А что будет потом? Потом будет туман. Туман еще хуже дождя, потому что водители не видят дороги. Туман будет два дня. За то время произойдет куча аварий. А все почему потому что американские водители не умеют ездить в тумане.
     Я поддакивал в нужных местах, обдумывая все, что узнал сегодня, и что бы это значило. Уильям Фрицманн был сыном Оскара Фрицманна - теперь я понимаю пожелание старика, чтобы мы с Джоном убирались обратно в Пигтаун. Под именем Билли Рица и Под руководством полицейского-убийцы Фрицманн сделал неплохую уголовную карьеру. Он был главным владельцем "Элви холдингс", а два вымышленных директора были названы в честь отца Фи Бандольера и старого начальника отдела по расследованию убийств по имени Энди Белин. Том Пасмор был прав с самого начала. Фи Бандольер был полицейским в Миллхейвене.
     Я понятия не имел, что делать дальше.
     Ласло остановил машину перед домом Джона Рэнсома. Когда я расплатился с ним, он сказал, что американские деньги должны бы быть других размеров и цветов, как в Англии, Франции и Венгрии. Он все еще говорил о красоте европейских денег, когда я захлопнул за собой дверцу.
     Добежав под дождем до крыльца, я открыл дверь запасным ключом. В кухне я высушил голову бумажным полотенцем и поднялся наверх, чтобы поработать немного до прихода Джона.

Часть одиннадцатая

Джейн Райт и Джуди Роллин

1

     Приняв душ, я переоделся в сухую чистую одежду и, поработав около часа, присел на кровать, чтобы позвонить Тому Пасмору. В Аллентауне, штат Пенсильвания, не зарегистрировано убийство женщины по имени Джейн Райт ни в мае, ни в каком другом месяце семьдесят седьмого года, но в Соединенных Штатах много других Аллентаунов, и Том собирается обследовать их все. А как только найдет нужный Аллентаун, проверит сводки по Танженту. Том уже многое мог сказать о Фи Бандольере, и у него были кое-какие мысли относительно того, как продолжать дело. Причем все его идеи казались мне довольно опасными. Когда мы закончили, я снова почувствовал себя голодным и решил спуститься вниз посмотреть, есть ли в холодильнике что-нибудь кроме водки.
     Направляясь к лестнице, я услышал, что у дома остановилась машина, и поспешил выглянуть в окно. У тротуара стояло темно-зеленое такси, по крыше которого свирепо барабанил дождь. Я сумел прочитать на дверце надпись "Такси монарх К" и местный телефонный номер. Джон Рэнсом, скрючившись на переднем сиденье, спорил о чем-то с водителем.
     Я быстро кинулся в комнату для гостей и набрал телефон, написанный на дверце.
     - Это Майлз Дэрроу, бухгалтер мистера Джона Рэнсома. Насколько я понимаю, мой клиент воспользовался машиной вашей компании. Мистер Рэнсом вечно теряет квитанции, поэтому не могли бы вы уточнить, где он сел в машину, куда ездил и какова приблизительная плата от места посадки до Эли-плейс. Необязательно пропускать все это через налоговую инспекцию...
     - Хи-и-и, а вы хороший бухгалтер, - ответила женщина, с которой я разговаривал. - Я сама принимала вызов мистера Рэнсома. Такси приехало к нему домой, место назначения - станция обслуживания "Дасти роудз Суноко" на Клермон-роуд в Пурдуме, а потом опять на Эли-плейс. Цену назвать трудно, около шестидесяти-семидесяти долларов, но в такой день, как сегодня, возможно, побольше. И еще за ожидание.
     - "Дасти роудз"? - переспросил я.
     Она еще раз произнесла название.
     Пурдум был миленький городишко на побережье в двадцати милях от Миллхейвена. Там находилась известная школа с пансионом, а известный игрок в поло, если кто интересуется подобными вещами, владел там конюшней и школой верховой езды. В каждой аварии, случавшейся на улицах Пурдума, участвовало не меньше двух "мерседесов". Я поблагодарил женщину за помощь, повесил трубку и прислушался к шагам Джона в гостиной. Затем медленно пошел к лестнице. В гостиной включили телевизор. Скрипнули под тяжестью тела диванные пружины.
     Я стал спускаться вниз, думая про себя, что Джону следовало бы спрятать пистолет Алана где-нибудь в гостиной.
     Он молча окинул меня с дивана неодобрительным взглядом. Голова его была еще мокрой от дождя, а на плечах зеленой куртки расплылись два темных пятна. На экране телевизора прекрасно одетое чернокожее семейство сидело за столом дома стоимостью в миллион долларов. Джон как следует хлебнул из стакана, наполненного прозрачной жидкостью со льдом, и я получил возможность оценить всю степень его неодобрения. Может быть, это было разочарование. Он снова взглянул на чернокожее семейство.
     - Я и не знал, что ты дома, - сказал Джон, сделав ударение на местоимении.
     - У меня был тяжелый день, - сказал я.
     Джон пожал плечами, продолжая смотреть телевизор.
     Я прошел за диваном и облокотился о крышку камина. На серо-розовом мраморе по-прежнему лежала табличка с именем Эйприл.
     - Я расскажу тебе, что делал, если ты расскажешь, что делал ты.
     Одарив меня сердитым взглядом, Джон театрально повернулся спиной.
     - Честно говоря, я думал вернуться домой раньше тебя. Возникло одно дело, и оно заняло больше времени, чем я рассчитывал. - В телевизоре засмеялись. Чернокожий папа поставил на стол огромный кекс. - Мне пришлось съездить в офис в Аркхэме, чтобы посмотреть расписание на следующий год. Получилось так долго, потому что пришлось списывать также лекции Алана.
     - Полагаю, ты вызвал такси, - сказал я.
     - Да, и ждал лишние двадцать минут, пока водитель найдет нужное место. Нечего садиться за руль, если не знаешь города. И его окрестностей.
     Очевидно, водитель компании "Монарх" не знал, как найти Клермон-роуд. А может, он не знал даже, как найти Пурдум.
     - А что же сделал ты? - спросил Джон.
     - Раздобыл весьма интересную информацию. С семьдесят девятого года "Элви холдингс" владеет домом Боба Бандольера.
     - Что?! - Джон впервые взглянул на меня. - "Элви" имеет отношение к Бобу Бандольеру?
     - Я как раз шел сюда сказать тебе об этом, когда из машины у тротуара выскочил Пол Фонтейн, наорал на меня за то, что полицейские из Элм-хилл сообщили ему о Бобе Бандольере.
     Джон улыбнулся, представив себе эту картину.
     - Но ты сумел отбиться?
     - Не совсем. Закончив орать, он затолкал меня в машину и помчался как сумасшедший по шоссе. Он вез меня к Бобу Бандольеру. - Джон закинул руки на спинку дивана и наклонился в мою сторону. - Бандольер похоронен на кладбище Пайн-Нолл. Он умер в семьдесят втором году. Знаешь, сколько "Элви" заплатила за этот дом? Тысячу долларов. Скорее всего, старик оставил дом своему сыну, который продал его компании, которую сам основал, как только вернулся из Вьетнама.
     - Фрицманн, - сказал Джон. - Я так и знал. Потрясающе!
     - Не успели мы доехать обратно - как раз начался дождь, - как Фонтейн получил по рации сообщение и быстро погнал на угол Шестой и Ливермор. А там, перед баром "Часы досуга", нашли тело Уильяма Фрицманна. Оно лежало под надписью "Голубая роза". Он оказался сыном Оскара Фрицманна.
     Джон буквально замер от изумления. Он забыл даже о своей выпивке.
     - Фрицманн был известен также как Билли Риц. Он был посредником по продаже наркотиков в районе отеля "Сент Элвин". И еще он имел связи с каким-то миллхейвенским полицейским. Думаю, что этот полицейский - повзрослевший Фи Бандольер. Думаю, что он убивает людей ради собственного удовольствия и занимается этим достаточно давно.
     - И может покрыть эти убийства, потому что он полицейский?
     - Ты прав.
     - Значит, нам надо узнать кто он. Мы должны его разоблачить. Я должен был сказать то, что должен был сказать.
     - Джон, есть еще кое-что, что делает неважной всю только что сообщенную мною информацию. Уильям Фрицманн и Боб Бандольер, и "Зеленая женщина" не имеют никакого отношения к тому, как умерла твоя жена.
     - Ты совсем запутал меня.
     - Все это становится неважным, так как ты сам убил свою жену.
     Джон начал было говорить что-то, но тут же осекся. Он покачал головой и попытался улыбнуться. Я только что объявил, что земля плоская и если долго идти в одном и том же направлении, рано или поздно упадешь с нее.
     - Надеюсь, ты шутишь, - сказал Джон. - Но должен тебе заметить, это не смешно.
     - Давай просто представим, что это правда. Ты узнаешь, что Барнетт предложил ей интересную новую работу в Сан-Франциско. Алан тоже знал об этом, хотя он слишком болен, чтобы помнить подробности.
     - Да, конечно, - сказал Джон. - Так ты решил продолжить свои шутки?
     - Если бы Эйприл предложили такую работу, ты хотел бы, чтобы она согласилась? Думаю, тебе бы больше понравилось, если бы она вообще бросила работу. Успех Эйприл всегда ставил тебя в неловкое положение - ты хотел, чтобы она оставалась такой, какой была, когда вы встретились впервые. Возможно, она говорила, что хочет уволиться через пару лет.
     - Я ведь рассказывал тебе об этом. Она была не такой, как остальные служащие Барнетта, - работа была для Эйприл одной большой шуткой.
     - Она была не такой, как все, потому что была гораздо лучше всех. В то же время, давай признаемся друг другу, твоя карьера оказалась под угрозой. Алан продержался последний год только потому, что ты водил его за ручку.
     - Это неправда, - возразил Джон. - Ты видел, как он держался на похоронах.
     - То, что он взял себя в руки в тот день, было потрясающим актом безграничной любви к дочери, и я никогда этого не забуду. Но он знает, что не может больше преподавать. Алан сам говорил мне, что боится потопить тебя.
     - Есть другие работы, - сказал Джон. - И какое все это имеет отношение к Эйприл?
     - Ты был правой рукой Алана Брукнера, но так ли много у тебя было самостоятельных публикаций? Тебе дадут должность профессора на другой кафедре?
     Тело его напряглось.
     - Если ты думаешь, что я собираюсь слушать, как ты хоронишь мою карьеру, то ошибаешься.
     Поставив стакан на стул, он подался ко мне всем телом.
     - Послушай меня минутку. Ведь именно так будет рассуждать полиция. Тебя раздражал успех Эйприл, но она была тебе нужна. Если Эйприл могла заработать восемьсот тысяч долларов только для своего отца, то сколько же она могла заработать для себя? Пару миллионов? Достаточно денег, чтобы уйти на покой.
     Джон заставил себя рассмеяться.
     - Значит, я убил ее из-за ее денег.
     - Человек, которого я ездил повидать в нижний город, - Байрон Дориан.
     Джон откинулся на спинку дивана - с лицом его происходило что-то странное. Оно меняло цвет, причем это было мало похоже на румянец.
     - Предположим, Эйприл с Байроном встречались раза два в неделю. У них было много общих интересов. Предположим, у них был роман. Может быть, Байрон подумывал о том, чтобы поехать вслед за ней в Калифорнию. - Лицо Джона сделалось багровым. - Я уверен, что Алана она собиралась забрать с собой. Готов спорить, что в ее кабинете было несколько брошюр о Сан-Франциско. Значит, сейчас они в руках полиции.
     Джон облизал губы.
     - Этот напыщенный самодовольный юнец навел тебя на такие мысли? Он сказал, что спал с Эйприл?
     - Ему не было необходимости говорить это вслух. Он любил Эйприл. Они ходили вдвоем в то уединенное место во Флори-парке. Как ты думаешь - что они там делали?
     Джон тяжело дышал не в силах произнести ни слова. Я подумал, что много лет назад Эйприл наверняка водила на это место и его. Выражение лица Джона вдруг смягчилось.
     - Ты почти закончил? - спросил он.
     - Ты не мог этого выдержать, - продолжал я. - Ты не мог удержать Эйприл, но не мог и потерять ее. Тогда ты разработал план. Ты попросил Эйприл отвезти тебя куда-то в ее машине. Ты завел ее в уединенный район парка. Как только она открыла рот, ты принялся бить ее и избил до полусмерти. Может быть, избив, ты ударил ее ножом. Может быть, ты был уверен, что она мертва. Машина наверняка была залита кровью. Потом ты отвез ее к отелю "Сент Элвин", внес в здание через задний ход и поднялся по лестнице для обслуги к номеру двести восемнадцать. Там давно не разносят еду в номера, горничные по ночам не работают, и почти всем, кто там живет, больше семидесяти лет. То есть после полуночи в коридорах никого не бывает. У тебя осталась связка ключей от номеров. Ты знал, что комната пуста. Ты положил ее на постель и снова ударил ножом, а потом написал на стене слова "Голубая роза".
     Джон смотрел на меня с напускным безразличием - я снова пытался объяснить, что земля плоская.
     Потом ты отвез машину к дому Алана и спрятал ее в гараже. Ты знал, что он никогда ее не увидит - Алан даже не выходил из дома. Ты вытер следы крови. Ты думал, что можешь держать машину в гараже вечно и никто не найдет ее там. Но потом ты вызвал сюда меня, чтобы замутить воду, сделать так, чтобы все вспомнили о старых убийствах "Голубой розы". Я стал проводить много времени с Аланом, так что гараж не был больше безопасным местом. Тебе надо было перепрятать "мерседес". Ты нашел гараж неподалеку, заплатил за техосмотр и уборку в салоне и держал там машину около недели.
     - Мы по-прежнему обсуждаем гипотезы?
     - Скажи мне ты, Джон, я хочу знать правду.
     - Тогда, думаю, я же убил Гранта Хоффмана, я же отправился в больницу и прикончил Эйприл.
     - Ты не должен был дать ей очнуться, не так ли?
     - А Грант? - Джон все еще старался казаться спокойным, но лицо его пошло пятнами.
     - Ты действовал по определенной схеме. Хотел, чтобы я и полицейские решили, что убийца "Голубой розы" опять принялся за свое. Ты выбрал парня, которого не опознали бы никогда, если бы на нем не оказались вещи твоего свекра. Но даже когда мы осматривали тело, ты продолжал настаивать на том, что это простой бродяга.
     Джон монотонно двигал челюстями.
     - Мне нетрудно было догадаться, что ты вызвал меня сюда, чтобы использовать.
     - Ты стал говорить уже не о гипотезе. Если ты расскажешь это кому-нибудь, то, пожалуй, сумеешь убедить, что все это правда. Иди наверх и собирай вещи, Тим. Ты уезжаешь.
     Джон стал вставать с дивана, и в этот момент я произнес:
     - А что будет, если полиция отправится в Пурдум, Джон? Ты отвез ее машину в Пурдум?
     - Черт бы тебя побрал! - воскликнул Джон, прежде чем броситься на меня.
     Он достиг своей цели, прежде чем я успел перехватить его. От Джона исходил запах пота и алкоголя. Я ударил его в живот, но он только хрюкнул, пытаясь оторвать меня от камина. Сомкнув руки у меня за спиной, Джон словно пытался задавить меня до смерти. Два или три раза я ударил его по уху, потом попытался оторвать от себя, упираясь руками в его подбородок. Наконец он разжал руки и попятился. Я снова ударил его в живот. Джон сделал несколько шагов назад, не сводя с меня глаз.
     - Ты убил ее, - сказал я.
     Джон снова бросился на меня, я схватил его за плечи и попытался отшвырнуть в сторону. Джон поднырнул мне под локоть, обхватил рукой за талию и попытался кинуть через плечо. Я схватил с камина бронзовую табличку и обрушил ему на шею. Рэнсом толкнул меня назад всем своим весом. Нога подвернулась, и я рухнул на мраморную приступку камина с такой силой, что из глаз, казалось, посыпались искры. Руки Рэнсома сжали мою шею, а я снова ударил его табличкой. Мускулы мои были точно ватные. Собрав последние силы, я вложил их в еще один удар.
     Джон ослабил хватку. Силы словно оставили его, он просто давил на меня, как мешок с песком. Грудь его тяжело вздымалась, изо рта вылетали хриплые звуки. Секунду спустя я осознал, что он вовсе не умирает. Джон плакал. Я выполз из-под него и лежал, тяжело дыша, на ковре. Я разжал пальцы, продолжавшие держать табличку. Джон плакал, свернувшись калачиком и закрыв руками голову.
     Через некоторое время я встал, опираясь на крышку камина. Мы боролись минуту или две, но меня словно избили бейсбольной битой. Я все еще чувствовал на шее руки Рэнсома.
     Джон лежал грудью на мраморной приступке, а живот и ноги его были на ковре. Среди волос его виднелся длинный порез. Джон залез в карман брюк, вынул оттуда синий носовой платок и приложил к ране.
     - Ты настоящий негодяй, - сказал он.
     - Расскажи мне, что случилось, - предложил я. - Только на сей раз правду.
     - У меня кровь, - он поглядел на платок и снова приложил его к ране.
     - Потом заклеим пластырем.
     - Как ты узнал о Пурдуме?
     - Я очень хитрый. Так где же машина, Джон?
     Он попытался подняться и застонал от боли.
     - Она там, в гараже. В Пурдуме. Мы с Эйприл могли бы удалиться туда на покой. Очень красивый городок.
     Люди вроде Дика Мюллера перебирались в Ривервуд. А такие, как Джон Рэнсом, уходили на покой в Пурдум.
     Джон сел, прижимая платок к голове. Мы сидели по разные стороны камина. Джон отер лицо рукой и посмотрел на меня больными, красными глазами.
     - Извини, что набросился на тебя так, но ты надавил на меня, и я сорвался. Я не поранил тебя?
     - Так случилось и с Эйприл? Ты сорвался?
     - Да, - поморщившись, Джон медленно кивнул головой. - Я не хотел рассказывать тебе обо всем этом, потому что ужасно выгляжу в этой истории. Но я пригласил тебя не для того, чтобы использовать - ты должен это знать.
     - Тогда расскажи мне, что случилось.
     Джон вздохнул.
     - Ты почти обо всем догадался правильно. У Барнетта состоялся конфиденциальный разговор с Эйприл о ее переезде в Сан-Франциско. Я не стал выходить из себя, но я хотел, чтобы она выполнила условия нашего соглашения - уволиться, как только докажет, что способна выполнять работу у Барнетта. Но потом ей понадобилось доказать, что она самый замечательный брокер и аналитик на Среднем Западе. Дошло до того, что я видел жену только по выходным и то не всегда. Я очень не хотел, чтобы Эйприл ехала в Калифорнию. В конце концов она могла открыть свой офис и здесь, если уж ей так хотелось. Все было бы хорошо, если бы не этот проклятый хлыщ. - Он снова посмотрел на меня. - Сначала у Дориана была интрижка с Кэрол Джадд, владелицей галереи, которая познакомила его с Эйприл. Ты знал об этом?
     - Догадывался, - сказал я.
     - Этот парень - настоящая дрянь. Он специально обхаживал женщин старше себя. Не понимаю, что нашла в нем Эйприл. Наверное, мерзавец хорошо знал свое дело.
     - Как ты узнал об этом.
     Джон снова разглядывал свой платок. Я не видел ранки, но платок был мокрым от крови.
     - Мы не могли бы пройти к аптечке? Мне надо обработать рану.
     Я встал, все суставы мои болели. Джон поднялся, опираясь на мою руку, постоял несколько секунд и двинулся к лестнице.

2

     Нагнувшись над раковиной, чтобы кровь капала туда, Джон намочил полотенце под струей холодной воды и приложил его к ссадине. На краю раковины лежал квадратный кусочек белого пластыря. Я сидел на ванне, держа в руке несколько марлевых тампонов.
     - Эйприл говорила мне, что задерживается на работе. Чтобы проверить, говорит ли она правду, я звонил ей каждые полчаса в течение часов трех. Раз шесть. Ее там не было. Примерно в одиннадцать тридцать я поднялся в ее кабинет в доме и нашел папку, где она держала список своих расходов. - Джон протянул руку, и я передал ему несколько тампонов. Промокнув ссадину, он бросил марлю в корзину для мусора и взял пластырь, который тут же приклеил у того места, где начинали редеть волосы. - Думаю, этого достаточно. Швы накладывать не придется. Зато у меня чудовищно болит голова.
     Открыв аптечку, он вытряхнул на ладонь две таблетки аспирина и запил их глотком воды из красного пластикового стаканчика.
     - Знаешь, что я там нашел? - продолжал Джон. - Счета от "Хэтчетта и Хэтча". Она покупала этому подонку одежду.
     - А как ты понял, что эти счета не за твою одежду?
     Джон печально улыбнулся моему отражению в зеркале.
     - Я уже много лет ничего не покупаю. Все мои пиджаки и костюмы шьются на заказ. Даже рубашки приходится заказывать у Пола Стюарта в Нью-Йорке, а обувь - у Уилкса Бэйорда в Сан-Франциско. - Джон приподнял ноту, чтобы я мог полюбоваться носком дорогого коричневого ботинка. - Я покупаю в Миллхейвене разве что только носки и нижнее белье. - Потрогав пластырь на голове, Джон отошел от раковины. - Мы не могли