хню, где у Бобби хранилась выпивка.
   Тут он рассмотрел нечто, выпавшее из платяного шкафа. Наклонился,  поднял
и задумчиво взвесил в ладони этот предмет. Ну конечно  же  зуб.  Второй  зуб
мудрости. Ощупав десны, он нашел свежую ранку. Закрыв кухонную  дверь,  Гард
прислушался. В спальне ворочалась Бобби, посапывая.
   Сенная лихорадка, она сказала. Может быть. Может быть.
   Ему вспомнился Питер, ставящий передние лапы на колени к Бобби, сидящей в
качалке у окна. Питер ухитрялся испачкать лапы даже в сухую погоду. Вряд  ли
Бобби могла схватить насморк в сухую и жаркую погоду. Впрочем, у нее и тогда
бывала сенная лихорадка. Обычно она трепала Питера за уши, укоряя  "Ты  что,
Питер, хочешь чтобы я зачихала?"
   Когда она спрашивала: "Несчастье не  приходит  одно,  верно,  Пит?",  Пит
улыбался так выразительно, как только может улыбаться гончая.
   Он вспомнил, что проснулся в тревоге,  когда  Бобби  вернулась  вчера,  а
вернее, сегодня ночью (всему виной тот зловещий зеленый свет, льющийся из ее
глаз), когда за окном раздавались раскаты грома и сверкали вспышки молний.
   Ему пришло на ум, что иногда и Питер нуждался в заботе и уюте.
   Особенно во время грозы. Пит смертельно боялся громких звуков. А  раскаты
грома повергали его в ужас.
   Боже милосердный, а не перевела ли она Питера в сарай? А если это так, то
ПОЧЕМУ?
   Он обнаружил зеленые пятна от травы на платье Бобби.
   И волоски.
   Очень знакомые коричневые и белые шерстинки. Стало быть, Питер в сарае, и
он провел там все это время. Боби врала, когда  говорила,  что  Питер  отдал
концы. Одному Богу известно, что еще она скрывает.., но почему?
   Почему?
   Гард понятия не имел.
   Он  повернулся  и  подошел  к  буфету  и  отыскал  там  непочатую  бутыль
шотландского виски, вынул пробку. Встряхнул бутылку, приговаривая:
   - Вот он, лучший друг человека.
   Он отхлебнул из горлышка, потом проглотил, смакуя... Первый глоток.
   Питер. Что за ерунду ты затеяла с Питером, Бобби?
   Он намерен напиться.
   Вдрызг.
   И прямо сейчас.



    Стивен КИНГ
    ТОММИНОКЕРЫ
    КНИГА ТРЕТЬЯ : ТОММИНОКЕРЫ


    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


   Встречайте нового босса.
   Точно такого, как старый босс.

   The Who,
   "Теперь нас не обманешь"

   Наверху, на высокой горе:
   Гром, колдовская пена,
   Пусть люди узнают мудрость мою,
   Заполни землю туманом.
   Беги сквозь джунгли...
   Беги без оглядки.

   Creedence Clear-water Revival,
   "Беги сквозь джунгли"

   Я спал, и мне снился сон. Мне некуда было скрыться. Я был одновременно  и
мужчиной, и женщиной, а мой  спутник  Саул  -  одновременно  моим  братом  и
сестрой, и мы танцевали где-то на  открытом  пространстве,  между  странными
белыми домами, в которых происходило разрушение странных черных  механизмов.
И мы во сне, он и я, или она и я, были едины, мы были  вместе.  И  еще  была
ностальгия, ужасная, как смерть. Мы были вместе, и целовались, и любили друг
друга. Это было ужасно, и даже во сне я понимал это. Потому что в этом  сне,
и во всех остальных  снах  я  знал,  насколько  разрушительно  слияние  двух
получеловеческих созданий.
   Дорис Лессинг. "Золотой дневник"

Глава 1

СИССИ

1

   - Надеюсь, вам понравился полет? - сказала стюардесса 40-летней  женщине,
покидавшей самолет "Дельта"  рейса  230  вместе  с  тонкой  струйкой  других
пассажиров, которые торчали всю дорогу до Бангора, пункта  назначения  рейса
230.
   Сестра Бобби  Андерсон,  которой  было  40,  но  которая  рассуждала  как
50-летняя и выглядела так же (Бобби сказала бы, что то редкое  время,  когда
она была в форме, Энн мыслила как женщина, которой 50, хотя ей было  13  или
около того), остановилась и пригвоздила стюардессу таким  взглядом,  который
мог бы остановить часы.
   - Хорошо, я скажу тебе бэби, - сказала она. - Мне жарко. У  меня  привкус
во рту, потому что самолет опоздал с прилетом в Ла Гарбасс и затем в  Логан.
Все время трясло и, вообще я ненавижу самолеты. Стажера  отправили  назад  в
Ливенсток Гласе, и за время полета я получила  только  стакан  апельсинового
сока. Мои трусики прилипли к заднице и теперь в этом маленьком городишке все
дураки начнут трепать языками как петухи в Новой Англии. Другие вопросы?
   - Нет, - ответила стюардесса.
   Ее глаза остекленели, и она  внезапно  ощутила  себя  так,  как  если  бы
сделала три быстрых круга с Бум-бум Манчини в  день  когда,  он  был  сильно
пьян. Это был эффект Энн Андерсон, который она производила на людей.
   - Всего хорошего, дорогуша.
   Энн прошла мимо служащего и  направилась  к  выходу,  раскачивая  в  руке
большую кричаще-бордовую  багажную  сумку.  Служащая  даже  не  пожелала  ей
хорошей остановки в Бангоре. "Пустой номер", - подумала она. Леди  выглядела
так, как будто она всегда была сильно не в духе. Она шла прямо, но выглядела
как женщина, которая двигалась, несмотря на свою  боль,  и  была  похожа  на
русалочку, прогуливающуюся  по  берегу,  хотя  на  каждом  шаге  в  ноги  ей
впивались ножи. Служащая подумала, - если эта детка заполучила  свою  Верную
Любовь, то, я надеюсь, он-то хорошо все взвесил.

2

   Служащая "Эвиса" сказала Энн, что не дает автомобилей напрокат, если  Энн
не сделала заказ заранее, так что она сожалеет и просит  прощения.  Летом  в
Штате Мэн автомобили напрокат были большой редкостью.
   Это было ошибкой с ее стороны. Первой  ошибкой.  Энн  мрачно  улыбнулась,
мысленно  всплеснув  руками.  Ситуация  была  жизненно   важной   для   Энн,
ухаживающей за своим отцом до самой его смерти, мучительной  смерти  первого
августа, восемь дней назад. Она отказалась уступить его клинике, предпочитая
сама ухаживать за ним, лечить пролежни, менять белье и посреди  ночи  давать
лекарства. Конечно,  это  она  довела  его  до  финального  удара,  заставив
переживать о продаже дома на Лейтон-стрит.
   (Он не хотел этого, но  она  решила,  что  будет  так,  как  решила  она.
Последний чудовищный удар, случившийся после трех предыдущих, произошедших в
течение двух лет, произошел через три дня после того, как дом был  выставлен
на продажу.) Она не предполагала этого: несмотря на то, что посещала церковь
Св. Барта в  Ютике  всегда  с  раннего  детства  и  была  одной  из  ведущих
прихожанок в этой прекрасной церкви, она верила в  то,  что  идея  Бога  это
кусок дерьма. Когда Энн было 18 лет,  она  подчинила  себе  мать,  а  сейчас
уничтожила отца и равнодушно смотрела на его гроб.  Ей  понадобилось  десять
минут, чтобы сломить сопротивление служащей, унюхав нарастающий в той страх,
несомненно, так же, как голодный хищник учуял бы запах крови.  Она  отвергла
предложенную легковую машину, которую "Эвио" держал в резерве для  случайных
-  совершенно  случайных  -  знаменитостей,  проезжающих  через   Бангор   и
торопящихся. Через двадцать минут  автомобиль  был  готов,  и  Энн  спокойно
выехала   за   пределы   Бангор   Интернэшнл   на    роскошном    "Гатласе",
зарезервированном для бизнесмена, прилетающего на самолете  в  6.15.  В  это
время служащей уже не будет на работе, кроме  того,  она  была  выведена  из
равновесия и ее ничего не заботит, даже если бы  "Гатлас"  был  предназначен
для президента США. Она  дрожа  проследовала  во  внутренний  офис,  закрыла
дверь, заперла ее, приставила к ней стул и закурила; тут  один  из  приборов
повалился на нее. Тогда она разрыдалась. Энн Андерсон  производила  подобный
эффект на множество людей.

3

   Когда произошло съедение служащей, было три часа.
   Энн поехала прямиком в Хэвен. На карте, которую она  получила  в  конторе
"Эвиса", указывалось, что ехать нужно  около  50  миль,  неона  хотела  быть
абсолютно свежей для встречи с Робертой.
   На перекрестке улиц Хомонд и  Юнион  стоял  полицейский  -  светофор  был
испорчен, и она подумала, что это типично для маленьких городишек, -  и  она
остановилась на полпути спросить у него расположение  ближайшего  отеля  или
мотеля в городе. Полицейский намеревался запротестовать, навести  порядок  в
движении и спросить объяснений, но поймал  ее  взгляд  -  пламенный  взгляд,
проникающий в рассудок - и решил, что займем меньше времени, дав ей указания
и избавившись от нее.
   Эта дама смотрела, как та собака, которую  полицейский  знал  в  детстве,
собака, которая ради забавы рвала штаны детям, идущим мимо в школу.  Незачем
ввязываться в перебранку, когда с температурой и язвой и так было горячо.
   Он направил ее в отель "Ситискейп" на седьмом шоссе и был рад увидеть зад
ее удаляющейся машины.

4

   Отель "Ситискейп" был полон, но это не беспокоило сестру Энн,  она  сняла
двухкомнатный номер, затем пристала к хозяину, чтобы ей предоставили  другой
номер, так как в этом трещал кондиционер и  еще  цвета  в  телевизоре  очень
плохие. Она сказала, что все актеры смотрятся так, будто они наелись  дерьма
и собираются умирать.
   Окончательно устроившись,  она  мастурбировала  неумолимо,  неистово,  до
полной кульминации с помощью вибратора, близкого  по  размерам  к  одной  из
морковей-мутантов в саду Бобби (она получила сильный оргазм жестоко-мрачного
типа; она никогда не была в постели с мужчиной  и  никогда  не  собиралась),
приняла душ, подремала, затем пошла обедать.
   С мрачным видом она  изучила  меню,  затем  обнажила  зубы  в  беззлобной
усмешке официанту, который подошел за ее заказом.
   - Принесите мне сырых овощей, покрытых листьями.
   - Мадам, желает соль?
   - Мадам, желает связку  сырых  овощей.  Я  не  беру  дерьма,  которое  вы
предлагаете всем. Вымойте  их  перед  тем,  как  подать,  а  то  еще  получу
какую-нибудь болезнь. И пришлите мне "сомбреро".
   - Да, мадам, - сказал официант, облизнув губы. Люди смотрели  на  них,  и
некоторые из них  смеялись..,  но  те,  кто  заглянул  ей  в  глаза,  быстро
умолкали. Официант пошел было прочь, но она позвала его  обратно,  ее  голос
был громок, ровен и неоспорим.
   - "Сомбреро"... - сказала она, - ..готовится со  сливками.  Повторяю:  со
сливками. Если вы мне принесете "сомбреро" с молоком, дружок,  я  вылью  все
это на вас.
   Кадык  официанта  запрыгал  вверх-вниз,  как  обезьяна  под  хлыстом.  Он
попытался напустить на себя аристократический вид  и  жалко  улыбнулся,  что
было главным оружием против грубых посетителей. Затем губы Энн расползлись в
мертвой усмешке. Это была усмешка убийцы.
   - Я найду способ, дружок, - сказала сестра Энн  мягко.  Официант  поверил
ей.

5

   Она возвратилась в  свою  комнату  в  7.30,  разделась,  сняла  платье  и
посмотрела наружу из окна четвертого яруса. Несмотря на свое название, отель
"Ситискейп" был фактически на окраине города. Вид, открывшийся Энн  снаружи,
был за исключением маленького светлого участка почти полностью темным.
   Капсулы амфетамина были в ее сумочке. Энн взяла одну из них, открыла  ее,
высыпала белый порошок на  зеркало  от  пудреницы,  провела  заметную  линию
коротким ногтем и втянула половину от этого. Ее сердце  тут  же  забилось  в
груди, как  у  зайца.  Румянец  расцвел  на  ее  бледном  лице.  Она  начала
пользоваться наркотиками после  того,  как  отца  постиг  удар.  Сейчас  она
обнаружила, что не может заснуть  без  этой  дряни,  что  было  диаметрально
противоположно болеутоляющему действию. Она стала маленькой девочкой - очень
маленькой девочкой. Ее мать раздраженно орала на нее:
   "Заткнись, не перечь, а то получишь взбучку".
   Энн тогда правильно предполагала, и это было верно сейчас... Мать  бы  не
посмела сказать это сейчас,  конечно.  Энн  мельком  взглянула  на  телефон.
Только что она вспомнила Бобби, один взгляд на него заставил ее вспомнить  о
Бобби, о том, как она отказывалась прийти на похороны  отца  не  словами,  а
трусливым образом, что было для нее типично, просто не обращая  внимания  на
настойчивые попытки Энн обращаться к  ней.  Она  звонила  дважды  в  течение
следующих суток, затем стало ясно, что это бесполезно.  Телефон  не  отвечал
все время. Она звонила после того, как умер ее отец,  в  1.04  утра  второго
августа.
   - Я хотела бы попросить Роберту Андерсон, пожалуйста, - сказала Энн.  Она
стояла около телефона-автомата в прихожей солдатского госпиталя в Ютике.  Ее
мать сидела недалеко на пластиковом стуле в окружении бесконечных братьев  и
сестер с бесконечно ирландско-картофельными лицами, все плакали и плакали, и
плакали. - Прямо сейчас.
   - Бобби? - спросил пьяный голос на другом  конце.  -  Ты  хотела  старого
хозяина или нового, усовершенствованного?
   - Избавь меня от своего дерьма, Гарденер.
   - Ее отец...
   Пьяный, это был Гарденер, теперь она узнала его, прервал ее.
   - Сейчас невозможно говорить с Бобби. Была  одна  вещь  среди  телефонных
переговоров,  которую  она  ненавидела  больше  всего,  -  это   прерывность
разговора.
   - Она где-то шляется с далласской полицией, у  них  у  всех  новенький  и
лучшенький босс.
   - Ты скажи ей, что ее сестра Энн...
   Клик!
   Холодный гнев  свернулся  комком  в  ее  горле.  Она  повесила  трубку  и
посмотрела на нее, как женщина смотрит на змею, которая хочет ее укусить. Ее
ногти медленно багровели. Вещь, которую она  больше  всего  ненавидела,  это
когда клали трубку на полуслове.

6

   Она позвонила еще раз, но в это время, после длинной паузы, телефон выдал
странный гудок в ее ухо. Она повесила трубку и возвратилась к своей плачущей
матери и своим родственникам.
   - Ты застала ее, Сисси? - спросила мать.
   - Да.
   - Что она сказала? - Ее глаза выпрашивали у Энн хороших новостей.  -  Она
сказала, что возвратится на его похороны?
   - Я не могу дать однозначный ответ, - сказала Энн и все ее  бешенство  на
Роберту - Роберту, которая имела смелость пробовать ускользнуть, -  внезапно
лопнуло в ее голове, но не громко. Энн никогда не будет тихой и громкой.
   Акулья усмешка появилась на ее  лице,  и  так  тихие  родственники  стали
безмолвными и тревожно посмотрели на Энн.  Две  пожилые  леди  ставили  свои
розы.
   - Она сказала, что была рада, что он умер. Затем рассмеялась  и  повесила
трубку.
   Это было мгновение оглушающей тишины. Паула Андерсон закрыла уши руками и
пронзительно закричала.

7

   Энн не сомневалась - по крайней мере сначала, - что Бобби хотела бы  быть
на похоронах. Энн надеялась, что она была бы там. Энн всегда  получала,  что
она хочет, это делало мир прекрасным для  нее,  и  это  были  дорогие  вещи,
понравившиеся ей. Когда Роберта приедет, она будет поставлена  перед  лживым
рассказом  Энн  -  вероятно  рассказала  бы  не  их  мать,  которая  слишком
растрогалась бы от радости увидеть ее,  а  сослался  бы  на  это  (или,  что
вероятно, даже вспомнил бы об этом), конечно, один из твердящих одно и то же
дядюшек. Бобби отрицала бы, тогда твердящие одно и то же  дядюшки  ушли  бы.
Если твердящие одно и то же дядюшки не будут очень  пьяны,  то  всегда  была
хорошая вероятность с младшими братьями - они помнили бы утверждение Энн,  а
не отрицание Бобби. Это хорошо. Прекрасно даже. Но не совсем. Это было время
ожидания, что Роберта возвратится домой. Не совсем для похорон;  для  добра.
Она должна посмотреть. Оставить это для Сисси.

8

   Сон не легко приходил к Энн этой ночью  в  "Ситискейпе".  Частично  из-за
чужой кровати, частично из-за еле слышного бормотания  телевизора  в  другой
комнате и из-за ощущения  близкого  присутствия  других  людей,  (предыдущие
попытки заснуть были в другой комнате  этого  муравейника,  где  комнаты  не
квадратные, а  шестиугольные)  частично  из-за  того,  что  завтра  ожидался
чрезвычайно напряженный день,  но,  главным  образом,  из-за  попытки  Бобби
игнорировать ее. Это были то, что она  ненавидела  больше  всего,  от  таких
маленьких глупостей больше  всего  неприятностей.  До  сих  пор  Бобби  была
основной ее помехой, из-за нее потребовалась  эта  дурацкая  поездка,  в  то
время, когда прогноз погоды предвещал полосу сильной жары, какой не  было  в
Новой Англии с 1974 года.
   Через час после ее обмана матери, дядюшек и  тетушек  по  поводу  приезда
Бобби, она попробовала проверить телефон, на этот раз  из  лавки  гробовщика
(ее мать уже приковыляла домой, где, как предполагала Энн, они присели с  ее
сестрой Бетти, выпили на пару дерьмового винца.., и голосят над  покойником,
которого сами и съели).
   Она позвонила оператору и внесла переполох на линии.
   - Мне требуется срочная проверка работы  линии,  определите  нарушение  и
скорректируйте, - сказала Энн. - У меня умер отец,  и  я  хочу  достать  мою
сестру рано или поздно.
   - Да, мадам. Вы дадите мне номер вашего телефона?
   - Я звоню из похоронного бюро, - сказала Энн. - Я  пришла  выбирать  гроб
для моего отца, затем я пойду спать. Я позвоню утром. Просто обеспечьте  мне
звонок, милая.
   Она повесила трубку и повернулась к гробовщику.
   - Сосновый гроб, - сказала она. - Самый дешевый, который есть.
   - Но, мисс Андерсон, может, вы все-таки подумаете?
   - Я не хочу думать, - пролаяла Энн. Она  начала  чувствовать  приближение
приступов мигрени.
   - Но... - гробовщик был поражен.
   - Я только прошу прислать мне самый дешевый сосновый гроб и хочу уйти  из
вашей гребаной лавки, у вас воняет покойниками...
   - Но вы посмотрите...
   - Я вижу, что вы утомили меня, - сказала  Энн  и  вытянула  свою  чековую
книжку из сумочки. - Сколько?

9

   Следующим утром телефон Бобби работал, но не  отвечал.  Это  продолжалось
весь день. Энн раздражалась все больше и больше. Около  4  часов  пополудни,
очнувшись и переполнившись раздражением, она позвонила в главный узел  штата
Мэн и сказала оператору, что она хотела  бы  номер  хэвенского  полицейского
департамента.
   - Так..,  там  нет  полицейского  департамента,  но  у  меня  есть  номер
хэвенского констебля, хотите?
   - Да. Давайте это мне.
   Оператор  продиктовал  ей  телефон.  Энн  позвонила.  Телефон   звонил..,
звонил.., звонил. Тон звонков был точно такой же, как тон, когда она звонила
домой, где ее мягкотелая сестра скрывалась последние 13 лет или около  того.
Кто-то мог бы подумать, что звонки были в той же самой телефонной трубке.
   Она фактически забавлялась этой мыслью, чтобы через мгновение отмести  ее
в сторону. Но подавившись такой параноидальной мыслью даже на мгновение, она
почувствовала, что ее жизнь опять стала  "не  такой",  и  пришла  в  обычное
раздраженное состояние. Звонки звучали одинаково потому,  что,  похоже,  эта
маленькая захолустная телефонная  компания  закупила  одинаковое  телефонное
оборудование, вот и все.
   - Ты застала ее? - спросила Паула, робко подойдя к двери.
   - Нет. Она не отвечает. Городской констебль не отвечает,  я  думаю,  весь
гребаный город попал в бермудский треугольник.
   Господи!
   Она сдула локон волос со своего потного лба.
   - Каких друзей? С кем эта сумасшедшая проводит ночи?
   - Сисси? Ты не знаешь?
   - Я знаю, кто одно время отвечал на телефонные звонки, - жестко  ответила
она. После жизни в их семье  -  это  облегчение  для  меня  разговаривать  с
мужскими пьяными голосами.
   Ее мать ничего не сказала, она дошла до слез; дрожа замолкла,  одна  рука
застыла на воротничке ее черного платья, и это сделало ее похожей на Энн.
   - Нет, он там, и они вместе, и знают, что я  звоню,  чтобы  связаться,  и
почему и они стараются оправдаться, что так срано со мной поступили.
   - Сисси, я требую, чтобы ты не употребляла таких выражений!
   - Заткнись, - завопила на нее Энн. Энн снова набрала номер телефона. В то
время, когда она звонила на центральный узел, она спросила номер  хэвенского
мэра.  Они  не  знали  ни  одного  из  них,  был  только  номер   городского
управляющего или, как там можно назвать, этого мудака.  Приглушив  негромкое
звяканье, похожее на царапанье крысы по стеклу, когда  оператор  смотрит  на
свой компьютерный экран, ее  мать  исчезла.  Из  другой  комнаты  доносились
театральные рыдания  и  завывания,  свойственные  ирландцам  в  гор