хся ногах шел к дому. На аккуратно подстриженном газоне блестела трава. Мы вошли в дом, и, обернувшись, Алан несколько секунд смотрел на меня пустыми бессмысленными глазами. Меня прошиб холодный пот. Похоже, старик забыл обо всем, что собирался сделать. Он медленно прошел через коридор и остановился только в гостиной. Все деревянные поверхности в комнате сверкали, в воздухе пахло полиролью.
     - Вот это хорошо, - Алан сел на диван и откинулся на спинку. - Уборщицы постарались на славу. - Он еще раз оглядел сияющую чистотой комнату. - По-моему, сюда никто не приедет. - Он прочистил горло. - А я думал, что люди приезжают после похорон в дом.
     Алан забыл, что дочь жила не в его доме.
     Я сел в кресло напротив старика.
     Скрестив на груди руки, Алан молча смотрел в окно. В глазах его застыло странное выражение. Затем они медленно закрылись, и Алан заснул. Грудь его мерно вздымалась, дыхание стало ровным. Через минуту-две он снова открыл глаза и произнес:
     - Тим, да? Хорошо.
     - Вы все еще собираетесь в морг?
     - Да, конечно. Ведь я знал этого парня лучше, чем Джон, - Алан улыбнулся. - Я отдал ему кое-что из своей старой одежды. Несколько костюмов стали велики мне в последнее время. Парень скопил достаточно денег, чтобы платить за учебу и квартиру, но больше ему не хватает ни на что.
     На лестнице послышались тяжелые шаги. Алан удивленно заморгал, а я встал и вышел в коридор. На меня надвигалась полная женщина в черных брюках и футболке с эмблемой университета штата Иллинойс. Она везла за собой пылесос.
     - Должна вам сказать, это была самая тяжелая работа, какую мне приходилось выполнять за всю свою жизнь, - заявила она, глядя на меня так, словно я тоже несу ответственность за состояние дома. - Целых шесть часов.
     - Вы отлично поработали.
     - И это говорите мне вы! - Уронив шланг от пылесоса, она тяжело привалилась к стене и посмотрела на Алана. - Вы не слишком аккуратный человек, мистер Брукнер.
     - Да, все как-то вышло из-под контроля.
     - Вам надо лучше следить за домом, если хотите, чтобы я приходила и дальше.
     - Теперь все пойдет по-другому, - заверил ее я. - Сюда будет приходить частная сиделка, как только нам удастся ее, найти.
     Склонив голову набок, уборщица внимательно посмотрела на меня.
     - Мне полагается сто двадцать долларов.
     Алан залез в карман пиджака и достал оттуда ком двадцатидолларовых банкнот. Отсчитав шесть штук, он встал, чтобы передать их уборщице.
     - Вы просто прелесть, мистер Брукнер, - улыбнулась женщина. - Я буду приходить по четвергам.
     - Замечательно, - сказал Алан.
     Выходя из гостиной, уборщица подняла шланг от пылесоса.
     - А что мне делать с этими цветами? - спросила она.
     Алан непонимающе посмотрел на женщину.
     - Ну, вы их поливаете или что?
     - А где это?
     - Я переставила на кухню.
     - Но венки обычно не поливают.
     - Что ж, тем лучше.
     Женщина вышла, увозя за собой пылесос, а через несколько минут вернулась уже без него, и я пошел проводить ее до двери. Она продолжала бросать на меня косые подозрительные взгляды.
     - Он как доктор Джекил и мистер Хекил или как его там.
     В этот момент в коридоре появился Алан. Он осторожно нес в обеих руках круглый венок из гвоздик и желтых роз.
     - Вы ведь знаете Флори-парк, не так ли? - спросил он.
     - Я вырос в другой части города.
     - Тогда я скажу вам, как его найти. Думаю, вы сумеете отыскать озеро в восточной части парка. - Мы вышли наружу. - Восток это справа.
     - Да, сэр, - кивнул я.
     Мы подошли к машине. Алан забрался на переднее сиденье, прижимая венок к груди.
     Следуя инструкциям Алана, я свернул к северу от Истерн Шор-драйв. Я спросил, почему бы нам не свернуть к берегу здесь же, неподалеку.
     - Это Банч-парк, - ответил Алан. - Эйприл не любила здесь гулять. Слишком много народу.
     Через десять-двенадцать миль мы оказались в районе Ривервуд.
     Истерн Шор-роуд перешла в двухполосное шоссе, которое вскоре разделилось на две дороги, одна из которых вела на запад, а другая прямо, на север, теряясь в сосновом лесу, среди которого попадались то здесь, то там большие современные здания. Алан велел мне ехать прямо и свернуть направо у следующего перекрестка.
     Вскоре мы проехали мимо таблички, на которой было написано оранжевыми буквами "Флори-парк". Подъездная дорожка упиралась в круглую автостоянку, на которой стояли несколько "джипов" и "рейнджроверов".
     - Это один из самых красивых парков в нашем округе, - сказал Алан. - И никто не знает о его существовании.
     Он вылез из машины.
     - Туда, - дойдя до конца стоянки, он перелез через бетонный бордюрчик и пошел прямо по траве к узенькой тропинке. - Я был здесь всего один раз. Эйприл тогда училась в школе.
     Я спросил, не позволит ли он мне нести венок.
     - Нет, - коротко ответил Алан.
     Тропинка вела к небольшому островку, на котором росли вперемежку березы и сосны. Я шел впереди Алана, отклоняя встречавшиеся на пути ветки. Алан дышал и двигался довольно легко для своего возраста. Мы вышли на большую поляну, кончавшуюся небольшой возвышенностью, поднявшись на которую я увидел вершины других деревьев, а за ними - голубую гладь озера. Пот пропитал мою рубашку. Я отер ладонью лоб и сказал:
     - Алан, я наверное не смогу пойти с вами дальше.
     - Почему.
     - Мне трудно находиться в таких местах, как это.
     Он нахмурился, пытаясь понять, что я имел в виду. Я сделал шаг вперед, и перед моими глазами снова взорвалась мина, подбросив в воздух разорванные тела товарищей.
     - А что такое? - спросил Алан.
     - Меня нервируют открытые пространства.
     - Тогда почему бы вам не закрыть глаза?
     И я закрыл глаза. Маленькие фигурки в темных одеждах летали меж крон деревьев, а другие ползли к краю поляны.
     - Я могу чем-нибудь помочь вам? - спросил Алан.
     - Вряд ли.
     - Тогда, судя по всему, вы должны сделать это сами.
     Мимо нас пробежали два подростка в купальных костюмах.
     Добежав до поляны, они оглянулись и смерили нас удивленными взглядами.
     - Вам надо, чтобы я пошел туда с вами?
     - Да, - кивнул Алан.
     - Тогда пошли. - Я сделал шаг вперед. Маленькие человечки в черном тоже двинулись в сторону деревьев. Меня прошиб холодный пот.
     - Я пойду впереди, - сказал Алан. - Следите за мной и наступайте только туда, где прошел я. Хорошо?
     Я кивнул. Рот мой был словно забит песком и ватой. Алан пошел впереди.
     - Не смотрите ни на что, кроме моих ног, - посоветовал он.
     Ноги его оставляли на пыльной тропинке отчетливые следы. Я поставил ногу поверх первого отпечатка. Алан сделал еще шаг. Я двинулся за ним. По спине моей бежали мурашки. Тропинка медленно поднималась в гору. Алан все вел и вел меня вперед.
     Наконец он остановился и спросил:
     - Теперь вы можете поднять глаза?
     Мы стояли на вершине холма. Впереди виднелась тропинка, ведущая вниз по поросшему лесом склону. А рядом дорожка пошире вела к железной лестнице, которая спускалась к узкой полоске песка и почти упиралась в голубую гладь озера. Далеко на линии горизонта медленно качались лодки.
     - Вы куда? - окликнул меня Алан, как только я шагнул на широкую дорожку.
     Я махнул рукой в сторону лестницы, ведущей к воде.
     - Нам туда, - сказал Алан, указывая на тропинку поуже.
     Я снова направился за ним.
     - Не могли бы вы немного понести венок? - попросил старик.
     Я протянул руки. Венок оказался тяжелее, чем я ожидал. Стебли роз царапали мне пальцы.
     - Когда Эйприл была девочкой, она брала с собой книги и что-нибудь поесть и проводила несколько часов в небольшой рощице в конце этой тропинки. Там было ее любимое место.
     Тропинка исчезала среди камней, громоздившихся между деревьями. Вокруг росли березы и тополя. Алан остановился перед грудой огромных булыжников.
     - Я сам не одолею этот завал.
     Если бы не венок, это было бы довольно просто. А так приходилось держа его в одной руке, второй помогать Алану пробраться через камни. Один я перелез бы через камни за пять минут. Меньше - за три. Но нам с Аланом понадобилось почти двадцать минут. Когда мы наконец спустились, мой пиджак промок насквозь от пота, и из ткани торчала оторвавшаяся молния.
     Я опустился на колени на большой плоский булыжник, снял с плеча венок и посмотрел на Алана, протягивающего ко мне руки. Когда я спустил его вниз, он тяжело дыша спросил:
     - Теперь понимаете, зачем вы мне понадобились?
     Отерев со лба пот, я стал внимательно рассматривать венок. Из него торчали куски проволоки, несколько отколовшихся роз и веточка папоротника. Поднявшись, я протянул Алану руку.
     Он прошел нетвердой походкой по неровному рельефу из врытых в землю булыжников и попросил меня вернуть ему венок.
     - И далеко мы идем? - спросил я.
     Алан махнул рукой в сторону видневшейся невдалеке небольшой скалы. Рядом с ней, у самой кромки голубой воды, виднелась полоса красных кленов, а за ней - пологий склон с едва заметной тропинкой. По другую сторону кленов виднелась напоминавшая человеческую ладонь гранитная площадка. Алан попросил передать ему венок.
     - Вот это место, - сказал он, устремляясь по тропинке вниз. - Эйприл приходила сюда, чтобы побыть в одиночестве, - сказал он, сделав несколько шагов. - Это место была ей очень дорого. - Он тяжело вздохнул. - Я словно вижу ее здесь воочию.
     Больше Алан не произнес ни слова, пока мы не очутились на нависавшей над водой гранитной площадке. Я подошел к краю скалы. Справа в небольшой бухточке ныряли двое мальчишек, пробежавших мимо нас чуть раньше.
     - Это и есть похороны Эйприл, - сказал Алан. - Ее настоящие похороны.
     Я чувствовал себя чужестранцем, проникшим в чужие владения.
     - Я должен с ней попрощаться.
     Я отошел под тень кленов.
     Алан медленно подошел к краю скалы. Этот маленький седоволосый старик казался мне сейчас почти волшебником. Он думал об этом моменте с тех пор, как узнал о смерти дочери.
     - Моя дорогая девочка, - произнес Алан дрожащим голосом, крепко прижимая к груди венок. - Эйприл! Я всегда останусь твоим отцом, а ты - моей дочерью. Ты будешь жить в моем сердце до самой моей смерти. Я обещаю тебе, что тот, кто это сделал, не уйдет от ответа. У меня осталось не так много сил, но их хватит на нас двоих. Я люблю тебя, дитя мое.
     Подойдя к самому краю гранитной площадки, Алан поглядел вниз и произнес тихим, мягким голосом.
     - Отец твой желает тебе почить в мире и покое.
     Затем, сделав шаг назад, Алан взял венок в правую руку и, отведя руку назад, кинул венок, словно диск. Несколько раз перевернувшись в воздухе, он коснулся водной глади.
     Мальчишки громко закричали, показывая пальцами в сторону плывущего венка. Кинувшись в воду, они поплыли к тому месту, где он упал, но остановились, увидев на скале меня и Алана.
     - Я ведь по-прежнему ее отец, - сказал Алан.

7

     Когда мы остановились у дома Джона Рэнсома, только узкие щелочки между веками Алана указывали на то, что он не спит.
     - Я подожду, - сказал он.
     Джон открыл дверь и пустил меня внутрь.
     - Где вы были? Ты знаешь, который час?
     Родители Джона стояли посреди гостиной, тревожно глядя в мою сторону.
     - С Аланом все в порядке? - спросила Марджори.
     - Он немного устал, - сказал я.
     - Послушайте, мне надо торопиться, - сказал Джои родителям. - Мы вернемся через полчаса. Не думаю, чтобы вся процедура заняла много времени.
     Ральф Рэнсом начал было что-то говорить, но Джон буквально вытолкал меня и захлопнул за нами дверь.
     - О, Господи, да старик спит, - казал он, подойдя к машине. - Мало того, что из-за тебя мы опаздываем, ты еще вынул его из постели в таком состоянии, что он вряд ли помнит свое собственное имя.
     - Он помнит свое имя, - заверил я Джона.
     Сев в машину, Джон похлопал тестя по плечу.
     - Алан? С тобой все в порядке?
     - Ас тобой? - спросил в ответ Алан.
     Я решил поехать по мосту на Горацио-стрит, но тут вспомнил, что говорил мне о нем Дик Мюллер.
     - Джон, - сказал я. - Ты не рассказывал мне, что Эйприл интересовалась местной историей.
     - Иногда она кое-что изучала по этому поводу. Но так, ничего особенного.
     - Но ведь она, кажется, особенно интересовалась мостом на Горацио-стрит.
     - Мне ничего об этом неизвестно.
     Алан дышал глубоко и ровно, полоски между веками исчезли.
     - Почему ты так задержался? - спросил Джон.
     - Алан хотел заехал в Флори-парк.
     - А что ему понадобилось в Флори-парке?
     - Эйприл любила ходить туда.
     - Что ты пытаешься мне сообщить? - сердито спросил Джон.
     - Там есть скала, нависающая прямо над озером, и Эйприл любила загорать и нырять там, когда еще училась в школе.
     - О, вполне может быть, - Джон заметно расслабился.
     - Алан захотел увидеть это место.
     - И что он там делал? Ходил кругами и страдал по Эйприл?
     - Что-то вроде этого.
     Джон пренебрежительно хмыкнул.
     - Джон, - начал я. - Неужели даже после того, как мы выслушали рассказ Драгонетта о мосте на Горацио-стрит, тебе не кажется, что стоит вспомнить поподробнее об интересе Эйприл к этому месту?
     - Но я почти ничего об этом не знаю.
     - Что? - полусонно пробормотал Алан. - Что вы там говорите об Эйприл?
     Он протер глаза и выпрямился, пытаясь сообразить, где находится. Джон со стоном отвернулся.
     - Мы говорили о кое-каких исследованиях, которые проводила Эйприл, - сказал я.
     - А...
     - Она говорила вам что-нибудь об этом?
     - Эйприл говорила мне обо всем, - он задумался на несколько секунд. - Я плохо помню, в чем там было дело. Кажется, речь шла о каком-то мосте.
     - А именно о том, по которому мы сейчас поедем, - сказал Джон. - Сворачивай на Горацио-стрит.
     Впереди маячили парапет набережной Миллхейвен-ривер и низкие борта моста.
     - Это как-то связано с преступлением? - спросил Алан.
     - Это само по себе преступление, - ответил Джон.
     Я посмотрел на бар "Зеленая женщина", мимо которого мы как раз проезжали, и, за секунду до того, как стены моста скрыли его из виду, успел разглядеть припаркованную рядом синюю машину с открытым багажником, рядом с которой стояли две картонные коробки. Мы проехали по мосту, и в этот момент мне пришло в голову, что машина очень похожа на "лексус", из которого следили за Джоном Рэнсомом по пути в Шейди-Маунт. Я наклонился вперед, пытаясь разглядеть машину в зеркало заднего вида, но стены моста загораживали обзор.
     - Ты помешан на этом месте, - сказал Джон. - Как Уолтер Драгонетт.
     - Как Эйприл, - произнес я.
     - У Эйприл была слишком насыщенная жизнь, чтобы всерьез увлекаться местной историей, - в голосе Джона слышалась горечь.
     Мы еще не подъехали к Армори-плейс, когда до нас донеслись голоса, вопящие: "Уотерфорда - в отставку! Васса - в отставку! Уотерфорда - в отставку! Васса - в отставку!"
     - Кажется, призыв мэра к единению не был услышан, - заметил Джон.
     - Здесь надо свернуть направо, - подсказал ему Алан.

8

     Пологий спуск вел прямо к входу в морг округа Миллхейвен.
     Я притормозил рядом с черным "седаном", из которого тут же вылез Пол Фонтейн и махнул рукой в сторону небольшой стоянки с надписью "Только для служебных машин". Мы опоздали на десять минут.
     - Извиняюсь, это моя вина, - произнес я.
     - Ничего, я предпочитаю побыть здесь, а не на Армори-плейс. - Фонтейн посмотрел на выглядевшего смертельно усталым Алана.
     - Профессор Брукнер, вы можете посидеть в вестибюле.
     - Нет, не думаю, - ответил Алан.
     - Тогда пойдемте.
     Фонтейн провел нас в небольшой вестибюль с двумя пластиковыми стульями, стоящими по обе стороны высокой пепельницы, полной окурков. За следующей дверью сидел, постукивая карандашом по столу, молодой блондин с угреватым лицом.
     - Теперь все в сборе, Тедди, - сказал ему Фонтейн. - Я скоро приведу их обратно.
     Мы пошли по длинному коридору, освещенному двумя рядами свисавших с потолка флюоресцентных ламп. Стены были выкрашены в защитный цвет.
     - Мне лучше заранее подготовить вас к тому, что вы увидите, - сказал Фонтейн. - От его лица почти ничего не осталось. - Он остановился около четвертой двери справа и посмотрел на Алана. - Это может сильно взволновать вас.
     - Не беспокойтесь за меня, - сказал Алан.
     Фонтейн открыл дверь в небольшую комнату без мебели и окон. В центре комнаты лежало на каталке покрытое простыней тело.
     Фонтейн подошел к каталке.
     - Вот тело человека, которого мы нашли в переходе под отелем "Сент Элвин", - он откинул простыню с лица трупа.
     Алан порывисто вздохнул. Большая часть лица несчастного была изрезана так, что напоминала сырой бекон. Под этими кусками кожи виднелись на удивление здоровые и ровные зубы. Под пустой глазницей торчала ключица. Длинные резаные раны покрывали шею, заканчиваясь на груди, уже под простыней. Нижняя губа свисала на подбородок.
     Фонтейн подождал, пока мы переварим увиденное.
     - Что-нибудь в этом человеке кажется вам знакомым? - спросил он. - Я понимаю, как это нелегко.
     - Никто не сумеет опознать его, - сказал Джон. - От него практически ничего не осталось.
     - Профессор Брукнер?
     - Это вполне может быть Грант, - сказал Алан. - Волосы Гранта были точно такого же русого цвета.
     - Алан, но ведь это уже нельзя назвать волосами!
     - Вы готовы опознать этого человека; профессор Брукнер?
     Алан снова посмотрел на тело и покачал головой.
     - Я не могу ничего утверждать наверняка.
     Фонтейн подождал, не скажет ли Алан что-нибудь еще, затем предложил:
     - Может быть, вы хотели бы взглянуть на его одежду.
     - Да, да, - закивал головой Брукнер.
     Фонтейн снова закрыл простыней лицо трупа и прошел мимо нас к двери, ведущей в коридор.
     Потом мы стояли в другой комнате, как две капли воды похожей на первую, а Фонтейн стоял по другую сторону каталки, на которой лежала изрезанная, заляпанная кровью одежда.
     - Здесь то, что было на нем в день убийства, - прокомментировал Фонтейн. - Пиджак с ярлыком фирмы "Хэтчет и Хэтч", зеленая рубашка из какой-то банановой республики, брюки цвета хаки, трусы, носки, замшевые ботинки.
     - Пиджак от "Хэтчета и Хэтча"? - встрепенулся Алан. - Этот пиджак принадлежал когда-то мне. Значит, это все-таки Грант. - Лицо его стало вдруг мертвенно бледным. - И еще он говорил, что хочет купить кое-что из одежды на деньги, которые я ему дал.
     - Ты давал деньги Гранту Хоффману? - удивился Джон. - Кроме одежды - еще и деньги?
     - Вы уверены, что это ваш пиджак? - переспросил Фонтейн, поднимая со стола покрытый запекшейся кровью изрезанный пиджак.
     - Да, уверен, - Алан отступил на шаг назад. - Я дал его Хоффману в прошлом августе, когда мы перебирали старую одежду. Грант примерил, и пиджак ему подошел.
     Прижав руку ко рту, Алан смотрел на изуродованный пиджак.
     - Вы уверены? - Фонтейн положил пиджак обратно на стол.
     Алан кивнул.
     - В таком случае, сэр, не могли бы вы еще раз взглянуть на труп?
     - Но ведь он уже осмотрел тело, - вмешался Джон Рэнсом. - Я не вижу смысла снова подвергать моего тестя подобной пытке.
     - Сэр, - Фонтейн снова обратился к Алану Брукнеру. - Вы абсолютно уверены, что именно этот пиджак подарен вами в августе прошлого года Гранту Хоффману?
     - Хотелось бы мне не быть в этом уверенным, - сказал Алан.
     - Этот человек только что потерял дочь! - взорвался Джон. - Как вы можете подозревать его...
     - Хватит, Джон, - остановил его Алан. Он выглядел сейчас лет на десять старше, чем в тот момент, когда бросал в озеро венок.
     - Вы двое можете подождать в вестибюле. - Обойдя вокруг стола, Фонтейн обнял Алана за плечи. Его мягкий, сочувственный тон приятно удивил меня.
     Из соседней комнаты пришел санитар в белой куртке и брюках. Не глядя на нас, он подошел к столу и начал складывать одежду убитого в пластиковые мешки для веществен