сключительно  воздух.].  Есть и  такие,  что  растут  на других
растениях[Паразиты вроде удивительного Rofflesia Arnoldi.], или произрастают
на  тела  живых  существ  [Шоу  доказывает  существование  особой  категории
растений, растущих на теле животных, - Plantae Epizone. К ним относятся Fuei
и  Algae. Мистер  Дж.  Б.  Вильяме  из  Салема,  штат  Массачусетс,  подарил
Национальному  институту  новозеландское   насекомое,   приложив   следующее
описание:  "Hotte,  несомненно  представляющее  собой  гусеницу  или  червя,
находят  у  подножья дерева  Rata, а из  головы его  прорастает  росток. Это
необыкновенное  насекомое  вползает на деревья Rata  и Puriri,  проникает  в
дерево  сверху и проедает его ствол, пока  не добирается до  корня;  вылезши
оттуда, оно умирает или погружается в спячку, а из его головы начинает расти
росток; тело  насекомого сохраняется полностью и становится тверже,  чем оно
было  при  жизни.  Из  этого  насекомого  туземцы  приготовляют  краску  для
татуировки".], или ярко светятся; [В шахтах и в естественных пещерах находят
род тайнобрачного  fungus (грибкового), испускающего сильное свечение.] есть
такие, которые способны  передвигаться  куда  захотят;  [Орхидея, скабиоза и
вадлиснерия.] а что  еще  удивительнее, мы обнаружили  цветы, которые живут,
дышат, произвольно двигают своими членами и вдобавок обладают отвратительной
человеческой склонностью порабощать другие существа и заключать их в мрачные
одиночные темницы,  пока те не выполнят заданную работу"  ["Трубчатый венчик
этого цветка (Aristolochia Clematitis), оканчивающийся вверху язычком, внизу
расширяется в виде шарика. Трубчатая часть усеяна внутри жесткими волосками,
направленными книзу. В  шарообразном расширении находится  пестик, состоящий
только из завязи и рыльца, вместе с окружающими тычинками. Однако, поскольку
тычинки короче  завязи, пыльца с них не может попасть на  рыльце, ибо цветок
до опыления стоит  вертикально.  Таким образом без посторонней помощи пыльца
попадала бы на дно цветка. В этом случае Природа предусмотрела помощь в виде
Tipula  Pennicornis,  маленького насекомого, которое  проникает в  трубчатый
венчик в поисках меда, спускается на дно я копошится  там, пока не покроется
пыльцой;  не находя оттуда выхода вследствие  расположения волосков, которые
направлены книзу и сходятся подобно проволочкам мышеловки, насекомое мечется
туда и сюда и  тычется во  все уголки,  не  раз  проползая и  по рыльцу,  на
котором  оставляет достаточно пыльцы  для  опыления; а когда цветок клонится
книзу,  волоски прижимаются к стенкам  венчика я  позволяют насекомому легко
выбраться   наружу".   -Преподобный   П.   Квит,   "Система  физиологической
ботаники".].
     - Пхе! - сказал царь.
     - "Покинув эту страну, мы вскорости достигли другой, где  пчелы и птицы
являются столь  гениальными и учеными математиками, что  ежедневно преподают
уроки геометрии самым ученым людям. Когда тамошний царь предложил награду за
решение двух  весьма трудных задач, они также были решены  - одна пчелами, а
другая птицами; но, поскольку царь  держал  их  решение в тайне,  математики
лишь после  многолетних  трудов  и  исследований,  составивших  бесчисленное
множество  толстых томов,  пришли наконец  к тем  же  решениям,  какие  были
немедленно  даны пчелами  и птицами"  [Пчелы - с тех  пор как  существуют  -
строят свои ячейки с такими именно стенками, в таком именно количестве и под
таким  именно  наклоном,  которые, как было  доказано (путем весьма  сложных
математических   выкладок),  дают   им  наибольший  простор,  совместимый  с
максимальной прочностью их сооружения.
     В конце прошлого столетия  среди математиков возник замысел "определить
наилучшую  форму   для   крыльев  ветряной  мельницы,  при  любых  возможных
расстояниях от вращающихся лопастей, а также от  центров вращения". Проблема
эта  крайне  сложна,  ибо  требует  нахождения   наилучшего  положения   при
бесконечном  числе  расстояний  и  бесконечном  числе  точек.   Известнейшие
математики много раз пробовали ее решить, а когда решение было найдено, люди
обнаружили, что  его  можно найти  в  устройстве  птичьих крыльев  со времен
первой птицы, поднявшейся в воздух.].
     - О, бог ты мой! - сказал царь.
     - "Едва скрылась  из виду эта  страна, как мы оказались  вблизи другой,
где с берега над нашими головами полетела стая птиц шириною в милю, а длиною
в  двести сорок  миль; так что, хотя они летели  со скоростью мили в минуту,
потребовалось не менее  четырех часов, чтобы  над нами пролетела вся стая, в
которой были миллионы миллионов птиц" [Он наблюдал стаю голубей, пролетавшую
между  Франкфуртом  и  территорией Индианы, шириною  не менее мили;  перелет
продолжался четыре часа,  а  это,  при  скорости  одна  миля в  минуту, дает
расстояние 240 миль; таким образом считая но три голубя на квадратный ярд, в
стае было 2230272000 голубей.  -Лейтенант Ф. Холл, "Путешествия  по Канаде и
Соединенным Штатам".].
     - Черт те что! - сказал царь.
     - "Не  успели мы избавиться  от этих птиц, которые доставили нам немало
хлопот, как были  напуганы появлением птицы  иного рода,  несравненно  более
крупной, чем даже птица Рух, встречавшаяся мне во время прежних путешествий;
ибо она  была  больше  самого  большого  из  куполов над  твоим  сералем,  о
великодушнейший из калифов. У  этой  страшной птицы  не было видно головы, а
только  одно брюхо,  удивительно  толстое  и  круглое,  из чего-то  мягкого,
гладкого,  блестящего,  в  разноцветные полосы. Чудовищная  птица уносила  в
когтях в свое  заоблачное  гвездо целый  дом, с которого она сорвала крышу и
внутри которого мы явственно  различили людей, очевидно в отчаянии ожидавших
своей страшной  участи. Мы кричали что было  мочи, надеясь напугать птицу  и
заставить ее выпустить добычу,  но  она только запыхтела и зафыркала,  точно
разозлилась, и уронила нам на голову мешок, оказавшийся полным песку".
     - Чепуха! - сказал царь.
     -  "Тотчас же после  этого приключения  мы  достигли материка, который,
несмотря  на  свою огромную  протяженность  и плотность, целиком покоился на
спине небесно-голубой коровы,  имевшей не  менее  четырехсот рогов"  ["Земля
покоится  на корове голубого цвета, у которой четыреста рогов".  -  Коран  в
переводе Сейла.].
     - Вот этому я верю, - сказал царь, - ибо читал нечто подобное в книге.
     - "Мы прошли  под  этим материком (проплыв  между ног коровы)  и спустя
несколько часов оказались в стране поистине удивительной, которая, по словам
человеко-животного,  была  его  роди-пой,  населенной  такими  же,  как  он,
созданиями. Это очень возвысило  человеко-животное  в моих глазах; и я  даже
устыдился презрительной фамильярности,  с какою  до тех пор с ним обращался,
ибо   обнаружил,   что  человеко-животные   являются  нацией  могущественных
волшебников; в  мозгу  у них водятся черви  [Entozoa, или  кишечных  червей,
нередко   обнаруживают  в  мышцах   и  в  мозгу  человека.  -  См.:   Уайет,
"Физиология",  с.  143.]  которые,   извиваясь  там,  несомненно  возбуждают
усиленную работу мышления".
     - Вздор! - сказал царь.
     - "Эти  волшебники приручили несколько весьма странных пород  животных,
например, лошадь с железными костями  и кипящей водой вместо  крови.  Вместо
овса  она обычно питается  черными  камнями; но,  несмотря  на столь твердую
пищу,  обладает   такой   силой   и  резвостью,  что  может  везти  тяжести,
превосходящие весом  самый большой из здешних храмов, и притом со скоростью,
какой не достигает в полете большинство птиц" [На Западной железной  дороге,
между Лондоном  и  Эксетером,  достигнута  скорость в  71 милю в час. Состав
весом в  90 тонн примчался от вокзала  Паддингтон в  Дидкот (53  мили) за 51
минуту.].
     - Чушь! - сказал царь.
     -  "Видел  я также у этого  народа курицу без перьев,  но ростом больше
верблюда;  вместо мяса и  костей у  нее железо  и кирпич;  кровь ее, как и у
лошади (которой она приходится сродни), состоит из кипящей воды; подобно ей,
она  питается  одними  лишь деревяшками или  же  черными камнями. Эта курица
часто приносит в  день по  сотне цыплят, которые потом еще  несколько недель
остаются в утробе матери" [Eccaleobion [Инкубатор).].
     - Бредни! - сказал царь.
     - "Один из этих  могучих чародеев  сотворил человека из меди,  дерева и
кожи,  наделив его такой  мудростью,  что он может  обыграть  в шахматы кого
угодно на  свете,  кроме  великого  калифа Гаруна-аль-Рашида [Автоматический
игрок в  шахматы Мельцеля.]. Другой чародей (из таких  же материалов) создал
существо, посрамившее даже своего гениального создателя; ибо разум его столь
могуч, что  за секунду оно производит вычисления, требующие труда пятидесяти
тысяч человек в течение целого года [Счетная машина Бэббиджа.]. А  еще более
искусный волшебник создал нечто, не похожее ни  па человека, ни па животное,
но обладающее мозгом из  свинца и какого-то черного вещества  вроде дегтя, а
также пальцами,  действующими с невообразимой быстротой и ловкостью, так что
оно без труда могло бы сделать за час целых двадцать тысяч списков Корана, и
притом с такой безошибочной точностью, что ни один из них не отличался бы от
другого даже на волосок. Это создание наделено таким могуществом, что единым
дыханием возводит и свергает величайшие империи;  но мощь  его  используется
как во благо, так и во зло".
     - Нелепость! - сказал царь.
     - "Среди этого народа  чародеев  был  один,  в  чьих жилах  текла кровь
саламандр; ибо он мог как ни в чем не бывало сидеть и покуривать свою трубку
в раскаленной печи,  пока там готовился его обед [Шабер, а после него  сотня
других.].  Другой  обладал  способностью  превращать обыкновенные металлы  в
золото,  даже не глядя  на  них  [Электротипия.].  Третий  имел столь тонкое
осязание,  что   мог  изготовлять  проволоку,   невидимую  глазу  [Волластон
изготовил   для    телескопа   платиновую   проволоку   толщиною   в    одну
восемнадцатитысячную дюйма. Увидеть  ее можно было только под микроскопом.].
Четвертый  обладал  такой  быстротой  соображения,  что  мог  сосчитать  все
отдельные движения  упругого  тела,  колеблющегося  со  скоростью  девятисот
миллионов раз в секунду" [Ньютон доказал, что под действием фиолетового луча
спектра ретина глаза колеблется 900 000 000 раз в секунду.].
     - Ерунда! - сказал царь.
     -  "Был  и такой чародей, что  с помощью  флюида, которого еще никто не
видел, мог по своей воле  заставить трупы  своих  друзей размахивать руками,
дрыгать ногами, драться и  даже вставать и  плясать [Вольтов столб.]. Другой
настолько  развил  свой  голос, что  он  был  слышен  из края в  край  земли
[Электрический  телеграф  передает сообщение моментально, во  всяком случае,
для любого земного расстояния.].  У  третьего была  столь длинная рука, что,
находясь  в Дамаске,  он мог  написать письмо в Багдаде и  вообще  на  любом
расстоянии  [Электротелеграфный печатающий  аппарат.].  Четвертый  повелевал
молнией и мог призвать ее с небес, а призвав, забавлялся ею, точно игрушкой.
Пятый брал два громких  звука и творил из  них тишину. Шестой из  двух ярких
лучей  света извлекал густую тьму [Обычные в естественных науках опыты. Если
два красных луча из  двух источников  света пропустить  через темную  камеру
так, чтобы  они  падали  на белую поверхность,  а разница  в  их  длине была
0,0000258  дюйма, их яркость удвоится. Так же  будет,  если разница в  длине
равна любому кратному этой  дроби,  представляющему собой  целое число. Если
эти кратные  - 2_1/4, 3_1/4 и т. п., получаем яркость одного луча; а кратные
2_1/2, 3_1/2  и  т. п. дают полную темноту.  Для  фиолетовых  лучей мы имеем
подобное явление при разнице длины в 0,000157 дюйма; те же результаты дают и
все другие лучи спектра, причем разница в их длине  равномерно возрастает от
фиолетовых к красным.
     Аналогичные опыты со звуками дают подобный же результат.].
     Еще один изготовлял лед в раскаленной печи [Поместите платиновый тигель
над спиртовкой и раскалите его докрасна; влейте туда серной кислоты, которая
обладает чрезвычайной  летучестью при обычных температурах, но в раскаленном
тигле будет  стойкой,  и  ни одна капля  не  испарится  - ибо  она  окружена
собственной  атмосферой и  не  соприкасается со стенками сосуда. Если теперь
добавить  туда   несколько   капель  воды,   кислота  немедленно  войдет   в
соприкосновение с раскаленными стенками  тигля и  превратится в  пары серной
кислоты, притом  так быстро,  что одновременно уйдет и тепло воды,  и на дно
сосуда выпадет  кусочек льда; а  если поторопиться и  не  дать ему растаять,
можно  извлечь из  раскаленного  докрасна  сосуда  кусок  льда.].  Еще  один
приказывал   солнцу   рисовать   свой   портрет,   и   солнце   повиновалось
[Дагерротип.]. Еще один брал это светило, а  также луну и планету, взвешивал
их  с большой точностью, а затем исследовал  их  недра и определял плотность
вещества, из  которого они состоят. Впрочем,  весь тамошний  народ настолько
искусен  в  волшебстве, что не  только малые дети, но даже  обычные кошки  и
собаки  без  труда видят предметы  либо вовсе  не существующие,  либо такие,
которые исчезли с лица земли за двадцать тысяч лет до появления самого этого
народа" [Хотя скорость света составляет 200000 миль в секунду, расстояние до
ближайшей, насколько мы знаем, из неподвижных звезд (Сириуса) так бесконечно
велико, что его лучам требуется не менее  трех лет, чтобы достичь Земли. Для
более отдаленных  звезд, по  скромному подсчету, нужно 20  и даже 1000  лет.
Таким образом, если они исчезли  20 или 1000 лет назад, они сейчас еще видны
нам  по свету,  испускавшемуся их поверхностью 20  или  1000  лет назад. Что
многие из тех звезд, которые мы ежедневно видим, уже угасли, возможно и даже
более того - вероятно.
     [Гершель-старший утверждает,  что  свет  самой  отдаленной  туманности,
видимой  в его большой телескоп,  доходит до  Земли за 3000000 лет.  В таком
случае  для некоторых  звезд,  ставших видимыми благодаря инструменту  лорда
Росса,  это  должно  быть  по   меньшей   мере   20000000  лет.  (Примечание
Грисволда.)]].
     - Невероятно! - сказал царь.
     - "Жены и дочери этих могущественных чародеев, - продолжала Шехерезада,
ничуть не смущаясь многократными и весьма невежливыми замечаниями супруга, -
жены  и дочери этих великих магов обладают всеми  талантами  и прелестями  и
были бы  совершенством, если бы не некоторые роковые заблуждения, от которых
пока еще бессильно  избавить их даже чудодейственное могущество  их  мужей и
отцов. Заблуждения эти принимают то один вид,  то другой, но то, о котором я
говорю, постигло их в виде турнюра".
     - Чего? - переспросил царь.
     -  Турнюра, - сказала  Шехерезада.  -  "Один из  злобных джиннов, вечно
готовых творить  зло, внушил этим  изысканным дамам, будто то, что  мы зовем
телесной  красотой,  целиком помещается  в  некоей части тела, расположенной
пониже спины. Идеал красоты, как они считают, прямо зависит от величины этой
выпуклости; так  как  они вообразили это  уже  давно, а подушки в  тех краях
дешевы,  там  не  помнят  времен,  когда  можно  было  отличить  женщину  от
дромадера..."
     - Довольно! - сказал царь. -  Я не  желаю больше слушать и не стану. От
твоего вранья  у меня и так  уже разболелась голова. Да и  утро, как я вижу,
уже  наступает.  Сколько  бишь времени  мы женаты?  У  меня опять проснулась
совесть.  Дромадер! Ты,  кажется, считаешь меня  ослом. Короче говоря,  пора
тебя удавить.
     Эти слова, как я узнал  из "Таклинетли", удивили и огорчили Шехерезаду;
но, зная царя за человека добросовестного и неспособного нарушить слово, она
покорилась своей участи, не  сопротивляясь.  Правда, пока на ней  затягивали
петлю,  она  обрела немалое  утешение в  мысли,  что  столько  еще  осталось
нерассказанным  и  что  ее раздражительный  супруг наказал  себя,  лишившись
возможности услышать еще много удивительного.



Эдгар Аллан По

Золотой Жук

        Глядите! Хо! Он пляшет, как безумный.
        Тарантул укусил его...
                        "Все не правы"

Много лет тому назад мне довелось близко познакомиться с некиим
Вильямом Леграном. Он происходил из старинной гугенотской семьи
и был прежде богат, но неудачи, следовавшие одна за другой,
довели его до нищеты. Чтобы избегнуть унижений, связанных с
потерей богатства, он покинул Новый Орлеан, город своих предков,
и поселился на Сэлливановом острове, поблизости от Чарлстона в
Южной Каролине.

Это очень странный остров. Он тянется в длину мили на три и
состоит почти что из одного морского песка. Ширина его нигде не
превышает четверти мили. От материка он отделен едва заметным
проливом, вода в котором с трудом пробивает себе путь сквозь
тину и густой камыш - убежище болотных курочек. Деревьев на
острове мало, и растут они плохо. Настоящего дерева не встретишь
совсем. На западной оконечности острова, где возвышается форт
Моултри и стоит несколько жалких строений, заселенных в летние
месяцы городскими жителями, спасающимися от лихорадки и
чарлстонской пыли, - можно увидеть колючую карликовую пальму.
Зато весь остров, если не считать этого мыса на западе и белой,
твердой как камень, песчаной каймы на взморье, покрыт частой
зарослью душистого мирта, столь высоко ценимого английскими
садоводами. Кусты его достигают нередко пятнадцати - двадцати
футов и образуют сплошную чащу, наполняющую воздух тяжким
благоуханием и почти непроходимую для человека.

В сокровенных глубинах миртовой чащи, ближе к восточной,
удаленной от материка оконечности острова, Легран соорудил себе
хижину, где и обитал, когда я, по воле случая, с ним
познакомился. Знакомство вскоре перешло в дружбу. Многое в
характере отшельника внушало интерес и уважение. Я увидел, что
он отлично образован и наделен недюжинными способностями, но
вместе с тем заражен мизантропией и страдает от болезненного
состояния ума, впадая попеременно то в восторженность, то в
угрюмость. У Леграна было немало книг, но он редко к ним
обращался. Он предпочитал охотиться и ловить рыбу или же бродить
по прибрежному песку и миртовым зарослям в поисках раковин и
насекомых. Его коллекции насекомых позавидовал бы Сваммердам. В
этих странствиях Леграна обычно сопровождал старый негр Юпитер.
Он был отпущен на волю еще до разорения семьи; однако ни
угрозами, ни посулами Юпитера нельзя было убедить, что он
лишился неотъемлемого, как он полагал, права следовать повсюду
за своим "масса Биллом". Возможно, впрочем, что родные Леграна,
обеспокоенные его психической неуравновешенностью, поддерживали
это упорство в Юпитере, чтобы не оставить беглеца без всякого
попечения.

Зимы на широте Сэлливанова острова редко бывают очень суровыми,
и в осеннее время почти никогда не приходится разводить огонь в
помещении. В средних числах октября 18... года выдался, однако,
необычайно холодный день. Перед самым заходом солнца я пробрался
сквозь вечнозеленые заросли к хижине моего друга, которого не
видел уже несколько недель. Я жил в Чарлстоне, в девяти милях от
острова, и удобства сообщения в те дни далеко отставали от
нынешних. Добравшись до хижины, я постучал, как обычно, и, не
получив ответа, разыскал в тайном месте ключ, отомкнул замок и
вошел. В камине пылал славный огонь. Это было неожиданно и
весьма кстати. Я сбросил пальто, опустился в кресло поближе к
потрескивавшим поленьям и стал терпеливо ждать возвращения
хозяев.

Они пришли вскоре после наступления темноты и сердечно меня
приветствовали. Юпитер, улыбаясь до ушей, стал хлопотать но
хозяйству, приготовляя на ужин болотных курочек. У Леграна был
очередной приступ восторженности - не знаю, как точнее именовать
его состояние. Он нашел двустворчатую раковину, какой не
встречал ранее, и, что еще более радовало его, выследил и с
помощью Юпитера поймал жука, неизвестного, по его словам, доселе
науке. Он сказал, чт