строгого режима за сионизм, в этом тоже не сомневался.
   Раввины  точно  окаменели.  Геула переступила  с ноги на ногу.  --  Мне
тридцать  три  года. Никто за все  эти  годы не высказывал мне ни  малейшего
недоверия... В чем дело?
   У  <648">ребе  с костяным лицом  глаза  округлились, желтели, как
пятачки,  и Геула  машинальным движением дотянулась до своей толстой льняной
косы, перегнутой вперед и заколотой на темени. Все ли в порядке?
   --  Есть  ли у  вас  свидетели, которые подтвердят, что  вы еврейка? --
наконец, произнес старик, который походил на деда, пока не заговорил.
   -- Есть!  Но к чему это? Я приехала без мужа. Меня выпустили из  России
только потому, что я еврейка.
   --  Есть ли  у  вас  два  свидетеля, которые<649">...--  повторил
старик безо всякого выражения, не повышая тона.
   -- Допустим!
   --  Так вот  пусть  эти  "допустим" и  придут,  -- заключил  старик. --
Следующий!..

   Геула наткнулась в дверях на <650">Сергуню,  который хотел войти.
Лицо у нее было такое, что он остановился. -- Что случилось?!
   -- Пошли отсюда! Я не буду  им ничего доказывать. Отправимся на  Кипр и
распишемся. Все!
   <652">Но Лия с  этим не согласилась. И <653">Сергуня сказал
вдруг, опустив глаза: "Лучше  бы  с  раввином..."  Часа через три  Лия  и ее
подруга по <654">работе влетели в раввинат, и поскольку фамилии Гули и
Сергея  <655">значи<656">лись  в  списках,  их  пропустили.  Лия
<657">Гур, седая женщина  с плоским <658">еги<659">петским
носом,  явно походила  на  еврейку и  объяснялась  на идиш. Ее подруга  была
носата в самой высшей степени. Р<660">аввины дружно кивали головами, и
Лия ушла, убежденная, что дело сделано.  Увы, свидетельства женщин оказались
недействительными.  Об этом <662">Лие  сообщили  почему-то лишь  через
неделю по телефону. <663">Требовались свидетели-мужчины.
   Геула в этот момент  была  у  нее  и высказала  предположение,  что  ее
мытарят, видимо, за то, что она вела себя в раввинате достаточно независимо.
--  Боже упаси! --  Лия  всплеснула  своими  большими  руками. - Была бы  ты
<666">овецкой,   тебя  прогнали   б  по  тому   же   пути.  Они   идут
<667">стро<668">го по <669">Галахе.  <670">Ницего от
себя.  -- Она позвонила <672">Лапидусу,  тот  прихватил дремавшего  на
<673">солнцепе<674">ке соседа восьмидесяти четырех лет отроду, и
оба они заявили  раввинату,  что знали <675">Геулу, ее мать, бабушку и
дедушку, и даже прадедушку, который был глух и слушал собеседника в костяную
трубку.   <676">Лапидус   импровизировал   вдохновенно   и,  чтоб   уж
окончательно  убедить  раввинат,  заметил  доверительным  тоном, что  был на
обрезании брата <677">Геулы. Правда, у <678">Геулы брата никогда
не было, но какое это имело значение.
   -- Как давно  это было? -- поинтересовался  <679">ребе с костяным
лицом.
   -- В пятьдесят втором году, -- выпалил <680">Лапидус.<681">
--  Та-ак,   --  протянул   раввин   вкрадчивым  голосом  охотника,  который
подбирается к жертве с ружьем наперевес. -- И это происходило в госпитале?
   -- В каком госпитале?! --  вскричал Лапидус, сразу почувствовав подвох.
--   Это,    извините,   какой   год?!   <682">Сталин-таки   еще    не
<683">подох! Кто бы посмел делать обрезание в госпитале при Сталине?..
А после  Сталина?!  Всех бы в Сибирь, чтоб я так жил!.. Обрезание было дома.
Тихо. За занавесками. Еще помню,  погас свет, и я держал  свечку,  и горячий
стеарин капал мне на руку, <684">таки до сих пор  следы остались... --
И протянул  перед собой руку  с  точечками ожогов. Можно ли  было  этому  не
поверить?!
   Престарелый  сосед вообще устроил скандал. Его успокоили. -- Мы  знаем,
что она еврейка, но пусть докажет... <685">
   Геула  за  справкой,  подтверждающей,  что  она  "груша<686">"  и
еврейка, идти  отказалась. Бумажки привезла <687">Лия.  Первая  стадия
завершилась.   Теперь   осталось   отвезти   молодых   к   ребе   на   улице
<688">Хавецелет,  что  означает на  иврите  "лилия",  где  новобрачным
улыбались. Здесь подписывался брачный контракт.
   Однако  Геула  и  Сергей  уже  заказали  заграничные  паспорта  и  даже
зарезервировали  билеты  на  самолет до  Кипра. "В раввинат  ни  ногой!"  --
сказала Гуля.
   Лия заплакала, попросила,  чтоб свадьба была с раввином. "Гуля, родная,
сделай это ради памяти Иосифа..." Да  и у Сергея теплилась в глазах просьба.
Геула  вздохнула,  щелкнула  <689">Сергуню в нос,  и они  отправились,
сопровождаемые всеми  <690">Гурами,  а также  <691">Лапидусом  и
другими добровольцами, на улицу Лилий.
   И снова им махали  изо всех окон;  кто-то  вынул из цветочницы  маки  и
кинул вниз.  Мокрый  цветок  прилепился на синем <692">гулином капоте.
Двадцать  машин, не  менее, мчались  по  узким  улочкам,  гудели  и каркали,
взбудоражив пол-Иерусалима. Свадьба!..  Влетели,  точно по воздуху, в  гору,
распугивая стариков в мохнатых шапках и белых чулках.
   Пожилой свадебный  раввин, лучившийся,  как семисвечник, широким жестом
пригласил   сесть.  Бросив  взгляд  на  бумаги   Сергея  и  Геулы,   спросил
скороговоркой,  мол,  это пустая  формальность,  -- кто они? К  какой  части
Израиля  вечного принадлежат? --  <693">Исраэли?.. <694">Леви?..
<695">Коэны?.. -- бормотал он, покачиваясь очень медленно, как маятник
вечных часов, которые хранят под стеклянным колпаком.
   -- Исраэли! Исраэли! -  весело  отозвалась Геула, то есть, простолюдины
мы, народ.
   Фамилия Геулы внимания раввина  не задержала. Документ Сергея он вертел
долго, наконец, произнес:  -- Сергей  <696">Гур-Каганов. Это вы?.. Имя
отца?  Натан Каганов?.. Итак, вы  -- - Сергей <697">бен Натан Каганов.
Вы -- <698">коэн!
   <699">-- Я <700">Гур. Каганов -- это только в  паспорте.  В
память убитых Сталиным родителей.
   -- Вы -- коэн<701">!-- повторил раввин почти торжественно.  Таким
голосом  возглашают  имена  победителей  и  звезд  эстрады,  представляя  их
зрителям.
   -- Боже,  за кого  я выхожу!  -- Геула  засмеялась. -- Коэны -  главные
священнослужители Израиля.
   -- Две тысячи лет назад, - добавил Сергей мрачновато, стараясь  понять,
куда клонит этот мягко стелящий  ребе. Лицо раввина окаменело  как-то сразу.
Перед  ними был  другой человек.  И голос  стал каменным. Голосом  прокурора
военного  трибунала, требовавшим гражданке <702">Геуле  Левитан высшей
меры. -- Согласно законам <703">Галахи, коэн!.. не может!.. женится на
разводке!
   Геула вздрогнула, быстро  поднялась и  прошла к машине,  не  отвечая на
вопросы  и  восклицания.  Сергей закрыл лицо руками. Сказал раввину, который
по-прежнему покачивался, как  вечный маятник: -- Мы оба, и я, и она, воевали
за Израиль. Чудом  остались живыми. И нам по государственным законам Израиля
нет здесь места?
   --  Коэн не может жениться  на  разводке, -- донеслось  до Сергея,  как
горное  эхо. Он был уже у двери; прислонился к сырой грязной стене,  не видя
никого вокруг себя.  <704">Дов  взял  его обеими  руками  за  плечи  и
встряхнул. -- Что они еще придумали на нашу голову?! Ты чего ни  мычишь,  ни
телишься?! Сергей объяснил горестно: -- ...Не может... на разводке...
   -- Та-ак, - просипел Дов.  -- Ну, и пошли они все на... Летим  на Кипр,
ребята! Я с вами!
   -- А... а раввинат? -- тоскливо спросил Сергей.
   -- Танком переехать! - прогудел Дов.
   И вдруг  взорвался Лапидус.  --  Чтоб  они сгорели!  -  воскликнул  он.
Остренькое лицо <705">Лапидуса стало одного  цвета с розовым перышком,
торчащим из его <706">шляпы-конотье.  - Кому нужны законы,  приносящие
горе?!  Господа или  товарищи! - Он  вскинул  вверх  обе руки. - Сегодня  по
календарю таки двадцатый век! Слушайте сюда! Никакого несчастья нет! Лапидус
<707">несчастье  отменяет!  Лапидус  привезет р<708">аввина!  Но
Геула отказалась от  свадьбы с раввином,  которого привезет Лапидус.-- Зачем
нам этот карнавал? <709">Лапидус  привезет ряженого. Полетим на Кипр и
-- кончено дело!
   -- Как это, не будет  свадьбы с раввином? -- зашумели знакомые, а затем
весь дом, ждавший  Сергея и <710">Геулу.Лапидус  повторил  запальчиво,
ставя Геулу и  Сергея  почти перед свершившимся фактом: --  Свадьба  будет с
раввином!  Точка!..  -- Но он был  человеком необыкновенно догадливым,  этот
Лапидус.  Приблизившись к  <711">Геуле и  <712">Лие,  он добавил
вполголоса:  -- Раввин  настоящий.  На  сто  процентов!  Американский.  Даже
консервативного направления. С документом, разрешающим ему заключать браки в
Израиле
   -- Я проверю! -- на всякий случай пригрозила <713">Лия.
   --  Итак,  завтра, в семь  вечера, --  воскликнул Лапидус. -- Ждем вас,
господа или  товарищи евреи  и примкнувшие к  ним лица!  -- И  он помчался к
машине.
   Дома <714">Геула достала из  шкафа <715">"дарконы" -- синие
заграничные паспорта, уложила чемоданчик, узнала расписание на  Кипр. И  тут
взгляд  ее  упал на  <716">Сергуню. Она  медленно положила  телефонную
трубку,  спросила  почти испуганно:-- Ты  что,  <717">Сергунчик?  Тебе
нужно, чтоб  свадьба  была  с  раввином?.. <718">Зачем?!..<719">
Сергуня долго Молчал, опустив плечи,  затем сказал с нервной  решимостью: --
Они сильнее нас.
   -- Кто?
   -- <720">Абрахам был в кипе... И еще один был в кипе. Они сильнее
нас. Они сильнее нас, -- и он закрыл глаза ладонью.
   Геула не могла понять, что с ней происходит. Словно уходить стал от нее
Сергуня...   Геула   задумалась,   болезненно   закусив   губу.   Она   была
бескомпромиссной, Геула. У нее на все про  все была лагерная точка  отсчета.
Весной Гуля была  радостно возбуждена и весела, какие бы горькие мысли ее не
посещали. "Тепло.  Не надо костров жечь.  До снега продержимся<721">".
Людей оценивала взглядом <722">сокамерницы: <723">"Не предаст?..
Не отступится?"
   Стоя  у окна, спиной к  <724">Сергуне, она вдруг спросила  себя с
недоумением,  почему  в  свободном  мире  она  продолжает жить  с  лагерными
представлениями.  С  жестким  максимализмом.  Здесь не  лагерь.  Эта  давняя
настороженность  к  гурману Сергуне, зачем она  здесь? Он беззащитнее Наума,
слабее  <725">Дова,  так что? И  ледниковый период кончился, и Сергуня
давно уж не прежний Сергуня. Хватит быть лагерницей! Хватит!
   К семи зал <726">Лапидуса, иллюминированный, как новогодняя елка,
напоминал  кулуары  Объединенных  наций во  время  перерыва.  Присутствующие
говорили  на  восемнадцати языках,  не считая идиша,  на  который  время  от
времени  переходили  все.  Запаренные  помощники  Лапидуса  обносили  гостей
хрустальными  бокалами на  серебристых подносах, спрашивая  деловито: -- Или
вам вина не надо?
   <727">Еще днем  Лапидус  позвонил  и спросил, есть ли справка  из
<728">миквы.    Раввин   интересовался.   --   Девочка   моя,   раввин
интеллигентный, лишнего не требует. Окунись еще раз.
   Завернули  в   ближайшую  <729">микву.   <730">Дов  пытался
получить справку  сходу, дав  привратнице <731">"в  лапу". Привратница
<732">оскорбленно повернулась  спиной. Счастье, что женщины, ожидавшие
своей очереди, пропустили  невесту впереди себя.  Геула вбежала в комнатку с
ванной  и  бассейном  из  зеленоватого  мрамора.  Наскоро  приняв  душ,  она
выглянула в  коридорчик  и спросила очень важную даму в белом  халате: --  А
дальше что?
   Дама явилась и ог<733">лядела дрожавшую  от холода Геулу, которая
стыдливо  прикрывала руками свои  торчавшие девичьи  груди.  Еще раз  обошла
вокруг,  не  остался  на  теле  хоть  волосок? Чиста ли  невеста?..  Наконец
разрешила спуститься в  бассейн. Зеленоватая от мрамора вода отразила  Геулу
во  весь  рост,  с распущенными, по пояс,  волосами.  <734">"Лореляй",
сказала Геула иронически и  прыгнула в бассейн, обдав  служительницу водой с
ног  до  головы.  Бассе<735">йн  был  предательски мелок. Геула больно
ударилась <736">вятками, у нее вырвалось: <737">"Ч-черт побери!"
   Дама  в халате потребовала, чтоб  Геула  вышла и спустилась  в  бассейн
заново, степенно, как  подобает дочери  <738">Исраэля... Затем  Геула,
повторяя за дамой слова молитвы, должна была  окунуться  трижды. С  головой.
Однако белые волосы <739">Геулы плыли по поверхности, обряд нарушался:
омовение не было полным. Раз пять окуналась Геула, пока ее выпустили.
   Полуутопленную невесту со  справкой  в мокрой  руке засунули в пожарный
<740">машинчик  Дова  и повезли наряжать; наконец, свадебная процессия
рванулась вперед, гудя и вызывая улыбки прохожих. Лапидус перехватил невесту
в дверях  и куда-то утащил. -- На сто  процентов! -- крикнул он Лие, которая
пожелала взглянуть  на  раввина. Лия, стараясь не наступать на  подол своего
выходного платья из  оранжевого шелка,  все же пошла убедиться: настоящий? И
закручинилась,   засомневалась.    Попросила   старика    <741">Керена
посмотреть на <742">ребе: не жулик ли?
   <743">Ури  <744">Керен  взглянул  наверх  на  пунцовое лицо
<745">Лии  в таком  изумлении,  что  его "капитанская",  в  серебряных
вензелях, кипа  едва не слетела с головы.  Он поймал ее на лету. Но странную
просьбу  выполнил. Ури Керена привез я.  Мы с женой  заходили к  нему часто,
тянулись к нему,  а  после  войны  порой  оставались  <746">заполночь.
Старик был плох. И всегда-то он был худ, а сейчас высох,  торчат ключицы, да
нос.  Неделю не вставал с постели, а затем вскочил, точно не болел, развесил
фотографии  сына  по  стенам  и  стал подробно рассказывать историю  каждого
снимка.  Вот  он,  Ури,  только  <747">что  вернулся  после  войны  за
освобождение,  качает  люльку сына. За плечами чешская винтовка. --  Я тогда
<748">кибуцником  был.  Сталин  прислал нам  пулеметы, мы молились  на
него, вы можете в это поверить?
   А   вот   панорама  <749">Суэцкого   канала.  Ближний   танк   --
<750">Додика. От  него протянута к каким-то ящикам веревка, на которой
сушится бельишко.
   Спустя  неделю  прилетела  дочь  из Лос-Анжелеса,  глазастая,  в  отца;
патлата. Решила забрать в Штаты и отца, и мать, которая жила сейчас в Хайфе,
с вдовой <751">Додика и внуками. Отца в Штатах знали: два университета
приглашали  его  <752">заведывать  кафедрой  <753">иудаики.  Ури
положил прозрачные руки на колени, ответил тихо: -- Нет, дочь. Я останусь  с
сыном. Мы будем лежать в земле Израиля.
   Спустя недели три, дочь спросила у меня,  у кого это свадьба: на  улице
машины взбесились -- кто кого перегудит.  Я  сказал,  внутренне сжавшись,  о
<754">Сергуне, который побывал в сирийском плену...
   -- Он воевал на <755">Голанах? -- встрепенулся старик. -- Тогда я
пойду. А  кто невеста? Доктор <756">Геула?! Обязательно пойду! Знаете,
я для нее кое-что нашел. Кое-что нашел. Когда свадьба?.. Кто раввин? -- И он
принялся расчесывать свою белую, со спутанными волосами, бороду.
   Когда   мы   прибыли,  раввин   требовал   жениха.  <757">Лапидус
подпихивал Сергея в  спину,  втолковывая на  ходу--  Имейте в  виду,  каждый
человек    имеет    фамилию.    Но     --    одну!    <758">Таки    не
<759">задуривайте раввину голову.
   --   Он   тоже   может   отказаться?   --   упавшим   голосом   спросил
<760">Сергей.
   -- Я  знаю? Вы  -- <762">Гур? По закону?  Этого  достаточно. -- У
дверей  своего кабинета он выскочил вперед и  прошептал: --  Вы поняли меня,
Сергей?..  Советским евреям  <763">впо-олне хватит  одного  Кагановича
Лазаря Моисеевича. Никаких больше <764">Кагановых, <765">вы-таки
поняли меня?
   Наконец показались  те,  кого  Сергей  выглядывал.  Густой  толпой  шли
марокканцы в праздничных  костюмах. Зал был полон, но  перед черными евреями
расступились,  и они,  потоптавшись  у  входа,  втянулись,  наконец, в  зал,
который вдруг притих.
   Соорудили  хупу.  Белую,  атласную,  расшитую  золотом.  Подняли ее  на
четырех  палках. Задние палки держали грустный  Наум и возбужденный ликующий
Яша в своем лучшем московском костюме, который висел на нем мешком; передние
-- <767">Дов и черный, как вакса, паренек со взбитой прической -- брат
убитого <768">Абрахама. Так захотел жених.
   Это    вызвало   перешептывание.    <769">Пышнотелая    дама   из
<770">Черновиц,   излагавшая   свои    мысли   сентенциями,    заявила
<771">безаппеляционно и достаточно громко: -- Черный еврей - не еврей!
- Она заявила  это по-русски, и  все  бы обошлось, но в  это время  выглянул
Сергей, позвать  братьев.  Они  заменяли отца  и свекра, которым, по обряду,
полагалось     сопровождать     жениха.     Сергей     услышал     сентенцию
<772">черновицкой дамы и вдруг за<773">кричал на весь зал совсем
не по-жениховски: Марш отсюда! <774">..Вы!  С кружевами! В лодочках на
белой подошве! Вам говорю! Чтоб на моей свадьбе ноги вашей не было. -- И уже
спокойнее: -- Если есть еще расисты, прошу уйти!
   Никто  не  ушел,  но  гости  удивились.  Такое   услышать  от   жениха!
<775">
   Геулу  внесли в свадебном  кресле  из гнутых  железных  прутьев  четыре
рослых сына  <776">Лапидуса,  до этого  потчевавшие гостей вином.  Она
плыла,  как царевна  лебедь, над  головами евреев, багровая  от смущения,  с
влажными белыми волосами. На голове у нее была кружевная  наколка. И только!
Фаты,  прикрывающей лицо, не было, поскольку справку о том,  что  девица, не
представила<777">,  <778">"Секонд  тайм  <779">брайд",  --
упрямо  повторял  <780">ребе-американец  <781">Лапидусу, который
был очень  огорчен  тем,  что  без фаты, и  нудил свое:  -- По второму  разу
невеста, по десятому, кто считает? Такой случай! Зачем обижать девушку?
   Но отсутствие фаты было оценено взопревшей толпой, как достоинство
   -- Зачем фата? Под фатою жарко! -- воскликнули по-румынски.
   -- И почти ничего не видно! -- поддержали на идиш.
   -- Королева! -- оценили басовито по-русски. -- Дай ей Бог здоровья!..
   Появился  жених,  подталкиваемый  братьями,  и  все  пошло по  древнему
закону.  Молодой раввин с  тонким интеллигентным лицом  и  холеной  бородкой
читал многовековой  давности текст брачного  договора, по  которому  женщину
отдают  мужу  в  собственность.  Текст  был  на  арамейском  языке  и  точно
устанавливал сумму,  которую муж  обязан  выплатить  жене,  когда  решит  ее
изгнать.Геула  к  контракту не прислушивалась. <782">Сергуня,  правда,
что-то  бубнил  вслед  за  раввином.  Геула  стояла  под   <783">хупой
полузакрыв глаза,  напряженно  вытянувшись,  как приземляющийся  парашютист,
которого вот-вот встретит земля.
   Наум  очень  боялся,  что  она  от  нахлынувших чувств  вдруг подхватит
<784">Сергуню на руки, как тогда, у самолетного трапа; он чуть подался
вперед,  чтобы,  если  что,  пресечь  ее  порыв.  Но плавное течение  обряда
нарушила не Геула, а  он сам,  произнеся с  озорством:  -- Сергуня,  подержи
палку, а я постою вместо тебя!..
   Русская часть  зала  грохнула  от  хохота, братья  закачались, едва  не
обрушив  белый атласный парашют на голову невесты. Обряд прервался.  Раввина
успокоили,  объяснили,  он сам посмеялся, затем продолжал  чтение свадебного
договора, время от времени поглядывая на Наума настороженно.
   Наконец  жених  разбил каблуком  стакан, который,  за отсутствием отца,
сунул ему  под  ноги старик <785">Керен. Кажется, это  символизировало
разрушение   Храма.   Но   точно   никто  не   знал.   Хотели   спросить   у
<786">Керена,  но почему-то  застеснялись.  Сергей и  Геула обменялись