дишь, что над нами все смеются...
   Распутин узнал об этом и отомстил Ольге - столь паскудно, что  нормальный
человек даже не может придумать такой подлости. Скоро до Белецкого дошли его
слова, записанные филерами: "Мне царицка надоела - я теперь с дочкой  ее,  с
Ольгой... ничего девка!" Белецкий велел усилить наблюдение, доложил Хвостову
- Надо брать, - отвечал министр.
   - А вдруг это и в самом деле дочь его величества?
   - Ну что ж - возьмем и отпустим. Вскоре с "Виллы Родэ" позвонили агенты:
   - Темный здесь. Гуляет вовсю. Денег много. Сейчас  послал  автомобиль  за
великой княжной Николаевной.
   - Берите ее, но... деликатно. Через полчаса - новый звонок:
   - Она приехала. Пошла в общий зал.  Там  сейчас  дым  коромыслом.  А  как
брать? Это и правда великая княжна Ольга.
   - Все равно брать и сразу на Фонтанку...
   Притащили красотку! Точная копия великой княжны. Даже шубка на ней  точно
такая же, какие  носили  одинаково  одетые  дочери  царя.  "Ольга"  закурила
папиросу, выпустила дым в Белецкого.
   - А ты знаешь, что тебе за меня будет? Белецкий позвал Хвостова,  а  тот,
человек решительный, закатил "ея высочеству" звончайшую оплеуху - вмах.
   - Кто у нас проституцией ведает? Пусть придет. Явился чиновник Протасьев,
знавший ночной быт столицы и все его тайны. С укором посмотрел на "Ольгу"  и
сказал:
   -  Ах,  Муська!  Ни  стыда,  ни  совести...  Твоя  ли  это  клиентура   -
Распутин-то? Сшибай бобров на Глазовой улице... Брысь! Девке дали  раза  три
по шее и выгнали на улицу.
   - Несмешное дело! - сказал  Белецкий.  -  Мы  вопрос  выяснили,  но  ведь
публика на "Вилле Родэ" так и останется в уверенности, что Распутин живет не
только с царицей, но и с ее дочерьми.
   - Обычно, - отвечал Хвостов, - в культурных  странах  дают  через  газеты
опровержение. А мы некультурные - промолчим!

****

   Филеры порою даже  боялись  записывать  все  рассказы  Распутина,  иногда
похабные,  иногда  звучавшие   крамольно...   Но   один   рассказ   все-таки
запечатлели: "Приезжаю я  в  Царское,  папашка  грустный  сидит.  Я  его  по
головке: чего тоскуешь-то? А он говорит: сапог нет, ружей нет,  противогазов
нет, надо  бы  наступать,  а  наступать  нельзя.  Вот,  говорю,  безобразнее
сколько! Папашка рассказал, что смотр делал. Прошел полк - в новых  сапогах.
За ним - второй. Тоже в новых. Третий идет - блестят  сапоги  у  них.  Он  и
скажи Косте Нилову, чтобы тот за пригорок сбегал. А там, за горушкойто, один
полк скидает сапоги - другой надевает.  Так  и  ходят  перед  ним...  Я  его
спрашиваю: как же ты наступать-то будешь?  А  он  чуть  не  плачет:  сам  не
знаю... англичане сулили ружей дать через два месяца!"
   Пока во главе Ставки находился дядя Николаша, фронт влияния  распутинщины
не знал. При Николае II положение  изменилось.  Конечно,  запускать  немытые
пальцы в стратегию штабов Распутин не осмеливался. Но советы его  подавались
под видом "пророчеств", "откровений" и "сновидений".
   А Хвостов сейчас обдумывал, как лучше дискредитировать Распутина в глазах
царской семьи. Уведомившись, что  Гришка  пребывает  в  состоянии  скотского
опьянения, министр уже не раз устраивал ему срочные вызовы в  Царское  Село;
филеры втаскивали Гришку в купе, словно мертвый  балласт,  Но,  когда  поезд
прибывал в резиденцию, Распутин выходил на перрон  трезвым  -  не  качнется,
говорит здраво...
   - Напрасно стараетесь, - сказал Белецкий, - Гришка обладает поразительной
способностью очень быстро трезветь.
   - Побольше денег! - отвечал Хвостов. - Подсаживайте к  нему  компании,  я
сделаю из него законченного алкоголика...
   Задача увлекательная. Паче того, Распутин, напиваясь  с  большой  охотой,
кажется, сам шел навстречу желаниям министра. Беспробудное пьянство началось
в ноябре 1915 года, и Хвостов с удовольствием анализировал филерские листки.
   Распутин  на  моторе  уехал  в  Царское  Село  и  вернулся  с  Вырубовой,
перекрестил Вырубову, и та уехала. Распутин с Абрамом Боберманом  уехали  на
моторе и вернулись через 6 часов, причем Распутин был выпивший и на прощание
целовался с Боберманом. А когда шел в квартиру,  то  спросил:  "Кто  у  меня
есть?" Ему сказали, что ждут две дамы. "А красивые?" Ему сказали: "Да, очень
красивые". "Ну, хорошо, такие мне и нужны". Около 7 вечера он вышел из дома,
не проспавшись, бормотал непонятное, стуча палкой.
   Распутин пришел с Т.Шаховскою очень пьяный. Вернулся и сейчас же ушли.
   Вернулся домой в 2 часа ночи совершенно пьяный.
   Секретарь Распутина А. Симанович принес  корзину  и  сказал,  что  тут  6
бутылок мадеры, икра и сыр.
   Распутин вернулся домой, неся в каждой руке  по  две  бутылки  вина.  Был
очень пьян.
   Уйдя вчера вечером, Распутин вернулся только  сегодня  в  5  часов  утра,
совершенно пьяный, каким давно его не видели.
   У Распутина  ночевала  артистка  Варварова.  Распутин  с  кн.  Долгорукой
приехал на моторе к ней в "Асторию" в 3 с половиной ночи и остался до утра.
   Вернулся нетрезвый.
   Распутин  вернулся  пьяный...  Пришла  содержанка  сенатора  Мамонтова  -
Воскобойникова, которой Распутин предложил зайти к  нему  в  час  ночи.  Она
пришла пьяная.
   Распутин вернулся в 3 часа ночи пьяный. Распутин вернулся в 5 утра  пьян.
К Распутину на моторе приехал еврей Рабинович, и отправились в "Донон"
   (Мойка, 24)... привезли в ресторан Джанумову  и  Филиппову,  после  обеда
Распутин поехал с дамами...
   Распутин вернулся пьяный домой в 9 час. 50 мин. утра... вероятно, ночевал
у актрисы Варваровой.
   Распутин на моторе отправился в ресторан "Вилла Родэ",  куда  за  поздним
временем не пускали. Тогда он стал бить двери и рвать звонки,  а  городовому
дал 5 рублей, чтобы не мешал... На ночь ездил в Царское Село.
   Распутин с двумя неизвестными дамами отправились  на  моторе  в  ресторан
"Вилла Родэ" и в 2 часа ночи наблюдением оставлены.
   Хвостов захлопнул папку, в которую день  за  днем  подшивались  филерские
листки. Сказал удрученно:
   - Не спивается! Необходимо крутое решение...
   - А мы проморгали одну штуку, -  подсказал  Белецкий.  -  Оказывается,  в
Петербург приехал долгогривый Питирим, экзарх Грузии,  и  тихо  поживает  на
Васильевском острове. У него темные  связи  с  Распутиным,  и  надо  ожидать
изменений в Синоде.
   - То-то Вырубова меня на днях спрашивала: как я отношусь  к  Питириму?  А
какие данные о нем имеете?
   - Из латышей. Сын  священника  церкви  Кокенгаузена.  Как  и  все  высшее
духовенство, - рапортовал Белецкий, - Питирим содомник, секретарем при нем -
Осипенко, бывший учитель пения в  гимназии.  Ясно,  что  экзарх  -  креатура
Распутина, но Питирима по ночам конспиративно навещает еще и... Штюрмер!
   - Я  должен  взорвать  этот  альянс!  -  воскликнул  Хвостов,  с  хрустом
переломив пополам ручку с жестким перышком "рондо".

1. МЫШИНАЯ ВОЗНЯ

   Днем и ночью по Николаевской дороге громыхали товарные  составы,  везущие
на брега Невы продовольствие и топливо, - Хвостов работать умел. Министр  не
учел только одного: насыщая Петроград, он оставлял на голодном пайке Москву,
и теперь надо было срочно толкать эшелоны  из  Сибири,  Поволжья  и  Средней
Азии; москвичи мерзли в "хвостах", а ломовые  извозчики  Петрограда  свозили
мясные туши на мыловаренные заводы - тоннами!
   Газеты обвиняли в этом безобразии  владельцев  складов  и  боен,  которые
доказывали, что мясо давно сгнило  и  годится  только  на  мыло.  "Если  оно
сгнило, - рассуждали в печати, - значит, оно  завалялось  на  складах  в  то
время, когда население голодало. Вывод один: спекулянты нарочно придерживали
продукты, чтобы нагнать на них цену..." Россия  уже  привыкла  к  тому,  что
гладко никогда не бывает, но война обнажила самые гнусные язвы бюрократии  и
капитализма. Народ (как и сам  Хвостов)  еще  не  знал,  что  банкир  Митька
Рубинштейн стоит во главе подпольного синдиката, который  через  нейтральные
страны перекачивает в Германию русские запасы продовольствия... Кстати уж  -
Манус однажды обиделся на Распутина:
   -  Я  столько  сделал  для  развития  русской   промышленности,   а   чин
действительного  статского  советника  ты   устроил   не   мне,   а   Митьке
Рубинштейну... за какие, спрошу тебя, доблести?
   За те же самые "доблести"  Манус  тоже  получил  чин;  теперь  два  явных
изменника были приравнены по табели о рангах к званию генералмайора.  А  это
уже 4-й класс - элита общества!.. И никогда еще  богатые  люди  не  ели  так
вкусно, не пили таких вин, как  в  это  время.  В  моду  вошли  гомерические
застолья, на которых процветали нравы периода упадка Византийской империи, в
этих пирах чуялось что-то жуткое - из легенд об оргиях Сарданапала, и  голые
красавицы в одних чулках и туфельках, подаваемые в конце  ужина  на  золотом
блюде в виде десерта, -  это  лишь  слабенький  мазок,  не  способный  точно
воспроизвести жирную и сочную картину тогдашнего разврата буржуазии, жрущей,
пьющей и сыто рыгающей.
   Одетый в желтую кофту, еще молодой и красивый, Маяковский запустил в  это
стадо, как бомбу, свое знаменитое "Вам":

   Знаете ли вы, бездарные,
   Многие, думающие, нажраться бы лучше как, -
   Может быть, сейчас бомбой ноги
   Выдрало у Петровапоручика?..

   Вам ли, любящим баб да блюда,
   Жизнь отдавать в угоду?!
   Я лучше в баре б... буду
   Подавать ананасную воду.

   Клерикальная элита России  в  канун  революции  настолько  исподличалась,
духовенство обросло  такой  грязью,  что  я  отказался  от  описания  многих
интересных фактов распутинщины только по причинам морального порядка. С  тех
пор как убрали Саблера, обер-прокурором в Синоде сидел Волжин, стол которого
был завален делами о растлении епископами малолетних девочек, о  мужеложстве
столпов высшей иерархии русской церкви... Он позвонил Хвостову.
   - В какойто степени, - сказал Волжин, - я попал в Синод по вашей милости,
так помогите мне! Я чувствую, что появление Питирима - это сигнальный звонок
к моему изгнанию.
   - Вы можете разгадать предстоящую аферу?
   - Я же не сыщик. Но догадываюсь, что сначала надобно вскрыть  нелегальные
связи Питирима с Распутиным...
   В паршивом настроении  Хвостов  заглянул  в  кабинет  своего  товарища  и
спросил Белецкого, что делается со стороны  МВД,  дабы  проникнуть  в  планы
Питирима... Степан сознался:
   - Ничего! Правда, я уже сунул взятку его "жене" Ивану  Осипенко,  который
ведет себя как капризная любовница Ротшильда. Заодно я пристегнул к Осипенко
нашего Манасевича...
   Пока что Питирим блажит на всех перекрестках, что Распутина  и  знать  не
знает.
   Хвостов решил идти напролом, чтобы  уличить  Питирима  как  распутинского
ставленника, метящего на пост первоприсутствующего члена в Синоде;  Белецкий
пытался его отговорить:
   - Не связывайтесь с этой духовной шпаной. Вы бессильны, если Осипенко уже
лакает чай на даче Вырубовой...
   - Чувствую, что этот  продырявленный  учитель  пения  становится  великим
государственным мужем. Но куда же мы катимся?
   - Куда надо, туда и катимся...
   В ноябре долгогривый Питирим  переехал  жить  в  Лавру:  он  стал  членом
Синода; распутинская комбинация завершения не получила, - Волжин на  коленях
умолил царя, чтобы не утверждал Питирима в первоприсутствующих, и Николай II
согласился  с  мнением,  что  во  главе  иерархов  церкви  неудобно  ставить
гомосексуалиста.
   Хвостов вызвал генерала жандармерии Комиссарова.
   - Михаила Степаныч, переоденьтесь в статское. Распутин сейчас в  Царском,
дождитесь его и тащите прямо к Питириму.
   Комиссаров сказал, что не знает Питирима в лицо.
   - Сейчас узнаете. - Хвостов  показал  ему  фотографию  из  фондов  тайной
полиции: Питирим сидел  на  одном  стуле  с  Осипенко,  обняв  его  со  всей
нежностью, на какую был способен. - Снимок с наших новобрачных. Так сказать,
их медовый месяц...
   На Гороховой, шляясь возле дома ј 64, генерал дождался, когда из Царского
прикатил автомобиль, в котором сидели сам Распутин, его дочери,  неизвестная
сестра милосердия  с  мышеловкой,  в  которой  скрючилась  озябшая  мышь,  и
Осипенко с экземой на лице. Комиссаров действовал решительно, как при аресте
преступника.
   - Пересесть на извозчика, - велел он Распутину.
   - На ча?
   - Не разговаривать. Быстро... залезай!
   Жандармы высоких рангов отлично освоили характер Распутина:  этот  хам  и
нахал становился как тряпка, если с ним говорили непререкаемым тоном.
   Распутин, побледнев, сел  в  коляску;  за  ним  полезли  незваные  сестра
милосердия с мышеловкой и Осипенко с экземой. Генерал вышвырнул их обратно -
на мостовую.
   - Гони прямо! - крикнул извозчик.
   Вся компания кинулась вдогонку, Осипенко завопил:
   - Ой, Гриша, завезут к антихристу... прыгай!
   - Я тебе прыгну, - помахал кулаком жандарм.
   Вот и АлександроНевская лавра, где они вылезли из коляски. Комиссаров  не
знал здешних ходов и выходов, а Распутин тут  как  дома  и  хотел  сразу  же
смыться. Но генерал схватил его за воротник шубы и велел чинно  следовать  в
покои Питирима, где их появления уже  поджидал  министр.  Попивая  синодский
ликер, Хвостов с улыбкой пронаблюдал, как Распутин полез целовать Питирима.
   - Оо... вы старые друзья? Теперь мне понятно, ваше  святейшество,  каковы
потаенные норы, через которые вы добрались до бочонка  с  этим  великолепным
синодским ликерчиком...
   Питирим был в ярости оттого, что разоблачен.
   - Это ты... - заревел он на Комиссарова. - Недаром в газетах  пишут,  что
все жандармы - провокаторы! Распутин тоже был недоволен ловушкой.
   - Негоже так-то, - строго выговорил Хвостову, - я тебя побожески  в  дела
унутренние благословил, а ты  шкодишь...  Хвостов,  не  глядя  на  Питирима,
приказал Гришке:
   - Не раздевайся! Поедешь со мной.
   - Зачем?
   - Там узнаешь.
   - А куцы?
   - Там увидишь...
   Приехали на Итальянскую, где была конспиративная  квартира  МВД;  Хвостов
открыл ее своим ключом, сказал Распутину:
   - Кончай дурака валять! С Питиримом тебе номер удался, но ты не  надейся,
что протащишь на себе к власти Штюрмера...
   Распутин,  перекрестясь,  заверил  Хвостова,  что  к  Штюрмеру   никакого
отношения не имеет, а в премьеры будет проталкивать его  -  Хвостова,  и  по
этому случаю они как следует выпили. Но  даже  в  пьяном  состоянии  министр
постоянно ощущал, что  взгляд  Распутина  обволакивает  его  целиком,  будто
трясина, из которой не выбраться ("Несомненно, - признавался он, -  Распутин
был один из самых сильных гипнотизеров... Я ощущал полную подавленность"). В
потрясенной и разрушающейся стране два человека жаждали премьерского  трона.
Кто будет тем горластым петухом, что с  торжественным  криком  взберется  на
самую вершину дымящейся навозной кучи?

****

   МанасевичМануйлов навестил Питирима в Лавре; он задавал ему  вопросы,  но
ответы получал от Осипенко; опытный демагог, Ванечка очень ловко заставил их
сказать то, что ему нужно слышать:
   - Говорят, что Штюрмер готовится в премьеры...
   - А вам, владыка, - подхватил Ванечка, - следует  активнее  вторгаться  в
общественную  жизнь.  -  При  этих  словах  он   протянул   Осипенко   адрес
ЛермыОрловой, прося заходить запросто.
   - Запросто не можем, - сознался Питирим. - За нами  хвостовские  жандармы
следят, как коты за бедными мышами.
   - Не беспокойтесь. У меня автомобиль, который не  может  догнать  никакой
мотор из департамента полиции...
   Ближе к ночи из кабины мощного "бенца" он проследил,  как  берейтор  Петц
вкрался в подъезд дома ј 36 по Бассейной улице (смелый цирковой наездник, он
был паршивый конспиратор). Ванечка дождался, когда  в  спальне  ЛермыОрловой
погас свет, и казенный автомобиль медленно, словно в  похоронной  процессии,
отвез его... к жене! А утром он валялся в ногах Белецкого,  умоляя  избавить
его от жестокой ревности, умоляя арестовать Петца.
   - Что угодно для вас сделаю... из шкуры вывернусь!
   Поводом для ареста он  выдвинул  версию,  что  Петц  продавал  лошадей  в
Швецию, откуда они поступали в Германию. Белецкий обрисовал перед  Хвостовым
положение с Петцем и сказал, что Россия не рухнет в пропасть, если они этого
Петца посадят.
   - Сажая Петца в тюрьму, мы сажаем Манасевича на цепочку.  Он  что-то  уже
знает, но... молчит. Может, и проболтается?
   - Черт с ним, - сказал Хвостов, ковыряя в носу.
   Петца посадили, а МанасевичМануйлов водворился на Бассейной, где  устроил
серию тайных свиданий Распутина  со  Штюрмером.  ЛермаОрлова  была  фатально
потрясена значимостью своего Ванечки в государственных сферах, и она  быстро
забыла про Петца, попавшего за решетку только потому, что он  был  моложе  и
красивее Ванечки. Скоро актриса увидела  в  своей  квартире  и  долгогривого
Питирима, который очень боялся,  как  бы  его  здесь  не  накрыл  Хвостов  с
жандармами. Въедаясь в политику,  будто  клоп  в  паршивую  перину,  Питирим
ласково выведывал у Штюрмера, как он будет относиться к  Осипенко,  которого
владыка скромно именовал своим воспитанником.  Распутин  заранее  натаскивал
Штюрмера на покорность:
   - Ежели ты, старикашка, захошь рыпаться,  я  вить  тебя  под  самый  стол
запинаю... Штобы - нини? Штобы - на веревочке... Штюрмер хватал руку Гришки,
прижимал ее к сердцу.
   - Григорий Ефимович, в этот  великий  миг,  который  уже  вписывается  на
скрижали  русской  истории,  я  торжественно  заверяю  вас  и  всю   великую
матьРоссию, что без вашего благословения...
   Питирим,  вздрагивая  при  каждом  звуке  с  улицы,  осенял  их  крестным
знамением - как  дело  святое,  богоугодное.  Осипенко  при  этом  брезгливо
ковырялся вилкой в салате и говорил:
   - Ну, что это такое? Разве это салат? Одна картошка... А где же мяско?
   Где же рыбка? У меня же диетка...
   Ночью ЛермаОрлова допытывалась у Ванечки:
   - А что мне с этих свиданий будет?
   - То же, что и мне, - отвечал он. - Заграничный паспорт в зубы и приятные
сновидения на русские национальные темы...

****

   Белецкий зашел к Хвостову, посмеиваясь:
   - А  мы  оказались  правы,  что  посадили  Петца...  Сейчас  у  меня  был
Манасевич, и, чувствительно благодарный  за  то,  что  мы  избавили  его  от
ревности, он продал нам  хороший  товар.  Он  дал  понять,  что  Распутин  с
Питиримом скоро вытащат наверх Штюрмера.
   - Гришка предал меня! - закричал Хвостов.
   Люстра под потолком кабинета поехала куда-то вбок  и  погасла.  Весь  мир
стал коричневым и отвратносуконным. Хвостов чуть не выпал из кресла.
   Опомнился. Быстро взял себя в руки.
   - Честно говоря, - сознался с откровенностью (какая ему  была  присуща  и
которая его губила), - я ведь и сам метил  на  место  Горемыкина...  Значит,
Гришка решил поводить меня за нос!
   В чем соль? А в том, что товарищ министра  страдал  сейчас  в  унисон  со
своим министром. Займи Хвостов пост Горемыкина -  тогда  Белецкий  сядет  на
место Хвостова, но с появлением Штюрмера эта проекция разваливалась.
   Хвостов, однако, не проболтался, что  в  его  арсеналах  хранится  мощное
секретное оружие против Распутина.  Из  великосветских  будуаров  он  извлек
черногорцамонаха Мардария, мужчину красоты небывалой, который уже  два  года
без передышки "монашил"  в  спальнях  аристократок.  Мардарий  был  типичный
альфонс, и потому Хвостов (сам циник!) говорил начистоту:
   - Денег не дам - получи с бабья. Но я решил устроить тебе карьеру...
   Возьмика, братец, да прижми Вырубову. Она, правда, на  костылях,  но  это
даже оригинально...
   Мардарий вскоре доложил, что Вырубова пала.
   - Теперь задирай рясу да жми прямо на царицу!..
   Это был удар,  способный  сразить  Распутина  наповал.  Мардарий  успешно
проник в покои Алисы, но в истории мирового фаворитизма он своего  имени  не
оставил. Царица, как-никак, все же была "доктор философских  наук",  и  она,
естественно, возмутилась четкой оперативностью  монаха,  который  действовал
так стремительно, будто опаздывал  на  поезд...  Хвостов  прогнал  монах