к   только   почувствовали   опасность,
перескакивая из одного мозга в следующий, пока не зазвучали единым  хором  -
это был новый колокольный перезвон, звучащий в диссонанс.
   (кто-то наблюдает за ними)
   (лезет не в свое дело)
   Бобби Гремайн взял руку Стефани Кольсон и сжал ее.  Она  ответила  легким
пожатием, сопровождаемым взглядом больших коричневых глаз - испуганных  глаз
лани, услышавшей щелчок затвора охотничьего ружья.
   (на 9 шоссе)
   (так близко к кораблю)
   (и сам полицейский)
   (мусор, да, но необычный мусор - мусор Рут, которого она любила)
   Рут хорошо знала эти голоса. И вот теперь они звучали в  мозгах  чужаков,
людей новых для Хэвенской  инфекции.  Некоторые  из  них  напоминали  людей,
очнувшихся  от  легкой  дремоты.  К  этому  типу   относилась   и   подружка
Представителя Брэндона. Она, как ей казалось, была за много  миль  от  этого
городка - работала незначительным клерком в Вашингтоне, и ей как раз  пришла
в голову  идея  об  усовершенствовании  учета  данных,  и  эта  идея  должна
содействовать быстрому продвижению по службе. И вдруг мысль, которая не была
ее мыслью, она могла поклясться в этом
   (кто-то же должен их быстро остановить!)
   вспыхнула в мозгу, и она даже посмотрела по  сторонам,  чтобы  убедиться,
что не крикнула это в действительности.
   Но тишина нарушалась лишь проповедником,  снова  пришедшим  в  себя.  Она
взглянула на Марта, но Марта сидел в полном изумлении, уставившись в витраж,
как загипнотизированный.  Ей  показалось  это  скучно,  и  она  вернулась  к
собственным мыслям.
   - Кто же может найти такую  добродетельную  женщину?  -  читал  Гуринджер
немного неровным голосом. Он колебался в неверных местах  и  даже  несколько
раз замолкал. - Цена ей куда выше звезд. Сердце ее мужа полностью доверилось
ей, и он не пожалел об этом. Она принесла ему лишь добро и ни капли  зла  за
все годы совместной жизни. Она разыскивала шерсть...
   Чувствительное ухо уловило новый взрыв инородных мыслей:
   (извини, но я просто не мог)
   (...)
   (что?)
   (...святой Христос, это же Вилинг! Как...)
   (...)
   Разговаривают два голоса, но слышно лишь один, подумала мозговая сеть,  и
все глаза начали сосредоточиваться на Бобби. В Хэвене был лишь один человек,
который умел делать свой мозг непроницаемым, и его сейчас здесь не было. Два
голоса - не твоему ли пьяному дружку принадлежит голос, который мы не  можем
услышать?
   Бобби быстро  поднялась  и  стала  пробираться  вдоль  скамей,  с  ужасом
сознавая, что все люди наблюдают  за  ней.  Гуринджер,  осел,  снова  сделал
паузу.
   - Простите меня, - бормотала Бобби. - Простите меня... Извините.
   В конце концов она выбралась на улицу. Остальные - Бобби  Тремэйн,  Ньют,
Дик и Брайен Браун - потянулись за ней. Ни один из чужаков этого не заметил.
Их снова затянуло в странные мечты.

13

   - Мне очень жаль, - сказал Буч Дуган. Он хлопнул дверцей, достал  носовой
платок из заднего кармана и промокнул рот. - Со мной такого никогда не было.
Мне уже лучше.
   Ив кивнул.
   - Я ничего не буду объяснять. Нет для этого времени. Но мне бы  хотелось,
чтобы ты послушал одну вещь.
   - Что?
   Ив включил радиоприемник Чероки" и начал крутить ручку  настройки.  Дуган
прислушался. Ему никогда не приходилось слышать такого  количества  станций,
даже в ту ночь, когда они  перескакивали  с  одной  на  другую,  взмывая  на
гребень волны и  погружаясь  в  море  голосов.  Сейчас  такого  ощущения  не
возникало: большинство станций отвечали просто гудками.
   Ив выбрал станцию Си-энд-Ди. Песенка Джаддов как раз кончалась. Той ночью
это было на станции И-Ди.  Бич  Дуган  с  трудом  верил  тому,  что  слышал:
"Дубле-Дубле Ви Ааса" -  песенка  группы  наглых  девчонок  в  сопровождении
скрипок и банджо.
   - Святой Христос, это же Вилинг! Как... - закричал Дуган.
   Ив выключил радио.
   - А теперь  я  попрошу  тебя  послушать  мою  голову.  Дуган  на  секунду
вытаращил глаза, абсолютно пораженный. Даже в "Алисе в Стране Чудес"  он  не
встречал подобного сумасшествия.
   - Бога ради объясни, о чем ты говоришь?
   - Не спорь со мной, а сделай, о чем попросили. - Ив отвернулся от Дугана,
показав свой затылок. - У меня в голове застряли два кусочка металла. Память
о войне. Большой вот здесь. Видишь место, где волосы не растут?
   - Да, но...
   - Время деньги! Приложи  ухо  к  шраму  и  слушай!  Бич  подчинился..,  и
почувствовал  какое-то  нереальное  очищение.  Из  обратной  стороны  головы
старика лилась музыка. Она была тихой и удаленной, но вполне различимой. Это
была песня Фрэнка Синатры "Нью-Йорк, Нью-Йорк".
   Бич Дуган захихикал, потом засмеялся. Вскоре он хохотал, обхватив  руками
живот. Он оказался по ту сторону  добра  и  зла  со  стариком,  чей  затылок
превратился в музыкальную шкатулку. Бог ты мой,  да  это  будет  почище  чем
"Верить или Нет" Рипли. Бич смеялся, задыхался, ревел со слезами  на  глазах
и... Старик залепил ему пощечину. Шок от того, что его отшлепали, как малого
ребенка, настолько удивил Бича, что его истерика  мгновенно  уступила  место
боли. Он уставился на Ива моргающими глазами, одной рукой держась за щеку.
   - Это началось за полторы недели до того, как я покинул город,  -  мрачно
сказал Ив. - Взрывы музыки в моей голове. И они усилились перед поездкой,  я
должен был обратить на это внимание, но я этого не сделал. А сейчас все  еще
усилилось. Все,  понимаешь.  У  меня  нет  времени  слушать  твое  визгливое
бормотание. Тебе лучше?
   Кровь прилила к лицу Дугана, поэтому красный  след  от  ладони  Ива  стал
почти незаметен. Визгливое бормотание. Это все  прекрасно  описано.  Сначала
его  вытошнило,  а  потом  с   ним   случился   приступ   истерии,   как   с
девчонкой-тинэйджером. Но старик не ограничился тем, что изобличил его -  он
переключил Дугана на вторую передачу.
   - Теперь-то ты веришь, что здесь что-то происходит? Что в  Хэвене  что-то
случилось?
   - Да. Я... - Он сглотнул.
   - Да, - повторил он.
   - Хорошо. - Ив нажал на газ и с ревом выехал обратно на дорогу. -  Эта..,
штука.., она изменяет  любого  в  городе,  Дуган.  Любого,  но  не  меня.  Я
заполучил музыку в голову, но этим дело и кончилось. Я не читаю  мысли...  И
мне не лезут в голову идеи.
   - То есть?.. Что за идеи?
   - Всякие. - Спидометр "Чероки"  достиг  отметки  "шестьдесят",  перевалил
через нее  и  пошел  взбираться  выше.  -  Штука  в  том,  что  у  меня  нет
доказательств, что здесь что-то происходит. Ни одного.  Ты  думаешь,  что  я
совсем выжил из ума, не так ли?
   Дуган кивнул. Он пытался устроиться поближе к боковому окну. Его  желудок
снова заставил почувствовать тошноту.  Солнце  было  таким  ярким,  ослепляя
отражением от ветровичка и хромированных частей.
   - Репортер и няньки думали так же. Но все равно что-то есть в лесу,  и  я
буду искать это, и я отберу у них кое-что, и я помогу  тебе,  и  мы  сделаем
несколько вещей, о которых не принято громко  говорить,  и  может  быть,  мы
сможем найти моего внука Дэвида, а может быть, и нет, но в любом случае  нам
следует покончить с тем, что здесь происходит, пока не поздно. Следовало бы?
Мы должны.
   Теперь стрелка спидометра дрожала чуть ниже семидесяти.
   - Далеко еще? - поинтересовался Дуган сквозь стиснутые зубы.  Его  должно
было снова вырвать, и довольно скоро, он лишь надеялся, что  это  произойдет
раньше, чем они приедут к месту назначения.
   - Ферма старого Гаррика, - сказал Ив. - Меньше мили отсюда. Слава Богу, -
подумал Дуган.

14

   - Это не Гард, - сказала Бобби. - Гард валяется  полумертвый  на  веранде
собственного дома.
   - Откуда ты знаешь? - спросил Эдли Маккин. - Ты же не можешь читать его.
   - Немного могу, - сказала Бобби. - И с каждым днем немного больше. Он все
еще на веранде, говорю тебе. Грезит о лыжной прогулке.
   Секунду они смотрели на Бобби молча - десяток  мужчин,  стоящих  напротив
методисткой церкви.
   - Но кто же тогда? - спросил в конце концов Джо Саммерфильд.
   - Я не знаю, - сказала Бобби. - Но только это не Гард.
   Бобби слегка покачнулась на  ногах.  По  лицу  ей  можно  было  дать  лет
пятьдесят, но уже никак не тридцать семь. От истощения у нее были коричневые
подглазицы. Мужчины старались не замечать этого.
   Из церкви доносились голоса, поющие "Святой, Святой мы обожаем тебя".
   - Я знаю, кто это, - вдруг сказал  Дик  Эллисон.  Его  глаза  сузились  и
затуманились от ненависти. - Только еще один человек может им  быть.  Только
еще у одного человека в городе в голове металл.
   - Ив Хиллман! - закричал Ньют. - Господи.
   - Пора трогаться, - сказал Джад Таркингтон. - Ублюдки  уже  рядом.  Эдли,
захвати несколько ружей из арсенала.
   - О'кей.
   - Возьмите их, но не используйте, - сказала Бобби. Ее глаза с  ненавистью
смотрели на мужчин, - Ни против Хиллмана, ни против  мусора.  Главное  -  не
трогайте мусора. Нам не нужна еще одна шумиха в Хэвене. До того как
   (превращение)
   это все кончится.
   - Я схожу за своей трубкой, - сказал Бич. Его лицо не горело рвением.
   Бобби схватила его за плечо.
   - Нет, ты не пойдешь, - сказала она. - Никакого  шума  означает,  что  ни
один мусор больше не должен пропасть.
   Она снова посмотрела на них, потом на Дика Эллисона, который кивнул.
   - Хиллман должен исчезнуть, - сказал он. - Но не здесь. Это может  сойти.
Ив сумасшедший. Сумасшедшему  старику  может  взбрести  в  голову  все,  что
угодно. Сумасшедший старик может решить бросить все и уехать в Зайн, Юта или
Гранд Форкс, Айдахо, чтобы дождаться там конца света.  Мусор  может  поднять
шум, но это будет в Дерри, и  все  представляют,  что  из  этого  выйдет.  И
никакая сволочь больше не уползет из нашего гнезда. Вперед, Джад.
   Неси ружья. Бобби, подгони свой  снаряженный  грузовик  к  черному  входу
"Завтрака". Ньют, Эдли, Джо едут со мной. Ты, Джад,  с  Бобби.  Остальные  в
"Кадиллак" Кьюла. Пошли! И они двинулись.

15

   Шшшшшшшш...
   Морщин все больше, а сны все те же. Те же проклятые странности. Снег стал
розовым. Он пропитался кровью. Не из него ли она текла? Бог ты мой!  Поверит
ли кто, что в старом пьянице столько крови?
   Они катались на лыжах на среднем  уклоне.  Он  сознавал,  что  стоило  бы
остаться еще по крайней мере на  денек  на  склонах  для  новичков,  что  он
торопится, и, более того, что этот  кровавый  снег  очень  опасен,  особенно
когда вся эта кровь твоя.
   Он взглянул вниз, преодолел взрыв боли  в  голове,  и  глаза  его  широко
открылись. На чертовом склоне стоял "Джип"!
   Визг Анн-Мари: "Сопротивляйся Бобби, Гард! Сопротивляйся Бобби!"
   Но зачем сопротивляться Бобби, если  это  лишь  сон.  Сны  стали  старыми
знакомыми за последние недели, как и блуждающие взрывы музыки в его  голове;
это сон, и не существует никакого "Джипа",  никакого  прямого,  как  стрела,
склона, никакого...
   Это сон? Или явь?
   Нет, подумал он, это плохой вопрос. Лучше  спросить:  Много  ли  у  этого
яви?
   Солнечный зайчик от хрома прыгнул прямо в глаз Гарденеру. Он поморщился и
взялся
   (снежные поля? нет, нет, это сон, ты в летнем Хэвене)
   за перила веранды. Он мог припомнить почти все. Довольно туманно, но  все
же мог. Никаких белых пятен с того момента, как он вернулся в Бобби.  Музыка
в голове, но никаких  белых  пятен.  Бобби  пошла  на  похороны.  Позже  она
вернется и снова начнется совместная жизнь. Он все вспомнил так  легко,  как
мог бы представить часовню ратуши,  взметнувшуюся  в  полуденное  небо,  как
толстозадая птичка. Все встало на свои места, сэр. За исключением этого.
   Стоя на веранде и опираясь на перила, он  пожирал  глазами,  несмотря  на
ослепительный блеск, одинокий Джип. Он сознавал, что выглядит как выходец из
ночлежки. Слава Богу, больше стало правды в рекламе - вот что мне кажется.
   Человек с сидения пассажира повернул голову и увидел  Гарда.  Парень  был
такой огромный, что напоминал сказочного богатыря. На нем были темные  очки,
поэтому Гарденер не мог с уверенностью сказать, встретились ли их глаза.  Но
предчувствие подсказывало - встретились. В любом случае это было  не  важно.
Этот взгляд был  ему  хорошо  знаком.  Как  ветеран  полусотни  пикетов,  он
прекрасно его знал. Он знал его еще и как пьяница, не один раз просыпавшийся
в участке.
   Вот, в конце концов,  и  даллаская  полиция  приехала,  подумал  он.  Его
обуревали чувства злости  и  сожаления..,  но  самым  сильным  было  чувство
облегчения. По крайней мере, на некоторое время.
   Он мусор.., но что он делает в "Джипе"? Господи, ну и морда у него...  Он
больше этого проклятого дома! Должно быть, это сон. Должно быть.
   "Джип" не остановился, он проехал по дороге и пропал из  виду.  Гарденеру
стал слышен лишь удаляющийся шум мотора.
   Выбрось это из головы. Беги в леса. Они знают, ну и что. О, Господи, если
правительство получит это...
   Его прежний испуг разливался в нем, подобно желчи, облегчение рассеялось,
как дым. Ему представился Энергетик Тед бросающий его пиджак в кучу  другого
тряпья на левитационной машине и вопрошающий: "Что это за приспособление?"
   Испуг уступил место застарелой, тошнотворной ярости.
   Эй, Бобби, пошла вон! пронзительно закричал он в мозгу, как мог громче.
   Кровь хлынула у него из носа, он  слабо  пошатнулся,  гримаса  отвращения
исказила его лицо, и  он  схватился  за  носовой  платок.  Что  же  все-таки
случилось? Пусть у них будет это. Это дьявол, как  ни  посмотри,  ты-то  это
знаешь. Ну так что, если Далласская полиция получит это? Это приведет  Бобби
и всех в городе в полицию Далласа. Особенно ее компанию. Тех, что  бывают  с
ней ночью, когда она считает меня спящим.  Тех,  с  кем  она  встречается  в
сарае.
   Это случилось дважды, и оба раза около трех ночи. Бобби считала Гарденера
крепко спящим - из-за тяжелой работы,  невероятного  количества  алкоголя  и
"валиума". Количество таблеток в бутылочке "валиума" неуклонно  уменьшалось,
кто спорит, но не потому, что Гарденер  глотал  их.  Каждый  вечер  таблетка
отправлялась в унитаз.
   Почему он украдкой так поступал? Он и сам не понимал, как и то, почему он
соврал Бобби об увиденном в  воскресный  полдень.  Да  уничтожение  таблетки
"валиума" и не было, по большому счету говоря, враньем, потому что Бобби  не
спрашивала, принимает  ли  он  их;  она  лишь  видела  понижающийся  уровень
таблеток, и это приводило ее к неверному заключению, в чем  Гарденер  ее  не
разуверял.
   Как, впрочем, он не рассеивал ее уверенность в его крепком сне. На  самом
деле его мучила бессонница. И никакое количество выпитого не укладывало  его
надолго.  Результатом  было  лишь  постоянное,  мучительное   бодрствование,
кое-где прикрытое, как грязными чулками, тоненькой серой вуалью сна.
   Когда он в первый раз увидел отражение  фар  на  стене  гостевой  комнаты
ранним утром, он выглянул наружу и увидел большой  "Кадиллак",  катящийся  к
дому по дороге. Он посмотрел на часы и подумал: Должно  быть,  это  мафия...
Кто еще может прикатить к затерянной в лесах  ферме  на  "Кадиллаке"  в  три
ночи?
   Но когда машина оказалась в  свете  веранды,  он  заметил  у  "Кадиллака"
номера KYLE-1 и засомневался, что мафия ездит с именными номерами.
   К  четырем  мужчинам  и   одной   женщине,   вышедшим   из   "Кадиллака",
присоединилась Бобби. Бобби была одета, но босонога.  Двух  мужчин  Гарденер
знал - Дика Эллисона, шефа местного отделения добровольной пожарной  службы,
и  Кьюла  Арчинбурга,  местного  агента  по  продаже  недвижимости,  который
управлял толстозадым "Кадиллаком". Двое других  были  тоже  смутно  знакомы.
Женщина же была Хейзл Маккриди.
   Через некоторое время Бобби повела их  к  дальнему  сараю.  Тому,  что  с
крейговским замком на двери.
   Гарденер думал: Может быть, мне стоит выйти. Посмотреть, что  происходит.
Вместо этого он снова лег. У него было никакого желания и близко подходить к
сараю. Он боялся его. Или того, что было внутри. Он снова задремал.
   Следующим утром не оказалось ни "Кадиллака", ни  следов  компании.  Бобби
выглядела довольно бодро и куда больше походила на себя прежнюю,  впервые  с
тех пор, как Гарденер вернулся. Он решил для себя,  что  это  был  сон,  или
что-то - если и не белая горячка, то нечто похожее - выползшее из бутылки. И
вот четыре ночи назад KYLE-1 снова появился.  Те  же  люди  вышли  из  него,
встретились с Бобби и направились к сараю.
   Гард  рухнул  в  кресло-качалку  Бобби  и  почувствовал  бутылку   виски,
брошенную туда этим утром. Гарденер медленно поднял ее, выпил и почувствовал
жидкий огонь, расползающийся из желудка по всему  телу.  Звук  "Чероки"  уже
растворялся, как во сне. Если все это было. Как там эта строчка  из  песенки
Пола Саймона Теперь Мичиган кажется мне сном.  Да,  сэр,  Мичиган,  странные
корабли, закопанные в земле, "Джипы  Чероки"  и  "Кадиллаки"  посреди  ночи.
Выпей чуток, и все растворится во сне, За  исключением  того,  что  сном  не
является.  Людей,  собирающих  плату,  таких,  как  те,  кто   приезжал   на
"Кадиллаке" с номерами KYLE-1. Как далласская  полиция.  Таких,  как  старый
добрый Тед с  его  реакторами.  Что  ты  позволяешь  им,  Бобби?  Почему  ты
предпочитаешь их, а не остальных местных гениев? Старая Бобби не пожелала бы
и тронуть это дерьмо, но Новой Улучшенной Бобби это нравится. Где  же  найти
разгадку всему этому? Существует ли она?
   - Повсюду дрянь! - громко выкрикнул Гарденер. Он медленно  допил  остаток
виски и швырнул бутылку через перила веранды в кусты.
   - Повсюду дрянь! - повторил он и отключился.

16

   - Этот парень видел нас, - сказал Буч в то время, как "Чероки" пробирался
по диагонали через огород Андерсон,  сбивая  огромные  кукурузные  стебли  и
подсолнухи, изрядно возвышающиеся над крышей "Джипа".
   - Я был неосмотрителен, - сказал  Ив,  поворачивая  рулевое  колесо.  Они
неожиданно появились на дальней стороне огорода. Колеса "Чероки"  проехались
по ряду тыкв, которые должны были  созреть  совсем  скоро.  Их  кожица  была
довольно  тусклой,  но  когда  они   лопались   открывались   режущие   глаз
плотно-розовые внутренности. - Если им неизвестно, что мы сейчас  в  городе,
то я во всем ошибаюсь...  Смотри!  Я  же  тебе  говорил!  Широкая  дорога  с
глубокими колеями выворачивала из лесу. Ив свернул на нее.
   - У него на лице была кровь. - Дуган сглотнул. Было тяжело. Головная боль
усилилась,  и  было  ощущение,  что  зубы  очень   быстро   вибрируют.   Его
внутренности снова взбунтовались. - А  его  рубашка  выглядела  так,  словно
кто-то швырнул его в...
   - Останови. Меня опять тошнит.
   Ив нажал на тормоз. Дуган открыл дверцу и вывалился наружу,  выплюнув  из
себя на землю тонкую желтую струю, а затем  закрыл  на  секунду  глаза.  Мир
бросало и разворачивало. Голоса шелестели в его голове. Очень много голосов.
   (Гард видел их, он взывает о помощи)
   (сколько)
   (двое в "Чероки" которым они управляют)
   - Эй, - Буч услышал свои слова как будто издалека, - я не хочу  испортить
вечеринку, но меня тошнит. Сильно тошнит.
   - Я думаю, ты сможешь, - голос Хиллмана  доносился  из  длинного  зала  с
множественным эхо.
   Буч как-то ухитрился влезть на пассажирское  место,  но  у  него  уже  не
хватило силы захлопнуть за собой  дверцу.  Он  чувствовал  себя  слабым  как
новорожденный котенок.
   - У нас нет времени создавать какую-либо защиту,  и  мы  как  раз  в  том
месте, где эта штука сильнее всего. Соберись. У меня кое-что есть для твоего
восстановления. Самое меньшее из того, что я могу сделать.
   Ив нажал на кнопку  электрического  опускания  заднего  стекла  "Чероки",
вышел, открыл заднюю дверцу и вытянул ружейную сумку. Он протащил  ее  вдоль
Джипа и поднял на сидение.
   Он бросил взгляд на Дугана, и ему крайне не понравилось  увиденное.  Лицо
полицейского было бледнее воска. Его глаза были приоткрыты, веки покраснели.
Его рот был полуоткрыт, он дышал частыми неполными вдохами.  У  Ива  х