и двух часов, как мы  попрощаемся.  Но  на  это  время  вы  должны
принять меня в состав экипажа.
   - Товарищ капитан, - подумав, начал Кос. - Мы видели вас в  Шпандау,  а
потом на мосту через Хафель. Мы думали, что, может быть...
   - Начинайте герметизировать, - прервал его сапер. - А двое помогут  мне
носить тротил.
   - Я, - вызвался Густлик.
   - Я, - сказал Томаш.
   Подойдя к грузовику, Елень опередил офицера и размахнулся, чтобы  одним
ударом открыть замок заднего  борта.  Капитан  придержал  его  за  руку  и
показал надпись на темно-зеленых досках: "Ударишь - погибнешь".


   Не всем сразу приходится на войне работать. В то время как  одни  армии
наступают, другие  находятся  на  месте.  Даже  в  одной  и  той  же  роте
одновременно может случиться так, что одни обливаются потом,  другие  спят
или выискивают какое-нибудь занятие, чтобы убить тоску.
   В разрушенном, но не сгоревшем доме Зубрык и  Вихура  занимали  огневые
позиции в одной из комнат на втором этаже. Они пододвинули стол  к  стене,
поставили его между окнами и, сидя на  принесенных  из  кухни  табуретках,
дулись в очко.
   Хорунжий взял первую карту, посмотрел на нее и сказал:
   - Еще на две канистры.
   Потом взял другую и, довольный, многозначительно сказал:
   - Себе.
   Ударила  автоматная  очередь.  Под  оконным  проемом  отвалился   кусок
штукатурки и упал на стол. Вихура мгновенно положил к своим картам еще две
и, почти не глядя в них, положил на стол:
   - Двадцать.
   - Девятнадцать, - скривился Зубрык. Он на лету поймал пикового  туза  и
снова начал с азартом: - Четыре.
   Взял презрительно улыбающегося валета,  протянул  руку  за  третьей  и,
увидев десятку червей, с разочарованием бросил их на стол:
   - Перебор.
   С лестничной клетки через дыру в стене, пробитую,  по  всей  видимости,
противотанковым снарядом, вошла Маруся.
   - Играете?!
   Словно тень, за ней появился Юзек Шавелло и присел в углу.
   - Играем, - подтвердил капрал и,  заметив  краешком  глаза  сверкнувшую
автоматную очередь, крикнул: - Ниже головы!
   Огонек присела, пули снова отбили кусок штукатурки.
   - Упрямый фриц, - сказал Вихура и, схватив автомат, повернулся  на  180
градусов через левое плечо; не  вставая  с  табуретки,  дал  две  короткие
очереди по окну на  противоположной  стороне  улицы,  потом  повернулся  к
девушке: - Это чтобы его успокоить. С полчаса будет сидеть тихо.
   - А на что вы играете? - спросила Маруся. - На деньги или на спирт?
   - На бензин, - ответил шофер.
   - Зачем тебе бензин?
   - После войны он отдаст  мне  три  бочки  и  семь  канистр.  Если  тебе
потребуется  транспорт,  обращайся  ко  мне.  Фирму   открою:   "Доставка,
отправка. Капрал в запасе Вихура".
   - Вихура, - повторила девушка  и  неожиданно  спросила:  -  А  ты  меня
любишь?
   - Я, Огонек, всех красивых девушек люблю. Так я устроен. -  Он  хлопнул
ладонью по лбу. - И на все для них готов. Вот, хочешь?  -  Он  вытащил  из
кармана шелковые чулки.
   - Ой, ой... - прошептала Маруся и, вытерев о брюки  ладони,  подставила
их под прозрачную паутинку.
   - От всего сердца, бескорыстно...
   - Нет, - вздохнула Маруся и решительно отодвинула  подарок.  -  Объясни
мне лучше, что должны сделать наши?
   Вихура пожал плечами, завернул чулки в носовой платок и засунул обратно
в карман. Он вытащил перочинный нож и лезвием  для  открывания  консервных
банок начал  чертить  на  закопченной  сажей  стене,  как  можно  понятнее
объясняя чертеж:
   - Здесь эта проклятая станция, которую мы утром брали и не взяли.  Пока
бьет наша артиллерия, фрицы спокойно сидят под толстыми  накатами,  а  как
кончится обстрел, начинают косить.  Можно  пройти  через  туннель.  Он  не
охраняется, потому что в тех местах, где рельсы уходят  вниз,  все  залито
водой. Наши  пройдут  под  водой  сто  метров  и  атакуют  с  тыла,  а  мы
одновременно сверху - и тогда откроется путь до самого рейхстага.
   - А если не пройдут?
   - Возьмем! Даже если многие погибнут.
   - И зачем это Янек выдумал?
   - Потому что избранник судьбы.
   - А ты остаешься?
   - При тебе же разговор был, что саперу место нужно. Мне в танке душно.
   - Ты не избранник судьбы?
   - Нет, - твердо ответил Вихура.
   Раздалась пулеметная  очередь.  Пули  попали  внутрь  через  окно  и  с
неприятным  свистом  срикошетировали  от  стен.   Пулей   откололо   кусок
штукатурки с рисунком капрала.
   - Панна Маруся, может, вы отдохнете? - робко предложил Юзек.
   Она, казалось, не слышала его. Встала и пошла по ступенькам вверх. Юзек
пошел следом, держа автомат наготове.
   Огонек вошла в другую, такую  же  комнату,  только  менее  разрушенную.
Лажевский, который лежал, не снимая сапог, на диване,  увидев  ее,  встал.
Девушка машинально кивнула ему головой и направилась в угол комнаты, где у
стереотрубы дежурил Шавелло.
   - Я должна увидеть Коса, прежде чем они войдут в воду...
   - Вот тебе раз! Ну, если  "должна"  и  так  срочно,  то  надо  правдиво
соврать что-нибудь, чтобы полковник разрешил.


   Из-под брюха танка  выполз  Саакашвили,  осторожно  держа  перед  собой
ладони, испачканные тавотом.
   - Хорошо загерметизировал, - похвалил  он  Томаша,  который  возился  с
гусеницей, и обратился к Косу: - Машина готова, командир.
   Янек, ничего не ответив, пошел проверять работу.
   Края всех люков и отверстий танка были  покрыты  толстым  слоем  густой
желтой смазки. Над башней торчала  труба,  доставая  почти  до  перекрытий
туннеля.
   На стволы пулеметов и пушек были надеты брезентовые  чехлы,  обклеенные
изоляционной лентой и тоже обмазанные ровным толстым слоем тавота.
   Густлик подтащил щит из жести и с помощью  Григория  начал  прикреплять
его на специальных кронштейнах перед корпусом "Рыжего".
   - Хороший бугай рогами проткнет, - скептически заметил Черешняк.
   - Мы, Томск, коров обойдем стороной, а потому и бугай не прогневается.
   - Фаустпатрон взрывается сразу при первом препятствии, - объяснил Кос.
   Кос первый, а за ним и остальные мыли  руки  в  бачке  с  керосином,  а
потом, присев на корточки на берегу залива, полоскали их в воде. По черной
поверхности все шире и шире расходились радужные жирные круги. С каким  бы
удовольствием сбросили они с себя обмундирование и вымылись!
   - Томск, что ты таскал в этом брезенте? - спросил Кос.
   - Граммофон.
   - Какой граммофон?
   - Тот, который, царство ему небесное,  замполит  заводил.  Если  бы  не
взял, все равно пропал бы. А когда я стану заводить его,  на  всю  деревню
будет слышно.
   Вытерев руки паклей, Кос оправил обмундирование  и  пошел  к  капитану.
Павлов остановил его движением руки -  он  стоял  у  выкопанного  саперами
канала, бросал в воду щепки и, поглядывая на часы,  высчитывал  что-то  на
логарифмической линейке. Закончив расчеты, он поднял голову и улыбнулся.
   - Машина готова, - доложил Янек.
   - Начнем через четырнадцать минут.
   - Почему не через тринадцать или пятнадцать?
   - Так выходит по расчету. При таком  стоке  через  пятнадцать  минут  в
самом глубоком месте над поверхностью воды будет достаточно  воздуха.  При
скорости три километра в час нам потребуется одна минута, чтобы  добраться
туда.
   - А как на ней считают? - спросил Янек,  показывая  на  логарифмическую
линейку.
   - Потом расскажу.
   Из  глубины  туннеля  донесся  шум  мотора,  сверкнули  фары,  подъехал
"газик". Подошел полковник.
   - Смирно, - подал команду Павлов. - Мы готовы, через одиннадцать  минут
начнем выдвижение.
   - В таком случае около полуночи доберетесь?
   - Так точно.
   - Хорошо ли будет виден взрыв?
   - Надеюсь, - слегка усмехнулся сапер.
   - Если в двенадцать не будет сигнала, начнем самостоятельно. Вольно.
   - Вольно, - повторил команду Павлов.
   Внезапно из темноты вынырнула Маруся и бросилась к Янеку.
   - Привет, танкисты! - весело обратилась она ко всем членам  экипажа.  -
Не ожидали меня увидеть?
   - Мы думали, что  встретимся  там,  наверху,  -  сказал  Саакашвили.  -
Соскучилась?
   -  Нет,  я  по  служебным  делам.  Сержант  Шавелло  просил,  чтобы  вы
медицинскую сумку взяли с собой.
   - В танке все забито, больше ничего не втиснешь, - заворчал Елень.
   Кос толкнул друга в бок.
   - Очень хорошо. -  Кос  ласково  взял  девушку  под  руку  и  отвел  на
несколько шагов в сторону.
   - Пора, - спокойно сказал Иван.
   Экипаж молча взобрался на броню. Танкисты  спускались  в  танк,  как  в
подводную лодку, через единственный открытый еще верхний люк.
   Павлов надел поданный ему шлемофон.  Саакашвили  успел  послать  Марусе
воздушный поцелуй. Томаш, поддерживая Шарика, улыбнулся водителю грузовика
саперов. Густлик высунулся по грудь из люка, набрал воздуха и  соскользнул
вниз, как будто нырнул в воду.
   Командир полка все время смотрел на эту погрузку с улыбкой,  но  теперь
тень омрачила его лицо. Он приложил руку к головному  убору.  Его  примеру
последовала Маруся. Кос  ответил  полковнику  тем  же,  а  девушке  сделал
прощальный знак рукой и исчез под броней. Долго  были  видны  его  ладони,
поддерживающие опускающийся люк.
   Водитель грузовика, на котором прибыли саперы, стоял на танке  рядом  с
башней с ящиком в руках, наполненным водонепроницаемой смазкой.  Захлопнув
люк, он начал герметизировать щели изоляционной  лентой  и  замазывать  их
тавотом.
   Полковник и Маруся, стоя  рядом  с  танком,  слышали  приглушенные,  но
отчетливые голоса, доносившиеся из танка.
   - Механик готов, - докладывал Саакашвили.
   - Готов, - вздохнул Черешняк.
   - Порядок, - отозвался Густлик.
   Сапер, давая условный сигнал, три раза стукнул по башне  и  спрыгнул  с
танка.
   - Танк готов, - подтвердил Кос.
   - Остановка под водой означает конец. А еще мой груз не терпит толчков,
- медленно говорил Павлов. - Пора.
   - Запустить двигатель.
   Свистнул стартер, зашумело маховое колесо.
   Полковник прикоснулся к плечу Маруси. Они отошли к стене,  под  которой
по сточному рву, чуть всплескивая, текла вода.
   - Отдали им лекарства?
   - Забыла, - растерянно ответила девушка и закашлялась.
   Заработал  двигатель  танка,   сначала   на   малых   оборотах.   Потом
механик-водитель прибавил газ и включил рефлекторы. Танк медленно тронулся
с места, преодолел груду развалин и осторожно начал погружаться в  темную,
казавшуюся густой воду. Скоро он совсем исчез.



27. ШАРИК СОВЕРШАЕТ ОШИБКУ

   Внутри тщательно закрытого  танка,  единственным  отверстием  которого,
ведущим наружу, является вентиляционная труба, иначе звучит  мотор,  иначе
воспринимается каждый звук. Кажется, что  по-другому  выглядят  даже  лица
членов экипажа, которые знаешь лучше, чем свое собственное лицо.  И  страх
испытываешь другой, незнакомый. Это как хождение по доске; чтобы пройти по
полу - достаточно одной, а вот если бы  пришлось  идти  на  высоте  пятого
этажа, то и пять досок показались бы слишком узким  помостом,  потому  что
каждый неверный шаг грозит гибелью.
   Так и здесь, внутри идущего под водой танка. Если сделаны  неправильные
замеры, если Павлов ошибся в  расчетах,  то  мотор  в  течение  нескольких
секунд высосет весь воздух  и  экипаж  погибнет  от  падения  атмосферного
давления, прежде чем задохнется.
   Все углы танка заполнены ящиками и  мешками  сапера,  места  Для  людей
осталось совсем мало. Свет от ламп, освещающих  приборы  и  прицелы,  едва
рассеивает мрак. Сердца стучат в ускоренном ритме. Кажется, что  с  каждой
минутой становится жарче и душнее.
   Шарик сидит около механика и, чувствуя разлитое в воздухе беспокойство,
тихонько попискивает. Передние лапы у него дрожат, уши прижаты к голове.
   Саакашвили, натянутый как тетива, не отрываясь смотрит в визир,  где  в
ослабленном   водой   свете   фар   едва   различимы    ближайшие    шпалы
железнодорожного полотна да изредка, как  грозный  ус,  блеснет  сорванный
рельс.
   Томаш тоже приклеился к своему перископу: некоторое время он еще  видел
на воде блеск далеких огней, которые они оставили за  собой,  а  вверху  -
ребристость бетонного свода. Потом один, а  за  ним  второй  всплеск  воды
омыли стекла, и наступила темнота.
   - Залило, - сказал он со страхом.
   - Спрашивает тебя кто? - проворчал Густлик, отрывая взгляд от прицела и
с неожиданным интересом рассматривая свои ладони.
   Сидевший выше всех Кос только теперь увидел то, что минуту назад увидел
Черешняк, и доложил Павлову:
   - Погружение полное.
   - Все в  норме.  Время  совпадает,  -  ответил  капитан  и  начал  тихо
насвистывать родившуюся во время войны песню об "украинской  Висле":  "Ой,
Днипро, Днипро, ты широк, могуч..."
   Заскрежетала  гусеница,  танк  подбросило.  Саакашвили  выправил  курс,
вернулся снова на шпалы. Перед ним опять замаячил рельс-проводник. За  эти
две секунды Саакашвили покрылся потом, губы пересохли.
   Капитан начал посвистывать  немного  громче  и  через  некоторое  время
наконец сообщил:
   - Половина дороги.
   Раздался скрежет, вентиляционная труба зацепила за перекрытие, дрогнула
в основании - над самой головой Черешняка.
   Томаш, слыша скрежет, со страхом взглянул вверх. Прямо  на  грудь  ему,
под расстегнутый комбинезон, хлестнула узкая, твердая струя воды.
   - Ребята, течет!
   - Да кто тебя спрашивает, несчастье ходячее...  -  Густлик  протиснулся
мимо орудийного замка, попытался тряпками заткнуть отверстие.
   Эта, казалось бы, безнадежная борьба длилась всего какое-то  мгновение,
и вдруг вода сначала стала течь меньше, потом прекратила совсем, и  только
запоздалые капли падали на лицо Томаша.
   - Начинаем выходить, - доложил Кос.
   Он с облегчением наблюдал в визир, как появляется конец  ствола,  затем
основание орудия и наконец передняя броня с люком  механика.  Вначале  над
фарами разлилось  светлое  пятно,  потом  свет  пробил  поверхность  воды,
прыгнул в глубь туннеля, и все  увидели  через  перископы,  что  там  вода
кончается, а дальше лежат  перекрученные  рельсы  на  остатках  обгоревших
шпал, разбросаны смятые в огне куски железа, почерневшие от сажи.
   - Можно? - спросил Елень.
   - Открывай.
   Звякнул замок, Густлик нажал на  люк.  Металл,  тщательно  обработанный
смазкой, не отходил, но при втором толчке  уступил.  Силезец  выскочил  на
броню с автоматом в руках.
   - Стоп! - услышали они команду Коса.
   "Рыжий" послушно остановился. Часть гусениц у него была еще в воде,  но
сам он весь уже стоял на берегу, на мокрых от волны шпалах.
   Теперь все начали действовать одновременно и без приказов,  по  заранее
установленному плану. Густлик прикрыл шлемом фару, чтобы свет не был виден
слишком далеко впереди. Пучком пакли стер смазку с переднего  люка,  двумя
рывками сорвал изоляционную ленту.
   - Открывай!
   В подтверждение своих слов он стукнул прикладом по броне и,  когда  люк
открылся, тихо свистнул собаке. Вместе с  Шариком  он  побежал  в  темноту
туннеля, а за ними вдогонку, немного замешкавшись, бросился Томаш.
   Янек с Григорием  сбросили  вентиляционную  трубу,  погнутую  ударом  о
перекрытие, сняли колпаки со стволов  пулеметов  и  пушки.  Пучками  пакли
принялись стирать жирную смазку и изоляцию. Едва они  закончили  работу  и
Кос с неохотой подумал,  что  надо  еще  очистить  аварийный  люк,  как  с
удивлением увидели, что из-под танка вылезает Павлов.
   - Гражданин капитан, не  надо  было  там  трогать.  Там  самая  грязная
работа, - сказал Кос, и в голосе его прозвучала признательность.
   - Ну так помогите в чистой. Выгружайте все подряд, а я буду складывать.
   Янек залез в танк и начал подавать ящики  и  мешки  на  край  переднего
люка; Саакашвили брал у него, делал пару шагов и  подавал  саперу,  а  тот
складывал все в довольно большой нише, сортируя по-своему.
   Где-то в глубине  туннеля  грохнуло  задетое  кем-то  железо.  Григорий
поплотней прикрыл свет, выставил вперед  ствол  автомата  и,  отступив  за
гусеницы, внимательно вглядывался вперед. Сначала бесшумно появился Шарик,
а потом они услышали торопливый топот бегущего человека.
   - Это я, - тихо покрикивал Томаш и, остановившись, доложил  вполголоса:
- До разъезда никого, а потом налево, саженях в ста, немцев как  муравьев.
Плютоновый сказал, что покараулит и что можно спокойно работать.
   - Ну так лови.
   Саакашвили  подал  ему  очередной  ящик,  и  некоторое  время   цепочка
выгружавших ритмично работала в молчании. Потом маленький перерыв, еще два
ящика, и Кос, высунувшись из люка, сообщил:
   - Конец.
   Все  трое  подошли  к   капитану,   который,   подсвечивая   фонариком,
пересчитывал предметы, шептал что-то про себя и наконец громко сказал:
   - Порядок. Танк готов?
   Саакашвили с Томашем, не говоря ни слова,  вернулись  в  танк,  а  Кос,
вместо того чтобы ответить на вопрос, сказал:
   - У нашего экипажа такой обычай: задание знают все.
   По правде говоря, он чувствовал  себя  обиженным.  Ведь  это  он  подал
командиру полка мысль атаковать из-под земли и во время обсуждения убеждал
полковника в достоинствах "теории невероятности", как окрестил офицер  его
предложение. Потом, когда экипаж  отдыхал,  другие  разработали  детальный
план операции, и никто его с ним не познакомил.
   Павлов распихал по  карманам  бруски  тротила,  а  потом,  выпрямляясь,
внимательно посмотрел на сержанта.
   - Пошли.
   Они сделали шагов двадцать, и капитан начал  простукивать  стены  -  на
высоте метра от земли бетон отвечал глухо,  сигнализируя  о  пустоте.  Луч
фонарика скользнул по шершавой поверхности, обнаружил щель. Когда-то здесь
проделали отверстие, потом залили его  цементом,  но  пломба  почернела  и
подгнила по краям.
   - Стукни.
   Янек  ударил  прикладом  сначала  слегка,  потом  посильнее,  и   кусок
потемневшего  бетона  провалился  внутрь,  образовав  овальное  отверстие.
Павлов посветил в это отверстие, потом отдал фонарик Косу.
   - Подержи-ка.
   В руках сапера куски тротила ловко соединились  друг  с  другом,  скрыв
капсюль с темным усом  запального  шнура.  Капитан  сделал  косой  надрез.
Блеснул  огонь  бензиновой  зажигалки,  сделанной  из  гильзы  патрона  от
противотанкового ружья.  Зашипела  пороховая  дорожка,  выдувая  тоненькую
струйку седого дыма.
   - Шарик, к ноге, - приказал Кос.
   Янек хотел побежать, но, сделав два торопливых шага, замедлил движение,
увидев, что капитан идет совершенно спокойно.
   - Пятнадцать секунд - это уйма времени, - сказал  сапер,  а  когда  они
подошли к танку и стали под защитой брони, капитан добавил  громче:  -  Не
высовываться.
   Еще мгновение - и их ослепил  блеск.  Посыпался  острый  град  бетонных
осколков.
   - Пошли.
   Капитан подвел танкистов к пробоине в стене, еще  пахнущей  тротилом  и
дымящейся пылью.
   - Ваш командир напомнил, что я не объяснил всего задания, -  сказал  он
спокойно и, будто учитель у доски, начал рассказ:  -  Параллельно  туннелю
идет  канал  с  электрокабелями.  По  нему  можно  пробраться  и  заложить
взрывчатку. Сильный взрыв на том конце станции и одновременная атака танка
с этой стороны должны выкурить всю команду. Ясно?
   - Ясно, - ответил  Саакашвили  с  задумчивой  улыбкой,  потому  что  на
какое-то мгновение ему показалось, что они опять все вместе - весь  старый
экипаж.
   Черешняк кивнул головой, что понимает, и тут же спросил:
   - Кто должен этот тротил перетаскать?
   - Я. Саперская работа, - улыбнулся Павлов.
   - А если... - начал Кос.
   - Так или иначе пехота в полночь пойдет в атаку, поэтому и  мы  должны.
Что еще?
   Янек посмотрел на лица своих подчиненных, поколебался, но от дальнейших
вопросов отказался.
   - Проверю танк, - сказал он, отдавая честь.
   За ним двинулся Саакашвили и в двух шагах сзади - Томаш.
   Капитан, оставшись один, начал работать спокойно и быстро  без  единого
лишнего  движения.  В  узкий  брезентовый  мешок  с  длинными  лямками  он
складывал взрывчатку. Петлю на конце мотка тонкой веревки прикрепил  сзади
к карабину