т!
   - Значит, ты ее тоже видишь?
   - Мамочки, - прошептал Джерн и опустился на колени.
   Диль кивнул. Он был человеком верующим. Как хорошо и спокойно знать,  что
боги есть. И как страшно понять, что они уже здесь.
   Женское тело аркой изгибалось в небе, в переливах  голубоватых  теней,  в
водянистом свете звезд.
   Оно было огромным, размеры его - межпланетными.  Между  грудями  -  двумя
галактиками - тенью пролегла туманность, облако  светящегося  газа  очертило
плавную линию живота, в  раскаленном,  пульсирующем  пупке  рождались  новые
звезды. Нет, она не держала на себе небо. Она сама была небом.
   Ее большое печальное лицо над горизонтом было обращено  к  Дилю.  И  Диля
медленно пронзало неотвратимое осознание: немногое способно  так  поколебать
веру, как то, когда мы отчетливо  и  ясно  видим  предмет  наших  верований.
Вопреки расхожей мудрости, видение не есть вера. Как раз на видении  вера  и
заканчивается - потому что больше в ней нет нужды.
   - О-о-о! - простонал Джерн.
   - Прекрати! - Диль ударил его по руке. - Прекрати и пойдем со мной.
   - О учитель, что же нам теперь делать?
   Диль оглянулся на спящий город. У него не было ни малейшего представления
о том, что теперь делать.
   - Мы пойдем во дворец, - решительно произнес он. - Может  быть,  все  это
козни, козни... козни темных сил. Так или иначе солнце должно взойти.
   Диль двинулся вперед.  Сейчас  ему  очень  хотелось  оказаться  на  месте
Джерна, зубы которого громко стучали от ужаса.  Подмастерье  вприпрыжку,  на
четвереньках последовал за ним.
   - Я вижу тени вокруг звезд, учитель! Вон там, видите? Там, у Края  света,
учитель!
   - Это просто туман, мальчик, -  заверил  его  Диль,  не  отрываясь  глядя
вперед и сохраняя осанку, подобающую Привратнику Левых Врат Натронской  Ложи
и кавалеру нескольких наград за заслуги в области шитья по телу.
   - Смотри, Джерн, - указал он. - Смотри, солнце встает!
   Оба застыли, глядя вдаль.
   Джерн тихонько поскуливал.
   Над горизонтом медленно, очень  медленно  поднимался  пылающий  шар.  Его
катил перед собой громадный навозный жук.

КНИГА - III
КНИГА НОВОГО СОЛНЦА

   Солнце вставало - только это было не прежнее священное светило, а  просто
сгусток раскаленного газа. Фиолетовая ночь пустыни поблекла в  жарких  лучах
этого гигантского паяльника. Ящерицы попрятались по расселинам скал. Сидя  в
скудной тени того, что осталось от пустынных колючек, и  высокомерно  озирая
окрестность, Верблюдок вновь принялся за жвачку, попутно извлекая квадратные
корни из логарифма при основании семь.
   Теппик и Птраси в конце концов пристроились в тени, падающей от невысокой
скалы, и молча, мрачно разглядывали колышущееся над скалами марево.
   - Не понимаю, - сказала Птраси. - Ты хорошо посмотрел?
   - Это же целая страна! Ведь не  может  она  взять  и  провалиться  сквозь
землю!
   - Тогда куда она подевалась? - спросила Птраси голосом прилежной ученицы.
   Теппик что-то проворчал в ответ. Жар отдавался в висках  ударами  молота,
но  юноша  вновь  обшаривал  взглядом  близлежащие  скалы,   словно   триста
квадратных миль земли могли спрятаться  где-нибудь  под  булыжником  или  за
кустом.
   Дорога, со всей несомненностью, шла вниз между скалами, но почти сразу же
вновь поднималась, теряясь в дюнах, где уже совершенно  очевидно  начиналась
территория Цорта. Теппик узнал изъеденного ветрами сфинкса,  который  служил
пограничной вехой; молва гласила, что  некогда  в  час  страшной  опасности,
грозившей отечеству, он защитил границу, хотя неизвестно зачем и почему.
   Теппик знал, что они доскакали до границ Эфеба. Перед ним  сейчас  должна
была расстилаться плодородная, усеянная пирамидами долина Джеля, разделяющая
две страны.
   И вот уже более часа он не мог найти ее. Это было необъяснимо.  От  этого
веяло жутью. Это не укладывалось в голове.
   Прикрыв глаза ладонью, он в тысячный раз оглядел  безмолвную  раскаленную
окрестность. Повернул голову - и увидел Джелибейби.
   Видение мелькнуло и скрылось. Теппик резко перевел взгляд и снова  увидел
его - расплывчатое  красочное  облачко,  растаявшее,  прежде  чем  он  успел
сосредоточиться.
   Немного погодя Птраси высунулась из тени и  увидела  Теппика  стоящим  на
четвереньках. Когда он опять двинулся к скалам, она  решила,  что,  пожалуй,
юноша слишком долго находится на солнце.
   Теппик нетерпеливо сбросил ее руку с плеча.
   - Нашел!
   Он вытащил из сапога нож и принялся ковырять камень.
   - Где?
   - Здесь!
   Птраси потрогала его лоб.
   - Да, - сказала она. - Все понятно. Ладно. Думаю, лучше тебе  посидеть  в
тени.
   - Да нет, я серьезно! Смотри! Чтобы не спорить с ним, Птраси  присела  на
корточки и уставилась на скалу.
   - Похоже на трещину, - неуверенно произнесла она.
   - Смотри внимательнее. Поверни голову,  вот  так,  и  попробуй  взглянуть
краешком глаза.
   Лезвие кинжала вонзилось в трещину, едва различимую на поверхности камня.
   - Да, длинная, - констатировала Птраси, не отрывая взгляд от  раскаленной
поверхности.
   - От самого Второго Водопада до Дельты, - ответил Теппик. - Прикрой глаза
ладонью. Попробуй, ну пожалуйста!
   Птраси осторожно поставила руку козырьком и послушно скосила глаза.
   - Не получается, я ничего не... - заныла она и вдруг:
   - Вижу-у-у...
   На мгновенье она застыла, потом резко  качнулась  к  краю  скалы.  Теппик
отшвырнул кинжал и подполз к ней.
   - Я была на самом краю! - простонала девушка.
   - Видела? - с надеждой  спросил  Теппик.  Птраси  кивнула,  осторожно,  с
опаской поднялась на ноги и побрела обратно.
   - Тебе не показалось, что  глаза  у  тебя  как  бы  смотрят  вовнутрь?  -
поинтересовался Теппик.
   - Показалось, - холодно ответила Птраси.  -  Пожалуйста,  отдай  мне  мои
браслеты.
   - Что?
   - Мои браслеты. Ты забирал их. А теперь верни, пожалуйста.
   Теппик пожал плечами и пошарил в своей сумке.  Браслеты  были  медные,  с
редкими вкраплениями поддельной эмали. Было видно, что трудившийся над  ними
ремесленник старался - впрочем, без особого успеха - сделать хоть что-нибудь
интересное из крученой проволоки и кусочков цветного  стекла.  Птраси  взяла
браслеты и надела их.
   - Они имеют какой-то оккультный смысл? - уточнил Теппик.
   - Оккультный? - уклончиво переспросила Птраси.
   - Ну да. Иначе зачем они тебе?
   - Я уже говорила. Без них я чувствую какой-то беспорядок в одежде.
   Теппик пожал плечами и снова принялся тыкать ножом в трещину.
   - Что ты делаешь? - удивилась Птраси. Теппик остановился и задумался.
   - Не знаю, - признался он. - Но ты ведь видела долину?
   - Да.
   - И что?
   - Что - что? Теппик закатил глаза.
   - Тебе не кажется, все это немножко, ну скажем, странно? Целая  страна  и
вдруг - ничего. Проклятье, такое не каждый день увидишь!
   - Откуда мне знать? Я никогда не выезжала из долины. Я понятия  не  имею,
как она выглядит со стороны. И не кощунствуй!
   - Пожалуй, я действительно пойду прилягу в  тенечке,  -  покачал  головой
Теппик. - Если от него что-то осталось, - добавил  он.  В  отливающих  медью
лучах тень неумолимо таяла.
   Оступаясь, он взобрался на верх скалы и оттуда взглянул на Птраси.
   - Целая долина словно схлопнулась, - наконец промолвил он. - И  все  люди
вместе с нею...
   - Я видела огни в очагах, - сказала Птраси, тяжело  опускаясь  на  камень
рядом с ним.
   - Это как-то связано с пирамидой, -  догадался  Теппик.  -  Я  уже  давно
заприметил что-то странное, очень странное. То  ли  это  волшебство,  то  ли
геометрия - одно из двух. И как нам теперь вернуться?
   - Лично я возвращаться не хочу. Что  я  там  забыла?  Крокодилы  ждут  не
дождутся меня. Но даже ради них я не хочу возвращаться.
   - Хм. Может быть, я тебя прощу,  или  еще  что  придумаем...  -  протянул
Теппик.
   - Ах да, -  Птраси  сосредоточенно  разглядывала  свои  ногти.  -  Ты  же
говорил, что ты царь.
   - Я есть царь! А это - мое царство, отсюда, -  он  подумал,  в  какую  бы
сторону ему указать, - отсюда... и до куда-нибудь. И я - его царь.
   - Что-то ты не очень похож на царя, - заметила Птраси.
   - Это почему?
   - А где твоя золотая маска?
   - Но это был я!
   - Значит, это ты приказал бросить меня крокодилам?
   - Да! То есть нет! - Теппик растерялся. - Я хочу сказать, приказал  царь,
а вовсе не я, ты не думай. Я же тебя спас! - добавил он галантно.
   - В общем, ты - это не ты. Хорошо, допустим, ты - царь. Значит, ты - бог.
А на бога ты сейчас совсем не похож.
   - Да? М-м...
   Теппик снова почувствовал себя совершенно  растерянным.  Птраси  понимала
все буквально, и даже самые невинные вещи приходилось говорить с  величайшей
осторожностью.
   - Видишь ли, я - бог,  только  когда  заставляю  вставать  солнце.  Ну  и
разливы рек... Нужно тебе,  чтобы  река  разлилась?  Я  тот  самый  человек,
который этим занимается. Вернее, бог.
   Теппик внезапно умолк, словно осененный какой-то неожиданной мыслью.
   - Как же они там без меня? - задумчиво произнес он.
   Птраси поднялась на ноги и стала спускаться в ущелье.
   - Ты куда? Девушка обернулась.
   - Послушай, господин царь, или Бог, или убийца, или как тебя там, ты воду
сотворить можешь?
   - Прямо здесь?
   - Я хочу пить. Может быть, в этой трещине и спрятана река, но нам до  нее
все равно не добраться. Значит, надо пойти поискать воду - пока мы еще можем
ходить. По-моему, это настолько элементарно, что даже любой царь поймет.
   Теппик поспешил вслед за ней вниз по насыпи, туда, где, распластавшись на
земле, лежал Верблюдок и, обмахиваясь ушами, лениво пытался применить теорию
переменных интегралов Сволочной Твари к последовательности цисоидных  чисел.
Птраси раздраженно пнула его.
   - И ты знаешь, где нам найти воду? - спросил Теппик.
   "...е делить на двадцать семь. Одиннадцать миль...?
   Птраси бросила на Теппика испепеляющий взгляд подведенных  яркой  краской
глаз.
   - А ты, выходит, не знаешь? Затащил меня в пустыню и еще спрашивает,  где
вода!
   - Да, наверное, надо было прихватить немножко с собой!
   - Ты об этом далее не подумал!
   - Слушай, не смей со мной так разговаривать! Я как-никак царь!  -  Теппик
запнулся.
   - Ты совершенно права, - признал он. - Как раз о воде-то я и не  подумал.
Там, откуда я приехал, почти каждый день идет дождь. Извини.
   Птраси нахмурилась.
   - Кто идет? - спросила она.
   - Дождь. Понимаешь, с неба падают такие маленькие капельки...
   - Глупость какая. А откуда ты приехал? На Теппика было жалко смотреть.
   - Из Анк-Морпорка. А уехал отсюда.  Теппик  отвернулся.  Что  теперь  это
?отсюда? - еле заметная трещина на скале? Она  взбегала  но  сейчас  у  него
мелькнула мысль о том, что лучше всего мужчина и  женщина  уживаются,  когда
каждый говорит о своем, не  слушая  собеседника.  У  верблюдов  все  намного
проще.
   Теппик  сосредоточенно  глядел  на  протянувшуюся   по   скале   трещину.
Геометрия. Да, вот в чем дело.
   - Надо ехать в Эфеб, - заключил он. - Они знают о  геометрии  все;  кроме
того, у них распространены некоторые  нездоровые  идеи.  Нездоровые  идеи  -
именно то, что мне сейчас нужно.
   - Зачем тебе все эти ножи? Только правду.
   - Извини, не понял.
   - Ну, эти ножи... Зачем? Теппик задумался.
   - Без них я ощущаю некоторый беспорядок в одежде, - выкрутился он.
   - М-м...
   Птраси старательно подыскивала новую тему для беседы. Вовремя  предложить
тему для приятной беседы - это умение  входит  в  обязанности  служанки.  Но
Птраси не могла похвастаться хорошими отметками по  этому  предмету.  Другие
девушки имели наготове поразительно богатый ассортимент бесед:  от  способов
спаривания крокодилов до рассуждений о жизни  в  Загробном  Мире.  В  данной
ситуации разговор о погоде был явно неуместен.
   - Ну-у... - протянула она. - И скольких же человек ты убил?
   - Что-о?..
   - Когда был убийцей. Тебе ведь платили за  то,  что  ты  убиваешь  людей?
Много людей ты убил? И расслабь мышцы на спине.
   - Вряд ли стоит об этом... - поморщился Теппик.
   - Но я должна знать. Если нам суждено вместе пробираться через пустыню, и
вообще... Больше ста?
   - О боги, нет.
   - Хорошо - меньше пятидесяти? Теппик перевернулся на спину.
   - Послушай, даже самым знаменитым убийцам за всю свою жизнь не  удавалось
убить больше тридцати человек.
   - Значит, меньше двадцати?
   - Да.
   - Меньше десяти?
   - Думаю, - ответил Теппик, - точнее всего будет  сформулировать  так:  от
ноля до десяти.
   - То есть ровно столько, сколько я могу сосчитать. Знаешь, как это важно!
   Они вернулись туда, где лежал Верблюдок. Однако теперь вид у Теппика  был
крайне задумчивый.
   - А все эти положения...
   - Позы, - поправила Птраси.
   - Да... хм... сколько человек у тебя было - больше пятидесяти?
   - Подобных женщин называют иначе, - ответила Птраси, впрочем  не  слишком
разгневанно.
   - Извини. Меньше десяти?
   - Сформулируем так, - сказала Птраси, - от ноля до десяти.
   Верблюдок плюнул. Овод, вившийся в двадцати футах  от  них,  был  сбит  и
приклеился к скале.
   - Поразительно, а? - удивился Теппик. - И как это у них  получается?  Вот
что значит животный инстинкт.
   Из-под своих ресниц-метелок Верблюдок кинул на него горделивый  взгляд  и
подумал:
   "Предположим, z = eiO, чав-чав-чав. Таким образом, dz = iedO =  izdO,
либо dO = dz/iz...?

***

   Птаклюсп, по-прежнему облаченный в ночную рубашку, бесцельно бродил среди
обломков у основания пирамиды.
   Вокруг раздавалось мощное гудение, словно где-то рядом работала  турбина.
Птаклюсп не знал отчего, не представлял, какая сила могла исказить пропорции
на девяносто градусов и поддерживать их при чудовищном давлении. По  крайней
мере, прекратились неприятные  временные  смещения.  Сыновей  стало  заметно
меньше; сказать по правде, ему удалось отыскать всего одного-двух.
   Первое,  на  что  он  наткнулся,  была  вершина  пирамиды,  облицовка  из
электрона  почти  вся  ободралась.  Падая,  камень  задел  изваяние   Шляпа,
Ястребиноглавого   Бога   и   погнул   его,   придав   злосчастному    Шляпу
робко-удивленное выражение.
   Слабый стон донесся  до  Птаклюспа  из-под  рухнувшей  палатки.  Разорвав
грубую материю, он откопал Патклюспа 2-б, который, моргая, уставился на него
в серых предрассветных сумерках.
   - Пап, не получилось! - жалобно проговорил Птаклюсп-младший. -  Мы  почти
затащили его наверх, когда все вокруг как скрутит...
   Строитель пирамид приподнял и отщвырн; брус, придавивший ноги сына.
   - Кости целы? - деловито осведомился он.
   - Да, отделался синяками. Юный  архитектор  привстал,  морщась  боли,  и,
вытянув шею, стал оглядываться.
   - А где Два-а? Он добрался почти до сам? вершины.
   - Я уже нашел его, - сказал Птаклюсп.
   Как правило, архитекторы не склонны вслушиваться в интонационные  нюансы,
однако ясно услышал, как в голосе отца прозвенела сталь.
   - Он жив? - шепотом спросил 2-б.
   - Думаю, да. Впрочем, не уверен. Жив, но он  двигается...  ходит,  как...
Ладно, лучше пойдем,  сам  увидишь.  Похоже,  с  ним  опять  како  то  квант
приключился.

***

   Верблюдок плелся со скоростью одна цел двести сорок семь тысячных метра в
секунду чтобы развеять  одолевающую  скуку,  обдумывая  систему  сопряженных
координат. Песок скрипел под его большими, как тарелки, мохнатыми копытами.
   Отсутствие пальцев было еще одним мощным  фактором  развития  верблюжьего
интеллекта Развитие математических способностей человек  всегда  тормозилось
подсознательной склонностью каждого, кто сталкивается с такими действительно
сложными вещами, как трехчленный полином  или  параметрические  дифференциал
прибегать к счету на пальцах. Верблюды же начали с того, что  стали  считать
числа.
   Пустыня тоже сыграла немаловажную роль. Развлечений здесь  маловато.  Что
касается верблюдов, то путь к накоплению интеллектуальной мощи открыли перед
ними возможность ничего не делать и невозможность сделать хоть что-нибудь.
   Взобравшись на дюну, Верблюдок одобрительно  взглянул  на  расстилающиеся
впереди песчаные холмы и стал мыслить логарифмами.
   - А как там, в Эфебе? - спросила Птраси.
   - Никогда там не был. Ясно  одно:  там  обязательно  правит  какой-нибудь
тиран.
   - Надеюсь, мы с ним не встретимся. Теппик покачал головой.
   - Вот это навряд ли. Новый тиран появляется у них каждые  пять  лет.  Они
что-то такое делают и... - Теппик подумал. - Кажется, они его эле...  эле...
электируют, - нерешительно закончил он.
   - Это вроде того, что делают с котами и бычками, да?
   - Ну...
   - Чтобы они не дрались и были совсем ручные.
   Теппик поморщился.
   - Честно сказать, не  уверен.  Но  думаю,  что  нет.  У  них  есть  такая
специальная штука - домкратия, то есть  каждый  житель  страны  имеет  право
назвать  нового  тирана.  То  есть  каждому  по...  -  Он  запнулся.   Уроки
политической истории остались в далеком прошлом, кроме того на них  говорили
о таких понятиях, о которых ни в Анк-Морпорке, ни  в  Джелибейби  слыхом  не
слыхивали. Хотя в свое время Теппик  получил  зачет  по  этому  предмету.  -
Каждому по голосу, от каждого по тирану.
   - Это нужно для электорации? Теппик пожал плечами. Может, так,  а  может,
нет.
   - Суть в том, что называть тирана  может  каждый.  И  жители  очень  этим
гордятся. У каждого есть... - Он снова  замялся,  чувствуя,  что  слова  его
окончательно подводят. -  ...Голос.  Исключая,  разумеется,  женщин,  детей,
преступников, рабов, инородцев,  ненормальных  и  людей,  по  той  или  иной
причине, м-м, сомнительных. А  также  многих  других.  Все  остальные  могут
называть. Очень развитая цивилизация.
   Птраси задумалась.
   - Это и есть домкратия?
   - Да, ее придумали в Эфебе, - ответил Теппик, инстинктивно чувствуя,  что
почему-то должен отстаивать идеалы данной политики.
   - Готова поспорить, им будет  нелегко  экспортировать  ее,  -  решительно
произнесла Птраси.

***

   Солнце уже не  было  пылающим  навозным  шаром,  который  катит  по  небу
огромный жук. Оно было еще и кораблем. Все зависело от точки зрения.
   Со светом творилось что-то неладное. Он был пресный, как вода,  несколько
недель простоявшая R графине. И такой же безрадостный. Он освещал землю,  но
как-то безжизненно, скорее напоминая яркий свет луны.
   Но Птаклюспа гораздо больше заботило то, что произошло с его сыном.
   - Хоть ты понимаешь, что с ним такое? - спросил он.
   Второй близнец молча покусывал тростинку, вид у него был  жалкий.  Болела
рука: он попробовал дотронуться до брата, но раздался сухой треск,  как  при
электрическом разряде, и пальцы обожгло.
   - Попробую разобраться, - пообещал он неуверенно.
   - Сможешь вылечить?
   - Сомневаюсь.
   - Эк его...
   - Видишь ли, папа, когда мы были там, наверху... ну, когда она  никак  не
могла зажечься... я думаю,  все  перевернулось...  понимаешь,  время  -  это
совсем другое измерение...
   Птаклюсп закатил глаза.
   - Хватит с меня архитектурных разговоров, мой мальчик. Я  тебя  джельским
языком спрашиваю: что с ним такое?
   - Мне кажется, папа, он пространственно смещен. Время  и  пространство  у
него перепутались. Вот почему он все время ходит вокруг да около.
   Птаклюсп 2-б попытался выдавить из себя бодрую улыбку.
   - Он всегда ходил вокруг да около, - заметил Птаклюсп.
   - Да, папа, - со вздохом ответил  сын.  -  Но  это  было  нормально.  Все
бухгалтеры такие.  Однако  теперь  его  постоянно  заносит,  потому  что  он
перемещается не в пространстве, а во времени.
   Птаклюсп нахмурился. Пусть заносит, в конце концов, это его проблемы.  Но
Птаклюсп 2-а к тому же стал плоским. Не как  фотокарточка,  у  которой  есть
лицевая и оборотная сторона, края, а плоским со всех сторон.
   - Точь-в-точь как на фреске, - нахмурился он. -  Куда  же  подевался  его
объем, или как там это у вас называется?
   - Я думаю, все дело во Времени... - безнадежно произнес Птаклюсп 2-