взял ее в руки. Разумеется, он  и  раньше
видел саламандр, только то были некрупные экземпляры. К тому же они  плавали
в банке с консервантом в  музее  биологических  диковинок,  расположенном  в
подвалах Незримого Университета. Живые саламандры  в  окрестностях  Круглого
моря давным-давно вымерли.
   Волшебник попытался припомнить то немногое, что он знал об этих ящерицах.
Они были магическими существами. И ртов у них не было,  поскольку  жили  они
исключительно  за  счет  питательных  свойств  октарина,   содержащегося   в
солнечном свете Плоского мира  и  поглощаемого  ими  через  кожу.  Остальной
солнечный свет они также поглощали, накапливая его в специальных пузырях  до
тех пор, пока он не выводился наружу обычным способом.  Пустыня,  населенная
саламандрами Плоского мира, превращалась ночью в один сплошной маяк.
   Ринсвинд опустил клетку  с  тварями  на  землю  и  угрюмо  кивнул.  Таким
количеством  октаринового  света,  сосредоточившегося  в  храме,  саламандры
нажрались до отвала, а потом природа взяла свое.
   Иконограф на треноге бочком подался в  сторону.  Ринсвинд  нацелился  его
лягнуть и промахнулся. Он начинал испытывать неприязнь к груше разумной.
   Что-то ужалило его в щеку. Ринсвинд раздраженно отмахнулся.
   Внезапно он услышал скрежещущий звук, который заставил его обернуться,  и
голос, похожий на треск шелка, распарываемого разделочным ножом, заявил:
   - Это крайне недостойный поступок.
   - 3-заткнись, - ответил  Хрун,  который,  вознамерившись  поднять  крышку
алтаря, использовал Кринга как рычаг.
   Варвар посмотрел на Рисвинда и ухмыльнулся. Ринсвинд понадеялся, что  эта
сведенная судорогой гримаса была ухмылкой.
   - Сильная магия,  -  прокомментировал  Хрун,  изо  всех  сил  налегая  на
стонущий клинок огромной, размером с хорошую отбивную, ладонью. - Теперь  мы
делить сокровище, а?
   Ринсвинд крякнул, почувствовав, как нечто маленькое и твердое впилось ему
в ухо. По залу пронесся почти незаметный ветерок.
   - A c чего ты взял, что там будут сокровища? - спросил волшебник.
   Хрун поднажал, и ему удалось просунуть под камень пальцы.
   - Ты находишь пробковые яблоки под пробковой яблоней, - объяснил он. - Ты
находишь сокровище под алтарями. Логика.
   Он скрипнул зубами. Камень подлетел вверх и тяжело приземлился на пол.
   На этот раз что-то очень больно ударило  Ринсвинда  по  руке.  Он  махнул
пятерней и, разжав кулак, взглянул  на  добычу.  Это  был  обломок  камня  с
пять-плюс-тремя сторонами. Волшебник перевел взгляд на потолок. Он что,  так
и должен провисать? Хрун, доставая из оскверненного алтаря  куски  истлевшей
кожи, тихонько насвистывал под нос какой-то мотивчик.
   Воздух потрескивал, флюоресцировал, гудел. Неуловимый ветерок дергал полы
балахона волшебника и хлопал ими, поднимая  вихри  голубовато-зеленых  искр.
Вокруг  Ринсвинда  выли  и  невнятно  бормотали  безумные,   не   до   конца
сформировавшиеся духи, которых протаскивало мимо.
   Ринсвинд  попытался  поднять  руку.  Ее  немедленно  окружила  сверкающая
октариновая корона - это с ревом пронесся  поднимающийся  магический  ветер.
Буря мчалась по залу, не тревожа ни единой пылинки,  однако  веки  Ринсвинда
она выворачивала наизнанку. В туннелях завывали вихри, их пронзительные, как
у банши, вопли бешено метались от камня к камню.
   Переломившись пополам под напором астральной  бури,  Двацветок  с  трудом
поднялся на ноги.
   - Что здесь творится, черт побери? - прокричал он.
   Ринсвинд полуобернулся. Воющий ветер немедленно налетел и  чуть  не  сбил
его с  ног.  Потусторонние  смерчи,  кружась  в  потоках  воздуха,  схватили
волшебника за лодыжки.
   Рука Хруна вылетела  вперед  и  не  дала  ему  упасть.  Мгновение  спустя
волшебник и Двацветок были оттащены  под  прикрытие  разрушенного  алтаря  и
лежали на полу, хватая  ртами  воздух.  Рядом  с  ними  сверкал  и  искрился
говорящий меч Кринг, чье магическое поле было стократно усилено непогодой.
   - Держись! - крикнул Ринсвинд.
   - Ветер! - проорал Двацветок. - Откуда он взялся? Куда он дует?
   Он взглянул на лицо волшебника, являвшее собой маску чистого ужаса,  и  с
удвоенной силой вцепился в камни.
   - Нам крышка, - пробормотал Ринсвинд. Над головой трещал и ездил потолок.
- Откуда приходят тени? Вот оттуда и дует этот ветер!
   На самом же деле - и Ринсвинд об этом догадывался - происходило вот  что:
по мере того как оскорбленный дух Бел-Шамгарота все глубже опускался  сквозь
нижележащие хтонические уровни, его  мрачная  сущность,  которую  высасывало
даже из  камней,  собиралась  в  области,  которая,  согласно  мнению  самых
уважаемых жрецов Плоского мира, находится одновременно под землей  и  Где-то
Еще. А на его храм обрушилось разрушительное  действие  Времени,  которое  в
течение многих тысяч исполненных стыда лет наотрез отказывалось приближаться
к этому месту. Но сейчас аккумулированный вес  высвободившихся  секунд  всей
тяжестью навалился на ничем не скрепленные камни.
   Хрун вздохнул,  поднимая  глаза  на  расширяющиеся  трещины,  после  чего
заложил два пальца в рот и яростно свистнул.
   Удивительно, насколько громко прозвучал  реальный  звук  по  сравнению  с
псевдозвуком  ширящегося  астрального  водоворота,  который  формировался  в
центре огромной восьмиугольной плиты.  За  звуком  последовало  глухое  эхо,
которое, как почудилось  Ринсвинду,  странно  смахивало  на  стук  катящихся
странных костей. Потом послышался новый  звук,  в  котором  не  было  ничего
необычного. Это был гулкий топот копыт.
   Боевой  конь  Хруна  проскакал  под  начавшей  потрескивать  аркой  и   с
развевающейся от буйных ветров гривой взвился  рядом  с  хозяином  на  дыбы.
Варвар с  усилием  поднялся  на  ноги  и  забросил  мешки  с  сокровищами  в
подвешенную к седлу сумку. Потом, вскочив на спину животного,  он  нагнулся,
схватил Двацветка за шиворот и перекинул его через луку седла. В тот момент,
когда лошадь разворачивалась, Ринсвинд сделал отчаянный прыжок и приземлился
прямо за спиной Хруна. Варвар, впрочем, не стал возражать против этого.
   Лошадь уверенным, тяжелым галопом промчалась  по  туннелям,  перескакивая
через внезапные осыпи щебня и ловко уклоняясь от  огромных  камней,  которые
летели с прогибающегося потолка. Ринсвинд,  продолжая  угрюмо  цепляться  за
Хруна, оглянулся назад.
   Неудивительно, что лошадь так резво перебирала копытами. За ними по пятам
сквозь мерцающий фиолетовый свет неслись громадный, зловещего вида Сундук  и
иконограф,  опасно  раскачивающийся  на  треноге.  Настолько   велика   была
способность груши разумной повсюду  следовать  за  своим  хозяином.  Кстати,
погребальная  утварь  мертвых  императоров  традиционно   изготовлялась   из
древесины именно этой груши...

   Они  достигли  открытого   пространства   за   секунду   до   того,   как
восьмиугольная арка наконец не выдержала и вдребезги разбилась  о  мраморные
плиты.
   Вставало солнце. У них за спинами поднялся столб пыли  -  это  обрушились
стены храма, - но они не оглянулись. А жаль, потому что иначе Двацветок  мог
бы сделать картинки, необычные даже по стандартам Плоского мира.
   В дымящихся развалинах что-то зашевелилось. На них словно  вырос  зеленый
ковер. Потом вверх штопором взлетел молодой  дубок,  разветвляясь  по  пути,
будто взрывающаяся зеленая ракета, и не  успели  кончики  его  состарившихся
ветвей перестать дрожать, как он  уже  оказался  в  центре  приличной  рощи.
Из-под земли, точно гриб, вылетела береза, превратилась во взрослое  дерево,
сгнила и свалилась в облаке трута посреди пробивающихся  к  свету  потомков.
Храм уже превратился в полузасыпанную кучу замшелых камней.
   Но Время, рванувшись сначала к  горлу,  теперь  приступало  к  завершению
работы.
   Бурлящая граница между распадающейся магией и  вступающей  в  свои  права
энтропией с ревом пронеслась вниз по холму, обогнав мчащуюся галопом лошадь.
Всадники, будучи созданиями Времени, абсолютно ничего  не  заметили.  Но  на
зачарованный лес энтропия набросилась с хлыстом столетий наперевес.
   - Впечатляет, а? - заметил чей-то голос у Ринсвиндова колена, пока лошадь
трусила сквозь дымку рассыпающейся в прах древесины и опадающих листьев.
   В голосе слышался потусторонний металлический  отзвук.  Ринсвинд  опустил
взгляд на меч Кринг. В его рукоять были вделаны  два  рубина.  У  волшебника
возникло ощущение, что меч смотрит на него.
   Расположившись  на  простирающихся  к   Краю   от   леса   болотах,   они
поаплодировали схватке между деревьями и Временем - схватке,  конец  которой
был предрешен. Это зрелище заменило кабаре - на самом деле они  остановились
затем, чтобы поглотить огромного медведя, который неосторожно приблизился  к
Хруну на расстояние полета стрелы.
   Ринсвинд внимательно рассматривал варвара  поверх  своего  куска  жирного
мяса. Хрун, занимающийся геройствованием, кардинально отличался от  бражника
и гуляки Хруна, который время  от  времени  наезжал  в  Анк-Морпорк.  Сейчас
варвар проявлял буквально кошачью осторожность, был ловким, как  пантера,  и
чувствовал себя в своей стихии.
   "А  я  ушел  живым  от  Бел-Шамгарота,  -  напомнил  себе   Ринсвинд.   -
Фантастика".
   Двацветок помогал герою сортировать украденные  из  храма  сокровища.  По
большей части это  было  серебро,  утыканное  неприятно-пурпурными  камнями.
Художественный вкус бывшего хозяина драгоценностей был  весьма  однообразен:
сплошные изображения пауков, осьминогов и обитающих на  деревьях  октарсеров
из пустошей Пупземелья.
   Ринсвинд упорно пытался не обращать внимания на скрипучий  голос  у  себя
под боком. Бесполезно.
   - ...А потом я принадлежал паше Ре'дурата и сыграл заметную роль в  битве
при Великом Нефе, где и получил  небольшую  зазубрину,  которую  ты,  должно
быть, заметил на моем клинке, где-то в двух третях его длины от  рукояти,  -
рассказывал Кринг из своего временного пристанища в травянистой кочке.  -  У
неверного было  на  шее  октироновое  ожерелье,  крайне  непорядочно  с  его
стороны, хотя, конечно, в те дни я был  куда  острее.  Мой  хозяин,  бывало,
использовал меня, чтобы разрубать в воздухе шелковые платки,  и...  я  тебя,
случаем, не утомил?
   - А? О нет, нет, ничуть. Все это очень интересно, -  отозвался  Ринсвинд,
по-прежнему не сводя глаз с Хруна.
   Интересно, можно  ли  ему  доверять?  Они  тут  в  глуши,  вокруг  бродят
тролли...
   - Я сразу заметил, что ты образованный человек, - продолжал  Кринг.  -  Я
так редко встречаю интересных людей, а если и встречаю, то на очень короткое
время. Чего бы мне действительно хотелось, так это висеть над теплым камином
в тихом и спокойном домике. Как-то раз я провел пару сотен лет на дне озера.
   - Это, наверное, было очень весело, - рассеянно поддакнул Ринсвинд.
   - Не совсем, - возразил Кринг.
   - Да, скорее всего нет.
   - А чего бы мне совсем уж по-настоящему хотелось, так это  стать  лемехом
плуга. Не знаю, что это такое, но, похоже,  в  подобном  существовании  есть
некая острота.
   Двацветок торопливо подбежал к волшебнику.
   - Мне пришла в голову замечательная мысль, - скороговоркой выложил он.
   - Ага, - устало откликнулся Ринсвинд. - Почему бы нам не уговорить  Хруна
сопровождать нас в Щеботан?
   На лице Двацветка отразилось неприкрытое изумление.
   - А как ты узнал? - полюбопытствовал он.
   - Я просто подумал, что ты это подумаешь, - объяснил Ринсвинд.
   Хрун  закончил  распихивать  серебро  по  седельным  сумкам  и  ободряюще
ухмыльнулся обоим приятелям. Потом  его  взгляд  ненароком  переместился  на
Сундук.
   - Если он будет с  нами,  кто  на  нас  нападет?  -  вопросил  Двацветок.
Ринсвинд поскреб подбородок.
   - Хрун? - предположил он.
   - Мы же спасли ему жизнь там, в храме!
   - Ну, если под "нападет" ты подразумеваешь "убьет", - сказал Ринсвинд,  -
то я не думаю, что он пойдет на это. Он не из таких. Скорее всего он  просто
ограбит нас, а потом свяжет и оставит на съедение волкам.
   - Ну, ты уж слишком.
   - Послушай, это реальная жизнь,  -  взорвался  Ринсвинд.  -  Ты  вот  тут
таскаешься повсюду с сундуком, набитым золотом...  Да  любой  здравомыслящий
человек обеими руками ухватится за возможность это золото стянуть!
   "Я ухватился бы, - мысленно добавил он. - Если б  не  видел,  что  Сундук
вытворяет с шарящими внутри него пальцами".
   И вдруг Ринсвинда осенило.  Он  перевел  взгляд  с  Хруна  на  иконограф.
Чертик-живописец стирал в крошечном корытце белье, а  саламандры  дремали  у
себя в клетке.
   - У меня появилась идея, -  сказал  Ринсвинд.  -  Как  ты  думаешь,  чего
хочется каждому герою?
   - Золота? - предположил Двацветок.
   - Нет. В смысле хочется по-настоящему,
   Двацветок нахмурился.
   - Я не совсем понимаю, - произнес он.
   Ринсвинд взял в руки иконограф.
   - Хрун, - окликнул он. - Подойди-ка сюда, а?

   Дни проходили мирно. Правда, как-то раз небольшой отряд мостовых  троллей
попытался устроить друзьям-приятелям засаду, а  однажды  ночью  их  чуть  не
захватила врасплох банда разбойников (грабители совершили фатальную  ошибку:
полезли исследовать Сундук, прежде чем перебить спящих  путников).  В  обоих
случаях Хрун потребовал - и получил - двойную плату.
   - Если с нами что-нибудь случится, -  сказал  Ринсвинд,  -  некому  будет
управлять магической коробкой. Не будет больше картинок Хруна, ты понял?
   Варвар кивнул. Он смотрел на последнюю картинку и не мог налюбоваться. На
ней был изображен он сам, стоящий в героической позе и попирающий ногой кучу
убитых троллей.
   - Ты, я и наш малыш-друг Два Цветка,  мы  здорово  гладим,  -  высказался
варвар. - И завтра можно мы сделаем профиль получше, хокей?
   Он заботливо завернул картинку в шкуру тролля и уложил в седельную сумку,
к остальным своим изображениям.
   - Похоже, сработало, - восхищенно заметил Двацветок,  когда  Хрун  выехал
вперед, чтобы разведать дорогу.
   - А