каждый  день  примерно  с
полтретьего до трех. Родители Дарлы работали в Дерри на обувной фабрике и не
появлялись дома до четырех.
   Хэнк Бак, еще один закадычный покерный друг  Джо,  работал  в  Бангоре  в
большом супермаркете и так ненавидел своего босса, что год назад, когда босс
однажды послал Хэнка за ленчем  в  Макдональдс,  высыпал  ему  в  шоколадный
коктейль пол-упаковки  слабительного.  С  боссом  приключилось  нечто  более
импозантное, чем кишечное волнение; в этот день в три пятнадцать он  наделал
в штаны, что было эквивалентно атомной бомбе из  говна.  Эта,  если  угодно,
Г-бомба  вылетела,  когда  он  нарезал  ветчину  в  деликатесной  Восточного
супермаркета. Хэнк до окончания работы поддерживал строгое  выражение  лица,
но когда он сел в автомобиль, чтобы ехать домой, он смеялся так, что чуть не
изгадил свои собственные штаны. Дважды он съезжал с дороги, так он смеялся.
   - Смеялся, - сказал Бекке Иисус. - Что ты об этом думаешь  Бекка  думала,
что это низкий подлый трюк. И, казалось, подобные вещи были только  началом.
Казалось, Иисус знает что-нибудь неприятное или огорчительное о любом, с кем
Бекка вступает в контакт.
   Она не могла жить с такими ужасными откровениями.
   Она не могла жить без них тоже.
   Одно было ясным: она должна что-то с этим делать.
   - Ты, - сказал Иисус.  Он  говорил  сзади  нее,  из  картины  на  "Сони".
Конечно, Он говорил. Мысль о том, что Его голос приходил из  ее  собственной
головы, что она как-то.., ну.., как-то читала мысли людей.., это была только
страшная мимолетная иллюзия. Должна  была  быть  иллюзия.  Подобный  вариант
приводил ее в ужас.
   Сатана. Колдовство.
   - Действительно, - сказал  Иисус,  подтверждая  Свое  существование  этим
сухим, не бессмысленным голосом, так  напоминающим  отцовский,  -  ты  почти
справилась с этой частью. Только припаяй красный провод в этой  точке  слева
от длинной штуки.., нет,  не  там..,  там.  Умница!  Не  так  много  припоя,
осторожно! Это как крем для торта, Бекка. Легонько-легонько...
   Странно было слышать Иисуса Христа, говорящего о креме для торта.

4

   Джо  проснулся  в  четверть  второго,  сбросил  со  своего  живота  Оззи,
прогулялся до конца лужайки, смахивая  с  футболки  кошачью  шерсть,  и  там
комфортабельно прожурчал в ядовитый плющ. Затем он поднялся в дом. "Янки"  и
"Ред Соке". Отлично. Он открыл холодильник, скользнул взглядом  по  обрезкам
провода напротив и только удивился, что Бекка работала в этом адском тусклом
свете. Но в общем он не обратил на это внимания. Он думал о Нэнси  Восс.  Он
желал знать, каково будет - спустить между  грудей  Нэнси.  Он  думал,  что,
может быть, в понедельник узнает. Он ссорился с ней;
   Боже, иногда они грызлись, как пара собак в августе. Похоже, это было  не
только с ними; в их возрасте каждый кажется замкнутым  накоротко.  Но  когда
доходит до секса.., сукин сын! Он не был таким ебливым с восемнадцати лет, и
она тоже. Казалось, никто из них не может насытиться. Он даже спускал  ночью
пару раз. Будто ему снова было шестнадцать. Он схватил кварту пива и пошел в
сторону комнаты. Сегодня  Бостон  почти  наверняка  собрался  выиграть.  Его
ставка была 8:5. В последнее время он казался озабоченным ставками. В Огасте
был парень, который держал тотализатор, и Джо в последние три недели  сделал
почти пять сотен зеленых... Бекка не знала. Это было забавно; он точно знал,
кто собирается выиграть и почему, а затем он спускался в  Огасту  и  забывал
почему, а помнил только кто. Но это была важная вещь, не так ли?  В  прошлый
раз парень из Огасты ворчал, выплатив три  к  одному  за  двадцатидолларовую
ставку. "Метеоры" против "Пиратов",  Гуден  на  насыпи.  Это  выглядело  как
верняк для "Метеоров", но Джо выбрал "Пиратов", и они победили, 5:2. Джо  не
знал, как  долго  парень  из  Огасты  будет  держать  тотализатор,  но  если
перестанет, что тогда?  Всегда  имеется  Портленд.  Там  было  два  или  три
варианта. Похоже,  в  последнее  время,  когда  он  покидал  Хэвен,  у  него
начиналась головная боль - может быть, нужны очки - но  когда  все  идет  по
кайфу, головная боль - небольшая плата. Еще немного денег  -  и  они  вдвоем
смогут уйти. Оставив Бекку с Иисусом. Это тот, за кого Бекка пойдет замуж  в
любом случае.
   Она холодна, как лед. А Нэнси? Сплошной огонь! И хороша! Как раз  сегодня
она затащила его назад в офис, чтобы что-то ему  показать.  Смотри!  Смотри,
что я придумала! Я думаю, что могла бы  запатентовать  это,  Джо!  Я  так  и
сделаю!
   - Что за идея? - спросил Джо. В действительности она его слегка бесила. В
действительности он больше интересовался ее грудью, чем ее идеями, и, бесясь
или нет, он уже доставал  свой  стальной.  Это  действительно  было,  как  в
молодости. Но того, что она показала ему, было достаточно,  чтобы  он  забыл
про свой стальной. По крайней мере на четыре минуты.
   Нэнси Восс взяла у сына Лайонела трансформатор и как-то подцепила  его  к
связке батарей. Это устройство было подсоединено к семи просеивателям муки с
выбитыми перегородками. Просеиватели лежали на боку.  Когда  Нэнси  включила
трансформатор,  несколько  тонких,  как  нити,  проводов,  присоединенных  к
чему-то, выглядевшему как смеситель, начали зачерпывать почту первого класса
из кучи на полу в просеиватели, по-видимому, случайным образом.
   - Что эта штука делает? - спросил Джо.
   - Отсортировывает почту.  -  Она  показывала  на  просеиватели,  один  за
другим. - Это Хэвен Виллидж.., это Дерри Роуд, ты знаешь.., это Ридж Роуд..,
это Ниста Роуд.., это...
   Сначала он не поверил. Он подумал, что это шутка, и ему стало  интересно,
как ей понравится шлепок по голове. "Зачем ты это сделал?"  -  обиделась  бы
она. "Некоторые люди  понимают  шутки",  -  ответил  бы  он,  как  Сильвестр
Сталлоне в "Кобре", - но я к таким не отношусь. Вместо этого он увидел,  что
устройство действительно работает. Устройство как устройство, все в порядке,
но звук проводов, шаркающих по полу, вызывал легкое отвращение.
   Резкое шуршание, будто ноги большого старого  паука.  Оно  работало,  олл
райт; побери его черт, если он понимал как, но это работало. Он  видел,  как
один из проводов зацепил письмо Роско Тиболту и втолкнул  его  в  правильный
просеиватель - отведенный для Хаммер Кат Роуд, хотя оно  было  не  правильно
адресовано в Хэвен Виллидж.
   Он хотел спросить ее, как это работает, но не хотел выглядеть болваном  и
вместо этого спросил, где она взяла провода.
   - Из телефонов, которые я купила в радиомагазине, - сказала  она.  -  Они
продавались! Здесь есть и  другие  части  от  телефонов.  Мне  все  пришлось
поменять, но это было легко. Это, знаешь, так.., иди ко мне. Ты понял?
   - Да, - медленно сказал Джо, думая о выражении лица у  парня  из  Огасты,
когда Джо вошел забрать свои шестьдесят долларов после  того,  как  "Пираты"
побили Гудена и "Метеоров". - Неплохо для женщины.
   На секунду ее брови нахмурились, и он подумал: ты хочешь что-то  сказать?
Ты хочешь борьбы? Давай. О'кей. Это так же хорошо, как и все остальное.
   Потом ее лицо смягчилось, и она улыбнулась.
   - Теперь мы можем  делать  это  даже  дольше.  Ее  пальцы  скользнули  по
твердому ребру в его брюках. Ты хочешь сделать это, да, Джо?
   И Джо сделал. Они соскользнули на пол, и он забыл  все,  и  что  она  его
бесила, и как вдруг  оказалось,  что  он,  видимо,  в  мгновение  ока  может
угадывать ставки во всем от бейсбола до скачек и гольфа. Он вошел в  нее,  и
она застонала, и Джо забыл даже мрачный шуршащий звук  проводов,  когда  они
рассортировывали почту первого класса по просеивателям муки.

5

   Когда Джо вошел в комнату, Бекка сидела в своей  качалке,  демонстративно
читая последний выпуск "Аппер Рум". Всего за десять минут до того, как вошел
Джо, она закончила присоединять устройство,  о  котором  ей  говорил  Иисус,
сзади телевизора "Сони". Она следовала Его инструкциям буквально, потому что
Он сказал, что надо быть осторожным, если вы совсем не разбираетесь в задней
части телевизора.
   - Ты можешь поджариться, - предостерег Иисус. - Там  намного  интереснее,
чем в магазине "Птичий глаз", даже если он выключен.
   Сейчас телевизор был выключен, и Джо болезненно сказал:
   - Я думал, ты все для меня приготовила.
   - Пожалуй, ты знаешь, как включить этот проклятый  телевизор,  -  сказала
Бекка, говоря со своим мужем в последний раз.
   Джо  поднял  брови.  Он  подумал,  как  бы  ее  обозвать,  но  решил   не
связываться.  Старая  жирная  кобыла,  которая  нашла  себя  в  том,   чтобы
поддерживать порядок в доме и убивать время.
   - Пожалуй, - сказал Джо, говоря со своей женой в последний раз.
   Он нашел кнопку, включающую "Сони", и более двух тысяч вольт ударили его,
переменный ток, который усилился, переключился на смертоносный постоянный  и
затем снова усилился.  Его  глаза  широко  раскрылись,  выпучились  и  затем
лопнули, как виноградины в микроволновой печи. Он начал ставить кварту  пива
на телевизор рядом с Иисусом. Когда ударил ток, его рука сжалась и раздавила
бутылку. Осколки  коричневого  стекла  вошли  в  пальцы  и  в  ладонь.  Пиво
вспенилось и побежало. Оно ударилось о телевизор (его пластик  уже  покрылся
пузырями) и превратилось в пар, пахнувший дрожжами.
   -  Эээээооооооаррррхммммммм!  -  крикнул  Джо  Полсон.  Его  лицо  начало
чернеть. Голубой дым валил от его волос и глаз. Его палец  прирос  к  кнопке
"Сони".
   В телевизоре вдруг появилась картинка. Это был Дуайт Гуден,  пропускающий
дикий бросок, делая Джо Полсона  богаче  на  сорок  долларов.  После  щелчка
показались он и Нэнси Восс, переплетясь на полу почтового офиса на подстилке
из каталогов. Новостей Конгресса и рекламы  страховых  компаний,  говорящей,
что вы можете получить всю требуемую сумму,  даже  если  вам  за  шестьдесят
пять, в вашу  дверь  не  войдут  никакие  кредиторы,  не  требуется  никаких
проверок здоровья, ваши любимые могут быть защищены  за  несколько  пенни  в
день.
   - Нет! - вскрикнула Бекка, и картинка  снова  переключилась.  Теперь  она
видела Мосса Харлингена за  поваленным  деревом,  взявшего  своего  отца  на
прицел и мурлыкающего: не тебя, Эм, не  сегодня.  Щелкнуло,  и  она  увидела
мужчину и женщину, копающих землю в роще; женщина за рулем  чего-то,  слегка
похожего на вагонетку и слегка - на что-то из  мультфильма  Руба  Голдберга,
мужчина замыкает цепь  вокруг  пня.  За  ними  выступал  из  земли  огромный
тарелкообразный объект. Он был  серебристым,  но  тусклым;  местами  на  нем
горело солнце, но мерцания не было.
   Одежда Джо Полсона вспыхнула пламенем.
   В комнате запахло кипящим пивом. Трехмерное изображение Иисуса  задрожало
и взорвалось.
   Бекка пронзительно вскрикнула, поняв, что, как бы то  ни  было,  все  это
она, она, она, и она убила своего мужа.
   Она подбежала к нему, схватила за руку.., и подключилась к цепи.
   Иисус, Иисус, спаси его, спаси меня, спаси нас обоих, - думала она, когда
электричество вошло в нее, вздернув ее на носки, как балерину на пуантах.  И
в ее мозгу возник взбешенный кудахтающий голос, голос отца: дура ты,  Бекка!
Страшная дура! Всегда и всему тебя учи!
   Задняя  панель  телевизора,  которую  она  прикрутила  после  того,   как
закончила свои добавления, вылетела с мощной голубой вспышкой.  Бекка  упала
на ковер, увлекая за собой Джо. Джо уже был мертв.
   Когда тлеющие обои позади телевизора подожгли ситцевые  занавески,  Бекка
Полсон тоже была мертва.

Глава 3

ХИЛЛИ БРАУН

1

   Знаменательный  день,  когда  Хиллман  Браун   проделал   свой   наиболее
впечатляющий фокус в качестве фокусника-любителя - единственный фокус за всю
свою карьеру фокусника-любителя, приходился на воскресенье, 17 июля, как раз
за неделю до взрыва Хэвенской ратуши. То, что Хиллману Брауну еще ни разу не
удавалось проделать  столь  впечатляющий  фокус,  -  неудивительно.  Ведь  и
было-то ему всего десять лет.
   Его имя было,  кстати  говоря,  девичьей  фамилией  его  матери,  которая
принадлежала к тем самым Хиллманам, что поселились в Хэвене, когда еще город
звался Монтгомери; и хотя Мэри Хиллман без всяких сожалений  превратилась  в
Мэри Браун - как никак, брак по любви! - ей хотелось сохранить это имя, да и
муж согласился. Однако, не проведя и недели в доме, новорожденный  для  всех
стал просто Хилли.
   Он рос довольно нервным ребенком. Отец Мэри, Ив, говаривал, что его нервы
чувствительны, как кошачьи усы, и что малыш промчится  всю  свою  жизнь  как
угорелая кошка. Для Мэри и Брайена это сообщение было не  из  приятных,  но,
еще на первом году жизни Хилли оно век  принималось  как  непреложный  факт.
Некоторые дети находят  особое  удовольствие  в  покачивании  колыбельки;  а
некоторые - в икании большого пальца. Хилли раскачивал свою колыбельку почти
постоянно (при этом заливаясь злобным плачем) и непрерывно сосал оба больших
пальца, - причем сосал их столь усердно, что на  них  выступили  болезненные
волдыри к тому моменту, когда Хилли исполнилось восемь месяцев.
   - Теперь-то он перестанет,  -  доверительно  сообщил  им  доктор  Лестер,
осмотрев волдыри, покрывавшие большие пальцы.., волдыри, над  которыми  Мэри
плакала, как над своими собственными. Но Хилли не перестал. Его стремление к
комфорту пересиливало боль от  кровоточащих  пальцев.  Со  временем  волдыри
превратились в жуткие мозоли.
   - Всю жизнь промчится как угорелая кошка, - пророчествовал,  бывало,  его
дедушка,  если  подворачивался  собеседник  (и   даже,   если   таковой   не
подворачивался; шестидесятитрехлетний Ив Хиллман был прилипчив,  как  банный
лист). - Кошачьи усы вместо нервов, ох!  Он  заставит  попрыгать  папочку  и
мамочку; для Хилли это раз плюнуть.
   Да уж, Хилли заставил их попрыгать. По обеим сторонам дорожки, ведущей  к
жилищу Браунов, стояли деревянные колоды, привезенные Брайеном по  настоянию
Мэри. На каждую колоду водрузили по клумбе, где и  развели  цветы  и  другие
растения. В один прекрасный день, когда Хилли было года три, он выбрался  из
кроватки, где ему предлагалось поспать ("Почему я  должен  спать,  мам?")  -
спросил Хилли. "Потому, что мне  надо  отдохнуть,  Хилли",  -  ответила  его
измученная мама), вылез из окна и перевернул  все  двенадцать  клумб.  Когда
Мэри увидела, что натворил Хилли, она безутешно разрыдалась, совсем как в то
время, когда кровоточащие волдыри покрывали его пальчики. При виде  ее  слез
Хилли тоже разревелся (при этом не выпуская оба больших пальца изо  рта;  но
до сих пор не оставил привычку сосать их). Он-то ведь перевернул все  клумбы
и колоды без всякого злого умысла; просто в тот момент, эта затея показалась
ему заслуживающей внимания.
   - Ты за ценой не постоишь, Хилли, - сказал тогда его  отец.  Как  в  воду
глядел. И ведь это было задолго до того знаменательного дня 17 июля 1988-го.
   Далее, в  возрасте  пяти  лет,  Хилли  предпринял  катание  на  санках  с
обледеневшего спуска; в тот декабрьский денек его вынесло  прямо  на  шоссе.
Ему просто не приходило в голову, как он уверял несколько минут спустя  свою
еле живую от страха мать, что кто-то  может  проезжать  по  Дерри  Роад;  он
просто скользил по ледяной дорожке,  выходившей  прямо  на  шоссе;  так  что
остается только удивляться,  как  быстро  его  снегокат  проскочил  спуск  и
оказался на дороге. Мэри видела, как громоздкий бензовоз прогрохотал вниз по
девятому  шоссе;  тут  она  окликнула  Хилли  так  громко,  что  в   течение
последующих двух дней ей пришлось перейти  на  шепот.  В  то  вечер,  теребя
Брайена за руку, она  рассказывала,  что  уже  видела  могильный  холмик  их
сыночка на местном кладбище, - ясно видела и могильную плиту с надписью:
   "Хиллман Ричард Браун, 1978-1983 Ушедший слишком рано".
   "Хиллииииии!"
   Хилли повернул  голову  на  крик  матери,  прозвучавший  громче  пожарной
сирены, отчего и упал со своих санок, как раз перед тем, как их  вынесло  на
шоссе. Спуск был заасфальтирован, следовательно, и  слой  льда  на  нем  был
довольно тонкий, так что Хилли Брауну никогда бы не  сошел  с  рук  подобный
трюк, если  бы  Милосердный  Господь  не  благословил  его,  как  обычно  он
благословляет  наиболее  непоседливых,  шустрых  и  неосторожных   детей   -
благословил удачным падением. Хилли сломал левую  руку  чуть  выше  локтя  и
разбил лоб; все это вместо ужасных увечий, на которые он сам себя обрек.
   Снегокат вылетел  на  середину  шоссе.  Водитель  бензовоза  Веббер  Фюел
среагировал раньше, чем успел заметить, что в санках никого  нет.  Он  резко
крутанул руль, и его грузовик  провальсировал  в  сугробах  с  неподражаемой
грацией  слона,  исполняющего  роль  из  балета  "Фантазия".  Он   живописно
завалился в канаву и прочно  улегся  на  один  бок.  Через  несколько  минут
водитель выбрался через свободную дверцу и бросился к  Мэри  Браун,  оставив
поверженный грузовик лежать на покрытой снегом полянке; и, подобно  мертвому
мастодонту, орошать землю, но не кровью, а дорогим  горючим,  хлеставшим  из
всех трех открывшихся люков. Мэри бежала к дому со своим потерявшим сознание
отпрыском, причитая и заливаясь слезами. В ужасе и растерянности она решила,
что его, должно быть, переехали, хотя совершенно отчетливо видела, что Хилли
свалился с саней на обочине шоссе.
   - Он мертв? - прокричал водитель с округлившимися глазами,  бледный,  как
полотно; волосы буквально встали дыбом... Похоже, он  сам  был  ни  жив,  ни
мертв. - Пресвятая Дева; он мертв?
   - Думаю, да, - причитала Мэри. - Похоже, он мертв; ну конечно же!
   - Кто мертв? - поинтересовался Хилли, приоткрывая глаза.
   - Хилли! Слава Богу! - закричала Мэри, сжимая его. Хилли истошно  заорал.
Как выяснилось позже, она соединила  разошедшиеся  концы  сломанного  левого
предплечья.
   Следующие три дня Хилли непробудно проспал в госпитале Дерри Хоум.
   - В конце концов, это замедляет его развитие, - заявил  Брайен  Браун  на
следующий вечер за ужином.
   Ив Хиллман, так уж случилось, ужинал с ними в тот вечер; с тех  пор,  как
умерла его жена. Ив Хиллман частенько наведывался к зятю и дочери;  по  сути
дела он проводил у них пять вечеров в неделю.
   - Хочешь пари? - пробормотал он с набитым ртом. Брайен  поднял  на  тестя
скорбные глаза, но не проронил ни слова. Вообще-то говоря. Ив был прав - это
была еще одна причина, по которой  он  довольно  часто  вызывал  раздражение
Брайена. Во вторую ночь своего пребывания в  госпитале,  когда  все  дети  в
педиатрическом отделении уже спали, Хилли решил предпринять вылазку. Как ему
удалось проскользнуть мимо дежурной нянечки - остается загадкой; однако факт
есть факт. Свой побег  он  осуществил  в  три  часа  утра.  Его  не  удалось
обнаружить ни персоналу на этаже, ни  персоналу  в  фойе.  Подняли  на  ноги
охрану. Весь госпиталь поставили с ног  на  голову;  администрация,  сначала
удивленная, а затем перепуганная, металась в растерянности.  Родители  Хилли
были немедленно извещены и примчались, не теряя ни минуты.  Многострадальная
мать уже привычно заливалась слезами,  однако  из-за  сорванных  связок,  ее
стоны и причитания произносились надсаженным шепотом.
   - Мы предполагаем, он мог каким-то образом выбраться из здания клиники, -
сообщил им главный администратор.
   - Да как, черт возьми, пятилетний ребенок  мог  выбраться  из  здания?  -
взорвался Брайен. - В конце концов чем заняты  эти  ребята,  которые  должны
присматривать за детьми?
   - Ну, ну.., вы же понимаете, мистер Браун, что здесь у нас не тюрьма...
   Мэри перебила их:
   - Так ищите же его! - Она перешла на громкий  шепот.  -  На  улице  минус
двадцать. На Хилли была только пижама. Он ведь может...
   - О, миссис Браун, я полагаю, столь мрачные предположения преждевременны,
- обронил главный администратор, умиротворяюще улыбаясь. Хотя в глубине души
он понимал, что опасения имеют под собой почву. Первое, что он сделал  узнав
об исчезновении мальчика и решив,  что  то