бернулся,  вдали  на  реке  виднелось  лишь
размытое пятнышко, которое легко было принять за мираж.
   Будучи по природе любопытным, Теппик задумался над тем, где  лодка  может
находиться днем, ведь она явно предназначена для того, чтобы совершать  свои
плавания исключительно под покровом тьмы. В конце концов  юноша  счел,  что,
скорее всего, она стоит притаившись где-нибудь в густых  зарослях  тростника
на болотах дельты.
   И так как он теперь стал царем, то про себя  решил,  что  отныне  следует
организовать регулярное патрулирование болот.  Царь  обязан  быть  всегда  в
курсе.
   Погрузившись по щиколотку в речной ил, Теппик вспоминал.
   Артур лепетал что-то невнятное  о  чайках,  реке,  пшенице,  растущей  из
хлебных  буханок,  -  видимо,  просто  перебрал.  Теппик  помнил  лишь,  что
проснулся с ужасным чувством утраты, и память его мало-помалу теряла,  не  в
силах  удержать,  новообретенные  сокровища.  Это  было  нечто   вроде   тех
поразительных озарений, что посещают нас во сне и  рассеиваются,  стоит  нам
проснуться. Он узнал все, но, как только  попробовал  припомнить  это  самое
все, знание вытекло, будто вода из дырявой бадьи.
   Однако что-то осталось -  новое,  доселе  неизведанное  ощущение.  Прежде
жизнь  его,  гонимая  обстоятельствами,  плыла  по   течению.   Теперь   она
стремительно неслась по сияющим целеустремленным  рельсам.  Пусть  внутренне
ему так и не удалось превратиться в убийцу, зато он понял, что царь из  него
выйдет неплохой.
   Он ступил на твердую землю. Лодка высадила его ниже по течению,  недалеко
от дворца, и пирамиды на дальнем берегу, синеватые в лунном  свете,  полнили
ночь знакомым сиянием.
   Пристанища счастливой смерти являлись взору, огромные и совсем небольшие,
впрочем строго неизменные по форме. Они  сгрудились  рядом  с  городом,  как
компания мертвецов.
   Даже самые старые пирамиды пребывали в целости и  сохранности.  Никто  не
украл ни единого камня, чтобы построить дом  или  проложить  дорогу.  Теппик
почувствовал смутную гордость за  свой  народ.  Никто  не  сорвал  печати  с
дверей, чтобы побродить по залам в поисках старых сокровищ, которые  уже  не
нужны  мертвым.  И  каждый  день  в  маленьких  передних   залах   неизменно
оставлялась еда. Душеприказчики покойных занимали значительную часть дворца.
   Случалось, еда исчезала, случалось - нет. Жрецы, однако, по этому вопросу
придерживались четкой и единодушной позиции. Независимо  от  того,  остаются
блюда нетронутыми  или  нет,  мертвый  вкусил  пищи.  Предположительно,  еда
мертвецам приходилась по вкусу; во всяком случае, они никогда не жаловались.
   Заботьтесь о мертвых, и мертвые позаботятся  о  вас,  говорили  жрецы.  В
конце концов, усопших на этом свете подавляющее большинство.
   Теппик раздвинул тростники,  поправил  одежду,  стер  грязь  с  рукава  и
направился в сторону дворца.
   Перед ним, темнея на фоне  отсветов  пирамид,  стояло  огромное  изваяние
Куфта. Семь тысяч лет назад Куфт вывел свой народ из...  Теппик  не  помнил,
откуда именно, но откуда-то, где народу по вполне очевидным  причинам  очень
не хотелось быть; в такие минуты Теппик жалел, что плохо знает историю. Куфт
молился в пустыне, и местные боги указали ему, где должно  быть  расположено
Древнее Царство. И он вступил в эти земли и овладел ими,  дабы  его  потомки
могли жить там. По крайней мере, что-то  вроде  того.  Конечно,  было  много
маловеров, с одной  стороны,  и  рассказов  о  молочных  реках  и  кисельных
берегах, с другой. Но вид этого патриархального лица, этой  вытянутой  руки,
выщербленного  каменного  подбородка,  величественно  торчащих  в   отсветах
пирамид, подсказали Теппику нечто, что он уже и сам знал.
   Он вернулся в родной дом и больше никогда его не покинет.
   Всходило солнце.
   Величайший математик из всех, живущих на Диске, последний из оставшихся в
Древнем Царстве, вытянулся в своем стойле и пересчитал соломинки  подстилки,
на которой лежал. Потом прикинул, сколько гвоздей в  стене.  Затем  потратил
несколько минут на доказательство того,  что  аутоморфное  резонансное  поле
состоит из полубесконечного числа неразрешимых исходных идеалов. И  наконец,
чтобы как-то скоротать время, снова съел свой завтрак.

КНИГА II
КНИГА МЕРТВЫХ

   Прошло 2 недели. Обряды и церемонии, свершаемые в должное время,  хранили
мир под небесами и не давали звездам сойти с орбит. Поистине удивительно, на
что способны обряды и церемонии.
   Внимательно оглядев себя в зеркале, новый царь нахмурился.
   - Из чего оно сделано, что оно такое мутное? - спросил он.
   - Из бронзы, ваше величество. Из полированной  бронзы,  -  пояснил  Диос,
передавая царю Цеп Милосердия.
   - В Анк-Морпорке у нас были  стеклянные,  посеребренные  сзади.  Отличные
зеркала.
   - Да, ваше величество. А у нас бронзовые, ваше величество.
   - Неужели мне и вправду придется надевать эту золотую маску?
   - Лик Солнца, ваше величество. Она передается из столетия в столетие. Да,
на все общественные мероприятия, ваше величество.
   Теппик посмотрел в отверстия для глаз. Красивое лицо. На губах  -  слабая
улыбка. Ему вспомнилось, как однажды отец, перед тем как  зайти  в  детскую,
забыл снять Лик Солнца. На крики Теппика сбежался весь дворец.
   - Тяжелая.
   - Это груз столетий, - ответил Диос, протягивая  царю  обсидиановый  Серп
Справедливости.
   - И давно ты жрец, Диос?
   - Давно, ваше величество. До того как стал евнухом и после. А теперь...
   - Отец говорил, ты был верховным жрецом еще при дедушке. Сколько же  тебе
лет?
   - Много, ваше величество. Просто хорошо сохранился. Боги добры ко мне,  -
ответил  Диос,  смиряясь  перед  неоспоримым  фактом.  -  А   теперь,   ваше
величество, не могли бы вы взять еще и это...
   - Что это?
   - Соты Преуспеяния, ваше величество. Очень важный символ.
   Теппик исхитрился пристроить и соты.
   - Наверное, ты видел много перемен, - сказал он вежливо.
   Лицо старого жреца исказилось болью, но только на мгновенье - он  слишком
спешил.
   - Нет, ваше величество, - мягко промолвил он. - Судьба была  благосклонна
ко мне.
   - О, а это что?
   -  Сноп  Изобилия,  ваше   величество.   Исключительно   валено,   крайне
символично.
   - Если можешь, запихни его мне под мышку... Диос, ты когда-нибудь  слышал
о канализации?
   Жрец щелкнул пальцами, подзывая одного из слуг.
   - Нет, ваше величество, - покачал головой он, наклоняясь к царю. - А  вот
это Змея Мудрости. Я подложу ее сюда, хорошо?
   - Похожа на ночной горшок. Только тот не так... пахнет.
   -  Запах,  ваше  величество,  предохраняет  от  сглаза,  такова  народная
мудрость. А  это,  ваше  величество,  Тыквенная  Бутыль  для  Небесных  Вод.
Подбородок чуть-чуть выше, пожалуйста...
   - И все это совершенно необходимо? - спросил Теппик придушенно.
   - Такова традиция,  ваше  величество.  Давайте  немножко  подправим,  вот
так... а теперь Трезубец Вод Земных. Возьмите вот этим пальчиком. Надо будет
подумать о нашей свадьбе, ваше количество.
   - Мне кажется, мы не очень подходим друг другу, Диос.
   На губах верховного жреца мелькнула усмешка.
   - Изволите шутить, ванте величество, - склонился  он  почтительно.  -  Вы
обязательно должны жениться, это совершенно необходимо.
   - Боюсь, все мои увлечения остались в Анк-Морпорке, -  небрежно  произнес
Теппик, сам прекрасно понимая, что за этим  многозначительным  высказыванием
кроются только госпожа Воротничокк, которая  в  шестом  классе  стелила  ему
постель, и молодая служанка, чистившая  ему  ботинки  и  не  скупившаяся  на
подливку в столовой.
   (Но - сердце его забилось при этом  воспоминании  -  были  еще  ежегодные
балы, поскольку молодым убийцам  прививали  навыки  свободного  обращения  в
обществе и умение танцевать, а так как их ладно  скроенные  черные  шелковые
камзолы и длинные ноги привлекали  определенный  тип  стареющих  женщин,  то
юноши ночи напролет кружились в гальярдах и чинно выступали в павонах,  пока
воздух не становился спертым от испарений мускуса и страсти.  Чиддер  с  его
открытым, добродушным лицом и легкостью манер  всегда  выходил  победителем,
возвращался в спальню только поздно днем, а на уроках клевал носом...)
   - Не подобает вам говорить такое, ваше величество. Мы  созовем  совет  из
сведущих людей. Само собой разумеется, главная претендентка - ваша тетушка.
   За сим последовал оглушительный грохот. Диос вздохнул и  знаком  приказал
слугам подобрать священные предметы.
   - Начнем сначала, ваше величество? Итак, Кочан Растительного Изобилия...
   - Прости, - нахмурился Теппик, - мне показалось, ты сказал, что я  должен
жениться на своей тетке?
   - Да, ваше величество. Внутрисемейные браки  -  славная  традиция  нашего
рода.
   - Да, но она - моя тетушка.
   Диос закатил глаза. Он не раз советовал  покойному  царю  позаботиться  о
воспитании сына, но упрямый был человек,  упрямый  каких  мало.  Теперь  все
придется делать впопыхах. Похоже, боги хотят  испытать  его.  На  то,  чтобы
сделать из человека монарха, нужны десятилетия, а у него  в  распоряжении  -
всего несколько недель.
   - Да, ваше величество, - промолвил он терпеливо. - Разумеется. Но  помимо
этого она еще и ваш дядюшка, ваш двоюродный брат и ваш отец.
   - Постой-ка. Мой отец...
   Жрец успокаивающе поднял руки.
   - Чистая формальность.  Однажды,  когда  этого  потребовала  политическая
ситуация, ваша прабабушка объявила себя королем, и, насколько мне  известно,
эдикт остается в силе.
   - Но она была женщиной!
   - О нет, ваше величество, - вид у Диоса  был  ошеломленный.  -  Она  была
мужчиной. Она сама объявила об этом.
   - Но, послушай, жениться на собственной тетке!..
   - Именно, ваше величество. Я все прекрасно понимаю.
   - Что ж, и на том спасибо, - кивнул Теппик.
   - Как жаль, что у нас нет сестер.
   - Сестер?!
   - Не подобает разбавлять божественную кровь, ваше величество. Солнцу  это
может не понравиться. А это,  ваше  величество,  Наплечники  Чистоплотности.
Куда бы их приспособить?

***

   Царь Теппицимон XXVII наблюдал за тем, как из  его  тела  делают  чучело.
Слава  богам,  последние  дни  мысли  о  еде  его  не  тревожили.  Но  после
сегодняшнего  зрелища  вряд  ли  ему  когда-нибудь  захотелось  бы  отведать
фаршированного цыпленка.
   - Красивые у вас стежки получаются, учитель.
   - Убери руки, Джерн.
   - Матушка моя тоже любительница вышивать, такой на днях вышила передничек
- загляденье, - не унимался словоохотливый Джерн.
   - Убери руки, я сказал.
   - Вот я и говорю, вышила на нем всяких курочек, уточек, - Джерна несло.
   Диль сосредоточился на работе. Да, он  -  истинный  мастер  и  готов  был
признать это без ложной скромности. Гильдия Бальзамировщиков  и  Прилегающих
Ремесел удостоила его нескольких медалей.
   - Вы должны гордиться собой, - сообщил Джерн.
   - Что?
   - Матушка говорит, что царь продолжает жить, ну как бы жить,  даже  после
того как его набьют и заштопают. То есть будет жить в Загробном Мире.  И  на
нем будет ваше шитье.
   Несколько мешков соломы и пара ведер смолы, печально подумала тень  царя.
Плюс обертка от завтрака Джерна, хотя парня он не винил -  по  рассеянности,
бывает.  Целая  вечность  с  промасленной  бумагой  вместо  жизненно  важных
органов. И половинкой сосиски.
   Царь успел привязаться к Дилю и даже к Джерну. Связь со своим телом  была
по-прежнему  ощутима  -  во   всяком   случае,   он   чувствовал   некоторое
беспокойство, стоило отойти дальше чем на несколько сот шагов, а  потому  за
последние несколько дней царь узнал много разного об учителе и ученике.
   Действительно забавно. Столько лет он прожил, общаясь лишь с  несколькими
жрецами. Абстрактно он знал, что кругом существуют и другие  люди  -  слуги,
садовники и так далее, - но в его жизни они не значили  ничего.  На  вершине
восседал он сам, чуть ниже располагались члены  его  семьи,  духовенство  и,
разумеется, знать, а дальше шли  сплошные  ноли.  Да,  замечательные,  самые
замечательные ноли в мире, скопление верных и  преданных  нолей,  о  котором
любой правитель может только мечтать, но так или иначе это были ноли.
   Однако теперь он был посвящен в мельчайшие подробности робких надежд Диля
на продвижение в Гильдии, в историю неуклюжего ухаживания Джерна за Глюэндой
-  дочерью  жившего  неподалеку   крестьянина,   выращивавшего   чеснок.   С
любопытством и почти восхищением он следил за тем,  как  у  него  на  глазах
созидается мир, полный не  менее  сложных  оттенков  и  иерархий,  чем  тот,
который он покинул. Ужасна была мысль о том, что он может никогда не узнать,
удалось ли Джерну уломать отца и добиться руки своей избранницы, поможет  ли
Дилю эта работа, работа над  ним,  получить  заветное  звание  Высокочтимого
Обладателя   Девяноста   Степеней   Свободы    Натронской    Ложи    Гильдии
Бальзамировщиков и Прилегающих Ремесел.
   Оказалось,  что  смерть  -  это  нечто  вроде  удивительного  оптического
приспособления, позволяющего в капле воды увидеть сложное,  запутанное,  как
клубок, переплетение множества жизней.
   Царь ощущал неодолимое желание дать Дилю несколько  элементарных  советов
из области политики,  растолковать  Джерну  преимущества  личной  гигиены  и
респектабельной  манеры  держаться.  Несколько  раз  он  даже   предпринимал
подобные попытки. Они чувствовали его присутствие, в этом сомнений не  было.
Но относили все на счет кишечных газов.
   Покопавшись на большом столе, где были разложены  бинты,  Диль  вернулся,
задумчиво вертя в руках широкий лоскут и мысленно примеряя его к тому, в чем
даже сам царь уже привык видеть собственный труп.
   - Думаю, лучше всего пойдет лен, - заявил он наконец. - Как раз его цвет.
   - А по-моему, - Джерн склонил голову набок, - он будет лучше смотреться в
холсте. Или даже в ситце.
   - Только не в ситце. Определенно не в ситце. Ситец на нем будет виснуть.
   - Ничего. Как говорится, пообносится.
   - Пообносится? - фыркнул Диль. - Как ты сказал - пообносится?  И  слышать
не хочу ни про какой ситец. Ты только подумай: вдруг кто-нибудь лет, скажем,
через тыщу захочет обворовать гробницу, а он там в  ситце?!  Ну  догонит  он
грабителя, ну придушит, а ситец-то весь и расползется, понятно? На локтях  в
момент протрется, я такого не переживу.
   - Но вы ж к тому времени сами умрете, учитель!
   - Умру? А при чем здесь умру? Диль снова порылся в образцах.
   - Нет, пусть уж будет холст. Он и вид имеет,  и  носится  хорошо.  В  нем
можно хоть бегом бегать.
   Царь вздохнул. Он бы предпочел что-нибудь легкое, вроде тафты.
   - И закрой дверь, - добавил Диль. - Сквозит.

***

   -  Настало  время,  -  заявил  верховный  жрец,  позволив   себе   слегка
улыбнуться, - отправиться взглянуть на нашего  покойного  отца.  Уверен,  он
ждет не дождется этого.
   Теппик задумался. Положа руку на сердце, он не мог сказать, что сам  ждет
не дождется этой встречи, но, по крайней мере, это отвлечет Диоса от вопроса
о  женитьбе.  Он  нагнулся,  чтобы  царственным  жестом  погладить  одну  из
дворцовых кошек. Тварь зашипела, скосила глаза, словно раздумывая, и цапнула
Теппика за палец.
   - Кошки - священные существа, - пояснил Диос, скорее  всего  шокированный
словами, вырвавшимися у Теппика при виде подобного коварства.
   - Длинноногие кошки с серебристой шерстью - еще  может  быть,  -  ответил
Теппик, дуя на палец, - а вот насчет этих  -  не  уверен.  Зато  могу  точно
сказать, что священные  кошки  дохлых  ибисов  под  кроватью  не  прячут.  И
священные кошки, вокруг которых столько песка, не станут забираться  в  дом,
чтобы сделать это в царские сандалии.
   - Кошки есть кошки, - уклончиво заметил Диос и добавил:
   - Не соблаговолите ли проследовать за нами...
   Он жестом указал Теппику на арку в другом конце зала.
   Теппик медленно двинулся за ним.  Он  уже  целую  вечность  как  вернулся
домой, но к очень многому еще  не  мог  заново  привыкнуть.  Воздух  слишком
сухой. Платье сидит неловко.  Жара  ужасная.  Даже  в  зданиях  было  что-то
раздражающе чужое. Взять, к примеру, колонны. В Гильдии  колонны  изящные  и
стройные, как флейта, с капителями в виде виноградных гроздьев. Здесь же они
напоминают массивные каменные груши, тяжелыми глыбами подпирающие  дворцовые
своды.
   С полдюжины слуг цепочкой следовали за Теппиком, неся царские регалии.
   Он попробовал было  имитировать  походку  Диоса,  и,  странно,  между  их
движениями словно  установилась  некая  связь.  Вот  так  надо  поворачивать
корпус, вот так - голову, руки  держи  под  углом  сорок  пять  градусов  по
отношению к телу, ладонями вниз, и перемещайся исключительно в такой позе.
   Посох верховного жреца гулко ударял в каменные плиты пола. Слепой мог  бы
босиком пройти по дворцу и не заблудиться, нащупывая  выбоинки,  оставленные
концом посоха.
   - Боюсь, отец наш несколько изменился с того дня,  когда  мы  виделись  в
последний раз, - небрежно обронил Диос,  когда  они,  ритмично  покачиваясь,
проходили мимо фрески, изображающей  царицу  Кафут,  принимающую  подношения
владык Плоского мира.
   - Наверное, - кивнул Теппик, несколько смущенный небрежностью тона. -  Он
ведь умер?
   - И это тоже, - сказал Диос. Теппик понял, что жрец имеет  в  виду  нечто
большее, чем состояние здоровья царя.
   Восхищение, смешанное с ужасом, переполняло его. И причина заключалась не
в том, что Диос был как-то особенно жесток, дело  было  в  том,  что  смерть
представала просто как хлопотное нарушение извечного,  устоявшегося  порядка
бытия. Факт смерти причинял неудобство - словно человек, которого вы зовете,
куда-то вышел.
   "Странный мир, - подумал Теппик. - Вечно снующие тени, и никаких перемен.
И я - часть этого мира?.
   - Кто это? -  спросил  он,  указывая  на  выделяющуюся  своими  размерами
фреску, на которой был изображен  высокорослый  мужчина  в  головном  уборе,
напоминающем дымовую  трубу,  и  с  бородой,  скрученной  наподобие  каната;
мужчина ехал на колеснице  над  множеством  скопившихся  внизу  человеческих
фигурок.
   - Его имя указано на табличке внизу, - нахмурился Диос.
   - Что?
   - Вот в этом маленьком овале, ваше величество, - ткнул Диос.
   Теппик наклонился и стал вчитываться в плотную вязь иероглифов.
   - Орел, глаз, волнистая линия, человек с палкой, сидящая птица, волнистая
линия, - прочел он.
   Диос поморщился.
   - Полагаю, нам  следует  уделять  больше  внимания  изучению  современных
языков, - произнес он с небольшой запинкой.  -  Имя  его  Птакаба.  Он  царь
империи Джель, простирающейся от берегов Круглого моря  до  Края  океана,  и
почти половина континента - наши данники.
   Теппик вдруг понял, чем так поражает слух речь жреца. В каждой фразе Диос
старательно избегал употреблять  прошедшее  время.  Он  указал  на  соседнюю
фреску.
   - А это что за женщина?
   - Царица Хатлеонрапта, - ответил Диос. - Хитростью  одерживает  верх  над
Очудноземским царством. Эта история относится ко времени Второй Империи.
   - Но ведь она умерла?
   - Полагаю, да, - согласился Диос после небольшой паузы.
   Прошедшее время явно было не по вкусу верховному жрецу.
   - Я владею семью языками, -  сообщил  Теппик,  абсолютно  уверенный,  что
оценки, полученные по трем из них, навсегда останутся  погребены  в  архивах
Гильдии.
   - В самом деле, ваше величество?
   - Да, конечно. Морпоркским, ванглийским, эфебским, лаотасьонским  и...  и
еще несколькими, - перечислил Теппик.
   - О! - с улыбкой  кивнул  Диос  и  продолжил  путь  по  коридору,  слегка
прихрамывая,  но  по-прежнему  отбивая  своим  посохом  ритм   столетий.   -
Варварские страны.
   Теппик взглянул на отца. Бальзамировщики потрудились на  славу  и  теперь
стояли рядом в ожидании, что новый фараон похвалит их работу.
   Та  часть  Теппика,  которая  по-прежнему   пребывала   в   Анк-Морпорке,
рассуждала про себя примерно следующим образом: ?Перед тобой  мертвое  тело,
за