жий отдал честь и выбежал из штабного подвала.
   - Соедините меня с "Росомахой", - приказал полковник телефонисту.
   - Обрыв на линии.
   - А ты сидишь?
   - Уже пошли другие.
   - Черт возьми! - возмутился полковник. -  Хватит  с  меня.  Переберемся
поближе к передовой. И безопаснее, и провода меньше будут рваться.
   - Подождем артиллеристов, - предложил начальник штаба.  -  Ночью  легко
заблудиться.


   Небольшая  колонна  "виллисов"  и  полуторок  со  взводами   управления
гаубичной бригады  свернула  на  широкую  Берлинерштрассе,  лавируя  между
больших  воронок  от   бомб,   среди   развалин,   остатков   баррикад   и
противотанковых заграждений. В нескольких метрах от последнего  автомобиля
громыхал "Рыжий" с десантом на броне и мотоциклом сбоку.
   Лажевский немного отстал, потому увеличил скорость и съехал в  сторону,
чтобы  прочитать  название  улицы   на   столбе,   облепленном   десятками
указателей.
   Неожиданно впереди, из темного дома по правой стороне улицы,  затрещали
пулеметные очереди. Высекая искры, пули рикошетировали от  мостовой  перед
колонной.
   Кос молниеносно захлопнул люк.
   - Влево, к стене... - раздалась команда. -  По  пулемету  на  четвертом
этаже осколочным...
   - Готово, - доложил Томаш.
   - Огонь!
   Вспышкой выстрела осветило рванувшийся  вперед  мотоцикл  Лажевского  и
соскочившую с танка  группу  прикрытия  Шавелло.  Пехотинцы  и  разведчики
скрылись в  глубине  стоящего  с  левой  стороны  дома  и  открыли  огонь.
Атакованные артиллеристы искали укрытия за развалинами, стреляли по окнам.
   Прогремел второй пушечный выстрел. Снаряд снес балкон, а с ним вместе и
пулемет противника.
   Хорунжий Зубрык, который минуту  назад,  соскакивая  с  танка,  упал  и
подвернул ногу, проковылял за остов  сожженного  грузовика,  опустился  на
колени  и  из-за  почерневшего  двигателя  следил  за   боем.   Разведчики
Лажевского заставили немцев покинуть укрытие и перебраться на крышу  дома,
группа Шавелло обстреливала их, загоняя за трубы.
   Неожиданно из темного оконного проема на первом этаже скатилась по куче
щебня консервная банка и, позвякивая,  ударилась  о  разбитый  автомобиль.
Фельдшер глубже втянул голову, прикрыл лицо и затих.  Когда  он  осторожно
приподнял голову, чтобы стереть пот, то с ужасом заметил, что в нескольких
метрах от него в окне двое в штатском целятся в танк из фаустпатрона.
   Хорунжий пригнулся и заткнул уши руками,  но  затем,  собрав  всю  свою
волю, поборол страх и дрожащей  рукой  оттянул  затвор  автомата.  Высунул
подрагивающий ствол из-за двигателя сожженного грузовика и  изо  всех  сил
нажал на спусковой крючок.
   Прогремела неистовая очередь, засвистели веером летящие пули, и хотя ни
одна из них не достигла цели, но всполошила немцев. У  наводчика  дрогнула
рука. Здоровенный кулак, начиненный взрывчаткой и посланный  в  двигатель,
отклонился, задел за дополнительный бак, разнес  его,  поджег  горючее  на
кормовой броне. Бросив ставший ненужным фаустпатрон, фашисты  взбежали  на
еле дующий этаж и притаились там с автоматами, подстерегая экипаж.
   Через  люк  механика-водителя   "щучкой"   выскользнул   Саакашвили   с
огнетушителем и притаился за танком. Не  обращая  внимания  на  автоматные
очереди и на свист  рикошетирующих  от  брони  пуль,  он  ударил  головкой
огнетушителя о мостовую и направил струю пены на огонь.
   Слегка приоткрылся башенный люк, и ствол снайперской  винтовки,  словно
жало, высунулся из щели.  Среди  искр,  которые  высекали  из  стали  пули
немецких автоматов, сверкнул одиночный выстрел. Пуля отыскала гитлеровца в
полутьме, и он  рухнул  через  подоконник.  Его  напарник  хотел  удержать
падающего, высунулся и получил целую очередь от Зубрыка, которому  удалось
сменить магазин и снова открыть бешеную стрельбу.
   Огонь на танке потух. Прекратилась перестрелка. Остальные члены экипажа
выбрались наружу.
   - Холера! - проклинал Вихура. - Это все кошка.
   - Какая кошка? - удивился Густлик.
   - Страшнее кошки зверя нет. Надо было нам тогда свернуть.
   -  Товарищ  хорунжий!  -  окликнул  Кос,  разыскивая   среди   обломков
фельдшера.
   - Ушли, гады? - спросил Зубрык.
   - Лежат. - Кос показал на два неподвижных тела у стены.
   Хорунжий подошел, наклонился над ними, пощупал пульс.
   - Насмерть. А у них под пиджаками мундиры.
   Подбежала запыхавшаяся Маруся. Увидев, что экипаж цел и невредим,  она,
прислонившись плечом к стене, с облегчением вздохнула. Следом за ней,  как
тень, явился Юзек Шавелло.
   - Если бы не ваша очередь, -  объяснял  Кос  фельдшеру,  -  для  нас  и
"Рыжего" все было бы кончено.
   Хорунжий почувствовал слабость в опустился у стены.
   - Ранен? - забеспокоился Кос.
   - Кажется, нет, - ответила Маруся, опускаясь возле него  на  колени.  -
Он, когда  чего-нибудь  испугается,  теряет  сознание.  -  Она  вынула  из
санитарной сумки бутылку с нашатырным спиртом и поднесла к его носу.



25. ТВЕРДЫЙ ОРЕШЕК

   Прошла добрая четверть часа, прежде чем на командном  пункте  пехотного
полка прекратилась стрельба и телефонисты свернули линию связи, ведущую  к
батальону под кодовым названием "Росомаха". Потом еще некоторое время было
слышно, как охрана штаба выкуривает  немецких  автоматчиков  из  домов  на
соседней  улице,  где-то  длинными  автоматными  очередями  сопровождалась
внезапно предпринятая атака, подавленная огнем из пушки.
   Через несколько минут у входа в подвал выросла  седая  от  пыли  фигура
хорунжего из комендатуры.
   - Артиллеристы прибыли, - доложил он.
   - Где они? - спросил полковник.
   - Сюда идут.
   - Так не стой в дверях.
   От сквозняка задрожало пламя лампы,  на  стене  заплясали  тени.  Вошел
командир гаубичной бригады, офицеры поздоровались.
   - Садись, - предложил пехотинец. - Перекусишь?
   Он подал знак, и на штабной карте мгновенно  появились  хлеб,  банка  с
консервами и бутылка коньяка.
   -  Трофейный,  -  наливая,  объяснил  командир  полка.  -   С   семьсот
пятнадцатого года эта фирма существует, чтобы тебе сегодня угодить.
   - Не подкупишь, - буркнул артиллерист и, чокнувшись, спросил:  -  Когда
тебе огонь нужен?
   - В два - в половине третьего. Хотя бы за час до рассвета.
   - Что нужно подавить?
   - Станции подземной железной дороги.
   - Бетонное перекрытие. Слишком крепкое для моих  зубов.  Нужны  снаряды
калибром двести три миллиметра.
   - Выпустишь тысчонки  две  снарядов  -  так  хоть  оглушишь.  Последний
крупный узел сопротивления,  понимаешь?  А  там  только  три  с  половиной
километра через парк - и сразу рейхстаг, Бранденбургские ворота.
   Командир гаубичной бригады, слушая, крутил в руках стакан и внимательно
рассматривал золотые искорки, поблескивавшие в глубине ароматной жидкости.
Он отпил глоток, причмокнул от удовольствия, ощущая, как тепло от  напитка
разливается по всему телу.
   - Ладно, постараемся. Дам тебе еще в придачу танк с десантом.
   - Танков у меня хватает, но и этот пригодится. А откуда он у тебя?
   - Армейский. Номер машины "сто два".
   - Я знаю экипаж, это те "специалисты по шлюзам"... -  Он  усмехнулся  и
крикнул: - Хорунжий!
   - Слушаю вас! - Офицер вырос в дверях.
   -  Знакомые  приехали.  Те  самые,  которых  вы  хотели  расстрелять...
Разыщите сержанта Коса, я ему задачу поставлю.


   Развалины на передовой линии фронта напоминали лунный ландшафт. Верхние
части  разбитых  каркасов  бетонных  конструкций  ярко   поблескивали,   а
углубления покоились в густом мраке.
   Исходная позиция  штурмовой  группы  сержанта  Коса  находилась  внутри
разбитого бомбой дома.
   Задачи были уже поставлены, объект атаки указан  -  желтый  пятиэтажный
дом на противоположной стороне улицы. Из подвала  дома  пробивался  слабый
луч света, освещая острые псевдоготические своды окон.
   В ожидании артиллерийской подготовки и сигнала к атаке солдаты еще  раз
проверяли оружие...
   Под прикрытием кирпичного свода  толстых  стен  на  треугольнике  пола,
уцелевшего на высоте второго этажа, расположился Кос со своей  снайперской
винтовкой в руках, посматривая на  противоположную  сторону  улицы.  Рядом
присела Маруся и настойчиво повторяла:
   - Командиру нужно быть в танке, в танке!
   - Не всегда.
   - Всегда. Всегда.
   - "Рыжий" с места будет вести огонь. Хватит трех человек.
   - Я пойду с тобой.
   - Нет. Сама согласилась присматривать за танком,  а  вдруг  кого-нибудь
ранят...
   - Там Зубрык.
   - Хорунжий пойдет с нами.
   - Он не выносит свиста пуль.
   - Вот  и  хорошо.  Он  будет  осторожней...  Марийка...  -  Он  ласково
прикоснулся к ее волосам, выбивающимся из-под пилотки. -  Давай  не  будем
спорить. Я думаю, когда обнаружится, что ты сменила форму, будет  страшный
скандал.
   - Не будет. У генерала мой рапорт, и, наверно, уже  подписан  приказ  о
моем переводе в польскую армию...
   Четырьмя метрами ниже хорунжий Зубрык, старательно  замаскировавшись  в
развалинах, выглядывал из подвала и засыпал вопросами Лажевского,  который
сидел в кругу своих разведчиков и нещадно коптил самосадом.
   - Они будут отстреливаться?
   - Будут. Надо проскочить  с  последним  гаубичным  снарядом,  тогда  не
убьют.
   - Опаснее всего в тылу тащиться, -  пошутил  один  из  солдат,  -  если
споткнешься, то уже никто не поддержит.
   - Не беспокойтесь, не отстану, - отрезал Зубрык. - Я четыре недели  как
в армии. Что уж, и спросить нельзя?
   С минуту царила тишина.
   - Ну хватит, давай, - протянул руку один из солдат.
   - Держи. - Второй подал ему недокуренную цигарку.
   - Пан Магнето, - тихим голосом шепнул Зубрык,  близко  придвинувшись  к
подхорунжему.
   - Ну?
   - Я иногда сознание теряю... Вы, как заметите, так по щекам мне... - Он
показал, как надо ударить. - Не откажите в любезности.
   - Ладно. - Лажевский кивнул головой.
   ...В уцелевшей от разрушения ванной комнате на полочке  перед  зеркалом
горела свеча, а рядом вместо стаканов с зубными щетками  стояли  две  пары
сапог. Григорий и Густлик сидели на краю  ванны  и  мыли  ноги.  Не  теряя
времени,   Саакашвили,   наклонившись   к   свечке,   изучал    фотографию
девушек-близнецов.
   - А если забыли? - спросил он трагическим голосом.
   - Напомнишь, - деловито успокоил его Густлик, оттирая пемзой  пятки.  -
Отличный камень, трет, как наждак.
   Елень прислушался. Сквозь необычные звуки  берлинской  ночи  доносилась
знакомая мелодия. Разобрать слова было невозможно, но плютоновый  знал  их
уже на память.

   Растут на полях взрывов кусты,
   Пули звенят, как склянки.
   Первая бригада лавиной прет
   На штурм, на Студзянки!

   ...Около танка  стояли  Кос,  Лажевский  и  офицер-артиллерист.  Слегка
прихрамывая, подошел сержант Шавелло.
   - Поручник сообщает, что через минуту начнут, - обратился к Константину
Янек. - Минутный огневой налет из всех стволов - и в атаку, потому  что  с
боеприпасами плохо.
   -  Триста  снарядов,  -  объяснил  поручник  и  попросту,  без   всякой
официальности спросил: - Станцию возьмете?
   - У нас задача взять только тот дом, - показал Лажевский.
   - История покажет, - философски заметил Шавелло.
   - По местам! - приказал Кос.
   - Мы с  Томашем  три  красивые  дырочки  на  первом  этаже  сделаем,  -
подшучивал Густлик,  влезая  в  танк.  -  Только,  прыгая,  через  них  не
зацепитесь.
   Франек Вихура со снятым с танка пулеметом  встал  рядом  с  Косом.  Тот
подошел к артиллеристу.
   - Гражданин поручник, вы знаете всех офицеров бригады?
   - Всех до одного, - улыбнулся тот.
   - А есть у вас поручник или капитан...
   За их спинами будто кто-то очень  быстро  начал  откупоривать  огромные
бутыли, в воздухе зашумело, и последние слова Кос выкрикнул уже сквозь шум
и свист:
   -  ...был  командиром  танка,  а  до   армии   -   синоптиком,   погоду
предсказывал.
   Гаубичные снаряды крутыми дугами взмывали вверх и ложились в нескольких
десятках метров от них, на противоположной стороне улицы; разрывы  слились
в один общий гул.
   В воздухе засвистели  осколки.  Оба  упали.  Совсем  рядом,  укрытая  в
развалинах, глухо била  полевая  пушка.  Защищенный  развалинами,  "Рыжий"
выпустил первый снаряд в стену противоположного дома.
   - Нет! - кричал поручник прямо в ухо Янеку. - Такого  не  было  и  нет,
точно знаю.
   Кос встал, за ним Вихура, Стасько.  На  развалинах  появились  согнутые
фигуры пехотинцев. Густая цепь  высыпала  на  широкую  улицу,  ринулась  в
огонь, в дым, в пекло артиллерийских разрывов.
   Орудия внезапно смолкли. Из дома напротив застучали пулеметные  очереди
- одновременно из трех мест, с разных этажей. Кос из снайперской  винтовки
снял пулеметчика с крыши. Вихура очередью  из  ручного  пулемета  заставил
замолчать второй этаж. Самый быстрый, Лажевский уже успел пересечь асфальт
и, прислонившись к стене почти рядом со стволом сеющего  смерть  пулемета,
бросил гранату в изрыгающий огонь  подвал.  Ослепительная  вспышка,  клубы
пыли, сильный взрыв.
   - Ура-а-а-а! - Через проломы, проделанные  снарядами  "Рыжего",  в  дом
ворвались разведчики, а за ними остальные.
   - Смотри за подвалами! -  приказал  Магнето  одному  из  своих,  а  сам
бросился наверх по лестнице. Его опередила низкая  бесшумная  тень.  Шарик
удрал из танка, чтобы участвовать в бою.  Когда  подхорунжий  выскочил  на
лестничную площадку, темноту прошила автоматная очередь, но сразу  ушла  в
потолок и захлебнулась, прерванная криком  и  злобным  ворчанием  овчарки.
Откуда-то сверху  фейерверком  посыпались  искры  новой  очереди.  Магнето
отскочил в нишу, а Вихура снизу, поставив пулемет на перила, стал стрелять
в направлении вспышек.


   Ни один вид боевых действий не  приносит  столько  неожиданностей,  как
ночной бой в городе. Данные разведки теряют ценность уже  через  несколько
минут. Обстановка меняется мгновенно,  и  наступающий  должен  быть  очень
бдителен,  чтобы  не  допустить  контратаки  противника  и  не  попасть  в
окружение.
   Командир полка, чтобы быть ближе к своим штурмовым группам, наблюдал за
атакой через амбразуру  заложенного  мешками  окна  третьего  этажа.  Сюда
протянули телефонный кабель,  здесь  расположилась  рота  автоматчиков  из
резерва.
   Бинокль был не нужен. На расстоянии  нескольких  сот  метров  полковник
видел наступающую цепь у самых стен, видел,  как  солдаты  делали  попытки
ворваться через проделанные снарядами проломы, как из темноты били по  ним
автоматные очереди. Тех, кто  хоть  на  секунду  задерживался,  пулеметный
перекрестный огонь прижимал к  земле.  С  верхних  этажей  и  крыш  домов,
превращенных в крепости, полетели гранаты. По асфальту ползли раненые,  на
лестницах валялись убитые.
   Из глубины, со стороны видневшейся между  домами  станции,  загрохотали
пушки "тигров", по башню закопанных в землю. Горел  угол  видневшейся  над
зданием надписи "Метро".
   Танкам активно отвечала  паша  артиллерия,  но  даже  прямые  попадания
снарядов не могли пробить толстую броню на башнях.
   Полковник, плотно сжав губы, молчал.
   - Да. Понимаю...  -  кричал  в  трубку  начальник  штаба  и  докладывал
командиру: - "Росомаха"  захватила  дом,  но  была  остановлена  по  всему
фронту... Да, да, слышу... На левом фланге, у самой Шпрее, контратакуют.
   - Прикажи им отступить на исходные  позиции.  Организуй  заградительный
минометный огонь. Фрицы попрятались во время артподготовки  в  подвалы,  а
сейчас повылазили. А что с этим желтым домом?
   - Он снова у немцев, - доложил майор, наблюдая в бинокль. - Не удержали
его танкисты.


   Доклад майора был  не  совсем  точен.  Противник  предпринял  внезапную
контратаку и захватил первый этаж, но верхние были еще наши.
   В то время как штурмовые группы Коса и Лажевского устремились наверх, в
нескольких десятках метров от желтого дома из подземной станции по широкой
лестнице,  предназначенной  для  туристов,  просочились  штурмовые  взводы
эсэсовцев. Одна из этих черных  колонн,  пробираясь  по  непростреливаемым
участкам, появилась в широких воротах, где угасали последние следы пожара.
   - Наверх по лестнице! - приказал офицер.
   В полумраке лестничной клетки снова  завязался  бой.  Снизу  непрерывно
били автоматные очереди, сверху летели гранаты.  Наши  сменили  позицию  и
организовали оборону третьего этажа.
   Внезапно перестрелка смолкла. Вокруг шел бой, рвались снаряды, свистели
пули, а в желтом доме царила такая тишина, что был  слышен  каждый  шаг  и
поскрипывание  пола.  В  прямоугольнике  света,  падающего   через   окно,
показалась спина пятящегося Зубрыка.
   - Пан Стасько, - простонал он, - если что... сделайте одолжение...
   - Обязательно, - вежливо согласился сержант. Он перебросил  пистолет  в
левую  руку,  машинально  вынул  несколько  томов,  посмотрел   переплеты.
Маленькую книжечку со схемами и рисунками  спрятал  в  карман  и,  заметив
Коса, отступил, как вор, пойманный на месте преступления.
   Янек подошел к окну, осторожно выглянул и приказал Шарику:
   - Вперед!
   Собака принюхивалась, но с места не двигалась, видимо боясь высоты.
   - К машине! Вперед! -  решительно  повторил  Янек  и  легко  подтолкнул
собаку.
   Овчарка наконец решилась, выпрыгнула через окно в угодила на  небольшой
козырек крыши, нависший над лестничной клеткой. Оттуда  она  соскочила  на
улицу и исчезла в темноте, прошиваемой очередями трассирующих пуль.
   Немцы, находящиеся в  доме,  закончили,  видимо,  подготовку  к  атаке,
ударили сразу из всех стволов.
   - Янек! - позвал Вихура.
   - Я тут! - ответил Кос, стреляя по бежавшему вверх эсэсовцу.
   Некоторое  время  обороняли  третий  этаж,  но   противник   подтягивал
подкрепление, а наша пехота, хотя и находилась на противоположной  стороне
улицы, оказать существенную поддержку не  могла.  Эсэсовцы  фаустпатронами
развалили перекрытие, поднялись по сваленным в пирамиду столам и шкафам  и
атакой с флангов заставили танкистов оставить позицию у лестничной клетки.
   Бой не прекращался ни на минуту. Все  короче,  экономнее  били  очереди
поляков, все более длинными становились они у немцев.
   Небольшая  группа  наших,  отступая,  забиралась  все  выше  и   теперь
оказалась на чердаке. Чтобы  хоть  на  минуту  задержать  преследователей,
израсходовали все гранаты. Через узкое отверстие один за другим  выползали
на плоскую крышу. Брезжил  ранний  рассвет.  Их  было  семеро  -  хорунжий
Зубрык, Вихура, оба Шавелло, Стасько, Кос и Лажевский.
   - Плохо, что гранаты кончились, - покачал головой Константин. - Говорил
тебе, Юзек, бери больше.
   - У меня семь было, - оправдывался племянник.
   Сержант, ворча, подполз к лазу и, использовав минутную  передышку,  дал
длинную автоматную очередь.
   - Живем, ребята! - крикнул Лажевский, выбегая из-за трубы  со  связками
трофейных гранат. Он держал их за рукоятки,  как  картофель  за  ботву,  и
торопливо рассказывал: - Гады, оборудовали тут командный пункт.
   Небрежным  движением  одну  за  другой  он  бросал  их  в  темный  лаз.
Загрохотали взрывы, повторяемые эхом  бетонной  лестничной  клетки.  Снизу
донеслись крики и стоны.
   Подхорунжий направился за следующей порцией.
   - Не сиди, Юзек, когда старшие работают, - бросил Шавелло.
   - Магнето! - крикнул Янек, заглядывая с крыши вниз.
   Подхорунжий лег рядом, и с минуту оба  молча  наблюдали:  из  подземных
помещений станции появлялись все новые и новые подразделения; отсюда  были
хорошо видны вкопанные в землю "тигры", густая сеть  соединительных  рвов,
противопехотные заграждения.
   - Ясно, - сказал Лажевский и придержал за руку  Коса,  который  готовил
снайперскую винтовку. - Подожгут с чердака. Они в Варшаве научились  такие
крепости брать.


   В  начале  атаки  Огонек  вместе  со  всеми  вела  огонь  из  автомата.
Обнаруживала вспышки фашистских  пулеметов  и  автоматов  и  била  по  ним
короткими,  прицельными  очередями.  Потом  появились  двое  раненых.  Она
наложила им