ец.
   - Не  переживай,  в  конце  концов  все  сходится,  -  вмешался  один  из
Птаклюспов 2-а. - Каждый получает то, что ему причитается.
   - Этого-то я и боюсь, - буркнул Птаклюсп-старший.
   - Таким образом, твои деньги работают на тебя, - укорил еще один  сын.  -
Возможно, это тоже заслуга квантовой механики.
   - Ладно, ладно, - слабо согласился Птаклюсп.
   - Не волнуйся, сегодня ночью мы положим последнюю плиту, - сказал один из
2-б. - Как только она начнет отдавать энергию, все само собой уладится.
   - Но я сообщил царю, что мы кладем последнюю плиту завтра!
   Все Птаклюспы 2-б разом побледнели. Несмотря на  жару,  в  палатке  стало
заметно холоднее.
   - Сегодня ночью, отец, - проблеял один из них. - Ты оговорился -  сегодня
ночью.
   - Завтра, - твердо повторил Птаклюсп. - Я заказал большой навес,  и  люди
будут бросать в царя цветы лотоса. Приглашен оркестр.  Цимбалы,  колокола  и
трубы. После речей - чай и закуски. Мы всегда  так  делали.  Это  привлекает
новых заказчиков. Им нравится все осматривать.
   - Отец, но ты же сам видел, как она впитывает... видел иней...
   - Ну и пусть впитывает. Для нас, Птаклюспов, завершить пирамиду -  не  то
что поставить садовую ограду.  Такие  вещи  ночью  не  делаются.  Люди  ждут
торжественной церемонии.
   - Но...
   - И слушать не желаю. Я и так уже вдоволь наслушался всей этой новомодной
чепухи. Завтра  значит  завтра.  Я  заказал  бронзовую  табличку,  бархатное
покрывало и много чего еще.
   Один из 2-а пожал плечами.
   - Что проку спорить с ним? Я из будущего - из того,  что  случится  через
три часа. И я помню этот разговор. Нам так и не удалось переубедить его.
   - А я из двухчасового будущего, - высказался один из  двойников.  -  И  я
помню, что ты говорил то же самое.
   За стенами палатки пирамида шипела, исходя накопленным временем.

***

   В сверхъестественных свойствах пирамид нет ничего сверхъестественного.
   Пирамиды - это плотины в потоке времени. Выверенный и сориентированный  в
соответствии с паракосмическими  измерениями  временной  потенциал  огромной
массы камня может на небольшой площади ускорять или обращать  время  вспять,
подобно тому как гидравлический насос способен гнать воду против течения.
   Первые строители - древние, а потому мудрые - прекрасно это знали, и  вся
суть правильно построенной пирамиды  заключается  в  том,  чтобы  достичь  в
центральном покое абсолютного временного нуля - так, чтобы  лежащий  в  этой
тесной келье покойный царь мог жить вечно или, по крайней мере,  никогда  не
умирать до конца. Время, протекающее там,  откладывается  во  всем  огромном
теле пирамиды и позволяет ей ярко вспыхивать каждые двадцать четыре часа.
   Однако утекла не одна вечность, люди позабыли об этом и решили, что  того
же эффекта можно добиться: а) с помощью особого обряда; б) консервируя людей
и в) храня их внутренности в специальных сосудах.
   Это редко срабатывает.
   И вот  искусство  настройки  пирамид  было  утрачено,  и  великое  знание
обратилось в горстку переиначенных правил и  смутных  воспоминаний.  Древние
были достаточно мудры и слишком больших пирамид не строили. Ведь иначе могли
начаться странные вещи, по  сравнению  с  которыми  временные  отклонения  -
незначительная ерунда. Кстати,  вопреки  распространенному  мнению,  никакие
бритвенные лезвия пирамиды не затачивают. Пирамиды лишь переносят их  назад,
в тот момент времени, когда те еще были острыми. Возможно,  дело  и  тут  не
обошлось без квантовой механики.
   Теппик возлежал на горе перин и подушек, внимательно вслушиваясь в ночную
тишину.
   Два стражника стояли за дверями спальни, еще двое - снаружи, на  балконе,
и один - тут Теппик не мог не подивиться  предусмотрительности  Диоса  -  на
крыше.
   Он  даже  не  мог  толком  воспротивиться.  Если   злоумышленники   стали
пробираться во дворец, то, само собой разумеется, царю  требуется  усиленная
охрана. Что можно возразить на это?
   Теппик выскользнул из-под толстой перины. В спальне было полутемно. Он на
цыпочках проследовал в угол, к статуе Баста,  Кошачьего  Бога,  оглянулся  и
достал спрятанный там костюм убийцы. Наскоро одевшись, проклиная  отсутствие
зеркал, он мягкими шагами вновь пересек комнату и притаился за колонной.
   Главная трудность заключалась в том, чтобы ненароком не засмеяться.  Быть
солдатом в Джелибейби отнюдь  не  считалось  рисковым  занятием.  Внутренним
мятежом и не пахло, а поскольку любой из двоих соседей за  считанные  минуты
мог раздавить царство силой оружия, то не  было  и  особой  нужды  подбирать
отважных, умудренных в своем ремесле воинов. Но меньше  всего  жрецы  хотели
видеть в солдатах пламенных энтузиастов. У солдата-энтузиаста, сидящего  без
дела, скоро появляются опасные мысли: а  почему  бы  самому  не  попробовать
поуправлять страной.
   Вместо настоящих вояк на службу брали крупных, солидных мужчин, способных
часами стоять навытяжку по стойке смирно и при этом не  скучать,  -  мужчин,
грузных, как волы, и мысливших соответственно. Желательно, чтобы и с мочевым
пузырем у них был полный порядок.
   Теппик осторожно ступил на балкон.
   Еще в Гильдии он выучился не передвигаться крадучись. За миллионы лет, на
протяжении которых людей пожирали  существа,  передвигавшиеся  исключительно
крадучись, люди  научились  распознавать  крадущуюся  походку.  Перемещаться
бесшумно тоже вряд ли имело резон, поскольку краткие, двигающиеся мимо  тебя
паузы тишины всегда вызывают подозрение. Весь фокус заключался в том,  чтобы
скользить сквозь ночь спокойно и уверенно, как ветер.
   Обойдя стоящего за дверью стражника,  Теппик  осторожно  вскарабкался  по
стене. Стена была украшена пышным барельефом, изображающим триумфы  монархов
прошлого, так что волей-неволей Теппику пришлось воспользоваться родственной
помощью.
   Он  перебросил  ноги  через  парапет  и  бесшумно  пошел  по  крыше,  еще
обжигающей босые ступни. Легкий ветерок дул со стороны пустыни. Пахло кухней
и специями.
   Странное это было чувство - пробираться  по  крыше  собственного  дворца,
прятаться от собственных стражников,  затевать  дело,  прямо  противоречащее
собственному  же  указу,  и  осознавать,  что  если  тебя  поймают,   то   в
соответствии с этим же указом ты будешь брошен на растерзание крокодилам. Во
всяком случае, он лично отдал инструкции -  не  проявлять  к  себе  никакого
снисхождения, если его вдруг поймают.
   Так или иначе, это придавало ощущениям дополнительную остроту.
   Здесь,  на  крыше,  можно  держаться  свободно  -  единственная  свобода,
доступная царям  долины.  Теппику  не  раз  приходило  в  голову,  что  даже
безземельные крестьяне дельты пользуются  большей  свободой,  чем  он,  хотя
мятежная, отнюдь не царственная сторона его натуры возражала: да, конечно, у
них есть свобода умереть по своему выбору от любой болезни, а также  свобода
голодать вволю и в конце скончаться от какой-нибудь болотной лихорадки. Но и
такая свобода - свобода.
   Слабый звук, донесшийся в великом молчании ночи,  привлек  его  внимание.
Джель медленно катил свои воды в  лунном  свете,  широкая  поверхность  воды
маслянисто блестела.
   Посередине  реки  он  увидел  лодку,  она  плыла  со  стороны  некрополя.
Ошибиться в том, кто сидел  на  веслах,  было  невозможно.  Отсветы  пирамид
играли на лысой голове.
   "Как-нибудь, - подумал Теппик, - я прослежу на ним. Надо узнать,  чем  он
там занимается?.
   Только, конечно, днем.
   При дневном свете некрополь выглядел просто мрачно, словно в один из  тех
дней, когда магазины и вся вселенная закрываются раньше времени. Теппик пару
раз исследовал некрополь, бродя по улицам и аллеям, безжизненным и  пыльным,
какая бы погода ни стояла на другом, живом берегу. Перехватывало дыхание, и,
казалось, лучше не  задумываться  над  всяческими  несоответствиями.  Убийцы
предпочитали ночь - по общим соображениям, - но ночь в некрополе совсем иное
дело. Или, скорее, это все та же ночь, только ночь вдвойне.  И  кроме  всего
прочего, некрополь - единственный город на всем  Плоском  мире,  где  убийца
вряд ли может рассчитывать на работу.
   Теппик подобрался  к  световому  колодцу  мастерской  бальзамировщиков  и
заглянул вниз. Спустя мгновение он легко приземлился на пол и проскользнул в
комнату, где стояли заготовки для саркофагов.
   - Здорово, приятель.
   Теппик открыл крышку. Саркофаг был по-прежнему пуст.
   - Поищи в одном из  тех,  сзади,  -  указал  царь.  -  Она  всегда  плохо
ориентировалась на местности.
   Дворец был поистине огромен. Даже днем  Теппику  с  трудом  удавалось  не
заблудиться. Он  прикинул,  каковы  его  шансы  отыскать  что-либо  в  такой
колодезной тьме.
   - Знаешь, это семейная черта. Твой дед вообще писал на сандалиях ?правая?
и ?левая?. Тебе еще повезло, что в этом смысле ты пошел в мать.
   Странно. Она не говорила - она болтала. Даже самую простую мысль не могла
обдумывать более десяти секунд. Мозг  ее  накоротко  замыкался  на  язык,  и
стоило хоть одной мысли появиться у нее в голове, как она тут же произносила
ее вслух. По сравнению с дамами, с которыми он встречался на званых  вечерах
в Анке и которые находили особую усладу  в  том,  чтобы  развлекать  молодых
убийц, угощать их дорогими, изысканными деликатесами, разговаривать с ними о
высоких и деликатных материях, глаза горят, как карборундовые сверла, а губы
влажно блестят и переливаются... гм, так вот, по сравнению с ними  она  была
пустой, как... как пустышка. И все же ему отчаянно хотелось разыскать ее. Ее
прямота и нетребовательность действовали на него, как приворотное  зелье.  О
ее груди он вообще старался не вспоминать.
   - Я рад, что ты вернулся за ней, - неопределенно выразился  царь.  -  Она
тебе, знаешь, как сестра. Наполовину.  Помнится,  я  хотел  жениться  на  ее
матери, но, увы, она была не царских кровей. Яркая женщина.
   Теппик напряг слух. Да, вот опять:  слабый  звук,  словно  кто-то  дышит,
слышный только потому, что так глубоко молчание ночи.  Огибая  ящики,  юноша
прошел в глубину комнаты, снова прислушался и открыл крышку.
   На дне, свернувшись клубочком, лежала Птраси и спала, подложив  руку  под
голову.
   Теппик осторожно прислонил крышку к стене и дотронулся до волос  девушки.
Она пробормотала что-то во сне и повернулась поудобнее.
   - Эй, - шепнул Теппик, - пожалуй, пора просыпаться.
   Птраси снова перевернулась и пробормотала что-то вроде: ?Встфлгл?.
   Теппик не знал, что делать. Ни Диос, ни его наставники не готовили его  к
такого рода ситуации. Он знал  по  меньшей  мере  семьдесят  способов  убить
спящего человека, но ни одного - как разбудить его перед этим.
   Теппик осторожно дотронулся пальцем до самой нейтральной части  ее  тела.
Птраси открыла глаза.
   - А, это ты, - зевнула она.
   - Я пришел забрать тебя отсюда, - прошептал Теппик. -  Ты  проспала  весь
день.
   - Я слышала, как кто-то разговаривает, - промолвила девушка,  потягиваясь
так, что Теппик поспешил отвернуться. - Это был все тот же жрец, ну, похожий
на лысого орла. Жуткий человек!
   - Правда? Ты так думаешь?  -  Теппик  облегченно  вздохнул,  услышав  это
непредвзятое мнение.
   - Да. Я и затаилась. А еще царь приходил. Новый.
   - О, и он здесь был? - слабо спросил Теппик. Тон, которым она  произнесла
слово ?новый?, стилетом пронзил его сердце.
   - Все девушки говорят, что он со странностями, -  добавила  Птраси,  пока
Теппик помогал ей выбраться из ящика. -  Знаешь,  вообще-то  до  меня  можно
дотрагиваться, я не фарфоровая.
   Он поддержал ее руку, чувствуя, что больше  всего  на  свете  ему  сейчас
хочется принять холодную ванну и хорошенько  проветриться,  пробежавшись  по
крышам.
   - А ты убийца, да? - продолжала Птраси. - Я про это вспомнила,  когда  ты
уже ушел. Убийца, откуда-то из-за границы. Смотри-ка, весь в черном. Ты что,
хочешь убить царя?
   - Я бы не против, - ответил Теппик. -  Он  начинает  действовать  мне  на
нервы. Слушай, ты не могла бы снять свои браслеты?
   - Зачем?
   - От них такой  шум,  когда  ты  идешь...  Даже  серьги  в  ушах  Птраси,
казалось, вызванивали часы, когда она поворачивала голову.
   - Не хочу, - топнула ножкой Птраси. - Без них я буду как голая.
   - Ты и в них почти голая, - прошипел Теппик. - Пожалуйста!
   - Она умеет играть на цимбалах, - произнесла тень Теппицимона  XXVII,  не
зная, какое еще умение в ней отметить. - Правда, не то чтобы очень. Разучила
до пятой страницы ?Маленькие пьесы, для развития беглости пальцев?.
   Теппик  ползком  пробрался  к   выходу   из   комнаты   бальзамировщиков,
периодически подолгу прислушиваясь. Во  дворце  стояла  тишина,  прерываемая
только тяжелым дыханием и доносящимся сзади звоном:  это  Птраси  снимала  с
себя украшения. Теппик по-пластунски вернулся обратно.
   - Пожалуйста, поторопись, - взмолился  он,  -  времени  у  нас...  Птраси
плакала.
   - Ну, - промямлил Теппик. - Ну...
   - Некоторые мне подарила еще бабушка, - всхлипнула  Птраси.  -  И  старый
царь тоже делал  мне  подарки.  А  вот  эти  серьги  хранились  у  нас  дома
много-много лет. Поставь себя на мое место!
   - Видишь ли, она эти драгоценности  не  просто  носит,  -  пояснила  тень
Теппицимона XXVII. - Они как бы часть ее самой.
   "До чего же проницательным я стал, - добавил он уже сам  для  себя.  -  И
почему мы после смерти вдруг резко умнеем??
   - Да, но я не ношу украшений, - ответил Теппик.
   - А все эти твои кинжалы и прочие штучки?
   - Они нужны мне для работы.
   - Что ж, ладно.
   - Послушай, можешь не выбрасывать их, вот, положи в мою сумку, -  добавил
Теппик. - Но нам надо идти, и как можно скорее. Пожалуйста!
   -  До  свидания,  -  печально  изрекла  тень,  глядя,  как  молодые  люди
выскользнули во двор.
   Потом, плавно проплыв по комнате, вернулась к своим останкам - не  лучшая
компания.
   Ветер на крыше был еще суше и жарче. За рекой одна из старых пирамид  уже
светилась, но отсветы казались слабее - что-то было не так.
   - У меня кожа как будто зудит, - заметила Птраси. - Что-то случилось?
   - Словно мы попали в грозу... - задумчиво пробормотал Теппик, глядя через
реку на Великую Пирамиду.
   Сейчас она была похожа на черный треугольный провал в ночи. Люди метались
вокруг ее основания, как психи, наблюдающие пожар родного дурдома.
   - А что такое гроза?
   - Очень трудно объяснить, - озабоченно ответил Теппик. - Ты  случайно  не
видишь, что они там делают?
   Птраси взглянула за реку.
   - Похоже, очень заняты.
   - По-моему, это больше смахивает на панику.
   Зажглись еще несколько пирамид, но обычно отвесные, рычащие языки пламени
неровно вспыхивали  и  раскачивались  взад-вперед,  словно  под  неощутимыми
порывами ветра.
   Теппик встряхнулся.
   - Надо поскорее увести тебя отсюда, - заявил он.

***

   - Я же говорил, нужно было закончить ее сегодня же вечером!  -  прокричал
Птаклюсп 2-б, стараясь перекрыть издаваемый пирамидой скрежет. -  Теперь  до
нее не добраться, там, наверху, должно быть, кошмарный вихрь!
   Дневная корка льда, покрывавшего черный мрамор, растопилась, а до  самого
камня с трудом можно было дотронуться. Птаклюсп 2-б  рассеянно  взглянул  на
навершие, потом на брата, который прибежал как был - в ночной рубашке.
   - Где отец? - спросил он.
   - Я послал одного из нас разбудить его, - ответил Птаклюсп 2-а.
   - Кого?
   - Вернее, одного из тебя.
   - А... - и Птаклюсп 2-б снова уставился на навершие. - Не такое уж оно  и
тяжелое. Мы вдвоем могли бы на руках поднять его туда.
   Он испытующе взглянул на брата.
   - С ума сошел. Пошли кого-нибудь из людей.
   - Все разбежались...
   Вниз по реке еще одна из пирамид попыталась засветиться - раздался  треск
и шипение, и воющий, рваный язык пламени по дуге прочертил небо,  вонзившись
в землю у самого подножия Великой Пирамиды.
   - Она начинает взаимодействовать с другими! - воскликнул  2-б.  -  Давай.
Надо зажечь ее немедленно - это единственное спасение!
   Неподалеку от одной из граней пирамиды синий зигзаг взметнулся в  небо  и
ударил в каменное изваяние сфинкса. Воздух зашипел.
   Братья взяли камень с двух сторон и кряхтя  стали  тянуть  его  вверх  по
лесам. Пыль, клубящаяся вокруг, принимала странные очертания.
   - Слышишь? - нахмурился 2-б, когда они поднялись на первую площадку.
   - Хочешь сказать, что мы столкнулись с утечкой времени и пространства?
   Во взгляде, который архитектор бросил  на  брата,  сквозило  неподдельное
изумление. Не каждый день услышишь такое верное определение от какого-то там
бухгалтера. Но вскоре изумление вновь сменилось ужасом.
   - Я не о том, - едва вымолвил он.
   - Воздух стонет, будто его пытают!
   - И не это, - с досадой ответил 2-б. - Я имею в виду скрип.
   Разряд прогрохотал еще над тремя пирамидами и, пронзив  роящиеся  облака,
ушел в черную мраморную вершину.
   - Нет, скрипа не слышу, - признался 2-а.
   - По-моему, он идет изнутри самой пирамиды.
   - Что ж,  можешь  приложить  ухо  и  послушать,  но  я  этого  делать  не
собираюсь!
   Порывы ветра раскачивали леса. Еле удерживая  тяжелый  камень,  братья  с
трудом перебрались на другую лестницу.
   - Я же сказал, у нас ничего не получится, - пробормотал бухгалтер,  когда
камень нежно опустился прямо ему на ногу. - Не  надо  было  браться  за  эту
стройку.
   - Заткнись и тащи.
   Братья  Птаклюспы,  переходя  с  одной   шаткой   лестницы   на   другую,
прокладывали свой путь к вершине Великой Пирамиды, а между тем протянувшиеся
по берегам Джеля пирамиды поменьше  вспыхивали  одна  за  другой  и  шипящие
зигзаги времени перечеркивали небо.

***

   Примерно в то же время величайший математик  в  мире,  лежа  в  стойле  и
прислушиваясь к уютному бурчанию собственного брюха, вдруг  перестал  жевать
свою жвачку, почувствовав, что происходит какая-то свистопляска  с  числами.
Со всеми числами сразу.
   Скосив глаза вдоль носа, верблюд взглянул на  Теппика.  По  выражению  их
можно было легко догадаться, что из всех всадников в мире стоящий перед  ним
человек возглавляет список самых антипатичных. Впрочем, верблюды смотрят так
на всякого. Их подход к роду человеческому отличается крайним демократизмом.
Верблюды ненавидят каждого из его представителей, независимо от положения  в
обществе и вероисповедания.
   "Мыло он, что ли, жует?? - с досадой подумал Теппик.
   Царь  окинул  рассеянным  взглядом  полутемные   конюшни,   где   некогда
насчитывалось не меньше сотни верблюдов. Сейчас он готов был отдать весь мир
за одного коня и средних размеров континент  за  пони.  Но  вокруг  валялись
только обломки нескольких боевых колесниц - остатки былого могущества, -  да
застыл в своем углу пожилой слон, чье присутствие  было  необъяснимым.  Плюс
еще этот верблюд. Сразу было видно, что от этой  твари  многого  ожидать  не
приходится. На коленях у животного виднелись большие проплешины.
   - Такие вот дела, - повернулся Теппик к Птраси.  -  Переправляться  через
реку ночью я  не  рискну.  Зато  могу  попробовать  переправить  тебя  через
границу.
   - А это что - седло? - спросила девушка. - Ужасно забавное.
   - Это потому, что находится оно  на  ужасно  странной  твари,  -  ответил
Теппик. - Как нам туда забраться?
   - Я как-то видела погонщиков за делом, - откликнулась Птраси. - По-моему,
надо просто лупануть верблюда большой палкой.
   Верблюд преклонил колени и презрительно взглянул на молодую даму.
   Теппик пожал плечами, распахнул внешние ворота и столкнулся лицом к  лицу
с пятью стражниками.
   Он сделал шаг  назад.  Стражи  сделали  шаг  вперед.  Трое  из  них  были
вооружены тяжелыми джельскими луками, пущенная из такого лука  стрела  может
пронзить дверь или, скажем, превратить  гиппопотама  в  три  тонны  шустрого
люля-кебаба. Стражникам еще никогда не  приводилось  вести  огонь  по  своим
собратьям, но было похоже, что они не прочь попробовать.
   - Поди и оповести верховного жреца, - приказал н