ающе!  - выдохнула  Виолета
Эверслей.
     Дермот нетерпеливо отвернулся от нее.
     -  Это, конечно, следует понимать  иносказательней.  Впереди опасность!
Красный сигнал! Будь осторожен! - Трент посмотрел на него с любопытством.
     - Дермот, старина, ты об этом говоришь так, словно сам все это испытал.
     - Так оно и есть, точнее, так и было.
     - Расскажите нам об этом.
     - Я могу рассказать всего лишь  об одном случае. Это было в Месопотамии
сразу же после Дня перемирия. Однажды вечером я вошел в свою палатку, и меня
охватило сильнейшее чувство. Опасность! Будь осторожен. У меня не  было даже
намека на то, с чем  это связано. Я обошел весь лагерь, бесполезно суетился,
напрасно   беспокоясь,  предпринял  все  предосторожности  против  нападения
враждебных арабов  и  вернулся  в  свою  палатку. Как  только я в нее вошел,
чувство  опасности  вспыхнуло снова,  еще сильнее,  чем прежде. Опасность! В
конце концов, я взял одеяло, вышел наружу, закутался в него и лег спать.
     - Ну и что?
     - А на  следующее  утро, когда я вошел в палатку, первое, что я увидел,
был  огромный самодельный  нож, чуть ли не  в  пол-ярда длиной, воткнутый  в
койку, на которой я должен был спать. Вскорости я узнал, что это сделал один
из  служивших у нас  арабов. Его сына расстреляли за шпионаж. Ну, что вы  на
это скажете, дядя Алингтон? Это я и называю красным сигналом.
     Научное светило улыбнулось неопределенно.
     - Очень интересный рассказ, милый Дермот.
     - Но вы все-таки относитесь к моему рассказу с осторожностью.
     - Да-да.  Я  нисколько  не сомневаюсь,  что  у тебя  было  предчувствие
опасности,  как ты  говоришь.  Похоже на  то, что это предчувствие  возникло
извне, под  впечатлением  некоего внешнего воздействия на твою психику. Но в
наши  дни мы  обнаруживаем,  что почти  все  возникает изнутри  - из  нашего
подсознания.
     - Старое доброе подсознание, - вставил Джек Трент, - теперь все считают
его мастером на все руки.
     Сэр Алингтон продолжал, не обращая внимания на это замечание:
     - Я могу предположить, что этот  араб своим взглядом или видом мог себя
выдать. Твое  сознание  этого  не отметило  или не  запомнило,  но  с  твоим
подсознанием все было не  так.  Подсознание никогда  ничего не  забывает. Мы
также полагаем,  что подсознание способно рассуждать  и делать  заключение и
полностью   не  зависит   от  воли   высшего   сознания.  Твое  подсознание,
следовательно,  было  уверено  в  том, что  на  тебя  может  быть  совершено
покушение, и смогло заставить свое состояние реализоваться в твоем сознании.
     - Должен признать, что это звучит очень убедительно, -  сказал  Дермот,
улыбаясь.
     - Но совсем не так потрясающе, - надулась миссис Эверслей.
     - Возможно  также, что ты  подсознательно чувствовал,  что этот человек
питает  к  тебе  ненависть.  То, что в  старое  время  называли  телепатией,
несомненно, существует, но условия,  влияющие  на  это состояние,  нам  мало
понятны.
     - А были у вас еще какие-нибудь случаи? - спросила Клер.
     - О да, но не такие яркие, и, как  мне кажется, они могут быть отнесены
к разряду совпадений. Однажды я отказался от приглашения посетить загородный
дом  лишь потому,  что сработал "красный сигнал". А на следующей неделе этот
дом сгорел  дотла. Между  прочим, дядя Алингтон, как  могло здесь проявиться
подсознание?
     - Боюсь, что не могло, - сказал сэр, Алингтон, улыбаясь.
     -  А  я думаю,  что у тебя  есть объяснение  ничуть  не хуже. Можешь не
стесняться, мы все здесь близкие родственники.
     - В таком случае, племянничек,  я рискну предположить, что ты отказался
от приглашения  по той простой причине,  что тебе не хотелось ехать, а после
пожара предположил, что у тебя было предчувствие опасности. А  теперь в  это
объяснение ты, не задумываясь, слепо веришь.
     -  С  тобой  спорить  безнадежно,  -  рассмеялся  Дермот,  -  когда  ты
выигрываешь вершки, я проигрываю корешки.
     - Ничего, мистер Вест, - воскликнула Виолета  Эверслей, -  я интуитивно
верю в  ваш красный  сигнал.  А когда  вы  его  видели  в  последний  раз, в
Месопотамии?
     - Да, до сего...
     - Простите, что вы сказали?
     - Так, ничего.
     Дермот сидел  молча.  С  его языка  чуть  не  слетели  слова:  "Да,  до
сегодняшнего вечера".  Они  сами  собой  появились  на его  губах, обозначая
мысль, которую он еще  не осознал полностью,  но  он сразу почувствовал, что
они  были  правильными. Красный  сигнал  снова  маячил в темноте. Опасность!
Опасность рядом! Под боком!
     Но почему? Какую  опасность можно представить здесь, в доме его друзей?
Но так оно и есть, это именно та  самая опасность. Он взглянул на Клер Трент
- ее белизну, ее изящество, изысканный наклон  золотистой головки. Опасность
ощущалась уже некоторое время и, возможно, уже не станет острее. Джек  Трент
был  его  лучшим  другом, и  даже больше,  чем другом, он спас его  жизнь во
Фландрии и был представлен  за это к  кресту  Виктории. Хороший  парень этот
Джек,  один из самых лучших. И  надо же было, черт побери,  влюбиться в жену
Джека! Но придет день, и он, наверное, это преодолеет. Не может же эта штука
причинять боль  всегда. Ее ведь можно перетерпеть, перетерпеть - и все. Вряд
ли Клер когда-нибудь об этом  догадается, а  если и догадается, то, конечно,
не обратит  на это  внимания.  Статуэтка, прекрасная статуэтка  из  золота и
слоновой  кости и  розовых кораллов... игрушка  королей,  а вовсе не  земная
женщина.
     "Клер..."  Сама  мысль о ней, ее имя, произнесенное мысленно, причиняли
ему боль... Он должен это преодолеть.  Ему и раньше нравились женщины... "Но
не  так"! - что-то нашептывало ему. - "Но не так". Вот такие дела. Здесь нет
опасности -  боль  сердца, да, но не опасность.  Не опасность,  предвещаемая
красным сигналом. Это предвещает что-то другое.
     Он оглядел  стол, и ему  вдруг  пришло в  голову,  что  это очень  даже
необычное маленькое сборище. Например, его дядя очень редко обедал не дома в
таком  непринужденном скромном  обществе. Он никогда не думал,  что Тренты -
его  старые друзья. До  сегодняшнего вечера Дермот даже  не предполагал, что
дядя их вообще знает.
     С другой  стороны, было, конечно, и объяснение. После обеда  должен был
состояться сеанс с очень известным медиумом, а сэр Алингтон признавался, что
немного интересуется спиритизмом. Это, конечно, может все объяснить.
     Слово "объяснить"  обратило его  внимание. А не был ли сеанс всего лишь
подходящим  оправданием для приглашений знаменитого доктора  к обеду? А если
это так, то какова настоящая цель его прихода? В голове у  Дермота зароилось
множество не подмеченных им вовремя мелочей, или, как бы сказал его дядя, не
подмеченных его сознанием.
     Великий  врач посмотрел на Клер странно, даже очень странно, и не  один
раз.  Казалось, он  ее  изучает.  И  она чувствовала себя  неловко  под  его
проницательным взглядом. Ее руки немного вздрагивали. Она нервничала, ужасно
нервничала и, может быть, даже боялась. Но чего же она боялась?
     Он  снова  прислушался  к разговору за  столом. Миссис  Эверслей навела
великого доктора на его любимый предмет.
     - Видите ли, сударыня, - говорил он, - что такое помешательство? Уверяю
вас, чем  больше мы изучаем этот предмет, тем труднее нам сделать какое-либо
заключение. У  каждого  из  нас  есть известная  доля  самообмана, когда она
доходит  до того, что мы начинаем верить  в то, что  мы Цари  Вселенной, нас
лишают свободы  и запирают в сумасшедший дом. Но прежде,  чем  мы доходим до
этого конца, у нас впереди длинная дорога. Но на каком  месте этой дороги мы
можем  поставить  столб и сказать: на  этой стороне человек здоров, а на той
сошел  с  ума?  Этого сделать невозможно. И я вам  скажу,  что, если человек
страдающий бредом, держит язык  за  зубами, в  любом  случае  мы никогда  не
сможем  отличить его от нормального. Сверхъестественная здравость помешанных
- это очень интересная тема.
     Сэр  Алингтон с удовольствием  потягивал  вино и искоса  поглядывал  на
собравшихся.
     - Я слышала,  что  они очень  хитрые, - заметила  миссис  Эверслей. - Я
говорю о психах.
     -  Необыкновенно хитрые. А подавление своего бреда очень часто приводит
к катастрофическим последствиям для  личности. Как учат нас  психоаналитики,
все подавления наших чувств опасны. Человек с невинными  странностями,  если
он может им предаваться, редко переходит границы дозволенного. Но мужчина, -
он  помедлил, - или  женщина, которые внешне  вполне  нормальны, могут  быть
причиной крайней опасности для общества.
     Его  взгляд  с  неясностью скользнул в конец стола,  где сидела Клер, и
потом вернулся обратно. Он еще раз пригубил вино.
     Дермот вздрогнул от ужаса. "Неужели это  то,  о чем он  думает?  На что
намекает? Невозможно, но..."
     - И вес это от подавления своей  личности, - вздохнула миссис Эверслей.
- Теперь  я  вижу,  что человек должен быть  всегда крайне осторожным в... в
выражении своей индивидуальности.
     - Дорогая миссис, Эверслей, - сказал врач осуждающе, - вы совершенно не
поняли того, что я сказал.  Причина несчастья в физическом состоянии мозга -
иногда это возникает  в результате внешнего  воздействия, например, удара, а
иногда, к сожалению, это наследственно!
     -  Несчастная наследственность,  -  вздохнула  дама,  -  чахотка  и все
прочее.
     - Туберкулез не передается по наследству, - сухо заметил сэр Алингтон.
     - Разве? А я всегда думала,  что передается. А сумасшествие передается!
Как ужасно. А еще что?
     -  Подагра,  -  сказал  сэр Алингтон,  улыбаясь,  - и  дальтонизм -  он
передается очень интересно. Только по мужской линии, а у женщин он находится
в скрытом  состоянии.  Поэтому существует много мужчин-дальтоников, а  чтобы
дальтонизм  был у  женщины, он должен быть у ее отца и в скрытом состоянии у
матери  -  очень редкая случайность. Вот это и называется сцепленной с полом
наследственностью.
     - Как интересно? Но ведь сумасшествие не похоже на дальтонизм, правда?
     - Сумасшествие может  передаваться  в  равной  степени  и  мужчинам,  и
женщинам, - сказал врач многозначительно.
     Клер внезапно поднялась, оттолкнув стул так резко, что он опрокинулся и
упал на пол. Она была очень бледна, и руки ее дрожали.
     -  Вы... Вы ведь  не  очень долго,  правда?  - попросила  она. - Сейчас
должна прийти миссис Томпсон.
     -  Один  стакан  портвейна,  и  я в вашем  распоряжении, -  объявил сэр
Алингтон,  -  ведь  я  за тем  и пришел  сюда,  чтобы  увидеть  удивительное
выступление  миссис  Томпсон.  Ха-ха,  меня  не  надо  уговаривать, -  и  он
поклонился.
     Клер чуть заметно улыбнулась  ему  в  знак  признательности и вышла  из
комнаты, коснувшись рукой плеча миссис Эверслей.
     - Боюсь,  я  слишком  углубился в профессиональные темы, - заметил врач
Тренту, садясь на место, - прости меня, дорогой.
     - Не за что, - небрежно отозвался Трент.
     Он  выглядел   напряженным   и   обеспокоенным.  В  первый  раз  Дермот
почувствовал  себя  посторонним в обществе  своего  друга.  Между ними  была
какая-то  тайна, недоступная даже старому другу. И все же его  предположение
казалось ему  невероятным. На чем он основывался? Всего  лишь  на одном-двух
взглядах и женской нервозности.
     Они еще  немного посидели за вином, когда  объявили, что  пришла миссис
Томпсон.
     Медиум  оказался полной  женщиной средних  лет  в  безвкусном платье из
пурпурного бархата, с громким банальным голосом.
     - Надеюсь,  я не  опоздала, миссис  Трент,  -  сказала она  бодро. - Вы
сказали ровно в девять, так ведь?
     -  Вы  пришли  вовремя, миссис Томпсон, -  ответила Клер своим неясным,
чуть хрипловатым голосом, - уже собрался весь наш маленький кружок.
     Больше  она  никого  не  представила,  что,  по-видимому, было принято.
Медиум обвела всех присутствующих острым проницательным взглядом.
     - Думаю, у нас получатся хорошие  результаты, - заметила она энергично.
- Должна вам сказать, что я просто с ума схожу, когда приходится уходить, не
доставив,  так   сказать,  удовлетворения  присутствующим.  Но   думаю,  что
Широмако, это  мой японский дух, непременно  появится. Я сегодня  в отличной
форме, отказалась от гренок с сыром, хотя я страшно люблю запеченный сыр.
     Дермот  слушал с насмешкой и  отвращением. Как это все прозаично! Но не
судит ли он  опрометчиво? В конце  концов все естественно - силы, на которые
претендовали  медиумы,  тоже   являются  естественными,  хотя  и  не  вполне
понятыми.  Великий хирург  может быть озабочен несварением  желудка накануне
тончайшей операции. Чем же хуже миссис Томпсон?
     Стулья  расставили  по  кругу,  лампы разместили так, чтобы  свет  было
удобно прибавить или убавить. Дермот отметил про себя, что  вопрос  о тостах
никого  не интересовал. Сэр Алингтон даже не осведомился об условиях сеанса.
Нет, миссис Томпсон была приглашена только для отвода глаз. Сэр Алингтон был
здесь  с  совсем другой целью.  Дермот вспомнил,  что  мать Клер  умерла  за
границей. О ней рассказывали что-то таинственное...
     Резким усилием  он  заставил себя  сосредоточиться на происходящем. Все
заняли  свои  места и погасили свет, кроме одной  маленькой лампы с  красным
абажуром на дальнем столике.
     В  течение  некоторого времени ничего  не было  слышно,  кроме  низкого
ровного дыхания  медиума.  Постепенно  оно  становилось  все  более  и более
стесненным.  Затем  совершенно  неожиданно,  отчего  Дермот   подскочил,  из
дальнего  угла комнаты послышался резкий удар. Потом он  повторялся с другой
стороны.  Послышался  усиливающийся  звук  ударов.  Они затихли,  и вдруг по
комнате раскатился высокий  язвительный смех. Затем тишину  нарушил необычно
высокий голос, совершенно не похожий на голос миссис Томпсон.
     - Я  здесь,  джентльмены,  -  сказал  он, - да,  я  здесь. Хотите  меня
спросить?
     - Ты кто? Широмако?
     -  Да...  Я Широмако.  Я  ушел в  иной мир  очень  давно. Я  работаю. Я
доволен.
     За этим  последовали  другие  подробности  из жизни Широмако. Они  были
примитивны  и  неинтересны.  Дермот  слышал это  много  раз и раньше.  Затем
Широмако  передал  послания от  родственников,  описание которых было  таким
неопределенным,  что  могло  соответствовать  кому угодно.  Некоторое  время
выступала  пожилая  дама,  мать  кого-  то   из  присутствующих,  делившаяся
прописными истинами  с  таким чувством  новизны,  которое  они вряд ли могли
вызвать.
     - Еще кто-то хочет прийти,  - объявил  Широмако, - у него очень  важное
сообщение для одного из присутствующих джентльменов.
     Наступила  тишина, а затем заговорил совсем новый голос, предваряя свои
слова злобным смешком.
     - Ха-ха! Ха-ха-ха!  Лучше не ходи домой. Лучше  не ходи домой. Послушай
моего совета.
     - Кому вы это говорите? - спросил Трент.
     - Одному из вас  троих. Я бы на  его  месте не ходил  домой. Опасность.
Кровь.  Не очень много крови, но вполне достаточно.  Нет,  не  ходи домой, -
голос стал ослабевать. - Не ходи домой.
     Он полностью стих. Дермот почувствовал, как  пульсирует его  кровь.  Он
был абсолютно уверен, что предостережение относится  именно  к нему. Так или
иначе, ночью на улице его подстерегала опасность.
     Послышался вздох медиума, потом  стон. Миссис Томпсон приходила в себя.
Прибавили света. Она сидела выпрямившись, и глаза ее немного щурились.
     - Надеюсь, все прошло хорошо?
     - Очень даже хорошо, спасибо вам, миссис Томпсон.
     - Я думаю, надо благодарить Широмако.
     - Да, и всех остальных.
     Миссис Томпсон зевнула.
     - Я чувствую себя смертельно  разбитой.  Совершенно опустошенной. Но  я
довольна, что все  прошло хорошо. Я немного  беспокоилась, что не получится,
боялась, что случится что-нибудь неблагоприятное. Сегодня в комнате какое-то
странное ощущение.
     Она  посмотрела  сначала  через   одно  плечо,  потом  через  другое  и
передернула плечами.
     - Не нравится мне это, - сказала она, - у вас кто-нибудь недавно умер?
     - Что вы имеете в виду?
     -   Близкие  родственники,  дорогие   друзья?  Нет?  Я  не   хочу  быть
мелодраматичной, но сегодня в  воздухе была смерть. Ну, ладно, это я  просто
так. До свидания, миссис Трент.
     И миссис Томпсон вышла из комнаты в своем пурпурном бархатном платье.
     - Надеюсь, вам было интересно, сэр Алингтон, - пробормотала Клер.
     - Исключительно  интересный  вечер,  моя дорогая. Огромное  спасибо  за
приглашение.  Позвольте  пожелать вам доброй ночи. Вы ведь собираетесь пойти
на танцы?
     - Не хотите ли пойти с нами?
     - Нет-нет. Я взял за  правило ложиться  спать в  половине двенадцатого.
Спокойной ночи. Спокойной ночи, миссис Эверслей. А с  тобой,  Дермот, мне бы
хотелось поговорить.  Ты  можешь пойти  со мной? Потом  ты  присоединишься к
остальным в Графтон-Галерее.
     - Конечно, дядя. Трент, а с вами мы увидимся потом.
     Во время короткой  поездки до Харлей-стрит  дядя и племянник обменялись
всего несколькими словами. Сэр Алингтон пожалел,  что увез Дермота, и обещал
задержать его всего на несколько минут.
     - Оставить тебе машину, мой мальчик? - спросил он, когда они вышли.
     - Не беспокойтесь, дядя, я найду такси.
     -  Очень хорошо. Я  стараюсь не задерживать  Чарлсона дольше,  чем  это
необходимо. Спокойной ночи. Чарлсон. Черт возьми, куда я мог положить ключ?
     Машина удалялась, а сэр Алингтон стоял на ступеньках и безуспешно искал
в карманах ключ.
     - Должно быть, оставил его в другом пальто, - сказал он наконец.
     - Позвони в дверь, Дермот. Надеюсь, Джонсон еще не спит.
     Не прошло и минуты, как невозмутимый Джонсон открыл дверь.
     -  Куда-то задевал  мой ключ, -  объяснил ему сэр Алингтон. -  Принеси,
пожалуйста, виски с содовой в библиотеку.
     - Хорошо, сэр Алингтон.
     Врач прошел в библиотеку, включил свет и знаком  показал Дермоту, чтобы
тот закрыл за собой дверь.
     - Не задержу тебя долго. Я кое-что хотел бы тебе  сказать. Кажется  мне
это или  ты действительно испытываешь  к  миссис  Трент, так сказать, нежные
чувства?
     Кровь бросилась в лицо Дермоту.
     - Трент - мой лучший друг.
     -  Извини, но  это вряд  ли можно  считать ответом на мой вопрос.  Смею
сказать, что  ты знаешь мои пуританские взгляды на развод  и все прочее, и я
должен  напомнить тебе,  что  ты  мой  единственный  близкий  родственник  и
наследник.
     - О разводе не может быть и речи, - сказал Дермот сердито.
     - Действительно  не  может быть,  по причине, которую я, возможно, знаю
лучше, чем ты. Я не могу сказать об этом открыто, но хочу предупредить: Клер
Трент не для тебя.
     Молодой человек Твердо встретил взгляд своего дяди.
     - Я  все  понимаю,  и, позвольте мне  сказать, возможно лучше,  чем  вы
думаете. Я знаю, зачем вы сегодня приходили к обеду.
     - А? - Врач был искренне удивлен. - Как ты можешь это знать?
     - Считайте  это догадкой,  сэр, прав я или не прав, но вы  были  там по
своим профессиональным делам.
     Сэр Алингтон шагал взад и вперед.
     - Ты совершенно прав. Я, конечно, не мог  сказать  тебе этого сам,  но,
боюсь, скоро это станет известно всем.
     Сердце Дермота сжалось.
     - Вы имеете в виду, что уже приняли решение?
     -  Да. В  этой семье есть сумасшедшие,  со стороны матери. Очень, очень
печально.
     - Я не могу в это поверить, сэр.
     -  Понимаю,  что  не  можешь.  Для  простого  обывателя  вряд  ли  есть
какие-нибудь очевидные симптомы.
     - А для специалиста?
     - Совершенно ясно. В таком состоянии пациент должен быть изолирован как
можно скорее.
     -  Боже  мой, -  выдохнул  Дермот,  - но  вы  же не можете  посадить  в
сумасшедший дом человека просто так, ни с того ни с сего.
     -  Дорогой  мой,  больных  изолируют, когда  их  пребывание на  свободе
становится опасным для общества.
     - Неужели?..
     - Увы!