Василий не участвовал в разговоре. В танке воцарилась  тишина,  снаружи
тоже было тихо. Даже пехота, укрытая в роще, прекратила стрельбу.
   Прошло, наверное, с четверть часа.  Ровное  дыхание  друзей  усыпило  и
Янека.  Неожиданно  вдалеке,  слева  от  танка,   вспыхнула   ожесточенная
перестрелка, слышались автоматные и  пулеметные  очереди,  взрывы  гранат,
несколько раз отозвались минометы, прокатилось "ура", и вскоре все стихло.
   Янек поднял голову, те двое тоже не спали. Густлик беспокойно ворочался
в башне на месте командира. Косу не  хотелось  первым  спрашивать,  в  чем
дело.
   - Танкисты! - совсем близко раздался голос. - Спите?
   - Спим, - отозвался Елень, открывая люк. У  танка  стоял  пехотинец.  -
Чего тебе?
   - Слыхали стрельбу?  Говорят,  сейчас  русские  окружение  замкнули.  В
темноте выбили немцев из леса, южнее.
   Кроме телефонов и радиостанций  в  каждой  армии  существует  еще  один
способ  распространения  сведений,  действующий  не  менее   быстро,   чем
радиоволны. Это солдатский телеграф. Сведения передаются из уст в уста  по
фронту, переносятся с  наблюдательных  пунктов  на  батареи  посыльными  и
водителями автомашин, докатываются с фронта в тыл и из тыла на фронт.
   Батальоны и полки, дивизии и корпуса - это  не  просто  людские  массы,
скорее, это живые организмы. Сосредоточение сил,  оборона,  наступление  -
все это как движение пальцев одной руки, и о том,  как  с  помощью  нервов
двигаются пальцы, узнает все тело. И сейчас  со  скоростью  электрического
тока пронеслась  по  фронту  весть,  что  сомкнулось  кольцо  окружения  и
танковый клин дивизии "Герман Геринг" в мешке.
   - Теперь понимаешь, Янек? - спросил Семенов. - Если бы  ударили  вчера,
или сегодня, или даже за несколько минут, гитлеровцы  могли  бы  подтянуть
резервы или отступить.
   - Я ему рассказывал, - вставил  довольный  Григорий,  -  если  в  шишку
ударишь обухом топора, то только ветка закачается.  Хочешь  орех  разбить,
бей его на чем-нибудь твердом. Вот и сейчас, когда они окружены...
   Семенов встал, приказал Еленю освободить башню и ложиться спать. Янек и
Григорий поднялись, чтобы заменить командира, но он и слушать не  хотел  -
отправил и их спать.
   Друзья знали, что командир сердится, когда долго настаиваешь на  своем,
что спорить с ним можно до определенного момента, и послушно  улеглись  на
ящиках.
   Семенов открыл люк, посмотрел в небо,  на  котором  виднелись  мигающие
звезды. Чтобы смягчить резкий тон приказа, шепотом сказал:
   - Спите, ребята, завтра будет хорошая погода.


   - Эй, вставайте!
   Все быстро проснулись, не понимая, сколько спали - минуту или несколько
часов. Было еще темно. В открытом люке виднелся силуэт Семенова.
   - Идите сюда!
   Все разом вскочили и протиснулись в башню к командиру.
   -  Подъехала  автомашина,  и  кто-то  спрашивает  о  танкистах.  Может,
начальство?
   Слышались шаги пробирающегося через заросли человека и треск ломающихся
веток.
   - Эй, есть кто-нибудь там?
   - А ты кто?
   - Повар, не узнаете?
   - Бери правее...
   Капрал Лободзкий взобрался на броню и приблизился к башне. Он почти  не
изменился со времени их знакомства: чуть  сутулый,  с  отвисшей  на  щеках
кожей. Только как будто немного похудел,  а  может,  это  только  казалось
ночью.
   - А-а, это вы - четыре непорочных танкиста и  почитаемая  вами  собака?
Идите вон туда прямо и возьмите на кухне мясо, кофе и  хлеб.  Кофе  можете
налить в термос, а я тем временен посплю.
   В танке остался Елень, остальные, захватив котелки, по очереди  вылезли
из танка. Янек подсадил Шарика, сам выбрался  последним.  Повар  остановил
его за руку:
   - Кос, я встретил Вихуру из колонны снабжения, он просил передать,  что
раненую девушку перевез на другой берег и передал  доктору  из  санитарной
машины.
   - Спасибо, что сказал.
   - Не за что, - пожав плечами, ответил Лободзкий.
   Кухню нашли без труда - их безошибочно привел Шарик. Между деревьями на
узкой просеке стояла автомашина с прицепленными к ней  двумя  котлами.  Из
отбитой трубы струился дымок. Шофер спал на сиденье;  дверца  кабины  была
приоткрыта, и из нее высовывалась голова с коротко остриженными  волосами.
Несмотря на темноту, можно было заметить веснушки,  густо  рассыпанные  по
всему лицу водителя. Саакашвили хотел разбудить его, но Семенов  остановил
Григория.
   - Пусть поспит.
   Они напились горьковатого  пшеничного  кофе,  положили  в  два  котелка
вареное мясо, под брезентом нашли хлеб. Когда  вернулись  к  танку,  повар
спал на броне, под головой лежала свернутая подстилка Шарика.
   - Подложил ему, чтобы шишку не набил, - объяснил Елень. - Так спит, что
будить жалко. Только сначала все мать звал.
   Григорий побрызгал ему в лицо водой. Повар  вскочил,  протер  глаза  и,
полусонный, заговорил:
   - Днем варю, ночью развожу...
   Потом спрыгнул с танка и пошел к густому сосняку.
   - Подожди, - позвал Янек. - Иди за собакой, она покажет. Шарик,  отведи
его на кухню!
   Они исчезли  в  темноте,  а  через  минуту  танкисты  услышали  урчание
запускаемого  мотора.  Овчарка  вернулась,  весело  помахивая  хвостом,  с
большим куском сырого мяса в зубах.
   До рассвета оставалось мало времени, но общими усилиями  они  уговорили
Семенова лечь спать, а сами втроем разместились в башне.  Елень  доедал  с
хлебом остатки мяса, а Янек с Григорием  шепотом  разговаривали.  Небо  на
горизонте посветлело. Звезды погасли, на броню легла роса...
   Поручник перевернулся на другой бок,  вздохнул  и  пробормотал  что-то.
Янек слез с сиденья, заглянул вниз и услышал шепот:
   - Люба, я приду... Я сейчас...
   На дне танка было темно, но в открытый люк механика падал  серый  столб
света, и от этого на  лицо  Василия  ложилась  светло-голубая  тень.  Янек
смотрел на него, и командир показался ему значительно моложе, чем  обычно.
Кос подумал, что Семенов мог быть его старшим братом. Старший в экипаже  -
еще не значит взрослый.
   - Что там? - тихо спросил Григорий.
   - Ничего, это он во сне разговаривает, - ответил Янек.
   Где-то  совсем  рядом  гулко  ударила  танковая  пушка.  Эхо   выстрела
покатилось, вернулось обратно к лесу. Семенов открыл глаза.
   - Слышу, немцы оповестили о начале дня. - Он сел в посмотрел на часы. -
Через четверть часа, Янек, ты должен быть у рации,  а  пока,  думаю,  надо
позавтракать. Налейте кофе.
   Съели по куску хлеба и, передавая из рук в руки котелок с кофе, осушили
его до дна.
   - Теперь по местам!
   Окоп, в котором стоял танк, был  неглубокий,  и  бруствер  не  заслонял
смотровые щели, но Григорий и Янек, находившиеся на полметра  под  землей,
видели только деревья расположенной поблизости густой сосновой рощи.
   Солнце выплыло из-за горизонта, и в его  лучах  Кос  через  прицел  мог
различить седые ниточки с  висящими  на  них  капельками  росы.  Маленький
зеленый паучок бегал по ним и деловито плел сеть.  Отдохнув  за  ночь,  он
работал старательно, не зная, что скоро  этот  стальной  холм  двинется  с
места, сомнет сосенки и порвет паутину. Косу стало жаль труженика. Он даже
решил выйти из машины и перенести паука  вместе  с  веткой  куда-нибудь  в
сторону, но тут же подумал, что это не имеет смысла, так как они  сами  не
знают, что с ними будет.
   Возможно, именно сейчас, на рассвете, их выдал отраженный от брони  луч
солнца и притаившийся невдалеке "фердинанд" уже навел свое орудие на цель.
Возможно, в его ствол уже загнан восьмидесятивосьмимиллиметровый снаряд, и
стоит только слегка нажать...
   Нет, ничего подобного не случится.  Танк  хорошо  замаскирован,  солнце
светит с нашей стороны. Другое дело танки, которые  стоят  с  той  стороны
деревушки и будут атаковать с запада. Их может выдать открытый перископ.
   В наушниках раздался свист и вскоре послышался голос:
   - "Граб", "Дуб", "Бук", "Сосна", "Ель", "Лиственница"! Я - "Висла", я -
"Висла". Доложите, как слышите. Прием.
   Это была Лидка. Говорила она сонным голосом, словно всего минуту  назад
крепко спала.
   - "Висла", я - "Ель"! Вас слышу. Прием.
   - Я - "Дуб"! Вас слышу...
   Роты докладывали  по  очереди,  казалось,  спокойно,  может,  несколько
бодрее, чем обычно. Янек подождал и доложил последним:
   - "Висла", я - "Граб". Слышу вас хорошо. Прием.
   Он не сказал "Граб-один", а назвал позывной всего взвода,  несмотря  на
то что от взвода остался один  танк.  Хорунжий  Зенек  со  своим  экипажем
погиб, когда вызвал на себя  огонь,  прикрывая  их  прорыв  к  окруженному
батальону. Погиб раньше, чем успел свариться бульон из  курицы,  пойманной
его механиком. А на другой день третий танк  получил  прямое  попадание  в
мотор. Его вывезли тягачом, и сейчас он  стоял  у  штаба  как  неподвижная
огневая точка.
   - Я - "Висла". Слышу всех. Тебя, "Граб", тоже.
   Янек не знал, как понимать ее последние слова: то ли  это  знак  особой
симпатии, то ли насмешка. Задетый, он недовольно повел плечами  и  тут  же
радостно  подумал,  как  просто  и  естественно   завязалось   его   новое
знакомство.
   "Если уцелею в бою, то через несколько дней получу письмо из госпиталя.
Тогда напишу ей, что наш танк называется "Рыжий". И еще  напишу:  "Это  по
цвету твоих, Маруся, волос..."
   Заговорила артиллерия. Выстрелов не было слышно,  снаряды  не  свистели
над головой. Наверное, стреляли с той стороны, с  запада.  Об  этом  можно
было только догадываться - Янеку  мешали  видеть  росшие  впереди  молодые
сосенки.
   -  Бьют  по  фольварку,  -  заметил  Семенов.  -  Наверно,  теперь  уже
недолго...
   Из башни танка на расстоянии не меньше полукилометра был виден огромный
массив каменных зданий, наполовину разрушенных, с темными провалами вместо
окон.
   В створе между двумя домами можно было разглядеть часть двора; справа -
вымощенную булыжником дорогу, а немного ближе - редкий сад с яблонями, под
которыми стояло несколько разноцветных ульев. Вокруг дворовых  построек  и
сараев вздымались столбы пыли от взрывов, снарядом  сорвало  маскировку  с
орудия, стоявшего у дороги.
   Василий поймал орудие в прицел, но выстрела не сделал.
   - Сигнала еще нет? - спросил он у Коса.
   - Молчат.
   Вдалеке, из-за фольварка, с той  стороны,  где  за  сгоревшей  деревней
простирался лес,  послышались  гул  моторов  и  выстрелы  танковых  пушек.
Семенов решил, что именно там должен находиться  командир  и  что  поэтому
приказ атаковать был передан условным сигналом, а не по радио. "Они пошли,
а нас оставили в засаде, - подумал он. -  Солнце  с  тыла,  немцы  нас  не
обнаружат".
   С юга на небольшой высоте  появилось  звено  самолетов.  Приближаясь  к
фольварку, самолеты изменили строй: теперь  они  летели  один  за  другим,
словно нанизанные на нитку. Ведущий вошел в пике и сбросил бомбы. Затем он
снова взмыл в небо, а второй начал атаку. С земли рванулись вверх  высокие
столбы песка, обломки бревен и кирпичей.
   - Что там делается? - забеспокоился Саакашвили.
   - "Юнкерсы" врубают нашим, - объяснил Елень.  -  Ой,  гляди-ка,  халупа
двинулась.
   - Вижу, следи за ней, запомни, где остановится, - ответил Семенов.
   - Ударим?
   Василий не ответил. Спокойным движением он перевел  ствол  и  поймал  в
прицел двигающуюся крышу. Нетрудно было догадаться, что  случилось.  Танк,
замаскированный в доме, двинулся и  потащил  на  себе  крышу  и  уцелевшие
стены. Цель легко можно было уничтожить, но  в  этом  случае  пришлось  бы
обнаружить себя.
   Самолеты сбросили бомбы и теперь прошивали  лес  за  деревней  длинными
очередями из пулеметов и пушек. Потоки пуль и снарядов  неслись  к  земле,
тучи пыли, поднятые разрывами бомб, медленно клубились в воздухе. От одной
мысли, что все  это  происходит  совсем  рядом,  на  расстоянии  не  более
полутора километров, по спине забегали мурашки.
   С востока, над притаившимися танками, пронеслись две пары истребителей.
Внезапно "юнкерсы" прервали атаку и начали разлетаться в  разные  стороны.
Последний  самолет  заметил  опасность   слишком   поздно   и   не   успел
ретироваться. Прошитый очередью, он вспыхнул и упал в лес.
   Истребители исчезли, преследуя немцев, и небо  вновь  стало  пустынным.
Из-за фольварка слышались выстрелы немецких танков да тявканье  минометов.
Снаряды рвались за  деревней,  а  здесь,  на  опушке  леса,  было  тихо  и
спокойно.
   - Отбили? - спросил Саакашвили.
   - Отбили.
   - А мы сидим здесь и ничего не делаем... - забеспокоился Янек.
   - Сам ведь спрашивал ночью, -  повернулся  Семенов  к  Косу,  -  откуда
узнаем, что противник сделает неосторожное движение. Так  вот,  он  должен
его сделать. Вот и ждем, когда он просчитается.
   В танке на некоторое время воцарилась тишина.  Под  броней  становилось
душно... Небо, видное в смотровые щели, побледнело, предвещая зной. Шарик,
наевшись свежего мяса, спал. Елень, привыкший философски оценивать события
и ничему не удивляться, тоже задремал, клюнул носом, стукнулся  головой  о
броню, проснулся и зевнул. Янек вынул из пулемета  затвор,  осмотрел  его,
сдул невидимую пыль и поставил на место.
   Каждый по-своему переносил тягостное ожидание. Если бы они с утра пошли
в бой, не было бы времени на раздумья. Теперь же, когда стало  известно  о
безуспешной атаке роты,  занимавшей  позиции  на  противоположной  окраине
деревни, воображение  рисовало  им  невеселую  картину:  сожженные  танки,
убитые осколками снарядов люди. В тиканье танковых часов, в легком шелесте
ветра, в уплывающих минутах  -  во  всем  был  растворен  страх.  Григорий
потянулся к огнетушителю и, едва дотронувшись до него, отвел  руку.  Потом
стал было напевать, но тут же умолк. Проверил замок люка, погладил броню.
   - Молодец, "Рыжий", - прошептал он и громко добавил: -  Василий,  видно
что-нибудь?
   - Когда будет видно, скажу.
   Между строениями фольварка через неравные промежутки времени  несколько
раз охнули минометы, веером разбросав мины по лесу.  Семенов  видел,  как,
сменяя позицию, расчет переносит стереотрубу, устанавливает ее в  окопчике
у акации. Заметил место, где они укрылись, проверил,  стоит  ли  у  дороги
орудие и немецкий танк, замаскированный крышей дома.
   - Ничего существенного. Фрицы нервничают немного.
   Снова  заговорила  советская   гаубичная   батарея.   Между   деревьями
всплеснулись  фонтаны  взрывов,  снаряд  развалил  угол  каменного  сарая.
Вначале Семенов считал залпы, но  быстро  сбился  -  присоединились  новые
орудия и огонь усилился. Наконец артиллерия смолкла. Были слышны лишь  шум
моторов за деревней да длинные пулеметные очереди.
   Немцы,  видимо,   решили   начать   контратаку.   Неожиданно,   сбросив
маскировку, из укрытия выползли два, а потом еще  четыре  танка.  Поднимая
столбы пыли, они двинулись к перекрестку дорог.  Семенов  закусил  губу  и
убрал руку со спуска. Его так и подмывало выпустить  по  немцам  несколько
снарядов. Танки скрылись за домами, деревьями и за завесой пыли.
   С  юга,  теперь  уже  на  большей  высоте,  снова  показались  немецкие
самолеты.
   Василий, усмехаясь, следил за ними и в тот  момент,  когда  они  начали
менять порядок, готовясь перейти в пике и атаковать, поднял руку.
   - Янек, иди сюда, быстро.
   Кос быстро проскользнул у основания орудия и  встал  в  башне  рядом  с
командиром.
   - Посмотри в перископ. Видишь самолеты?
   - Вижу.
   - Внимание, сейчас начнут бомбить, - быстро объяснял  Василий.  -  Наши
провели артиллерийскую подготовку, но в атаку не пошли. Немцы же на всякий
случай вызвали самолеты, но, видимо, не выдержали напряжения и двинулись в
контратаку. Это и есть  то  самое  неосторожное  движение,  о  котором  ты
спрашивал.
   Заметив над землей  поднятые  танками  столбы  пыли,  немецкие  летчики
приняли их за объект атаки. Самолеты с воем вошли в пике,  сбрасывая  одну
за другой бомбы...
   - Это они в своих? - спросил Кос.
   - По своим лупят, - радовался Елень, стоявший по другую сторону орудия.
   Семенов толкнул Янека в спину:
   - По местам! Густлик, заряжай осколочным. Янек, внимательно  слушай,  а
ты, Григорий, заводи мотор и будь готов.
   Уже пятый самолет выходил из пике, а шестой стремительно шел  в  атаку,
когда в шлемофонах отозвалась штабная радиостанция.
   - "Сосна", "Ель", "Лиственница", внимание!.. Вперед!
   Семенов знал, что через минуту последует команда и его танку.  Спокойно
навел пушку на противотанковое орудие, стоящее у дороги. Было видно, как к
нему бегут немцы в пятнистых куртках и занимают позиции.
   - "Дуб", "Бук", "Граб", внимание!..
   Теперь  маскировка  была  уже  излишней,  и,  прежде  чем   послышалась
очередная команда, раздался выстрел... Сквозь оседающие облака дыма и пыли
стало видно завалившееся набок орудие с торчащей кверху оторванной  трубой
станины.  Мгновенно  в  прицел  была  поймана  акация,  с  минуту  Василий
отыскивал миномет и, не обнаружив его, выпустил по дереву один  за  другим
два снаряда. Сердце командира  радостно  забилось,  когда  внезапно  вверх
высоко взметнулся гейзер разрыва.
   -  Боеприпасы  рванули,  -   прошептал   он   и   громко   добавил:   -
Противотанковым заряжай!
   - "Дуб", "Бук", "Граб", внимание! - повторила бригадная радиостанция, и
вот долгожданная команда: - Вперед!
   - Механик, стоп!  -  остановил  Василий  Григория,  который  уже  выжал
сцепление и включил скорость.
   Семенов развернул ствол в ту сторону, где  заметил  двигающуюся  крышу,
секунду отыскивал ее и наконец  увидел,  что  она  еще  движется,  пытаясь
занять позицию возле построек фольварка. Василий навел пушку в самый центр
соломенной крыши и выстрелил. Крыша  дрогнула,  сдвинулась  в  сторону,  и
из-под нее, как раненый зверь,  выполз  огромный  "фердинанд".  Самоходка,
пятясь, разворачивалась.
   - Подкалиберным заряжай!
   - Готово!
   Василий  старательно  высчитал  поправку,  и  как  раз  в  этот  момент
"фердинанд" остановился на несколько секунд. Поручник воспользовался  этим
и всадил снаряд прямо в башню вражеской машины.  Не  дожидаясь  результата
выстрела, скомандовал:
   - Механик, вперед! Полный газ!
   Танк рванулся с места, как резвая лошадь, застоявшаяся в  конюшне.  Они
скорее выскочили, чем выехали, из окопа и двинулись на фольварк.
   - Янек, бей по амбразурам и окнам!
   Кос прильнул к прицелу. Некоторое время в  нем  мелькали  зеленые  иглы
сосен да верхушки подминаемых танком низких деревьев,  но  вот  в  прицеле
посветлело - танк въехал в сад. Через  смотровую  щель  Янек  увидел,  как
промелькнули несущиеся вперед соседние танки и между яблонями, за пасекой,
показался дом, чернеющий провалами выбитых окон. В глубине его, как  глаза
кошек в темном подвале, сверкнули искорки пулеметных очередей, Янек тут же
открыл по ним огонь и  подавил  пулеметы  противника,  столь  опасные  для
движущейся за танками пехоты. Затем он "обработал" два окопа  и  пролом  в
стене у самой земли. Но вот танк немного свернул в сторону и  между  двумя
строениями въехал во двор фольварка. Из-за угла выскочил немецкий солдат с
фаустпатроном. Короткой очередью Кос уложил его. Падая, немец успел нажать
на спуск, и  по  вытоптанному  двору  фольварка,  словно  футбольный  мяч,
покатился снаряд. Он взорвался, ударившись о груду камней.
   Рядом с убитым  немцем  появился  мчавшийся  бронетранспортер.  Заметив
танк, водитель резко затормозил и  стал  разворачивать  машину,  а  в  это
время, укрывшись за его броней, два десантника, в покрытых  маскировочными
сетками касках, строчили из пулемета. Расстояние до бронетранспортера было
чересчур мало, чтобы поразить его выстрелом из  орудия.  Мгновенно  оценив
обстановку, Семенов приказал механику:
   - Тарань!
   Саакашвили дал газ, и танк рванулся на  вражескую  машину.  Отброшенный
сильным толчком,  бронетранспортер,  теряя  колеса,  врезался  в  каменную
стену, а танк, вовремя затормозив, остановился как  вкопанный,  избежав  в
последнее мгновение столкновения со стеной.
   Неожиданно сп