лядами пришедших на панихиду, которых он, казалось, не замечал, я думал о том, что он действительно принадлежал тому типу, который прославило на киноэкране предыдущее поколение. И я в который раз порадовался, что делом Эйприл занимается именно этот человек.
     Фонтейн налил себе кофе и, поставив чемоданчик между ног, уселся прямо за моей спиной.
     - Постоянно везде на вас натыкаюсь, - сказал он.
     Я не стал объяснять, что мог бы сказать про него то же самое.
     - И вы все время что-то говорите, - Фонтейн вздохнул. - А полицейские больше всего на свете не любят болтунов.
     - Разве я оказался не прав?
     - Не искушайте судьбу, - Фонтейн наклонился ко мне. Сегодня мешки у него под глазами были не такими багровыми. - Как вы думаете, во сколько ваш друг Рэнсом вернулся из больницы домой?
     - Хотите проверить его алиби?
     - Что ж, я могу это сделать, - он улыбнулся. - Мы с Хоганом представляем на этом муниципальном карнавале полицейское управление.
     Яркий образец полицейского юмора.
     От Пола не укрылась моя реакция на его шутку.
     - Ну же, - сказал он. - Ведь вы прекрасно знаете, что здесь должно произойти.
     - Если хотите задавать мне вопросы, можете отвезти меня в управление, - сказал я.
     - Ну, ну. Вспомните лучше об услуге, которую вы попросили меня вам оказать.
     - Вы о номере машины?
     - Нет, о другом, - открыв чемоданчик, Фонтейн показал мне толстую пачку напечатанных на машинке и написанных от руки листов.
     - Дело "Голубой розы"?
     Фонтейн кивнул, физиономия его расплылась при этом в улыбке.
     - Так вы как раз собирались сказать мне, во сколько ваш друг пришел домой в среду утром.
     - В восемь часов, - сказал я. - От больницы до его дома около двадцати минут ходьбы. А вы говорили, что будет очень трудно разыскать это дело.
     - Пачка лежала наверху на одном из шкафов в подвале архива. Кто-то еще интересовался этим делом и не потрудился даже положить его на место.
     - Не хотите сначала просмотреть его сами?
     - Я снял копии со всей этой чертовой кипы. Только верните дело как можно скорее.
     - Почему вы сделали это для меня?
     Фонтейн снова улыбнулся мне, не пошевелив ни одним мускулом.
     - Вы написали дурацкую книжку, которой восхищается мой сержант. А я ставлю его выше всех других сержантов. К тому же, возможно, в вашей бредовой идее все-таки что-то есть.
     - Вы считаете, что глупо думать, будто нынешние убийства "Голубой розы" связаны с теми, давними?
     - Конечно, смешно, - Фонтейн склонился над чемоданчиком. - Кстати, не могли бы вы перестать оказывать помощь следствию перед телекамерами? Для публики миссис Рэнсом должна оставаться одной из жертв Уолтера. И мужчина с Ливермор-авеню тоже.
     - Его так и не опознали?
     - Нет. А что?
     - Вы никогда не слыхали об исчезнувшем студенте Джона по имени Грант Хоффман?
     - Нет. А как давно он исчез?
     - Недели две назад. Не пришел на консультацию к Джону.
     - И вы думаете, он может быть второй жертвой убийцы?
     Я пожал плечами.
     - Вы не знаете, какого числа он пропустил консультацию?
     - Кажется, шестого.
     - Это на следующий день после того, как было найдено тело, - Фонтейн бросил взгляд на Хогана, который как раз разговаривал с родителями Джона Рэнсома. Повернувшись к детективу, Марджори жадно ловила каждое его слово. Она выглядела при этом как девочка, первый раз собравшаяся на танцы.
     - Может быть, вы случайно слышали, сколько лет этому самому студенту.
     - Около тридцати. Он не студент, а аспирант.
     - Может быть, после похорон мы... - Фонтейн неожиданно замолчал, затем встал и похлопал меня по плечу: - Верните мне дело через день-два.
     Пройдя вдоль ряда пустых стульев, он направился к Майклу Хогану. Оба детектива отошли от Рэнсомов и остановились неподалеку. Хоган оценивающе посмотрел на меня, затем на Джона. Марджори Рэнсом продолжала смотреть на Хогана с открытым ртом, пока Ральф не повернул ее нежно, но твердо, к седоволосому брокеру. Но даже после этого она оглянулась, чтобы еще раз взглянуть на Хогана. Я понимал, что она при этом чувствует.
     - Простите, вы - Тим Андерхилл? - произнес чей-то голос рядом со мной.
     Повернувшись, я увидел коренастого мужчину лет тридцати пяти в легком темно-синем костюме и темных очках. На лице его застыло выжидательное выражение.
     Я кивнул в ответ на его вопрос.
     - Я - Дик Мюллер из фирмы "Барнетт". Мы говорили с вами по телефону. Я хотел сказать, что очень благодарен вам за совет. Как вы и говорили, как только журналисты узнали обо мне, они буквально посходили с ума. Но вы предупредили меня заранее, так что я нашел способ спокойно входить и выходить из офиса.
     Мюллер сел передо мной, радостно улыбаясь - сейчас он расскажет мне, какой он умный. Но тут дверь снова открылась, и я увидел, как вслед за молодым человеком в джинсах и черном пиджаке в часовню входит Том Пасмор. Молодой человек был почти так же бледен, как Том, с черными волосами и бровями. Он не отрывал взгляда от гроба с телом Эйприл. Том едва заметно махнул мне рукой и встал возле стенки.
     - Знаете, через что мне пришлось пройти, чтобы попасть на работу? - не унимался Мюллер.
     Мне хотелось избавиться от него поскорее и поговорить с Томом Пасмором.
     - Я спросил Росса Барнетта, не хочет ли он, чтобы я...
     Я прервал поток его красноречия.
     - Это правда, что мистер Барнетт собирался послать Эйприл Рэнсом в Сан-Франциско открывать новую фирму, что-то вроде совместного предприятия с другой брокерской конторой?
     Мюллер удивленно заморгал. Глаза его за темными стеклами очков казались огромными.
     - Кто-то рассказал вам об этом?
     - Не совсем, - сказал я. - Скорее просто передали слухи.
     - Что ж, некоторое время назад действительно ходили слухи о переезде в Сан-Франциско, - теперь Мюллер выглядел обеспокоенным.
     - Так вы не это имели в виду, говоря о мосте?
     - О мосте? - удивился Мюллер.
     - Вы велели мне сказать вашей секретарше...
     Мюллер улыбнулся.
     - А, вы имеете в виду проект строительства мостов. Ну да. Чтобы напомнить мне, кто вы. А вы думали, я имел в виду мост Голден-Гейт?
     - Я подумал так из-за Эйприл Рэнсом.
     - Да, понимаю, но дело было вовсе не в этом. Я говорил о мосте на Горацио-стрит. Здесь, в городе. И тоже по ассоциации с Эйприл - она была буквально помешана на местной истории.
     - Она писала что-то об этом мосте?
     Мюллер покачал головой.
     - Мне известно лишь, что она называла это делом о мосте. Но послушайте, Росс... - он огляделся и махнул головой в сторону седоволосого благообразного господина, беседующего с Ральфом Рэнсомом. - Он тоже работал над этим делом.
     Мюллер продолжал рассказывать, как проник в здание через шляпный салон на Палмер-стрит, прошел через подвал, потом поднялся по лестнице для обслуживающего персонала на четвертый этаж, а оттуда - в комнату для множительной техники конторы Барнетта.
     - Умно придумано, - сказал я.
     Мюллер был из тех, кто готов рассказывать свои истории каждому, кто станет слушать. Я попытался представить себе их встречи с Уолтером Драгонеттом. Мюллер наверняка бормотал что-то об акциях и ценных бумагах, а Уолтер спокойно сидел напротив, пытаясь представить себе, как выглядела бы эта замечательная огромная голова на полке холодильника.
     - Вам, должно быть, не хватает Эйприл Рэнсом, - сказал я.
     - О, конечно. Она была чем-то вроде звезды нашей фирмы.
     - А какой она была? Я имею в виду в личном плане? Вы не могли бы описать ее?
     Задумчиво скривив губы, Мюллер обернулся на своего босса.
     - Эйприл работала больше всех, кого я знаю. Она была умной, с замечательной памятью и огромным запасом энергии.
     - А сослуживцы любили ее?
     Мюллер пожал плечами.
     - Вот Росс - он явно симпатизировал Эйприл.
     - Звучит так, как будто вы хотите сказать нечто большее.
     - Ну, я не знаю. - Мюллер снова оглянулся на босса. - Эйприл напоминала человека, движущегося со скоростью девяносто миль в час. И если ты двигался медленнее, она тебя просто не замечала.
     - Вы слышали когда-нибудь, что Эйприл собиралась уволиться и родить ребенка?
     - Неужели? Разве такая женщина способна бросить карьеру ради ребенка? - Мюллер быстро зажал ладонью рот и огляделся, чтобы понять, не услышал ли кто-нибудь его смешка. Я заметил на его толстых пальцах два кольца: обручальное с небольшим бриллиантом и перстень с печатью колледжа.
     - Ее вполне можно было назвать агрессивной. Это не критика. Мы все должны быть агрессивными на такой работе.
     Люди продолжали прибывать по двое, по трое. Пока я говорил с Мюллером, они заполнили приблизительно две трети мест. Я узнал среди них несколько соседей Джона. Когда Мюллер наконец встал, я тоже поднялся и направился, неся тяжелый чемоданчик Фонтейна, в дальний конец зала, где Том Пасмор как раз налил себе кофе.
     - Не думал, что ты придешь, - сказал я.
     - Не так часто выпадает шанс взглянуть на одного из своих убийц, - ответил Том.
     - Так ты думаешь, что убийца Эйприл Рэнсом здесь?
     Я оглядел зал, наполненный брокерами и университетскими преподавателями. Дик Мюллер стоял рядом с Россом Барнеттом, который сердито тряс головой, видимо, отрицая, что собирался посылать куда-либо Эйприл Рэнсом. Поскольку никогда не знаешь, что и когда может пригодиться, я отошел в сторонку и достал свой блокнот, чтобы записать информацию о брокере, который был настолько расчетлив, что носил перстень с названием колледжа, чтобы лучше находить общий язык с выпускниками того же колледжа. Я заметил на последней странице комбинацию каких-то букв и цифр, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, что они означают.
     Положив блокнот обратно в карман, я заметил, что Том Пасмор улыбается мне.
     - Нельзя упускать такой шанс, - сказал он. - Я думаю, в этом чемоданчике дело об убийствах "Голубой розы"?
     - Как ты догадался?
     Том нагнулся и поднял чемоданчик, чтобы показать мне почти стершиеся от времени инициалы рядом с застежкой.
     "У.Д."
     Итак, Фонтейн вручил мне чемоданчик Уильяма Дэмрока. Наверное, Дэмрок использовал его как чемодан, отправляясь в поездки, я как портфель - в городе.
     - Тебе не трудно будет зайти с этим ко мне, чтобы я снял копии? - попросил Том.
     - А у тебя есть ксерокс? - Как и Леймон фон Хайлиц, Том производил впечатление человека, сопротивлявшегося техническому прогрессу.
     - У меня есть даже компьютеры.
     Я был почти уверен, что Том разыгрывает меня. У него наверняка не было даже электрической пишущей машинки.
     - Они стоят наверху, - объяснил Том. - И информация поступает ко мне в основном по модему. - Удивление, отразившееся на моем лице, вызвало у Тома улыбку. Он поднял правую руку, словно собираясь произнести присягу: - Честное слово. Мой дом буквально напичкан техникой.
     - А ты можешь найти имя человека, зная номер его автомобиля?
     Том кивнул.
     - В некоторых случаях. Но не во всех штатах.
     - Я имею в виду номер штата Иллинойс.
     - Это легко.
     Я начал рассказывать ему о номере, записанном на листочке, который я передал Фонтейну. Тем временем молодой человек, вошедший в зал вместе с Томом Пасмором, оторвался от гроба Эйприл Рэнсом и начал описывать круги вокруг Джона, который, то ли случайно, то ли намеренно, поворачивался к нему спиной. Музыка заиграла громче, и из белой двери, которую я не заметил раньше, появился мистер Тротт, который закрыл гроб. В тот же самый момент в дверях появились двое мужчин лет шестидесяти. Один из них, огромный, как бык, был одет в полицейскую форму, увешанную медалями, словно у русского генерала. Второй был одет в серый костюм, на рукаве которого была повязана траурная лента. У него были густые седые волосы.
     Вслед за мужчинами в часовню ворвались Изабель Арчер со своей командой и еще с дюжину репортеров. Изабель велела своему оператору встать неподалеку от того места, где стояли мы с Томом, остальные репортеры устроились вдоль стен, быстро записывая что-то в своих блокнотах и тараторя в микрофоны. Седоволосый мужчина в сером костюме подошел к Россу Барнетту и что-то прошептал ему на ухо.
     - Кто это? - спросил я у Тома.
     - Ты не знаешь Мерлина Уотерфорда? Нашего мэра?
     Мужчина в форме схватил Джона Рэнсома за руку и повел его к первому ряду. Защелкали вспышки фотоаппаратов. Музыка закончилась. Молодой человек в черном пиджаке пробирался к своему месту, спотыкаясь о чужие колени. Изабель Арчер поднесла ко рту микрофон. Джон наклонился вперед и закрыл лицо руками.
     - Леди и джентльмены! Все скорбящие по Эйприл Рэнсом, - начал мэр, взобравшись на подиум. Его серебристые волосы сияли в лучах прожекторов. - Всего несколько недель назад я имел честь присутствовать на обеде, на котором очаровательной женщине вручили приз финансовой ассоциации города. Я видел, каким уважением пользовалась она среди своих коллег и как гордилась оказанной ей честью. Деловая хватка Эйприл Рэнсом, ее цельность, ее доброта и человечность, стремление способствовать процветанию нашего города не могли оставить нас равнодушными в тот вечер. Она стояла перед нами, перед своими друзьями и коллегами, как блестящий пример всего, что я поощрял и приветствовал в себе и своих согражданах на протяжении трех сроков, в течение которых имею честь быть мэром нашего замечательного города.
     Мэр был замечательным оратором. Он даже пообещал своим согражданам, что память об Эйприл Рэнсом не покинет его и впредь, когда он будет день и ночь трудиться ради счастья и процветания всех жителей Миллхейвена. И он посвятит все отпущенное ему время...
     Все это продолжалось около пятнадцати минут, после чего к микрофону подошел шеф полиции Арден Васс. Он, нахмурившись, вынул из внутреннего кармана пиджака три листочка, которые положил перед собой. В этот момент я понял вдруг, что Васс вовсе не хмурится - это было естественное выражение его лица. Он достал из кармана и водрузил на переносицу очки в стальной оправе.
     - Я не умею говорить так же красиво, как мой друг и наш уважаемый мэр, - заявил он. - В нашем городе замечательная полиция. Каждый мужчина... и женщина... в нашем департаменте... настоящие профессионалы, мастера своего дела. Вот почему уровень преступности в городе всегда был одним из самых низких в стране. Недавно наши сотрудники задержали одного из самых ужасных преступников в истории криминалистики. Этот человек сейчас находится в камере в ожидании суда. Женщина, которую мы оплакиваем сегодня, наверняка понимала, как важно сотрудничество между мирными горожанами и людьми в форме, рискующими ради них своей жизнью. Таким был Миллхейвен в лице Эйприл Рэнсом. Мне нечего больше сказать. Спасибо.
     Сойдя с подиума, Васс уселся на свое место в первом ряду. Несколько секунд все сидели молча, глядя на опустевший подиум и размытые очертания цветов. Свет постепенно гас.

4

     Коллеги Эйприл Рэнсом, сбившись в небольшую кучку, двигались вместе к автостоянке. Молодой человек в джинсах и черном пиджаке куда-то исчез. Изабель со своей командой забралась в фургон телестудии. Соседи Рэнсомов стояли возле длинного ряда машин, выстроившихся вдоль улицы, и с неодобрением наблюдали за Изабель и ее коллегами.
     Окаменев от горя и гнева, Джон Рэнсом стоял на ступенях лестницы рядом со своими родителями, Фонтейн и Хоган стояли в нескольких ярдах от меня и Тома Пасмора, внимательно наблюдя за всеми, как и положено истинным полицейским. Я был почти уверен, что разглядел на лице Хогана чуть ироничное выражение, наверняка относившееся к речам, произнесенным его начальниками. Он произнес несколько слои, не разжимая губ, словно школьник, бросающий колкую реплику в адрес учителя, и я окончательно убедился, что был прав. Потом Хоган заметил, что я наблюдаю за ним, и в глазах его заиграла понимающая улыбка, хотя губы по-прежнему оставались неподвижными. Он понимал, что я согласен с его оценкой, Фонтейн оставил его и быстро пошел через высохшую лужайку по направлению к Рэнсомам.
     - Ты поедешь с нами в крематорий? - спросил я у Тома Пасмора.
     Он покачал головой. При ярком солнечном свете лицо его казалось похожим на тень, и я снова подумал, что Том, похоже, никогда не спит.
     - О чем это детектив расспрашивает Джона? - заинтересовался Том.
     - Наверное, хочет выяснить, не может ли он опознать жертву с Дивермор-авеню.
     Я ощущал почти физически, как работает мозг под черепной коробкой Тома.
     - Расскажи подробнее, - попросил он.
     Я рассказал Тому о Гранте Хоффмане, и на лице его заиграл легкий румянец.
     - А ты поедешь с ним?
     - Да. Думаю, надо захватить и Алана Брукнера.
     Только в этот момент я понял, что старика дано уже нигде не видно.
     - Приходи ко мне, как только появится свободная минутка, - сказал Том. - Я хочу знать, что произошло в морге.
     За нашей спиной открылась входная дверь. Щурясь от яркого солнца, на пороге показался Алан Брукнер, опиравшийся на руку Джойс Брофи. Джойс поймала мой взгляд.
     - Профессор Андерхилл, может быть, вы проводите профессора Брукнера к машине, чтобы мы могли начать процессию. Мы, как и все, работаем по расписанию, а кремация назначена на два тридцать. Не могли бы вы передать это профессору Рэнсому и его родителям?
     Алан взял меня под руку. Я спросил его, как он себя чувствует.
     - Я все еще держусь на ногах, сынок.
     Мы подошли к Рэнсомам.
     - В четырнадцать тридцать? - спросил, подойдя ко мне, Пол Фонтейн.
     - Хорошо. Алан тоже должен там быть?
     - Если будет в состоянии.
     - Я буду в состоянии сделать все, что от меня потребуется, - заверил его Алан, не глядя на детектива. - Это в морге?
     - Да. Морг находится в квартале от Армори-плейс на...
     - Я в состоянии найти морг, - перебил его Алан.
     Из-за угла выехал катафалк, приготовившийся возглавлять процессию. За ним тронулся "понтиак". Замыкали колонну две машины с жителями Эли-плейс.
     - Мне кажется, мэр произнес замечательную речь, - сказала Марджори.
     - Внушительная личность, - добавил Ральф.
     Мы спустились по лестнице, и Алан отпустил мою руку.
     - Тридцать пять лет назад, - сказал он, - Мерлин был моим студентом. - Марджори одарила его благосклонной улыбкой. - Он был жутким тупицей.
     - О! - вскрикнула от неожиданности Марджори. Угрюмо посмотрев на Алана, Ральф распахнул перед женой заднюю дверцу машины.
     Мы с Джоном сели впереди.
     - Они превратили похороны моей жены в идиотский фарс, - сказал Джон. - Все работали на публику.

5

     - Но зачем Алану ехать в морг? Я не понимаю!
     - Я тоже, папа, - сказал Джон.
     - Что за бредовая идея! - поддержала мужа Марджори.
     - Во время панихиды полицейские что-то услышали, - сказал Джон.
     - Что они могли услышать?
     - О пропавшем аспиранте.
     - Они вовсе не услышали о нем, - сказал я. - Я сам рассказал о Хоффмане Полу Фонтейну.
     - Что ж, хорошо, - произнес Джон после секундной паузы.
     - Но с какой целью? - недоумевал Ральф.
     - В морге лежит неопознанный труп мужчины. Возможно, это имеет какое-то отношение к убийству Эйприл. Марджори и Ральф, изумленные, замолчали.
     - Этот труп вполне может оказаться пропавшим студентом.
     - О, Боже, - воскликнул Ральф.
     - Ну, конечно же, нет, - заявила Марджори. - Ведь тот парень просто сбежал.
     - Грант не стал бы так поступать, - сказал Алан.
     - Я тоже поеду в морг, если это требуется, - сказал Джон.
     - Я справлюсь сам. Тебе необязательно ехать.
     - Фонтейн хотел, чтобы там присутствовал я. А вот тебе там делать нечего.
     - Но я хочу туда поехать, - твердо заявил Алан. Мы молча доехали до дома Джона. Рэнсомы вышли из машины.
     Увидев, что Алан неподвижно сидит на своем месте, Джон наклонился к тестю.
     - А ты почему не выходишь, Алан?
     - Тим отвезет меня домой.
     Джон отошел от машины. Марджори Рэнсом, двигаясь зигзагами, собирала с лужайки мусор.

6

     Алан на негнущи