бы самостоятельно, а я парил где-то наверху. Я не мог бы сделать неверный шаг, даже если бы очень захотел.
     Рэнсом замолчал и повернулся ко мне. Он стоял у окна, и теперь, когда Джон повернулся, лицо его оказалось во тьме, а холодный серебряный свет освещал лишь макушку и плечи.
     - Ты понимаешь, о чем я говорю? - спросил он. - Все это имеет для тебя какой-то смысл?
     - Да, - кивнул я.
     - Хорошо. Тогда может быть, тебе не покажется полным бредом все, что было дальше.
     Последовала долгая пауза, в течение которой Джон внимательно смотрел на меня. Потом он повернулся и направился к камину.
     - Пожалуй, я не хотел бы снова стать таким чудовищно живым. В такие моменты находишься как никогда близко к смерти. - Дойдя до камина, Джон поднял руку и погладил мраморную крышку. - Нет, пожалуй, я сказал неправильно. Просто чувство пронизывающей тебя жизни несет смерть в себе самом. - Отвернувшись от камина, он снова перешел в освещенную часть комнаты. - Незадолго до этого я потерял очень много своих людей. Вьетнамцев. У нас в лагере было два отряда - одним командовал я, другим - второй офицер по фамилии Баллок. Баллок со своим отрядом вышел из лагеря, и никто из них не вернулся обратно. Мы прождали лишние двенадцать часов, затем я вывел свой отряд на поиски. - Джон снова оказался в темноте между двумя окнами. - Понадобилось три дня, чтобы найти их в лесу неподалеку от небольшой деревушки. Баллока и его пятерых помощников подвесили на деревьях и вспороли им животы, оставив истекать кровью. Им вырезали языки. Когда мы сняли тела и сделали носилки, чтобы унести их, я завернул эти языки в тряпочку и взял с собой. А потом высушил их и носил везде с собой.
     - И кто же убил Баллока и его команду? - спросил я.
     Из темноты блеснули зубы улыбающегося Джона.
     - Вьетконговцы иногда отрезали своим жертвам языки, чтобы надругаться над трупом. То же самое делали иногда ярды - чтобы ты стал немым в том, другом мире.
     Разговаривая, Джон продолжал кружить по комнате.
     - Итак, наступила восьмая ночь нашего путешествия с Чэмпионом. И тут я услышал, как кто-то произносит мое имя. Сначала я подумал, что это мой товарищ, но, посмотрев на него внимательно, понял, что Чэмпион не произнес ни слова. А я снова услышал, как меня зовут: "Рэнсом!" Я обошел вокруг огромного дерева и там, под огромным папоротником увидел глядящего на меня Баллока. Рядом стоял его помощник по отряду. Их одежда была заляпана кровью. Они просто стояли и ждали. Их не удивляло, что я могу их видеть. И меня тоже. - Теперь Джон ходил туда-сюда вдоль камина, я едва различал в темноте очертания его фигуры. - Я находился в месте, где сходятся жизнь и смерть. Языки касались моей кожи, словно листья. Они позволили мне переступить границу. Они знали, куда я иду, знали что я делаю.
     Я ждал продолжения истории, но Джон молчал, повернувшись лицом к камину.
     - Ты говоришь о своем походе за Бачелором? - спросил я.
     - Да, - я слышал по голосу, что Джон улыбается. - Бачелор знал, что я иду за ним, и ускользнул задолго до моего прихода. Он всегда шел своей дорогой. Этот человек жил в царстве богов.
     Я все еще надеялся услышать конец этой истории.
     - Ты испытывал когда-нибудь что-нибудь подобное? Можешь судить об этом?
     - Что-то вроде этого я действительно испытал, но не знаю, могу ли о чем-то судить.
     Джон оттолкнулся от крышки камина, словно боец, отжимающийся в положении стоя. Потом он включил одну из ламп, и комната снова осветилась.
     - Я чувствовал себя весьма необычно, - сказал Джон. - Как король. Даже как бог.
     Обернувшись, он посмотрел на меня.
     - И каков же конец этой истории? - спросил я.
     - Это и есть конец.
     - Что случилось, когда ты добрался туда?
     Джон нахмурился и поспешил сменить тему.
     - Я хотел бы завтра взглянуть изнутри на интерьер "Зеленой женщины". Поедешь со мной?
     - Ты хочешь взломать дверь?
     - Хей, ведь мой отец владел отелем, - воскликнул Джон. - У меня есть огромная связка с самыми разными ключами.

4

     На следующее утро я узнал, что, пока мы разговаривали о том, как смерть встречается с жизнью, мистер и миссис Санчана с Норт Бейбери-лейн чуть было не погибли в огне пожара, вызванного взрывом газа. Я вспомнил емкости с пропаном и задумался: что же могло вызвать взрыв? Мне было не по себе при мысли, что причиной пожара мог послужить я. Ведь вполне может быть, что человек, преследовавший меня в Элм-хилл, решил ни за что не дать возможности бывшим жильцам Боба Бандольера побеседовать со мной о своем хозяине.

5

     После завтрака Ральф и Марджори вернулись в комнату для гостей, чтобы собрать вещи, а Джон куда-то ушел. Ральф оставил "Леджер" открытой на спортивных страницах, где пели хвалу команде Миллхейвена за победу со счетом 9:4 над "Пивоварами Милуоки". Я перевернул газету на первую страницу и прочел последние новости с Армори-плейс. Местные граждане и религиозные лидеры сформировали комитет "За справедливость в Миллхейвене" и потребовали места в городской ратуше и выделения средств на организацию работы.
     Преподобный Климент Мор возглавил марш протеста по Иллинойс-авеню. Мэр официально разрешил этот марш. И отрядил полицейских следить за порядком. Иллинойс-авеню будет закрыта для проезда с половины второго до пяти часов.
     Заметка на пятой странице сообщала о том, что труп мужчины, убитого на Ливермор-авеню, был наконец опознан и принадлежит Гранту Хоффману, тридцать один год, аспиранту кафедры религии Аркхэм-колледж.
     Перевернув страницу, я увидел фотографию почти целиком уничтоженного пожаром фермерского дома. Вся левая сторона его превратилась в груду пепла, из которой торчали фарфоровая раковина и остатки труб. Уцелевшая часть фасада была закопчена, от веранды остались одни стойки. Рядом с домом стоял гараж или сарай с полопавшимися окнами.
     Я даже не узнал этот дом, пока не увидел фамилию Санчана в подписи под фотографией.
     Патрульный полицейский Элм-хилл по имени Джером Ходжес в момент взрыва как раз проезжал по Норт Бейбери-лейн. Он тут же вызвал по рации пожарную машину. Затем патрульный Ходжес проник в дом через окно спальни и вытащил оттуда мистера и миссис Санчана. Пожарная команда успела спасти часть дома и мебели, а семейство Санчана уже отпустили из больницы после обследования, не выявившего серьезных повреждений. Источник пожара подозрений не вызывает.
     Я подошел к телефону, нашел в справочнике номер полицейского управления и попросил соединить меня с детективом Фонтейном. Оператор сказал, что попытается соединиться с ним.
     Я почему-то удивился, когда действительно услышал в трубке голос Пола Фонтейна.
     Когда я представился, он спросил:
     - Нашли что-нибудь интересное в деле Дэмрока?
     - Почти что нет. Я готов вернуть его вам. - И тут я вспомнил вдруг одну вещь. - Вы ведь, кажется, говорили мне, что кто-то еще интересовался делом "Голубой розы"?
     - Во всяком случае это дело лежало наверху.
     - А вы ничего не изымали из дела?
     - Снимки обнаженной Ким Бессинджер будут стоить вам дополнительных денег.
     - Просто у меня возникло впечатление, что дело было скреплено изначально резинками, которые потом сорвали. И мне показалось, что тот, кто смотрел это дело до меня, листал его, пытаясь что-то найти.
     - Резинка сорокалетнего возраста вряд ли может служить убедительным доказательством. У вас есть еще какая-нибудь информация?
     Я рассказал ему, что ездил в Элм-хилл поговорить с Санчана и видел, как кто-то следил за мной.
     - Это та пара, в доме которой случился пожар?
     - Да, Санчана. Стоя на их веранде, я обернулся и увидел, как кто-то наблюдает за мной из-за растущих напротив деревьев. Он исчез, как только я взглянул на него. Я понимаю, звучит не слишком убедительно, но кто-то следит за мной. - И я описал происшедшее прошлой ночью.
     - И вы не сообщили о происшествии?
     - Он слишком быстро скрылся. А Джон убедил меня, что это почти наверняка был просто какой-то ротозей.
     Фонтейн спросил меня, о чем мне потребовалось поговорить с Санчана.
     - Они снимали второй этаж дома, принадлежавшего человеку по имени Боб Бандольер. Я хотел поговорить с ними о Бандольере.
     - Наверное, у вас была на то причина?
     - Бандольер был менеджером отеля "Сент Элвин" в пятидесятом году и вполне может помнить что-нибудь интересное.
     - Но, насколько я знаю, обстоятельства пожара не расценены как подозрительные, - последовала пауза. - Мистер Андерхилл, а вам вообще-то часто кажется, что вам грозит опасность?
     - А вам нет? - ответил я вопросом на вопрос.
     Я услышал за дверью, как Ральф Рэнсом катит по коридору свой чемодан на колесиках.
     - Что-нибудь еще? - спросил Фонтейн.
     Мне почему-то не хотелось открывать ему имя Уильяма Фрицманна.
     - Кажется, все.
     - Емкости с пропаном - не самая безопасная на свете вещь, - сказал Фонтейн. - Оставьте Санчана в покое, а я свяжусь с вами, если обнаружу что-нибудь, что вам надлежит знать.
     Ральф спустился по лестнице в ослепительно розовом тренировочном костюме с другим чемоданом, поменьше и остановился на пороге кухни.
     - Ты разговариваешь с Джоном?
     - Джон не вернулся? - тут же встряла Марджори, спустившаяся вслед за мужем в точно таком же, как у него, костюме и розовых кроссовках.
     - Нет, - ответил ей Ральф. - Нет, нет и нет.
     - Как вы, должно быть, догадались, здесь у нас сейчас настоящий сумасшедший дом, - говорил тем временем в трубку Фонтейн. - Наслаждайтесь пребыванием в нашем замечательном городе. Примкните к маршу протеста. - Он повесил трубку.
     Марджори успела протиснуться мимо Ральфа и теперь стояла, хмуро глядя на меня сквозь темные очки и подперев бока руками.
     - Так это не Джон, точно? - подозрительно спросила она. - Если все-таки Джон, напомните ему, что нам пора собираться в аэропорт.
     - Я ведь уже сказал тебе, что он говорит не с Джоном, - пытался вразумить ее Ральф.
     - Ты сказал мне, что Джон еще не вернулся, - уточнила Марджори. - Вот что ты мне сказал.
     И она вылетела из кухни с такой скоростью, что я не удивился бы, увидев на ее месте облачко пара.
     Подойдя к раковине, Ральф налил себе стакан воды, поднял его и посмотрел на меня со смешанным выражением бравады и неуверенности.
     - Она немного нервничает. Боится опоздать на самолет.
     - Знаешь что, - крикнула Марджори из гостиной. - Если наш сын не вернется через десять минут, мы едем в аэропорт на такси.
     - Я отвезу вас.
     Оба начали шумно отказываться еще до того, как я закончил фразу.
     Ральф бросил затравленный взгляд в сторону гостиной, затем уселся напротив меня на краешек стола.
     - Кстати об автомобилях - Джон ведь не из тех, у кого ни с того, ни с сего отбирают права. Я спросил его, что за беду он переживал, что трижды оказался за рулем в пьяном виде. Такие вещи лучше обсудить открыто - становится легче.
     - Он дома, - объявила появившаяся на пороге Марджори. Мы с Ральфом услышали, как в замке поворачивается ключ.
     - Надеюсь, он сможет справиться с этим, - закончил свою мысль Ральф.
     - У всех все в порядке? Все готовы? - наигранно бодрым голосом прокричал Джон.
     - Хорошо прогулялся? - крикнул Ральф, вытерев ладонью рот. - Замечательно, - Джон вошел в кухню. Марджори следовала за ним, радостно улыбаясь. На Джоне были выцветшие джинсы и зеленая спортивная куртка. Лицо его лоснилось от пота. Посмотрев на меня, он скривил губы, не скрывая своих истинных чувств.
     - Два чемодана - и все?
     - Еще ручная кладь твоей матери, - сказал Ральф. - Мы готовы. Нам уже пора выезжать?
     - У нас еще куча времени, - сказал Джон. - Даже если выедем через двадцать минут, все равно приедем за час до того, как объявят ваш рейс.
     Он сел за стол между мною и Ральфом.
     - Это хорошо, что ты так много гуляешь, - сказала Марджори. - Но, дорогой, тебе надо немного расслабиться. Твои плечи так напряжены. - Она встала за сыном и стала массировать его плечи. - Почему бы тебе не снять куртку. Ты такой мокрый.
     Джон с недовольным видом стряхнул с плеч ее руки.

6

     В аэропорту Ральф настоял на том, чтобы мы не провожали их до ворот.
     - Очень трудно найти место для машины, - сказал он. - Распрощаемся лучше здесь.
     Ральф обнял по-прежнему угрюмого и напряженного Джона и сказал:
     - Ты уже совсем взрослый мужчина.
     Мы смотрели вслед Ральфу и Марджори, скрывающимися за автоматическими дверями аэропорта. Когда двери закрылись, Джон уселся рядом со мной и открыл окно.
     - Больше всего я хочу сейчас сломать что-нибудь, - сказал он. - Лучше всего что-нибудь большое и красивое.
     Видно было, как Ральф и Марджори неуверенно движутся в сторону группки людей, стоящих перед стойкой регистрации. Ральф достал из кармашка чемодана билеты.
     - Думаю, с ними все будет в порядке, - сказал Джон, откидываясь на спинку сиденья.
     Я завел машину и выехал на шоссе.
     - Я должен рассказать тебе, что случилось прошлой ночью, - сказал я. - Люди, с которыми я хотел поговорить в Элм-хилл, чуть не погибли во время пожара собственного дома.
     - О, Господи, - Джон резко повернулся в мою сторону. - Я видел, как ты все время смотрел в зеркало заднего вида по пути в аэропорт. Нас кто-нибудь преследует?
     - Не думаю.
     Джон повернулся, разглядывая идущие позади нас машины.
     - Я не вижу синего "лексуса", но может быть, у него не одна машина?
     - Я даже не знаю, кто он, - заметил я.
     - Уильям Фрицманн. Разве не это имя ты называл прошлой ночью?
     - Да, но кто он?
     Джон отмахнулся от моего вопроса.
     - Расскажи мне о пожаре.
     Я описал то, что причитал в газете, и рассказал ему о своем разговоре с Фонтейном.
     - Я сыт по горло этими копами, - Джон сел нормально, задрал левую ногу на сиденье и опустил поверх нее куртку.
     - После того, как выяснилось, что признание Уолтера Драгонетта было ложным, единственное, что пришло им в голову, это вытащить меня на допрос. А ведь Эйприл смогли убить именно из-за их халатности.
     Джон продолжал следить за машинами в зеркало заднего вида.
     - Я не позволю Фонтейну стоять у себя на пути. - Повернувшись в мою сторону, Джон смерил меня мрачным взглядом. - Ты все еще хочешь остаться здесь и помогать мне?
     - Я хочу найти Боба Бандольера.
     - А я хочу найти Уильяма Фрицманна.
     - Нам необходимо быть осторожными, - сказал я, думая лишь о том, что надо не попадаться на глаза Фонтейну.
     - Хочешь посмотреть, что такое осторожность? - Джон похлопал меня по плечу. - Смотри. - Джон расстегнул куртку и отогнул один из лацканов. За поясом его брюк виднелась резная рукоятка револьвера. - После того, как ты забрал его у Алана, я положил пистолет в свой сейф в банке. А сегодня сходил туда и забрал его.
     - Это плохая идея, - сказал я. - Просто ужасно плохая.
     - Я, черт побери, знаю, как обращаться с оружием. И ты тоже так что перестань смотреть на меня осуждающе.
     Я постарался скрыть свое неодобрение, и, видимо, мне это удалось потому что взгляд Джона стал уже не таким тяжелым.
     - Что ты собираешься делать дальше? - спросил он.
     - Если удастся найти Санчана, хочу поговорить с ними. Может быть, удастся выяснить еще что-нибудь интересное у жителей Седьмой южной улицы.
     - А по-моему, не стоит снова ехать в Пигтаун.
     - Помнишь, я говорил тебе о пожилой паре, с которой разговаривал, - о Белнапах? Которые живут рядом с домом Бандольера? Женщина, Ханна Белнап, сказала мне, что иногда видит по ночам в соседнем доме сидящего в гостиной мужчину.
     И я рассказал о реакции Франка Белнапа на слова жены, а потом о разговоре с ним на обратном пути.
     - Это Фрицманн, - сказал Джон. - Он сжигает дома.
     - Подожди. Тот солдат угрожал Белнапам двадцать лет назад. А Фонтейн говорит, что емкости с пропаном - вещь довольно опасная.
     - И ты веришь этому?
     - Нет, - признался я. - Я думаю, что кто-то последовал за мной к дому Санчана и постарался сделать так, чтобы они уже не могли поговорить со мной. А это значит, что кто-то не хочет, чтобы мы узнали побольше о Бобе Бандольере.
     - Прежде чем мы что-то предпримем, я хотел бы нанести визит Оскару Фрицманну. Может, мне все-таки удастся что-нибудь из него вытащить. Ты позволишь мне попытаться?
     - Нет, если ты собираешься угрожать ему револьвером.
     - Я собираюсь спросить, нет ли у него сына по имени Уильям.

7

     Несмотря на то, что мне очень не хотелось этого делать, я свернул с шоссе у начала нижнего города, потом повернул на запад и поехал в направлении высившихся невдалеке громад отелей "Форшеймер" и "Хептон".
     Джон смотрел куда-то в небо.
     - Сегодня все копы в городе наверняка задействованы в оцеплении марша протеста. Думаю, мы можем разобрать "Зеленую женщину" по кирпичику и сложить обратно, так что никто даже не заметит, - сказал он.
     Мы проехали Тевтония-авеню, миновали супермаркет "Пигли-Вигли".
     - Ты не знаешь, разрешает ли Алан кому-нибудь пользоваться его гаражом? - спросил я.
     - Если только Гранту, - Джон посмотрел на меня так, словно я играю в какую-то непонятную ему игру. - А что?
     - Женщина, живущая через улицу, видела кого-то в его гараже в ту ночь, когда напали на Эйприл.
     Рука Джона непроизвольно коснулась куртки в том месте, где проступала рукоятка револьвера. Лицо его выглядело абсолютно безжизненным, если не считать бьющейся под глазом жилки.
     - А что именно она видела?
     - Только опускающуюся дверь. Она подумала, что это может быть Грант, потому что видела его раньше. Но ведь Грант был к тому времени уже мертв.
     - Ну, честно говоря, это был я, - сказал Джон. - Не знал, что кто-то видел меня, а то рассказал бы об этом раньше.
     Я притормозил у светофора и включил мигалку.
     - Ты ходил туда в ту ночь, когда исчезла Эйприл?
     - Я подумал, что она может быть у Алана - мы немного повздорили. Но когда я пришел туда, свет в окнах не горел. А мне не хотелось устраивать сцену. Если Эйприл хотела провести там ночь, почему бы и нет?
     Сменился сигнал светофора, и я свернул к безрадостному жилищу Оскара Фрицманна.
     - Мы держим в гараже всякий старый хлам. Я подумал, что надо бы отнести домой кое-какие старые фотографии, увеличенные портреты Эйприл. Я вошел в гараж, но портреты оказались слишком тяжелыми и громоздкими, чтобы я мог отнести их, да и сама идея вдруг показалась мне сумасшедшей, когда я увидел их перед собой. - Нерв под глазом Джона по-прежнему дергался, он прижал его двумя пальцами, словно желая поставить на место.
     - А я думал, что это имело какое-то отношение к ее "мерседесу", - сказал я.
     - Машина скорее всего уже где-нибудь в Мексике.
     Чисто по привычке я взглянул в зеркало заднего вида. Машины Фрицманна нигде не было видно. Я остановил машину перед желтой бетонной тюрьмой.
     Джон положил руку на дверную ручку.
     - Мне кажется, мы делаем ошибку, - сказал я. - Ты только разозлишь старика. Он не скажет тебе ничего из того, что ты хочешь услышать.
     Джон попытался ответить мне взглядом все знающего и понимающего человека, но нерв у него под глазом по-прежнему дергался.
     - Неприятно говорить тебе это, но ты знаешь далеко не все, - Джон наклонился ко мне, буквально впившись глазами в мои глаза. - Уж можешь мне поверить, Тим.
     - Это касается Франклина Бачелора? - спросил я.
     Джон застыл, поднеся руку к выступу на куртке, потом медленно перенес ее с рукоятки револьвера обратно на ручку двери. Глаза его были словно каменными.
     - Ведь прошлой ночью ты не досказал мне конец истории.
     Джон открыл рот, и глаза его вдруг быстро забегали. Он был похож на попавшего в ловушку зверя.
     - Ты не должен говорить об этом.
     - Неважно, случилось это на самом деле или нет, - сказал я. - Это ведь было во Вьетнаме. Я просто хочу знать конец истории. Бачелор убил собственных людей? - Глаза Джона остановились. - И ты знал это. Ты знал, что он уже сбежал. Ты знал, что ве