разговаривая друг с другом - Сара Спенс-Янгблад была единственным человеком в Миллхейвене, имевшим свободный вход в дом Пасмора, и длинными вечерами и ночами, впустив ее в свой дом, открыв бутылки и положив в ведерко белые кубики льда, я думаю, он разговаривал с ней - Сара давно уже стала человеком, в котором он нуждался больше всего, единственным человеком, в котором он вообще нуждался, потому что знала о Томе больше всех на свете.
     Мы с Джоном Рэнсомом обедали в "Джимми" - небольшом уютном ресторанчике на Берлин-авеню с отделанными деревянными панелями стенами, удобными скамеечками, неярким светом и длинной стойкой бара. Если бы "Джимми" находился на Манхэттене, за столиками было бы полно народу, но мы были в Миллхейвене, и в девять часов вечера в ресторанчике было почти пусто.
     Джон Рэнсом заказал каберне и стал церемонно его пробовать.
     Нам принесли еду - вырезку для Джона и креветки для меня. Он забыл о Томе Пасморе и заговорил об Индии и Мине.
     - Это чудесное создание было сказочно красиво - восемнадцати лет от роду, очень скромная - она говорила простыми, короткими предложениями. Иногда она готовила завтрак, и всегда сама убирала свою комнату, как простая служанка. Но все вокруг Мины понимали, что она обладает этой чудесной силой - силой мудрости. Мина наложила руки на мою душу и словно открыла ее. Я никогда не забуду того, чему она научила меня. - Он мерно задвигал челюстями, затем запил мясо вином. - К тому времени, когда я закончил университет, Мина успела стать знаменитой. Люди начали понимать, что в ней таится чистая мистическая сила. Я приобрел определенный авторитет благодаря тому, что учился у нее. Перед Миной раскрывалось все - быть рядом с ней было примерно то же самое, что учиться у крупного профессора, только гораздо естественнее и гораздо основательнее.
     - Тебе никогда не хотелось вернуться и снова увидеть ее? - спросил я.
     - Я не имел права. Мина была тверда в этом. Я должен двигаться дальше.
     - А как это отражается на твоей жизни сейчас? - спросил я, пытаясь угадать, что же он ответит.
     - Это помогает мне не расстаться с ней.
     Покончив с пищей, Рэнсом посмотрел на часы.
     - Не возражаешь, если я позвоню в больницу. Я всегда звоню вечером узнать, не изменилось ли что-нибудь.
     Он сделал знак официанту, чтобы тот принес счет, допил остатки вина и встал. Вынув из кармана горсть мелочи, Джон направился к видневшемуся в коридоре телефону.
     Официант положил на блюдце счет, я перевернул его, чтобы посмотреть сумму и дал ему свою кредитную карточку. Официант не успел еще вернуться с квитанцией, когда я заметил пробирающегося к столику Джона. Он схватил меня за руку и быстро заговорил:
     - Просто не могу в это поверить. Они считают, что Эйприл, возможно, выходит из комы. Где счет?
     - Я дал ему кредитную карточку.
     - Зачем ты это сделал? Не сходи с ума. Сейчас я заплачу наличными, и мы уйдем наконец отсюда.
     - Поезжай скорее в больницу, Джон, а я отправлюсь к тебе домой и буду ждать тебя там.
     - И сколько же там было? - Джон стал шарить в карманах брюк, затем переключился на пиджак.
     - Я уже заплатил. Не теряй времени.
     Джон вынул из кармана ключ, но держал его в воздухе, не протягивая мне.
     - Но ведь это была бутылка очень дорогого вина, - сказал он. - А моя еда стоила в два раза больше твоей. - Он посмотрел на ключ так, как будто успел забыть о нем, затем протянул его мне. - Но я по-прежнему не могу допустить, чтобы ты один платил за обед.
     - За следующий заплатишь ты, - пообещал ему я.
     Джон сгорал от нетерпения - ему хотелось поскорее оказаться в больнице, но тут он увидел приближающегося официанта с карточкой и квитанцией. Джон наклонился над моим плечом, когда я отсчитывал чаевые, и сказал, что я даю на чай слишком много.
     - Уйдешь ты уже наконец? - возмутился я, подталкивая его к двери.

14

     Если не считать двух одетых в футболки студентов, направлявшихся в бар под названием "Фрак Акселя", на улице перед "Джимми" никого не было. Джон Рэнсом быстро удалялся от меня к северу, размахивая руками в сторону Шейди-Маунт, и когда он вышел из полутьмы, костюм его поменял цвет, словно хамелеон. Через три-четыре секунды Рэнсом снова оказался в темноте. С противоположной части улицы отъехала машина. Рэнсом шел футах в пятидесяти впереди меня.
     Я повернулся было, чтобы пойти в другую сторону, но тут внимание мое привлекла синяя машина, едущая через улицу по диагонали Я на секунду остановился, пытаясь вспомнить что-то важное, и действительно вспомнил, что именно эта машина остановилась несколькими часами раньше у обочины Истерн Шор-драйв, чтобы убедиться, что мы уже ушли, прежде чем Сара Спенс-Янгблад подъедет к дому Тома Пасмора. Свет, падающий от фасада кинотеатра, упал вдруг на машину, и вместо Сары Янгблад я увидел за рулем широкоплечего мужчину с длинными седыми волосами, собранными на затылке в хвост. Свет упал на золотую серьгу в его ухе. Это был тот самый человек, с которым мы чуть было не столкнулись лбами в больнице возле телефонов-автоматов. Он следовал за нами к дому Тома Пасмора, потом к ресторану, а теперь следит за Джоном, направляющимся в больницу.
     А поскольку первый раз я видел его в больнице, скорее всего он и тогда приехал туда вслед за нами. Я стал внимательно следить за синей машиной, медленно едущей по улице. Водитель старался все время держаться чуть позади Джона. Если объект слежки оказывался вдруг слишком далеко, машина выезжала в левый ряд и проезжала двадцать-тридцать футов, прежде чем снова свернуть к тротуару. Если бы на улице было больше машин, эти маневры наверняка остались бы незамеченными.
     Я шел, за Джоном, стараясь держаться чуть сзади автомобиля, мне слышен был звук его шагов. Человек в синей машине отъехал от тротуара и теперь ехал вслед за Рэнсомом по полупустой улице, преследуя его, как хищник добычу.
     Рэнсом шел все быстрее и быстрее, он был уже в квартале от больницы. И тут синяя машина вдруг прибавила газу и промчалась мимо него. Я решил, что водитель заметил меня в зеркало заднего вида, и мысленно обругал себя за то, что не позаботился даже запомнить его номер. Но тут водитель снова удивил меня, остановив машину напротив больницы. Я увидел, как, повернув голову, он ищет отражение Рэнсома в боковом зеркальце.
     Я прибавил шагу.
     Рэнсом свернул на узкую дорожку между двумя высокими заборами, ведущую к входу для посетителей Шейди-Маунт. Дверца синей машины открылась, и водитель вышел на тротуар. Он начал переходить улицу, и я отметил про себя, что это человек примерно моего роста, который ходит, чуть выставив вперед живот. Хвост из седых волос падал ему на спину. Широкие плечи его были расправлены, пиджак от костюма сидел немного мешковато. Я также разглядел, что у него широкие бедра и массивный тяжелый живот. Он двигался так, словно плывет в густом, душном воздухе.
     Я достал блокнот и записал номер его автомобиля и его марку - "лексус". Перейдя улицу, мужчина последовал за Джоном. Он дал ему достаточно времени, чтобы зайти в лифт. Я прибавил шагу, и, когда свернул на дорожку, за толстяком как раз закрывалась дверь входа для посетителей. Я побежал по дорожке и открыл входную дверь. Толстяк не успел еще дойти до лифтов. Я прошел через почти пустой вестибюль и коснулся сзади его плеча.
     Он оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, в чем дело, на лице его отразилось раздражение, и мужчина повернулся ко мне всем корпусом.
     - Я могу быть вам чем-то полезен? - спросил он. У него был голос типичного уроженца Миллхейвена - мужчина говорил монотонно и немного в нос.
     - Почему вы следите за Джоном Рэнсомом? - спросил я.
     Он осклабился, при этом я заметил, что улыбается только нижняя половина его лица.
     - Вы, должно быть, сошли с ума.
     Он стал отворачиваться, но я поймал его за руку.
     - Кто поручил вам следить за Джоном Рэнсомом?
     - А кто вы, черт побери, такой?
     Я назвал ему свое имя.
     Толстяк оглядел пустой вестибюль. Двое клерков за длинным столом сидели, уткнувшись в мониторы своих компьютеров, и притворялись, что не подслушивают. Нахмурившись, толстяк повел меня от лифтов в другой конец вестибюля, где стояло несколько стульев. Затем он выпрямился и оглядел меня с ног до головы, словно решая, как со мной лучше обращаться.
     - Если вы действительно хотите помочь этому парню - Рэнсому, - сказал он наконец, - я думаю, вам лучше убраться туда, откуда вы приехали.
     - Это угроза?
     - Вы ничего не понимаете. Мне не о чем с вами разговаривать, - с этими словами мужчина повернулся ко мне спиной и быстро направился к лифтам.
     - А что если один из этих нервных клерков позовет полицию, - сказал я ему вслед.
     Он снова повернулся ко мне. Физиономия его покраснела.
     - Так ты хочешь видеть полицию, ты, старый осел? Так вот - я работаю на полицию.
     Он залез в задний карман брюк и вынул оттуда увесистый бумажник. Раскрыв его, толстяк показал мне золотистый значок, какие дают обычно женам полицейских и добровольным помощникам полиции, которые надеются поступить в академию.
     - Выглядит впечатляюще, - сказал я.
     Уперев указательный палец мне в грудь, толстяк приблизил свою красную физиономию к моему лицу.
     - Ты не знаешь, во что ввязываешься, ты, чертов идиот.
     Потом он прошел мимо меня и вышел из здания. Я видел в окно, как он засовывает бумажник обратно в карман, идет по дорожке, переходит улицу, даже не заботясь о том, чтобы оглянуться, нет ли вокруг машин. Открыв дверцу своего "лексуса", он втиснулся внутрь.
     Он захлопнул дверцу, включил двигатель и поглядел в окно, чтобы убедиться, что я по-прежнему наблюдаю за ним. Казалось, лицо его занимало все окно машины. Выехав на Берлин-авеню, он прибавил газу.
     Выйдя на тротуар, я увидел удалявшиеся фары его машины. Сверкнув тормозными огнями, он остановился на светофоре двумя кварталами ниже. Потом "лексус" проехал еще один квартал и свернул налево. Толстяк не посчитал нужным включить при этом мигалку. На дороге не было больше машин, ночь казалась черной и огромной.
     Я снова прошел между заборами и вошел в здание больницы.

15

     Прежде чем я успел войти в лифт, к стоянке для машин перед отделением скорой помощи подъехал полицейский фургон. Красные и синие огни отбрасывали блики по всему коридору, сменяя друг друга с частотой кодов азбуки Морзе. Клерки по-прежнему сидели за своей перегородкой. Из машины вылез лысеющий мужчина с огромным носом. Детектив прошел через раздвижные стеклянные двери. К нему тут же кинулась молоденькая медсестра. Детектив сказал что-то, чего я не расслышал, подхватил ее на руки и, нашептывая что-то ей на ухо, пронес по ступенькам, а потом опустил в начале длинного коридора. Согнувшись пополам, как видно от смеха, медсестра замахала руками ему вслед, потом выпрямилась и поправила форму.
     Внимательно разглядывая меня, детектив двигался в мою сторону.
     Я остановился, ожидая его приближения. Войдя в вестибюль, он тут же сказал:
     - Давайте, вызывайте лифт, не надо стоять здесь вот так. - Он махнул в сторону кнопок. Клерки, внимательно наблюдавшие за происходящим, улыбнулись сначала ему, потом друг другу. - Вы ведь собирались вызвать лифт, не так ли?
     Я кивнул, подошел к ближайшему лифту и нажал на кнопку.
     Детектив махнул головой клеркам. Лицо его казалось неподвижным, но глаза при этом сверкали.
     - Ведь это не вы звонили нам? - спросил он меня.
     - Нет, - сказал я.
     - Тогда все в порядке.
     Я улыбнулся, и огонь в его глазах вдруг медленно потух, словно театральные лампы. Он был настоящим комедиантом с одутловатым лицом и в неглаженном костюме.
     - Полиции вообще не следует выезжать на вызовы в больницу, - у него было лицо, способное без особых мимических движений выразить тончайшие оттенки чувств и эмоций. - Не соблаговолите ли зайти внутрь? - Перед нами как раз открылись двери лифта.
     Я вошел в кабину, полицейский последовал за мной. Я нажал кнопку третьего этажа. Когда лифт остановился, полицейский вышел первым и пошел по коридору, ведущему к палате Эйприл Рэнсом. Я пошел за ним. Мы проследовали мимо поста медсестер, свернули в следующий коридор. Из палаты Эйприл вышел молодой офицер в форме.
     - Ну? - вопросительно взглянул на него детектив.
     - Есть шанс, что это действительно произойдет, - сказал полицейский. На табличке его было написано "Томпсон" - Кто это, сэр? - спросил он, глядя на меня.
     Детектив тоже поглядел на меня.
     - Кто это? Я не знаю, кто это. Вы кто?
     - Я - друг Джона Рэнсома, - сказал я.
     - Как быстро распространяются новости, - заметил детектив, заходя в палату.
     У дальнего конца кровати стояли Джон Рэнсом и доктор, напоминавший студента-первокурсника. Рэнсом выглядел словно загипнотизированный. Заметив меня, он поднял глаза, затем посмотрел на детектива и снова на меня.
     - Тим? Что происходит?
     - Действительно, что происходит? - поддержал его детектив. - Почему у нас здесь собралось больше народу, чем у "Братьев Маркс"? Вы звонили этому человеку?
     - Нет, я не звонил ему, - сказал Джон. - Мы обедали вместе.
     - Понимаю, - сказал детектив. - Как миссис Рэнсом?
     - О, хммм...
     - Хороший ответ, решительный, - заметил детектив. - Доктор?
     - Миссис Рэнсом проявляет явные признаки улучшения, - голос его напоминал толстую планку из темно-коричневого дерева.
     - Она действительно сможет сказать нам что-нибудь или мы зря собрались здесь?
     - Налицо определенные признаки улучшения, - повторил врач, голос его словно принадлежал кому-то другому, побольше и постарше, стоявшему за его спиной.
     Джон затравленно посмотрел на меня.
     - Тим, появилась возможность, что Эйприл очнется.
     Детектив встал у него за спиной. И сказал, обращаясь ко мне.
     - Я - Пол Фонтейн, и нападение на жену мистера Рэнсома тесно связано с делом об убийстве, которое я веду.
     - Тим Андерхилл, - представился я.
     Он склонил набок свою продолговатую голову.
     - Тим Андерхилл. Я читал одну из ваших книг. "Расколотый надвое". Дурацкая книжка, но смешная. Мне понравилось.
     - Спасибо, - сказал я.
     - Итак, что же вы собирались сказать мистеру Рэнсому, если, конечно, это не что-то такое, что вы желали бы скрыть от отдела по расследованию убийств.
     Я внимательно посмотрел на него.
     - Вы не могли бы записать номер одной машины?
     - Томсон, - кивнул полицейскому Фонтейн, и тот достал из кармана блокнот.
     Я продиктовал ему номер машины из моего блокнота.
     - Это синий "лексус". Его водитель следил весь день за мной и Тимом. Когда я остановил его только что в вестибюле больницы, он показал мне игрушечный полицейский значок и поспешил ретироваться.
     - Хм, хм, - пробормотал Фонтейн. - Это интересно. Я постараюсь выяснить этот вопрос. Вы не запомнили каких-нибудь особых примет этого человека?
     - Это седоволосый толстяк с хвостиком на затылке. В ухе - золотая штампованная серьга. Рост шесть футов два дюйма, вес - футов двести тридцать. Огромный живот и широкие бедра, как у женщины. Кажется, на нем был костюм от Армани.
     - А, один из банды Армани, - Фонтейн улыбнулся, взял у Томсона бумажку с номером машины и положил ее в нагрудный карман.
     - Он следил за мной? - недоумевал Джон Рэнсом.
     - Я видел его здесь сегодня днем. Он следовал за нами на Истерн Шор-драйв, а потом к "Джимми". Он собирался подняться сюда, но я остановил его в вестибюле.
     - И очень жаль, - сказал Фонтейн. - Так он действительно сказал, что он полицейский?
     Я постарался припомнить получше слова толстяка.
     - Вообще-то он сказал, что работает на полицию.
     Фонтейн скривил губы.
     - Звучит примерно так, как если бы он сообщил, что работает на банду.
     - Он показал мне маленький золотой значок.
     - Я разберусь с этим вопросом. - Он повернулся к полицейскому. - Томсон, часы посещений закончены. Мы останемся здесь на случай, если миссис Рэнсом очнется и скажет что-нибудь важное. А мистер Андерхилл, если хочет, может подождать в комнате отдыха.
     Томсон строго посмотрел на меня и отошел от кровати.
     - Джон, я буду ждать тебя дома, - сказал я.
     Рэнсом слабо улыбнулся и сжал руку жены. Томсон подошел к другому краю кровати и с почти виноватым выражением лица указал мне на дверь.
     Томсон проводил меня до выхода из отделения. Мы прошли мимо поста. Две медсестры тщетно пытались делать вид, что не смотрят на нас.
     Томсон молчал, пока мы не подошли к лифтам.
     - Я хотел сказать вам, - произнес он у самой двери и тут же оглянулся, чтобы убедиться, что никто не слышит его слов. - Не поймите детектива Фонтейна превратно. Конечно, он сумасшедший, но он великий детектив. На допросах он творит настоящие чудеса.
     - Сумасшедший гений, - сказал я, нажимая на кнопку.
     - Да, - офицер Томсон смущенно сложил руки за спиной. - Знаете, как мы зовем его? фантастический Пол Фонтейн.
     - Тогда он, должно быть, найдет владельца синего "лексуса".
     - Он обязательно его найдет, - сказал Томсон. - Но не обязательно станет вам об этом сообщать.

16

     Войдя в дом, я пошарил по стене в поисках выключателя. На автоответчике мигал красный огонек, сообщая, что за время нашего отсутствия сюда кто-то звонил. Все остальное тонуло во тьме. Благодаря системе кондиционеров внутри дома Джона Рэнсома было все равно что в холодильнике. Я нашел наконец рядом с косяком кнопку выключателя и включил бронзовый светильник в форме подсвечника у себя над головой. Потом я закрыл дверь. Выключатель у входа в гостиную включал большинство ламп в комнате. Я вошел и буквально рухнул на диван.
     Чуть позже я прошел в комнату для гостей. Она напоминала номер в отеле по пятьдесят долларов за ночь. Я развесил в шкафу свою одежду, потом снова спустился вниз, прихватив с собой две книги - "Библиотеку Наг Хамманди" и роман Сью Графтон в мягкой обложке. Поставив кресло лицом к камину, я погрузился в чтение гностических текстов, чтобы скоротать время до возвращения Джона из больницы.
     Около одиннадцати я решил позвонить в Нью-Йорк и поговорить с человеком по имени ан Винх, которого я встретил когда-то еще во Вьетнаме.
     Шесть лет назад, когда убили моего друга Тино Пумо, выяснилось, что он оставил свой ресторан под названием "Сайгон" Винху, который был там одновременно шеф-поваром и управляющим. Винх отдал часть ресторана девушке Пумо, Мэгги Ла, которая взяла на себя управление заведением, учась одновременно на философском факультете Нью-йоркского университета. Мы все жили в разных комнатах над рестораном.
     Я не видел Винха уже два или три дня, и сейчас мне явно не хватало его сдержанности и здравого смысла.
     В Миллхейвене было одиннадцать часов, значит, в Нью-Йорке полночь. Если повезет, я застану Винха дома - иногда он оставлял ресторан на официантов и повара и поднимался наверх до того момента, когда пора было подсчитывать дневную выручку. Я вернулся в прихожую и набрал номер Винха. Глазок автоответчика продолжал мигать. Через два гудка я услышал щелчок другого автоответчика, и голос Винха кратко сообщил мне, что его нет дома. Я дождался гудка и сказал:
     - Это я. Замечательно провожу время. Жаль только, что тебя тут нет. Попытаюсь позвонить тебе вниз.
     Мэгги Ла взяла трубку в офисе ресторана и рассмеялась, услышав мой голос.
     - Не смог выдержать свой родной город даже полдня? - спросила она. - Почему бы тебе не вернуться сюда, где тебе хорошо?
     - Я, наверное, скоро так и сделаю.
     - Раскрыл все преступления за один день? - Мэгги снова рассмеялась. - Ты лучше Тома Пасмора, ты лучше самого Леймона фон Хайлица.
     - Ничего я не раскрыл. Но Эйприл Рэнсом, кажется, становится лучше.
     - Ты не можешь вернуться домой, пока что-нибудь не раскроешь. Это унизительно. Думаю, тебе нужен Винх? Он здесь, рядом. Подожди.
     Секунду спустя я услышал голос Винха, произносящий мое имя, и тут же почувствовал себя в мире со всем, что меня окружало. Я начал расск