и.
     - Я повешу цепь обратно и завтра вставлю новые замки. Бог не любит дураков.
     - Иногда я начинаю в этом сомневаться, - сказал Монро.
     Они прошли возле сцены, открылась и закрылась дверь, ведущая в аллею. Я вскочил на ноги. Том тоже стоял передо мной в полный рост. С аллеи раздался звон цепи, продеваемой в скобы. Я вдохнул воздух полной грудью и начал отряхивать с одежды невидимую пыль.
     - Это интересно, - сказал Том. - Монро оказался хорошим полицейским. Ты не думаешь, что сегодня здесь могут побывать по очереди все трое?
     - Надеюсь, оставшиеся двое не придут вместе.
     - И кто же из них, по-твоему, Фи?
     Я увидел каменное лицо и пустые глаза Маккендлесса, склонившегося над моей койкой.
     - Никаких идей, - сказал я.
     - А у меня есть одна, - Том выпрямил руки и выгнул спину, отряхнул пиджак и колени. Потом прошелся вдоль ряда и сел на свое прежнее место.
     - И кто же это по-твоему?
     - Ты, - сказал Том и рассмеялся.

15

     - Но что подумает Фи, когда вернется и увидит, что цепь повесили на место?
     - О, это будет нам только на руку, - Том обернулся и положил руку на спинку своего кресла. - Он подумает, что преподобный пришел сюда после того, как ему сообщили о попытке взлома, проверил помещение и снова его запер. Когда он так решит, то будет абсолютно уверен, что пришел сюда первым. А значит, он будет не так внимателен.
     Мы снова стали ждать.

16

     Я сидел в напряженной полудреме. Глаза мои были открыты, и я не спал, но в ушах звучали голоса, находившиеся за пределами слышимого. Кто-то описывал, как видел у потухшего костра расчлененного надвое голубоглазого младенца. Мужчина сказал, что догонит меня через день-два. Я видел все, сказал другой голос, я видел под огромным деревом моего погибшего товарища и вождя его команды. Они сказали мне продолжать, продолжать, продолжать.
     Голоса звучали и затихали, из темноты перед глазами складывались причудливые картины.
     Кто-то заговорил о звоне цепи. Звон цепи был очень важен. Неужели я не слышу, как звенит цепь.
     Голоса снова слились в сумасшедший гул, от которого до этого отделились, темнота стала однородной, а я выпрямился в кресле и услышал с аллеи бряцанье цепи, которую вынимали из скоб. Я бродил вдоль границы между сном и бодрствованием довольно долго, по меньшей мере час, а может, и два. Во рту у меня пересохло, а взгляд никак не фокусировался.
     - Ты спал? - спросил Том.
     - Тише, - сказал я.
     Конец цепи со щелчком вылез из скобы.
     - Вот оно, - сказал Том.
     Мы сползли с сидений и стали слушать, как открывают ключом замок. Дверь в аллею открылась и закрылась, пришедший сделал несколько шагов. В щелях за дверью появился желтоватый свет, который тут же исчез - пришедший отошел от двери.
     Мы с Томом переглянулись.
     - Будем ждать или пойдем за ним?
     - Тебе разве неинтересно, что он будет делать внизу?
     Я посмотрел на Тома.
     - Очень хотелось бы узнать.
     - Но он услышит наши шаги по лестнице.
     - Нет, если мы спустимся по деревянной лестнице из кабинета. Там мягкие старые ступеньки. Помни: он уверен, что здесь больше никого нет. - Том встал и бесшумно двинулся вперед. Я чуть не наткнулся на него в дверях. Он сидел, согнувшись, на подлокотнике крайнего кресла.
     - Что ты делаешь? - удивился я.
     - Снимаю ботинки.
     Я нагнулся и стал расшнуровывать кроссовки.

17

     Мы вышли в фойе и прошли мимо церковного оборудования к двери в кабинет. Я прошептал, что кто-то может услышать, как мы отпираем его.
     - Я позабочусь об этом, - успокоил меня Том. - Он развернул набор фон Хайлица, но вытянул оттуда не только ключ, а еще тонкий металлический стержень, напоминающий зубочистку, и маленький кусочек черной материи.
     - Этим способом можно воспользоваться только один раз. Но нам ведь уже все равно.
     Том встал на колени, намочил во рту кусочек черной материи и просунул уголок в замок, протолкнул внутрь "зубочисткой", и лишь только потом вставил ключ. Когда он повернул ключ, не было слышно ни звука, но вся материя осталась в замочной скважине.
     Том сделал мне знак следовать за ним, а потом прошептал, наклонившись к моему уху:
     - Нам придется поднимать вешалку, а потом снова ставить ее на место. Я войду первым, а ты сосчитай до ста и послушай, что там происходит. Если ничего - спускайся. И не беспокойся о том, где я.
     - Ты хочешь, чтобы я подкрался к нему?
     - Действуй по обстоятельствам.
     - А если он увидит меня?
     - Смотря что сделает. Помни все, что ты про него знаешь.
     А что я, собственно, про него знал?
     Прежде чем я успел спросить Тома, что он имел в виду, он открыл дверь и вошел внутрь. В полной темноте мы двигались бок о бок в сторону вешалки. Мои вытянутые руки коснулись гладкой ткани церковной робы и двинулись выше, к самой вешалке. Том прошептал "Давай!", но так тихо, что команда почти что растворилась в воздухе, едва успев достигнуть моих ушей. Я потянул за стержень с моей стороны, и тяжелая деревянная вешалка поднялась над полом. Сделав несколько шагов в сторону, мы с Томом опустили вешалку на пол.
     Я слышал легкий шорох шагов Тома, подходящего к двери. То, что мы делаем, вдруг показалось мне таким же абсурдным, как наша с Джоном попытка захватить с поличным Пола Фонтейна. Невозможно было спуститься вниз, не издав ни звука. Я отер со лба пот. Сделав несколько осторожных шагов вперед, я попытался нащупать рукой Тома, который как раз должен был открывать дверь. Но рука моя ловила пустой воздух. Я сделал еще несколько шагов в сторону и нащупал угол двери, которой я чуть было не стукнул о стену. Тома не было. Я наклонился и посмотрел на лестницу. В неярком свете фонарика, находившегося в другом конце подвала, от подножия лестницы скользнула и исчезла черная тень.
     Я выпрямился, пытаясь унять дрожь в коленях, и начал считать до ста.

18

     Я досчитал бы и до двухсот, и до двух тысяч, но все же заставил себя усилием воли поставить ногу на первую ступеньку. Том оказался прав - дерево было старым и мягким. Я чувствовал сквозь носок его тепло. Схватившись за перила, я спустился еще на две ступеньки, не издав при этом ни звука. Потом еще на две, еще на три, пока голова моя не поравнялась с полом.
     Кто-то шарил лучом фонарика по полу рядом с печкой. Фи стоял за печкой и смотрел в моем направлении, пытаясь что-то отыскать. Мне показалось, что я знаю, что это.
     Я медленно спустился на последние пять ступенек. Он не сможет разглядеть меня, даже если обойдет вокруг печки - ведь ему видно только то, что освещает луч фонаря. Шагнул на цементный пол и медленно двинулся к тому месту, где должна была стоять кирпичная колонна. Человек с фонариком попятился и посветил между печкой и бывшими гримерными. Я остановился, а круг яркого света осветил вдруг трубы над печкой, а потом остановился слева от нее. Человек снова попятился, а я сделал еще несколько шагов к невидимой колонне.
     Судя по направлению, в котором он двигался, Том прятался где-то в глубине подвала, возможно, рядом с коробкой со старыми трафаретами. Он будет ждать, пока я узнаю человека с фонарем, прежде чем что-то предпринять. А может быть, он будет ждать до тех пор, пока Фи не скажет что-нибудь компрометирующее его. Я надеялся, что не до тех пор, пока Фи начнет стрелять.
     Еще несколько шагов - и я оказался у того места, где видел колонну. Луч фонарика двигался теперь справа от печки - Фи продолжал что-то искать. Я шагнул в сторону, не догадавшись выставить перед собой руки и налетел на колонну. Шума было не больше, чем во время автокатастрофы. Луч фонарика остановился. Я прижался к колонне, заливаясь потом.
     - Кто здесь? - голос его звучал довольно спокойно.
     Я шагнул за колонну, надеясь, что из темноты вынырнет Том Пасмор.
     - Кто ты?
     Я положил руку на кобуру. Человек с фонариком обогнул печку слева и посветил на стену. Потом он вдруг выключил фонарь.
     - Я офицер полиции, - сказал он. - Я вооружен и готов стрелять. Я хочу знать, кто ты и что здесь делаешь.
     Что-то было не так - он вовсе не чувствовал себя виноватым, застигнутым врасплох, Фи выключил бы фонарь в ту самую секунду, кота понял, что в подвале кто-то есть. А этот даже не пытался спрятаться.
     - Скажи же что-нибудь.
     В состоянии паники, в котором я находился, я не мог вспомнить голоса двух мужчин, каждый из которых мог оказаться Фи Бандольером. Куски камня больно впивались мне в бок. Желая оказаться сейчас где угодно, только не в этом подвале, я оторвал от колонны кусок мрамора и бросил его в сторону лестницы. Он с грохотом разбился о бетон.
     - Ну-ну, - сказал полицейский. - Такие штуки срабатывают только в кино.
     Он сделал еще шаг, но я не мог угадать, в каком направлении.
     - Тогда я скажу тебе, что происходит, - начал он. - Ты пришел сюда встретиться с человеком, который знает о тебе все. Он позвонил нескольким детективам - мне, Монро и не знаю, кому еще, - говоря все это, полицейский двигался, голос его звучал все время из разных мест, причем звучал по-прежнему абсолютно спокойно.
     - Ты знаешь меня - ты можешь выстрелить в меня, но ты не попадешь. А потом я тебя достану. - Последовала долгая пауза, затем он заговорил снова - где-то справа от меня. - Что мне не нравится, так это то, что ты не ведешь себя как коп. Так кто же ты, черт побери?
     Я не вел себя как коп, он не вел себя, как Фи Бандольер.
     Между нами по-прежнему была колонна. Это была толстая, хорошая колонна. Ни одна пуля не пройдет сквозь нее. А если он не выстрелит, значит, мы находимся в этом подвале с одной и той же целью.
     - Сержант Хоган? - спросил я.
     Неожиданно где-то справа от моего плеча вспыхнул свет, и тень моя метнулась к противоположной стене. Сердце мое провалилось в пятки, но выстрела не последовало ни от человека с фонарем, ни от Тома Пасмора. Мне больше всего хотелось снова спрятаться за колонной, но я заставил себя повернуться к человеку с фонарем.
     - Я думал, что мы избавились от вас, Андерхилл, - голос Хогана звучал сердито и одновременно насмешливо. - Хотите, чтобы ваг все-таки убили.
     - Вы удивили меня, - сказал я.
     - Взаимно. - Он отвернул фонарь, и я пошел на свет и голос. Хоган посветил себе в лицо, чтобы я мог лучше разглядеть его, сощурился от яркого света, затем снова перевел фонарь на меня: - Что вы здесь делаете?
     - То же, что и вы. Хотел посмотреть, не удастся ли мне найти бумаги, которые были в этих коробках. А когда увидел, что их нет, стал искать - может быть, что-нибудь выпало.
     Хоган вздохнул, и луч фонаря опустился на пол.
     - Но как вы узнали, где должны быть бумаги?
     - Перед самой смертью Пол Фонтейн произнес слово "Бел" . Мне понадобилось две недели, чтобы понять, что он имел в виду "Белдам ориентал".
     - Так вы и есть тот сумасшедший, который звонил на Армори-плейс?
     - Я не знал об этом ничего, пока мне не сказали вы, - солгал я. - А что он сказал?
     - А как вы проникли сюда?
     - Отец Джона Рэнсома владел отелем. У него осталась целая связка ключей.
     - Но как же вы сумели повесить обратно наружную цепь?
     - Я вошел с парадной двери. Минут за пятнадцать до вас. Я не ожидал, что встречу здесь кого-нибудь.
     - Вы были здесь, внизу, когда я вошел?
     - Так точно.
     - Так мне еще повезло, что вы не пристрелили меня.
     - Из чего?
     - Ну и ночку вы выбрали для своих исследований.
     - Так значит, вы не Филдинг Бандольер?
     Луч фонаря снова ударил мне в лицо. Я выставил руку вперед, защищая глаза.
     - Рэнсом тоже пришел с вами? В кинотеатре есть кто-то еще?
     Страх пронзил меня, словно электрический ток. Я закрыл лицо рукой.
     - Я один. Джона все это больше не интересует.
     - О'кей, - луч фонаря опустился мне на грудь. - Я устал от этой истории с Филдингом Бандольером. Не хочу больше слышать о нем ни от вас, ни от кого другого.
     - Так вы узнали о кинотеатре из телефонного звонка?
     - Узнал о чем? - он подождал немного, а когда я ничего не ответил, сказал. - Звонивший просил встретиться с ним здесь. Я подумал, что это, мягко говоря, несколько необычно, и проверил, кому принадлежит здание. Насколько я знаю, вы слышали о компании "Элви холдингс".
     - Вы получили подтверждение от Хаббела, который был начальником призывного пункта Франклина Бачелора?
     - Мы не говорили ни с каким Хаббелом. Маккендлесс сказал, что сам займется этим, а потом отложил.
     - Маккендлесс, - произнес я.
     Хоган ничего не сказал. Он обернулся и посветил фонарем в сторону лестницы.
     - Не знаю, почему мы стоим здесь в темноте. Там на стене рядом с лестницей выключатель. Пойдите включите свет, хорошо?
     - Не думаю, то это очень удачная идея.
     - Сделайте это.
     Он освещал фонариком мой путь. Я все время пытался угадать, где же спрятался Том. Когда я добрался до лестницы, Хоган посветил на выключатель.
     - А что если кто-нибудь появится?
     - Кто бы это мог быть?
     Я набрал в легкие побольше воздуху.
     - Росс Маккендлесс. Он убийца. И если кто-то обзвонил детективов в надежде выманить сюда того, кого надо, то, - несмотря даже на то, что он уже забрал бумаги, - он должен появиться, чтобы убить звонившего.
     - Включайте свет, - сказал Хоган.
     Я подчинился.

19

     Голые электрические лампочки, висевшие над самой лестницей, над печкой, над коробкой с трафаретами и где-то еще в глубине подвала, излучали достаточно света, чтобы заставить меня зажмуриться. При свете подвал оказался гораздо больше и гораздо грязнее, чем я ожидал. Он был ярко освещен под лампочками, в углах прятались тени, но, в общем, видно было все. С проводов и с лампочек свисала паутина. Тома Пасмора нигде не было.
     Майкл Хоган в сером костюме и черной футболке стоял футах в двенадцати и холодно глядел на меня. В руке его был длинный черный фонарь, который он тут же выключил.
     - Теперь, когда все видно, давайте осмотрим место, где были коробки, - сказал он, поворачиваясь и направляясь мимо колонны к печке.
     Я прошел через подвал и подошел к печке с другой стороны. Хоган стоял у коробок, глядя в цементный пол. Тут он заметил мои босые ноги.
     - Что вы сделали с ботинками?
     - Оставил их наверху.
     - Хм. Ну и детский сад.
     Пустые коробки лежали на грязном полу. Хоган внимательно изучал пространство между печкой и стеной справа от нас, потом большой кусок пола между печкой и бывшими гримерными. Нигде не было мятых листков бумаги. Я снова взглянул на бывшие гримерные. Дверь одной из них, ближайшей к нам, была слегка приоткрыта.
     - Вы заметили что-нибудь? - спросил Хоган.
     - Нет.
     - Расскажите мне о Маккендлессе.
     - Один из миллхейвенских полицейских - не тот, за кого себя выдает, - лицо Хогана стало вдруг злым, и я инстинктивно отступил на несколько шагов назад. - Я знаю, вы думаете, что это Фонтейн. Я тоже так считал, но больше не считаю.
     - Почему?
     - Тот листок, который я нашел в "Зеленой женщине", - там говорилось о женщине по имени Джейн Райт. Она была убита в мае семьдесят седьмого года, если эти бумаги - действительно то, о чем мы думаем. Название городка, где это произошло, было частично оторвано, но выглядело это как "Аллентаун". Я просмотрел газеты Аллентауна за этот месяц, но там не было ничего об убийстве женщины с таким именем.
     - Вы думаете, что это что-то доказывает?
     Я нашел Джейн Райт, которая была убита в Аллертоне, штат Огайо. Пол Фонтейн был в это время детективом в Аллентауне.
     - О, - сказал Хоган.
     - Значит, это должен быть кто-то другой. Кто-то, кто использовал Билли Рица в качестве информатора, и кто перебрался в Миллхейвен в семьдесят девятом году. Под эту схему подходили три человека. Вы, Монро и Маккендлесс.
     - Ну что ж, очевидно, это не я, - сказал Хоган. - А то вы были бы уже мертвы. Но почему вы исключаете Монро? И откуда вы узнали о Билли Рице?
     - Я умею держать уши открытыми. Разговаривал с людьми, а кое-кто из них кое-что знает.
     - Либо вы прирожденный полицейский, либо ваше призвание - доставлять людям неприятности. А как насчет Монро?
     Поскольку я уже сказал, что пришел в кинотеатр за пятнадцать минут до него, то просто не мог открыть правду.
     - Прежде чем войти, я долго стоял в аллее и наблюдал за дверью. Монро показался здесь около двенадцати - двенадцати тридцати, посмотрел на цепь и ушел. Значит, это не он.
     Хоган кивнул и направился в сторону гримерных.
     - Я просто в шоке от мысли, что это может быть Маккендлесс.
     - Но когда вы услышали меня, вы думали, что я кто-то, кого вы знаете, кто-то из полиции.
     - Монро рассказал куче народа о телефонном звонке этого психа. Я не знал всего этого, пока вы не рассказали мне о том городке в Огайо. Как его там? Аллертон?
     Я кивнул.
     - Я пошлю фотографию Маккендлесса по факсу в полицию Аллертона, и дело будет сделано. Неважно, появится он здесь сегодня или нет. Я позабочусь о нем. Пойдемте наверх - возьмете свои ботинки, и я отвезу вас к Рэнсому - или где вы там остановились.
     - Я остановился в отеле "Сент Элвин", - сказал я, надеясь, что Том, где бы он ни находился, слышит мои слова. - Я дойду туда пешком.
     - Что ж, так еще лучше, - сказал Хоган.
     Я отошел от него быстрее, чем он ожидал, удивляясь про себя, почему все-таки не доверяю ему до конца. И почему это для меня лучше, что я остановился не у Джона, а в отеле? Я двинулся к лестнице, в ушах у меня стоял голос Тома Пасмора, призывающий помнить все, что я знаю о Фи Бандольере. Казалось, я знал о Фи тысячи вещей, но ни одна из них не могла оказаться сейчас полезной. Хоган медленно шел за мной. Я положил руку на лежавший в кармане фонарь, дошел до подножия лестницы и сказал:
     - Не могли бы вы несколько секунд оставаться там, где стоите?
     В худшем случае, подумал я, я просто буду выглядеть идиотом.
     - Что такое? - Хоган остановился. Обернувшись, я увидел, что рука его застыла на полпути к пуговице, на которую застегивался пиджак.
     Левой рукой я резко опустил выключатель, а правой включил фонарик и направил его в лицо Хогану. Хоган удивленно заморгал.
     - Ленни Валентайн, - громко произнес я.
     Лицо Хогана словно окаменело от шока. Я увидел, как за его спиной из двери гримерной быстро и бесшумно выходит Том Пасмор. Я выключил фонарик и стал быстро подниматься по ступенькам. У меня было смутное ощущение, что Том Пасмор продолжает двигаться.
     - Мы ведь не станем проходить через все это сначала, правда? - сказал Хоган. Он не сдвинулся с места ни на дюйм.
     Где-то возле колонны мигнул фонарик Тома, выхватив из темноты его голову. Хоган повернулся в ту сторону и сказал:
     - Не могли бы вы объяснить, что вы, по-вашему, делаете, Андерхилл? - Он не видел ничего, кроме яркого света фонарика, но не стал поднимать руки.
     Я засунул руку под пиджак, достал револьвер, снял его с предохранителя и направил в голову Хогана.
     Он улыбнулся.
     - Так какое там имя вы произнесли, - склонив голову, Хоган продолжал улыбаться Тому, медленно поднимая правую руку, чтобы расстегнуть пуговицу на пиджаке. Я вспомнил, что он сделал тот же самый жест, прежде чем я ослепил его светом фонаря, и понял, что Хоган застрелил бы меня, как только я начал бы подниматься по лестнице. И еще я вдруг понял, что держу в одной руке револьвер, а в другой фонарик, словно планировал заранее то, что сделал в следующую секунду - я снова резко включил его. Том тут же погасил свой фонарь.
     - Ленни Валентайн, - повторил я.
     Хоган тут же повернулся на свет моего фонаря. Теперь он больше не улыбался. В глазах его мелькнула какая-то тень, и он открыл рот, чтобы что-то сказать. При мысли о том, что сейчас я услышу его слова, меня охватило вдруг такое отвращение, что палец непроизвольно нажал на курок револьвера, послав пулю вдоль бьющего из фонарика яркого луча.
     Последовала вспышка красного пламени, и раздался громкий треск, который, отражаясь от цементных стен, звучал п