о была реклама, - объяснил волшебник. - Такой вид магии, над  которой
я работаю. Так что тебе нужно? - Он бросил на  юношу  косой  заговорщический
взгляд. - Тебе потребовалось приворотное зелье, да?
   Что-нибудь, возбуждающее в юных дамах интерес к тебе?
   - А можно научиться ходить сквозь  стены?  -  отчаянно,  словно  бросаясь
головой в омут, выпалил Мор.
   Рука  Кувыркса,  почти  добравшаяся  до  здоровенной  бутыли   с   липкой
жидкостью, замерла на полпути.
   - С помощью магии?
   - Без, - ответил Мор, - просто так. Это возможно?
   - Ну, тогда надо выбирать очень тонкие стены, -  посоветовал  Кувыркс.  А
еще лучше, пользоваться дверью. Вон та как  раз  подойдет,  если  ты  пришел
понапрасну отнимать у меня драгоценное время.
   Поколебавшись, Мор выложил на стол мешочек с золотом. Волшебник воззрился
на монеты, издал задней частью горла тонкий постанывающий  звук  и  протянул
руку к деньгам. Мор резко пресек попытку, ухватив волшебника за запястье.
   - Я проходил сквозь стены, - произнес он медленно и внушительно.
   - Конечно, проходил, конечно, проходил, - невнятно забормотал Кувыркс, не
в силах оторвать взгляд от мешочка.
   Он выдернул пробку из бутылки с синей жидкостью и  рассеянно,  словно  не
замечая, что делает, отпил из нее.
   - Только раньше я не знал, что могу это делать. И когда делал это,  я  не
знал, что делаю. А теперь, хотя я уже делал это, я не  могу  вспомнить,  как
это делается. Но очень хочу повторить.
   - Зачем?
   - Затем, - принялся объяснять Мор, - что, научившись ходить сквозь стены,
я смогу делать вообще что угодно.
   - Очень глубокая мысль,  -  согласился  Кувыркс.  -  Я  бы  даже  сказал,
философская. И как зовут ту юную даму, что по другую сторону стены?..
   - Она... - Мор сглотнул. - Я не знаю ее имени. Даже  если  бы  это  имело
отношение к девушке, - надменно добавил он, - а я не говорил, что это так.
   - Ясно, - произнес Кувыркс. Он вторично отпил из бутыли и пожал  плечами.
- Отлично. Как проходить  сквозь  стены.  Я  займусь  исследованием  данного
вопроса. Однако это будет стоить недешево.
   Мор бережно взял в руки мешочек и вытащил одну золотую монету.
   - Первоначальный взнос, - предупредил он и положил ее на стол.
   Кувыркс взял монетку таким  жестом,  как  будто  ждал,  что  она  вот-вот
взорвется или испарится, и тщательно обследовал ее.
   - Никогда раньше  не  видел  таких  монет,  -  в  голосе  его  прозвучали
осуждающие нотки. - Что это за надписи с завитушками?
   - От этого золото не перестает  быть  таковым,  -  прервал  Мор  ненужные
размышления. - Я хочу сказать, ты вовсе не обязан принимать монету...
   - Разумеется, разумеется, золото, - поспешно  подтвердил  Кувыркс.  Самое
настоящее золото. Мне просто стало интересно, откуда берутся  такие  монеты,
вот и все.
   - Если бы я тебе сказал, ты бы все равно не поверил, - ответил Мор.  -  В
котором часу здесь бывает заход солнца?
   - Обычно нам удается воткнуть его между днем и ночью, -  говоря,  Кувыркс
по-прежнему  пристально  вглядывался  в  монету   и   потягивал   маленькими
глоточками из синей бутылки. - Примерно в тот  промежуток,  который  вот-вот
наступит.
   Мор бросил взгляд за окно.  Он  увидел  улицу,  уже  закутанную  в  вуаль
сгущающихся сумерек.
   - Я еще вернусь, - пробормотал он и кинулся к двери.
   Мор услышал, как волшебник что-то выкрикнул, вслед. Но он уже со всех ног
мчался по улице. Со стороны можно было подумать, что за ним по пятам гонится
враг.
   Он начал паниковать. Смерть ждет его в сорока милях  отсюда.  Он  получит
нагоняй. Поднимется страшный...
   - А, ЭТО ТЫ, МАЛЬЧИК.
   Знакомая фигура выступила из сияния,  окружающего  стоящее  на  подставке
блюдо с угриным студнем. В руках Смерть держал тарелку с устрицами.
   - УКСУС ПРИДАЕТ ОСОБУЮ ПИКАНТНОСТЬ. УГОЩАЙСЯ, ВОТ ЕЩЕ ОДНА ПАЛОЧКА.
   Ну конечно же, то, что он находится  в  сорока  милях  отсюда,  вовсе  не
означает, что он одновременно не может находиться здесь...
   А тем временем Кувыркс, оставшийся  один  в  неубранной  комнате,  крутил
монету, бормотал себе под нос "стены" и осушал бутылку.
   Опомнился он только тогда, когда показалось донышко. Сфокусировав  взгляд
на бутылке, сквозь поднимающийся розовый туман  волшебник  прочел  этикетку:
"Овцепикское втирание матушки  Ветровоск.  Общиукрепляющее  и  как  любовнае
зелие. Адну сталовую ложку толька перед сном и не больше".

***

   - Я?
   - БЕЗУСЛОВНО. Я АБСОЛЮТНО УВЕРЕН В ТЕБЕ.
   - Вот так да!
   Предложение мигом вымело из головы Мора остальные  мысли,  и  он  изрядно
удивился, обнаружив, что не испытывает особой тошноты. За  последнюю  неделю
или что-то около того он повидал изрядное число смертей.  Ситуация  лишается
всякого ужаса, когда знаешь, что впоследствии еще побеседуешь с жертвой.
   Большинство испытывало облегчение, изредка кое-кто гневался, но  все  без
исключения были рады услышать пару теплых слов напоследок.
   - НУ ЧТО, СПРАВИШЬСЯ?
   - Пожалуй, сэр. Да. Мне так кажется.
   - ВОТ ЭТО ПРАВИЛЬНЫЙ НАСТРОЙ. Я ОСТАВИЛ БИНКИ У КОРМУШКИ, ЗА УГЛОМ.
   КОГДА ЗАКОНЧИШЬ, ВЕДИ ЕЕ СРАЗУ ДОМОЙ.
   - А ты останешься здесь? Смерть смерил глазами  улицу.  В  его  глазницах
вспыхнуло пламя.
   - Я ПОДУМАЛ, НЕ ПРОГУЛЯТЬСЯ ЛИ МНЕ ПО ОКРУГЕ? - загадочно произнес он.
   - Я НЕ ВПОЛНЕ ХОРОШО СЕБЯ ЧУВСТВУЮ. МОЖЕТ, СВЕЖИЙ ВОЗДУХ ПОМОЖЕТ.
   Словно припомнив что-то, он извлек из таинственных теней  своего  одеяния
три пары песочных часов.
   - ВПЕРЕД И ТОЛЬКО ВПЕРЕД, - напутствовал он Мора. - ЖЕЛАЮ ХОРОШО ПРОВЕСТИ
ВРЕМЯ.
   Развернувшись, он, тихонько мурлыча под  нос  какую-то  мелодию,  зашагал
прочь.
   - Да уж. Спасибо, - сказал вслед ему Мор.
   Он поднял часы к свету. Ему бросилось в глаза, что в  одних  часах  песок
уже совсем на исходе. Через горловину просачивались последние песчинки.
   - Значит, я теперь за все отвечаю? - позвал он, но безответно.
   Смерть уже скрылся за углом.
   Бинки   приветствовала   его   приглушенным   сердечным   ржанием.    Мор
взгромоздился в седло. От тревоги и сознания ответственности сердце  у  него
бухало, словно молот. Пальцы действовали автоматически. Он вытащил из  ножен
косу, приладил и закрепил лезвие (в  ночи  оно  заполыхало  синим  пламенем,
отсекая от звездного света  тончайшие  ломтики,  точно  от  салями).  Садясь
верхом, он проявлял особую осторожность,  кривясь  и  передергиваясь,  когда
задевал натертые седлом места. Но потом он почувствовал, как  мягко  ступает
Бинки. Ехать на ней было все равно что сидеть на подушке. Уже  пустившись  в
путь, он вспомнил еще кое о чем. Опьяневший от  врученной  ему  власти,  Мор
вытащил из седельного мешка  дорожный  плащ  Смерти,  завернулся  в  него  и
закрепил на шее серебряной брошью.
   Еще раз взглянув на первые часы, он слегка ударил коленями в бока  Бинки.
Лошадь втянула ноздрями холодный ночной воздух и пошла рысью.
   У них  за  спиной  из  дома  вырвался  ополоумевший  Кувыркс  и,  набирая
скорость, помчался по морозной улице. Он несся, не разбирая дороги,  а  полы
его плаща развевались по ветру, точно два крыла.
   Лошадь перешла в легкий галоп,  постепенно  увеличивая  расстояние  между
своими копытами и  булыжниками  мостовой.  Свистящими  взмахами  хвоста  она
задела несколько крыш. Вот лошадь и  ее  всадник  плавно  взмыли  в  ледяной
простор ночного неба.
   Все это прошло мимо сознания Кувыркса. Его  заботили  более  злободневные
проблемы. Совершив прыжок, которому позавидовали бы прыгуны как в длину, так
и в высоту, он приземлился прямо  в  лошадиную  кормушку-поилку  с  начавшей
подмерзать водой и тут же  благодарно  вылетел  обратно,  окруженный,  точно
планета - астероидами, мелкими осколками льда. Через некоторое время от воды
повалил пар.
   Мор держался на небольшой высоте, опьяненный и  охваченный  восторгом  от
скорости полета. Под ним с беззвучным ревом проносились спящие окрестности.
   Бинки шла легким галопом, скольжение ее мощных мышц под лоснящейся шкурой
видимым отсутствием усилий напоминало соскальзывание аллигаторов с песчаного
берега в воду. Грива лошади хлестала Мора по лицу. Ночь,  точно  воды  перед
носом  летящего  на  всех  парусах  корабля,  вспенивалась  и,   закрученная
водоворотом, уносилась прочь, когда стремительное лезвие косы  рассекало  ее
на две сворачивающиеся половинки.
   Так они неслись -  озаренные  лунным  сиянием,  молчаливые,  точно  тени,
видимые только кошкам да тем из людей, которые вечно суют  носы  в  дела,  о
которых смертным задумываться не положено.
   Впоследствии Мору так и не удалось вспомнить точно, но  весьма  вероятно,
что он смеялся.
   Вскоре заиндевевшие равнины сменились растрескавшейся почвой предгорий.
   А вот уже и горные цепи самих  Овцепиков,  точно  армия  в  стремительном
марш-броске, летят им навстречу. Бинки пригнула голову и понеслась  большими
скачками, держа курс на расселину между двумя горами. Горы  были  такими  же
острыми, как зубы гоблина. Где-то завыл волк.
   Мор еще раз посмотрел на часы. Резьба оправы изображала дубовые листья  и
корни мандрагоры, а песок внутри, несмотря на сумрачный лунный свет, отливал
бледным  золотом.  Поворачивая  часы  туда  и  сюда,  он   сумел   разобрать
выгравированное тончайшими линиями имя: "Амелина Хэмстринг".
   Бинки замедлила ход, перейдя на легкий  галоп.  Мор  посмотрел  вниз,  на
верхушки леса, припорошенного снегом - или ранним, или очень, очень поздним.
   Могло быть и то и другое, поскольку Овцепики  имели  привычку  запасаться
погодой, а затем выдавать ее на-гора, вопреки всяким временам года.
   Под ними разверзлось широкое ущелье. Бинки  пошла  еще  медленнее,  затем
развернулась и принялась снижаться на белую от нанесенного снега площадку.
   На площадке, точно посередине, стояла крохотная  хижина.  Не  будь  земля
вокруг припорошена снегом, Мор непременно заметил бы, что здесь не видно  ни
единого пенька. Деревья не вырубили: им просто не хотелось  тут  расти.  Или
они переехали.
   Из одного из окошек нижнего этажа лился  свет  свечи,  образуя  оранжевую
лужицу на снегу.
   Бинки неощутимо коснулась земли и пошла рысью по затвердевающей от мороза
корке, не оставляя ни единого следа.
   Спешившись, Мор зашагал к двери, бормоча что-то  себе  под  нос  и  делая
пробные взмахи косой.
   Крыша домика была снабжена широкими водостоками-навесами для отвода снега
и защиты поленниц. Ни одному обитателю Овцепиков  даже  в  страшном  сне  не
привидится начать  зиму,  не  запасшись  предварительно  как  минимум  тремя
поленницами. Но здесь дровами даже не пахло, несмотря на то,  что  до  весны
еще было ждать и ждать.
   Зато рядом с входом висела охапка сена в сетке. К охапке  была  приложена
записка. Чувствовалось, что эти крупные буквы вывела чуть дрожащая рука.
   Записка гласила:
   "ЭТО ТИБЕ, ЛОШАТЬ".
   Если бы Мор допустил в свой разум хоть  каплю  сомнения,  то  обязательно
встревожился бы. Записка означала, что его  ждут.  Однако  в  ходе  недавних
приключений он усвоил, что, чем погружаться  в  темные  воды  неуверенности,
лучше сразу вынырнуть на поверхность и оказаться на озаренной светом глади.
   Так  или  иначе,  Бинки,  не  обремененная  моральными  вопросами  и   не
страдающая приступами чрезмерной щепетильности, без обиняков погрузила морду
в сено и принялась с хрустом жевать.
   Впрочем, это не решило проблему, стучать или нет. Почему-то казалось, что
стук в данном случае неуместен. Что если никто не ответит? Или того  хуже  -
пошлет куда подальше? В итоге Мор повернул  защелку  и  толкнул  дверь.  Она
легко, без скрипа, распахнулась.
   За дверью оказалась кухня с низким потолком. Для Мора с его ростом  балки
располагались так низко, что на какое-то мгновение он  почувствовал  себя  в
западне. Свет одной-единственной свечки отбрасывал бледные дрожащие блики на
посуду на длинном  кухонном  столе  и  на  надраенные  и  отполированные  до
радужного сияния кафельные  плитки.  Огонь,  горящий  в  похожем  на  пещеру
камине, не сильно добавлял к освещению, поскольку от поленьев осталось  лишь
кучка белой золы. Откуда-то Мор знал, хотя никто ему об этом не говорил, что
недавно в камин было брошено последнее полено.
   За кухонным столом сидела пожилая дама. Низко  склонившись  над  бумагой,
едва не скребя по листу крючковатым носом, она что-то остервенело писала.
   Серая кошка, свернувшаяся клубком на столе рядом с ней, спокойно моргнула
при виде Мора.
   Коса ударилась о притолоку и пружинно отскочила от нее.  Женщина  подняла
глаза.
   - Сейчас, еще минутку, - произнесла она и нахмурилась, глядя на бумагу.
   - Я не успела написать о здравом уме и твердой памяти. Хотя это все равно
идиотизм, человек в здравом уме и твердой памяти не может быть мертвым.
   Выпить хочешь?
   - Прости?  -  сказал  Мор.  Тут  он  вспомнил,  в  качестве  кого  сейчас
выступает, и повторил:
   - ПРОСТИ?
   - Я предложила выпить, если ты вообще пьешь, только и всего. У меня  есть
малиновый портвейн. Бутылка на столе с посудой. Если хочешь,  можешь  допить
ее.
   Мор с подозрением оглядел посудный стол. Он чувствовал, что  на  каком-то
этапе  бесповоротно  утратил  инициативу.  Вытащив   часы,   он   пристально
всмотрелся в них. В верхней колбе оставалась лишь крохотная кучка песка.
   - Несколько минут у меня еще есть, - произнесла ведьма, не поднимая глаз.
   - Как, я имею в виду, ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ?
   Не удостоив его ответом, она высушила написанный чернилами  документ  над
пламенем свечи, положила  в  конверт,  который  запечатала  каплей  воска  и
засунула под подсвечник. Затем взяла на руки кошку.
   - Матушка Бидль явится завтра, чтобы навести здесь порядок, и  ты  должен
отправиться с ней, понятно?  И  проследи,  чтобы  она  отдала  Гаммер  Натли
умывальник из розового мрамора, та давно положила на него глаз.
   Кошка всезнающе зевнула.
   - Я что, кхе-кхе, Я ЧТО, ЦЕЛУЮ НОЧЬ НА ТЕБЯ ТРАТИТЬ  ДОЛЖЕН?  -  произнес
Мор укоризненно.
   - Должен, не должен, чего орать-то? - хмыкнула ведьма.
   Она соскользнула со стула,  и  только  тут  Мор  заметил,  насколько  она
скрючена. Ее фигура напоминала дугу. Повозившись,  она  сняла  с  вбитого  в
стену гвоздя высокую остроконечную шляпу и при помощи целой  батареи  шпилек
укрепила ее с кокетливым перекосом  на  своих  убеленных  сединами  волосах,
после чего схватила в обе руки по клюке.
   Опираясь на палки, она мелкими шажками  подошла  к  Мору  и  снизу  вверх
уставилась на него глазками маленькими и  блестящими,  точно  ягодки  черной
смородины.
   - А понадобится ли мне шаль? Как считаешь,  шаль  захватить  стоит?  Нет,
думаю, нет. Мне кажется, там, куда я иду, довольно тепло.
   Она опять воззрилась на Мора и нахмурилась.
   - А ты несколько моложе, чем я  предполагала,  -  сообщила  она.  Мор  не
отвечал. Тогда тетушка Хэмстринг тихо добавила:
   - Знаешь, сдается мне, ты совсем не тот, кого я ожидала.
   Мор прочистил горло.
   - И кого же именно ты ожидала? - спросил он.
   -  Смерть,  -  последовал  простой  ответ.  -  Видишь   ли,   это   часть
договоренности.  Ты   узнаешь   время   своей   смерти   заранее,   и   тебе
гарантировано... персональное внимание.
   - Оно самое я и есть.
   - Оно самое?
   - Персональное внимание. Он послал меня. Я работаю у него.  Иначе  откуда
мне здесь взяться?
   Мор сделал паузу. Все шло наперекосяк. Его с позором отправят обратно.
   Впервые на него была возложена какая-то ответственность,  и  он  провалил
дело.
   В его ушах уже звучал хохот, это люди смеялись над ним.
   В бездне его замешательства родился вопль.  Он  наливался  силой,  звучал
внутри все громче и громче  и,  наконец,  набрав  силу  корабельной  сирены,
вырвался наружу.
   - Только это моя первая действительно самостоятельная работа,  и  вот,  я
все запорол!
   Коса с легким стуком упала на пол, попутно сняв тонкую  стружку  с  ножки
стола и разрезав напополам кафельную плитку. Склонив голову  набок,  тетушка
некоторое время изучающе смотрела на него.
   - Так как же тебя зовут, молодой человек? - наконец произнесла она.
   - Мор, - всхлипнул Мор. - Сокращенное от Мортимер.
   - Ну что ж, Мор, полагаю, где-то в твоей области должны обретаться  некие
песочные часы.
   Мор уклончиво кивнул. Затем потянулся к поясу и вытащил  закрепленные  на
цепочке часы. Ведьма с критическим выражением лица исследовала их.
   - Еще осталась минута или около того, - определила  она.  -  Нет  времени
рассусоливать. Позволь мне только запереть дом.
   - Но ты не понимаешь! - возопил Мор. - Я все испорчу! Я никогда не  делал
этого раньше!
   Она похлопала его по руке.
   - Я тоже, - промолвила она. - Будем учиться вместе. А теперь бери косу  и
постарайся вести себя, как подобает молодому человеку твоего  возраста.  Вот
молодец, хороший мальчик.
   Невзирая на протесты, она  вытолкала  его  на  заснеженный  двор  и  сама
последовала за ним. Захлопнув дверь и заперев тяжелый  железный  замок,  она
повесила ключ на вбитый рядом гвоздь.
   Мороз все сильнее сжимал своей хваткой лес, сдавливая его, пока корни  не
затрещали. Вышла луна, но небо было усыпано белыми твердыми звездами, отчего
зимняя ночь казалась еще холоднее. Тетушка Хэмстринг вздрогнула и поежилась.
   - Вон там, - оживленно произнесла ведьма, - лежит отличное старое бревно.
С него открывается хороший вид на долину.
   Летом, конечно. Мне хотелось бы  посидеть  там,  -  несколько  неуверенно
добавила она.
   Мор помог ей пробраться сквозь сугробы  и  тщательно  очистил  дерево  от
снега. Оба уселись. Песочные часы теперь стояли между ними. Какой бы вид  ни
открывался отсюда летом, сейчас он состоял из черных скал на  фоне  неба,  с
которого падали крохотные снежинки.
   - Не могу поверить, - покачал головой Мор. - Ты говоришь так, будто  сама
хочешь умереть.
   - Кое-чего мне будет недоставать, - отозвалась тетушка  Хэмстринг.  -  Но
она истончается. Жизнь, я имею в виду. Уже нельзя положиться на свое тело.
   Пора двигаться дальше.  Я  считаю,  пришла  пора  попробовать  что-нибудь
новенькое. Он говорил тебе, что волшебники видят его?
   - Нет, - погрешил против истины Мор.
   - Ну так мы его видим.
   - Он не очень любит волшебников и ведьм, - выдал на  свой  страх  и  риск
Мор.
   - Умники никому не нравятся, - ответила она с  толикой  удовлетворения  в
голосе. - От нас ему  хлопоты,  понимаешь.  Жрецы  -  другое  дело,  поэтому
священнослужителей он любит.
   - Он ни разу не упоминал об этом.
   - А! Жрецы только и  делают,  что  убеждают  людей,  насколько  лучше  им
станет, когда они умрут. А мы говорим, что и здесь  может  быть  очень  даже
неплохо, если приложить мозги.
   Мор колебался. Он хотел сказать: "Вы не правы, он совсем не такой, его не
волнует, хорошие люди или плохие, лишь бы только были пунктуальными.  А  еще
он добр к кошкам", - хотелось добавить ему.
   Но он передумал. Ему пришло в голову, что людям надо во что-то верить.
   Волк завыл опять, уже настолько  близко,  что  Мор  принялся  с  тревогой
озираться по сторонам. Волку ответил напарник,  откуда-то  с  другого  конца
долины. К тоскливому хору присоединилась еще пара - из глубины лесной чащи.
   Мору никогда не приходилось слышать звуков столь скорбных.
   Он  взглянул  на  неподвижную  фигуру  тетушки  Хэмстринг,  а  затем,   с
нарастающей паникой, на песочные часы. Подскочив, он схватил  обеими  руками
косу и, широко размахнувшись, совершил положенное.
   Ведьма встала, оставив позади свое тело.
   - Отличная работа, - кивнула она. - Честно сказать, я опасалась,  что  ты
промахнешься.
   Мор, тяжело дыша, прислонился к дереву. Оттуда он наблюдал,  как  тетушка
Хэмстринг обошла вокруг бревна посмотреть на саму себя.
   - Мм-да, - критическим тоном произнесла она. - Времени  можно  предъявить
массу претензий.
   Она подняла руку и рассмеялась, увидев сквозь нее звезды.
   Затем она стала меняться.  Мору  и  прежде  приходилось  быть  свидетелем
процес