.
     - Я не помню этого.
     Пришлось напомнить Алану о нашей прогулке во Флори-парк.
     - Моя дочь любила гулять в Флори-парке, - старик выглядел несчастным и потерянным.
     - Алан, - сказал я. - Если вы хотите одеться и провести какое-то время в обществе Джона и его родителей, я с удовольствием отвезу вас туда.
     Старик снова попытался подняться с кровати, но колени его дрожали.
     - Я приготовлю горячую ванну, - предложила Элайза Морган. - Вы почувствуете себя лучше, как только побреетесь и оденетесь.
     - Вот это правильно, - кивнул Алан. - От горячей воды мне сразу полегчает.
     Элайза вышла из комнаты, а Алан смерил меня пронизывающим взглядом. Затем он поднял указательный палец, призывая меня молчать. Из другого конца коридора донесся звук льющейся воды. Алан кивнул. Теперь можно говорить спокойно.
     - Я вспомнил об одном человеке из этого города. Это то, что нам нужно. Леймон фон Хайлиц. Леймон фон Хайлиц сразу распутал бы это дело.
     Алан снова жил в сороковых-пятидесятых годах.
     - Я говорил с ним прошлой ночью, - сказал я. - Не надо никому рассказывать, но он действительно будет нам помогать.
     - Можешь на меня положиться, - улыбнулся Алан.
     Вернулась Элайза и повела его в ванную, а я спустился по лестнице и вышел из дому.

10

     Перейдя через улицу, я позвонил в дверь дома, стоявшего напротив. Дверь открыла молодая блондинка в элегантном темно-синем костюме с ниткой жемчуга вокруг шеи. В одной руке она держала небольшой портфельчик.
     - Не знаю, кто вы, но я уже опаздываю, - сказала женщина, быстро оглядывая меня с головы до ног. - На свидетеля Иеговы вы не похожи. Дайте пройти. Мы можем поговорить, пока я иду к машине.
     Я сделал шаг назад, женщина вышла из дома и заперла дверь. Затем она поглядела на часы.
     - Если начнете все-таки говорить о царствии Божьем, я наступлю вам на ногу.
     - Я - друг Алана Брукнера, - начал я. - И хочу спросить вас об одном немного странном происшествии в доме напротив.
     - В доме профессора? - женщина удивленно вскинула на меня глаза. - Все, что там происходит, достаточно странно. Но если вы - человек, заставивший его подстричь газон, все соседи сбегутся целовать вам ноги.
     - Что ж, это я вызвал сюда садовника.
     Но вместо того, чтобы целовать мне ноги, женщина быстро пошла в сторону стоящей у обочины красной "хонды цивик".
     - Лучше начинайте говорить, - посоветовала она. - У вас почти не осталось времени.
     - Меня интересует, не видели ли вы, как кто-нибудь ставит свою машину в гараж профессора. Вечером на той неделе. Ему показалось, что он слышала шум в гараже, а сам профессор давно уже не садится за руль.
     - Около двух недель назад? Ну, конечно, я видела. Я возвращалась домой довольно поздно - обедала с важным клиентом. Кто-то действительно ставил машину в гараж профессора - там горел свет. Я заметила все это, потому что был уже час ночи, а здесь обычно гасят свет в девять.
     Женщина открыла дверцу машины.
     - Вы видели машину или человека, который сидел за рулем? Не был ли это черный "мерседес"?
     - Я успела разглядеть только, как закрылась дверь гаража. Я подумала, что мужчина помоложе, который навещает профессора, забирает свою машину, и немного удивилась, потому что ни разу не видела, как он приезжал - всегда приходил пешком.
     - Вы не помните, что это был за день?
     Женщина закатила глаза.
     - О'кей, о'кей, это было десятое июня. Ночь с понедельника на вторник две недели назад. О'кей?
     - Спасибо, - сказал я. Женщина тут же села в машину и вставила ключ в замок зажигания. Я отошел назад, и секунду спустя "хонда" была уже в другом конце улицы.
     Понедельник, десятое июня - тот день, когда в номере двести восемнадцать отеля "Сент Элвин" была зверски избита и ранена Эйприл Рэнсом.
     Я сел в "понтиак" и поехал в Пигтаун.

11

     Седьмая южная улица начиналась от Ливермор-авеню и тянулась кварталов на двадцать к западу. Вдоль улицы стояли в основном скромные двухэтажные бетонные домики с пологими или остроконечными крышами. Фасады некоторых домов были выложены кирпичом, а в крошечных двориках стояли пластиковые фигурки животных - оленей или колли с большими глазами. Примерно на каждом двадцатом домике красовалась над входом статуэтка девы Марии, которая заодно защищала крыльцо от снега и дождя. Было довольно жарко, поэтому на порогах собственных домов сидели, наблюдая за происходящим, всего несколько стариков и старух.
     Дом номер семнадцать стоял в первом квартале справа от Ливермор-авеню, на таком же месте, как и наш бывший дом - пятым от угла. Темно-зеленая краска кое-ще успела облупиться, а в остальных местах потрескаться. Оставив машину незапертой, я поднялся по ступенькам. Пожилая парочка на соседнем крыльце внимательно разглядывала меня поверх своих газет.
     Я нажал на кнопку звонка. Первая дверь была обтянута проволочной сеткой, за ней виднелась другая, деревянная. Изнутри дома не доносилось ни звука. Я снова нажал на звонок, потом постучал, затем открыл первую дверь и стал барабанить кулаком по деревянной обшивке второй. Ничего.
     - Эй, кто-нибудь есть дома? - заорал я.
     - Никого нет, - донесся до меня чей-то голос.
     Старик на соседнем крыльце сложил газету у себя на коленях, и теперь он и его жена смотрели на меня безо всякого выражения.
     - Вы не знаете, когда вернутся хозяева? - спросил я.
     - Вам дали неправильный адрес, - сказал старик. Жена его кивнула.
     - Это правильный адрес, - заверил их я. - Вы не знаете людей, которые тут живут?
     - Что ж, если вы считаете, что попали, куда нужно, продолжайте орать и стучать.
     Я подошел к порогу. Старик и его жена были сейчас примерно в пятнадцати футах от меня. На нем была старая клетчатая рубашка, застегнутая на все пуговицы.
     - Вы хотите сказать, что здесь никто не живет?
     - Можно сказать и так, - женщина снова кивнула, подтверждая слова мужа.
     - Дом пустует?
     - Нет. Не думаю, что там пусто.
     - Никого нет дома, мистер, - сказала женщина. - Никого никогда нет дома.
     Я удивленно поглядел на стариков. Что за головоломка? Дом не пустует, но никого никогда нет дома.
     - Могу я подойти и поговорить с вами?
     Старик удивленно взглянул на жену.
     - Смотря кто вы и о чем собираетесь говорить.
     Я назвал свое имя, и на лице старика появилось напряженное выражение - имя казалось ему смутно знакомым.
     - Я вырос здесь за углом, на шестой улице. Эл Андерхилл был моим отцом.
     - Так вы - мальчик Эла Андерхилла? Тогда проходите.
     Когда поднялся на порог, старик встал и протянул мне руку.
     - Фрэнк Белнап. Это Ханна - моя жена. Я немного знал вашего отца. Я тридцать один год проработал в "Глаксе". Извините, что не можем предложить вам стул.
     Я сказал, что все в порядке, и прислонился к перилам.
     - Как насчет стаканчика лимонада? Эти чертовы политики испортили даже погоду - теперь в июне здесь стоит настоящий август.
     Я поблагодарил старика, и Ханна встала, чтобы принести мне лимонад.
     - Если ваш отец еще жив, скажите ему - пусть зайдет как-нибудь. Вспомним старые времена. Я никогда не был членом компании из "Часов досуга", но с удовольствием повидаюсь со стариной Элом. - Фрэнк Белнап проработал всю жизнь в шумном фабричном цеху, а теперь вынужден проводить целые дни, сидя на крылечке рядом с женой.
     Я сказал, что мой отец умер несколько лет назад. Фрэнк выглядел разочарованным.
     - Почти все из этой компании умерли, - сказал он. - Так что же привело тебя в соседний дом?
     - Я ищу мужчину, который жил там когда-то.
     Ханна вернулась с зеленым пластиковым подносом, на котором стояли три высоких стакана с лимонадом и льдом. Мне показалось, что она хотела подслушать, зачем я сюда пришел. Я взял стакан и сделал большой глоток. Лимонад был холодным и сладким.
     - Там жил Думки, - сказала она, передавая поднос мужу.
     - Да, Думки, с детьми и двумя братьями.
     - Но Думки снимал это жилье, - Ханна снова уселась на свое место. - Вам нравится лимонад?
     - Да, он очень хорош.
     - Я делаю кувшин каждое утро и держу его весь день в холодильнике.
     - Так вам нужен один из Думки? - переспросил старик.
     - Я ищу человека, владевшего этим домом. Боба Бандольера. Вы помните его?
     Склонив голову набок, Фрэнк внимательно меня разглядывал. Затем, сделав большой глоток лимонада, он немного подержал его во рту, прежде чем проглотить. Он явно не собирался ничего говорить, пока я не дам ему больше информации.
     - Бандольер был менеджером в отеле "Сент Элвин" довольно долгое время.
     - Да?
     Я понимал, что пока не сообщил ему ничего нового.
     - Мой отец тоже работал там какое-то время.
     Повернув голову, Фрэнк взглянул на жену.
     - Эл Андерхилл работал в отеле "Сент Элвин" и знал мистера Бандольера.
     - Да, да. Конечно, он должен был его знать.
     - Это наверняка было до того, как Эл пришел на фабрику, - сказал Фрэнк, обращаясь ко мне.
     - Да. Так вы не знаете, где я мог бы найти Бандольера?
     - Не могу вам сказать. Мистер Бандольер не слишком любил разговаривать с соседями.
     - Думки снял меблированный дом, - сказала Ханна.
     - Значит, мистер Бандольер выехал, оставив всю свою мебель?
     - Так он и сделал, - подтвердил Фрэнк. - Мы с Ханной были в это время в отпуске. Это было много лет назад. Кажется, в семьдесят втором. Да, Ханна?
     Ханна кивнула.
     - Мы как раз приехали из загородного домика и обнаружили здесь семейство Думки. Они тоже были не слишком общительными, но куда общительнее мистера Бандольера. Тот вообще никогда с нами не разговаривал. Этот человек словно смотрел сквозь тебя.
     - Мистер Бандольер одевался как настоящий джентльмен. Всегда в костюме и при галстуке. А когда работал в саду, надевал передник. Держал свои неприятности при себе, и в этом его трудно обвинить.
     - Мистер Бандольер был вдовцом, - подхватил Фрэнк. - Мы слыхали об этом от старого Джорджа Милтона, человека, у которого я купил дом. У него была жена, которая умерла за два-три года до нашего приезда. Наверное, она обеспечивала ему покой и тишину.
     - Этот человек любил покой. Он был жестким, но не грубым.
     - А жильцы со второго этажа, семейство Санчана, - вот те были очень хорошие ребята, хотя и иностранцы. Конечно, их мы тоже не знали, но они всегда так приветливо здоровались.
     - Говорили они немного странно, - сказал Фрэнк. - Иностранцы. А она была очень красивой женщиной.
     - Они не могут подсказать, как мне найти мистера Бандольера?
     Белнапы улыбнулись друг другу.
     - Санчана не ладили с мистером Бандольером, - сказала Ханна. - В тот день, когда они уезжали, я вышла попрощаться, и Тереза сказала, что надеется никогда больше не увидеть мистера Бандольера. Она сказала, что они скопили немного денег и внесли первый взнос за собственный домишко в западной части города. А когда уезжали Думки, их дочка сказала мне, что пришел мужчина в военной форме и велел им собираться и съезжать. Я сказала ей, что американские военные никогда не ведут себя так, но она была не слишком смышленой девчонкой.
     - Она не знала, кто был этот солдат?
     - Нет. Он просто пришел и согнал их с насиженного места.
     - Во всем этом нет никакого смысла. Разве что его прислал мистер Бандольер, - сказал Фрэнк. - Мне кажется, он решил жить здесь сам и нанял какого-то типа, чтобы спугнуть его жильцов. Вот я и подумал тогда, что скоро мы опять увидим мистера Бандольера. Но с тех пор дом стоит пустой. Но я уверен - мистер Бандольер по-прежнему владеет им - здесь ни разу не вешали таблички "Продается".
     - Значит, все это время дом пустовал? - переспросил я, допив лимонад. - А кто же подрезает газон?
     - Соседи делают это по очереди.
     - А вы никогда не видели этого самого солдата?
     - Нет, - сказал Фрэнк.
     - Ну, - замялась Ханна.
     - Все это твои фантазии! - воскликнул Фрэнк.
     - Так вы видели его?
     - Ханна ничего не видела.
     - Возможно, это был и не солдат, - сказала Ханна. - Но в любом случае это не просто мои фантазии.
     Я спросил Ханну, что же она видела, а Фрэнк неодобрительно хмыкнул.
     Ханна ткнула пальцем в мужа.
     - Он не верит мне, потому что сам ничего не видел. Фрэнк ложится спать в девять. Но неважно, верит он мне или нет, потому что я знаю точно. Я встала среди ночи и видела его.
     - Вы видели, как кто-то входил в дом?
     - Я видела человека в доме, мистер.
     - Призрак Ханны, - презрительно хмыкнул Фрэнк.
     - И все же я видела его, и он вовсе не был призраком. Это был самый обычный мужчина, - отвернувшись от Фрэнка, Ханна посмотрела на меня. - Раз в два-три дня я мучаюсь бессонницей и поэтому встаю среди ночи и спускаюсь вниз почитать.
     - Скажи ему, что ты читаешь, - вставил Фрэнк.
     - Да, это правда, я люблю ужасы, - Ханна улыбнулась своим мыслям, а Фрэнк подмигнул мне. - Я собрала целую коллекцию романов-ужасов и все время покупаю в супермаркете новые. Сейчас читаю "Красного дракона". Знаете? Люблю пострашнее.
     Фрэнк тихонько смеялся, прикрыв ладонью рот.
     - Но это вовсе не значит, что я все выдумала. Я видела, как в гостиной соседнего дома ходит какой-то мужчина.
     - Просто ходит в темной гостиной, - сказал Фрэнк. - Хи-хи.
     - Иногда он ходит с маленьким фонариком, но чаще всего действительно в темноте. Походит-походит и сядет, а потом снова встает и ходит. И...
     - Ну, ну, продолжай, - подзадорил ее Фрэнк. - Расскажи все остальное.
     - И еще он плачет, - Ханна с вызовом посмотрела на меня. - Я хорошо вижу его в окно, ведь там, в гостиной, висит только тюль. Он приходит раз недели в две. Ходит по гостиной. Иногда скрывается в другой комнате. И мне даже кажется, что он ушел. Но потом я поднимаю глаза, а он снова сидит там, разговаривает сам с собой или плачет.
     - Он никогда не замечал света вашей лампы?
     - Наверное, красные драконы не очень хорошо видят, - вмешался Фрэнк.
     - Моя лампочка слишком маленькая. Ночничок, - сказала Ханна, не обращая внимания на мужа.
     - А вы никогда не видели, как он входит в дом?
     - Думаю, он заходит с другой стороны.
     - Или спускается по каминной трубе, - не унимался Фрэнк.
     - Вам не приходило в голову вызвать полицию?
     - Нет, - почему-то смутившись, ответила Ханна.
     - "Слезы из-под могильной плиты", - объявил Фрэнк. - Автор - И. Б. Луни.
     - Кузнецы все такие, - вздохнула Ханна. - Почему-то любят воображать себя комедиантами.
     - Но почему вы не вызвали полицию? - я повторил свой вопрос.
     - Мне казалось, что это один из малышей Думки, ставший теперь взрослым, приходит сюда вспомнить счастливые времена.
     - Дикари никогда так не поступают, - сказал Фрэнк. - И дикари всегда остаются дикарями. Даже самые маленькие напивались так, что постоянно валились на газон. - Фрэнк снова улыбнулся жене. - А Ханна любила этих дьяволят, потому что они звали ее "мэм".
     Ханна неодобрительно посмотрела на мужа.
     - Если они невежественны, это не значит, что Думки - конченые люди.
     - А вы никогда не спрашивали соседей, может быть, они тоже видели этого типа?
     Ханна покачала головой.
     - У нас здесь никто больше не бодрствует по ночам.
     - Мистер Бандольер жил один?
     - Он всегда был один, - сказал Фрэнк. - Бандольер был государством в государстве.
     - Может быть, это он приходит по ночам в дом, - предположил я.
     - Надо запастись микроскопом, чтобы разглядеть где-нибудь в глубине души Бандольера хоть одну слезинку, - сказал Фрэнк, и, кажется, жена впервые согласилась с ним.
     Прежде чем уйти, я попросил Ханну Белнап обязательно позвонить мне, когда она снова увидит незнакомца за окнами соседнего дома. Фрэнк показал мне еще два дома, в которых жили люди, приехавшие сюда еще раньше их с Ханной, но он не думает, что они смогут вспомнить Роберта Бандольера.
     Одна из таких парочек жила в дальнем конце квартала, и оба старика действительно весьма смутно помнили своего бывшего соседа. Они считали его "снобом, держащим нос по ветру". И вообще не хотели даже говорить об этом человеке. Их всегда возмущало, что он сдал квартиру Думки.
     Другая пожилая чета по фамилии Миллхаузер жила на другой стороне улицы через два дома от угла Ливермор-авеню. Мистер Миллхаузер вышел на порог поговорить со мной, а его жена кидала реплики из кресла-качалки в глубине дома. Они также не любили мистера Бандольера. И просто позор, что дом пустует год от года, но с другой стороны, не хотелось бы снова увидеть там этих ужасных Думки. Миссис Миллхаузер прокричала, что Санчана вроде бы переехали в местечко под названием Элм-хилл. Элм-хилл находился на западе Миллхейвена. Мистер Миллхаузер, распрощавшись со мной, хотел войти внутрь, когда его жена снова подала голос.
     - Он был красив, как Кларк Гейбл, этот Бандольер, но при этом оставался мерзким мужиком. Избивал свою жену до синяков. - Миллхаузер посмотрел на меня глазами, полными боли, и прокричал жене, чтобы не совалась не в свое дело.
     - То же могу сказать и вам, мистер, - заявил он мне, перед тем как захлопнуть перед моим носом дверь.

12

     Оставив машину на Седьмой южной улице, я направился по жаре к отелю "Сент Элвин". В голове вертелось все услышанное за последние два дня. Чем дальше я отходил от Седьмой улицы, тем меньше верилось, что Ханна Белнап вообще видела кого-то за окнами соседнего дома. Я решил не отказывать себе в удовольствии повидаться с Гленроем Брейкстоуном, хотя понимал, что и эта дорога скорее всего приведет меня в тупик. А потом надо попытаться отыскать Санчана.
     В животе у меня заурчало, и я понял вдруг, что ничего не ел со вчерашнего вечера. Что ж, можно встретиться с Гленроем Брейкстоуном и после ленча - в конце концов он сам наверняка еще не встал с постели. Я купил в автомате на углу Ливермор и улицы Вдов свежий номер "Леджер" и пошел к входу в "Таверну Синдбада".
     Ресторанная публика заметно расслабилась со дня ареста Уолтера Драгонетта. Почти во всех кабинках сидели местные жители и постояльцы отеля, а молоденькая барменша подавала пиво рабочим в пыльных робах.
     Официантка, с которой я говорил в то утро, вышла из кухни в своем синем платье и туфлях на высоких каблуках. Кругом оживленно беседовали. Официантка знаком указала мне на свободный столик. За столиком в другом конце зала сидели за чашками кофе, не обращая друг на друга никакого внимания, четверо мужчин от двадцати до пятидесяти лет. Они были очень похожи на тех, кто сидел за этим же столиком в день убийства Эйприл Рэнсом. На одном был летний костюм, на другом - фуфайка с капюшоном и грязные брюки. На самом молодом были мешковатые штаны, тенниска и тяжелая золотая цепь на шее. Я присел за стол - на меня тоже не обратили внимания - и открыл газету. Половина первой страницы посвящалась митингу протеста перед Армори-плейс. Преподобный Эл Шарптон появился на митинге и заявил, что готов лично штурмовать полицейское управление, если не будут немедленно отстранены от должностей или сразу уволены полицейские, не отреагировавшие должным образом на звонки соседей Уолтера Драгонетта. На следующей странице красовались фотографии шефа полиции и Мерлина Уотерфорда на похоронах Эйприл Рэнсом и приводились тексты их речей. Во всех трех редакционных статьях нападали на Уотерфорда и работу полицейских. Пока я читал все это, поедая сэндвич с индейкой и беконом, мне невольно пришлось обратить внимание на странное поведение сидящих за столиком через зал. Время от времени они вставали и скрывались за незаметной дверцей в стене за их столиком. Как только выходил один, входил другой. За дверью мне удалось разглядеть серый коридор со стенами, обшитыми металлическими планками. Иногда человек, выходивший из двери, сразу покидал бар, иногда возвращался за стол и ждал. Все курили и пили кофе. Как только кто-то выходил, на его месте тут же появлялся другой. Они почти не разговаривали и выглядели недостаточно нахально, чтобы быть гангстерами, и недостаточно