м и будет долго извиняться, но - как знать...
   Я подошел к телефону, стоявшему на столике в углу, и взял трубку.
   - Да-да, это квартира мосье Пуаро. Да, я капитан Гастингс. А..,  это  вы,
мистер Макнейл (Макнейл  и  Ходсон  были  адвокатами  Пуаро).  Да,  конечно.
Выезжаем немедленно.
   Положив трубку, я повернулся к Пуаро и ликующим голосом сообщил:
   - Послушайте, Пуаро. Там к нему пришла приятельница Клода Даррела.  Некая
мисс Флосси Монро. Макнейл просит вас приехать.
   - Едем! - воскликнул Пуаро, исчезая в своей  спальне  и  вынырнув  оттуда
через минуту со шляпой в руке.
   Поймав такси, мы уже через полчаса входили в кабинет адвоката. В глубоком
кресле напротив Макнейла сидела уже не первой молодости женщина в  несколько
потрепанной одежде. Ее волосы были неестественно светлыми,  мелкие  кудряшки
закрывали уши, глаза были грубо подведены. Но она явно забыла  подрумяниться
и покрасить губы.
   - А вот и мосье Пуаро, - приветствовал его Макнейл. -  Мосье  Пуаро,  это
мисс Монро, которая любезно согласилась ответить на ваши вопросы.
   - О, мисс, я тронут вашим великодушием! - воскликнул Пуаро.
   Он подошел к женщине и галантно поцеловал ей руку.
   - Мадемуазель, в этой темной душной комнате вы  смотритесь  поистине  как
благоухающий цветок, - сказал он, не щадя чувств хозяина кабинета.
   Комплимент  возымел  свое  действие.  Мисс  Монро   стала   пунцовой   от
удовольствия.
   - Что вы, что вы, мистер Пуаро, - засмущалась она.  -  Я  знаю,  что  вы,
французы, любите преувеличивать.
   - Мадемуазель, французы,  в  отличие  от  англичан,  действительно  очень
восприимчивы ко всему прекрасному. Но я не француз, мадемуазель, я бельгиец.
   - Я сама родилась в Остенде  ,  -  сказала  мисс  Монро.  Далее  все,  по
излюбленному выражению Пуаро, пошло как по маслу.
   - И вы можете рассказать нам что-нибудь о  Клоде  Дарреле?.  -  продолжал
Пуаро.
   - Одно время я знала его очень хорошо, - начала мисс Монро. - И  когда  в
магазине случайно увидела ваше объявление (а сейчас у меня много  свободного
времени, и я хожу по магазинам),  я  сказала  себе:  кто-то  поручил  своему
адвокату отыскать бедного Клода. Возможно, его  ждет  наследство.  Надо  ему
помочь. И я поспешила сюда.
   Макнейл поднялся с кресла.
   - Я оставлю вас на некоторое время, чтобы не мешать вашей беседе.
   - Вы очень любезны, дорогой Макнейл, но  я  бы  не  хотел  злоупотреблять
вашим добрым отношением. У меня  появилась  идея.  Приближается  час  ленча.
Может быть, мадемуазель согласится составить мне компанию?
   Глаза Флосси заблестели, и я понял, что сейчас она в  трудном  финансовом
положении и бесплатный ленч - это как раз то, что ей нужно.
   Мы взяли такси и направились в один из самых дорогих ресторанов  Лондона.
Пуаро заказал роскошные блюда и повернулся к нашей гостье:
   - А как насчет вина, мадемуазель? Вы не против шампанского?
   Мисс Монро лишь смущенно потупила взор, что явно означало согласие.
   Обстановка за столом была непринужденной. Пуаро то и дело  подливал  даме
вина, намереваясь приступить к главной теме.
   - Бедный Даррел, - начал он. - Как жаль, что его нет с нами.
   - Да, конечно, - подхватила мисс Монро. - Бедный мальчик! Интересно,  что
с ним стало.
   - Когда вы видели его в последний раз?
   - Очень давно, еще во время войны. Он был забавным парнем, никогда ничего
о себе не рассказывал, такой скрытный... Это естественно, ведь, оказывается,
он чей-то наследник. А титул он унаследует, мистер Пуаро?
   - Нет, речь идет только об имуществе, - ответил не моргнув глазом  Пуаро.
- И тут очень важно установить личность. Поэтому нам и требуются  свидетели,
которые бы его хорошо знали. Вы хорошо его знали, не  так  ли,  мадемуазель?
Очень хорошо?..
   - От вас я скрывать не стану, мистер Пуаро. Вы настоящий  джентльмен.  Вы
умеете заказать даме ленч, которого она  заслуживает,  не  то  что  нынешние
молокососы. Жадность раньше  них  родилась...  И  вообще,  вы,  французы,  -
большие шалуны, поэтому с вами можно и  пооткровенничать.  -  Она  погрозила
Пуаро пальчиком и продолжала:
   - Да, все так и было. Мы с Клоди были молоды и любили друг друга. Да я  и
сейчас вспоминаю его с нежностью. Нет, он, конечно, не ангел, нет, не  ангел
и обращался со мной совсем не так, как нужно обращаться с дамой. Все мужчины
таковы, когда дело касается денег.
   - Помилуйте, мадемуазель, - запротестовал Пуаро,  -  далеко  не  все.  Вы
смогли бы описать его внешность? - Он подлил в ее бокал вина.
   - В нем вроде бы не было ничего особенного, - сказала она мечтательно.  -
Не высокий, но и не маленький, в общем, в самый раз. Одевался как  картинка.
Глаза голубовато-серые. Волосы - скорее светлые... Но какой актер! Как  умел
перевоплощаться! Другие ему и в подметки  не  годились.  Да,  он  достиг  бы
больших высот, если бы не зависть окружающих. Вы не поверите, мистер  Пуаро,
как мы, актеры, страдаем из-за этого. Я помню, как однажды в Манчестере...
   Мы  мужественно  выслушали  длинную,  запутанную  историю  о   бесчестном
поведении ведущего актера, который не мог простить успеха, выпавшего на долю
его партнерши. Пуаро мягко напомнил ей о Клоде Дарреле:
   - Все, что вы рассказали нам о вашем друге, мадемуазель, очень интересно.
Вы, женщины, очень  наблюдательны  и  замечаете  такие  детали,  на  которые
мужчины никогда не обратят внимания. Я присутствовал при том, как одна  дама
опознала мужчину среди дюжины других мужчин,  и  как,  вы  думаете,  ей  это
удалось? Она подметила, что, когда он  волновался,  сразу  начинал  потирать
нос. Разве мужчина смог бы запомнить такую маленькую деталь?
   - Да никогда! - воскликнула мисс  Монро.  -  Мы,  женщины,  действительно
очень наблюдательны. Я вспомнила, что у Клода была одна  забавная  привычка:
за столом он машинально начинал катать пальцами хлебный мякиш, чтобы собрать
со стола все крошки. По этой примете я бы всегда узнала его.
   - А что я говорил! - воскликнул Пуаро. - Только такая утонченная  женщина
могла на это обратить внимание. А вы ему когда-нибудь говорили  насчет  этой
странной привычки?
   - Что вы, нет, конечно. Вы же знаете, какие мужчины гордецы. Они  терпеть
не могут, когда за ними замечают какие-то не слишком красящие  их  привычки.
Нет, ему я об этом не сказала ни слова. Только посмеивалась про себя: катает
человек шарик туда-сюда, а ему самому это и невдомек. Правда, смешно?
   Пуаро молча кивнул и взял свой бокал - рука его чуть дрожала.
   - При установлении личности иногда сравнивают почерк, - заметил Пуаро.  -
У вас, несомненно, сохранились какие-нибудь письма Дарелла?
   Флосси Монро печально покачала головой:
   - Он никогда не писал писем. Ни одного даже самого коротенького.
   - Жаль!
   - Хотя постойте. Вот что. -  Она  вдруг  встрепенулась.  -  У  меня  есть
фотография.
   - Фотография?..
   Пуаро даже вскочил со стула.
   - Правда, очень старая. Она была сделана восемь лет назад.
   - Это не имеет значения. Вы позволите взглянуть на нее, мадемуазель?
   - Да, конечно.
   - И сделать с нее копию? Это не займет много времени.
   - Как вам будет угодно.
   Мисс Монро поднялась со стула.
   - Мне пора идти, - сказала она. - Очень рада была с  вами  познакомиться,
мистер Пуаро, и с вашим другом.
   - А фотография? Когда я смогу получить ее?
   - Сегодня же ее поищу. Кажется,  я  помню,  куда  ее  положила.  И  сразу
пришлю.
   - Огромное спасибо, мадемуазель. С вами так приятно было провести  время.
Я надеюсь, очень скоро мы сможем встретиться в такой обстановке еще раз.
   - С удовольствием, - сказала мисс Монро. - Я всегда к вашим услугам.
   - Кажется, у меня нет вашего адреса, мадемуазель?  Флосси  Монро  открыла
сумочку, извлекла оттуда потрепанную визитную карточку, адрес на которой был
перечеркнут  и  внизу  карандашом  вписан  другой,  и  с  поистине  светской
небрежностью протянула ее Пуаро.
   Затем, галантно распрощавшись с дамой, мы отбыли домой.
   - Вы действительно считаете, что фотография нам поможет? - спросил я.
   - Конечно. Снимки не лгут. Можно его  увеличить,  и  тогда  станут  видны
черты, на которые обычно не обращаешь внимания. Форма ушей, например, ну как
ее опишешь словами. Да, наконец-то нам повезло! А потому не мешает на всякий
случай подстраховаться.
   Он подошел  к  телефону  и  набрал  номер  частного  сыскного  агентства,
услугами которого  иногда  пользовался.  Его  распоряжения  были  четкими  и
лаконичными: двое детективов должны будут отправиться по указанному  адресу,
чтобы обеспечить безопасность мисс Монро. Они должны не выпускать ее из виду
и действовать по обстановке.
   - Вы действительно считаете, что это необходимо? - спросил я, когда Пуаро
закончил разговор.
   - Вне всякого сомнения, за нами следят, и сейчас они уже наверняка знают,
где, когда и с кем мы общались. И кроме того, сколько раз мы уже убеждались,
насколько Номер Четвертый обладает обостренным чувством опасности.
   Минут через двадцать вдруг раздался звонок. Я поднял трубку.
   - Это квартира мистера Пуаро? С вами  говорят  из  больницы  Сент-Джеймс.
Десять минут назад к нам поступила молодая женщина. Мисс  Флосси  Монро.  Ее
сбила машина. Она просит  мистера  Пуаро  приехать.  Но  он  должен  выехать
немедленно, она в тяжелом состоянии и долго не протянет.
   Я передал Пуаро содержание разговора.
   - Быстрее, Гастингс! Мы должны успеть. Через десять минут мы уже  были  в
больнице. Нас провели  в  отделение  "скорой  помощи",  но  в  коридоре  нас
остановила сестра в высокой белой шапочке. По ее лицу Пуаро все понял.
   - Она умерла?
   - Шесть минут назад.
   Пуаро застыл на месте, не в силах ничего сказать. Сестра, естественно, не
ведавшая об истинной причине его переживаний, начала его успокаивать;
   - Она почти не мучилась, бедняжка. Была без  сознания  до  самого  конца.
Водитель, подлец, даже не остановился. Надеюсь, что кто-нибудь  записал  его
номер.
   - Звезды против нас, - вполголоса произнес Пуаро.
   - Хотите взглянуть на нее? Тогда следуйте за мной. Бедная Флосси Монро...
У нее  был  такой  безмятежный  вид,  а  на  губах  застыла  легкая  улыбка.
Обесцвеченные кудри разметались по подушке.
   - Да, - прошептал Пуаро. - Звезды против нас, но.., может, они тут совсем
ни при чем? - Он поднял голову, как будто пораженный какой-то  мыслью.  -  А
что, если я совершенно напрасно сетую на немилость небес, Гастингс? Но  если
это так... Клянусь вам, мой друг, стоя у смертного ложа этой несчастной, что
я их не пощажу! Настанет час!
   - В чем дело, Пуаро? - спросил я. Пуаро повернулся к  сестре  и  попросил
показать ему список вещей потерпевшей. Просмотрев его, он воскликнул:
   - Вы поняли, Гастингс, вы поняли?
   - Что понял?
   - В сумочке не обнаружено ключа от квартиры. А он должен был  быть.  Нет,
Гастингс,  ее  сбили  намеренно,  хладнокровно,  и  первым,  кто  подошел  к
умирающей, был сам убийца. Он взял ключ  из  сумочки.  Может  быть,  мы  еще
успеем. Ему ведь нужно время, чтобы найти то, ради чего он ее убил.
   Такси доставило нас по адресу, данному нам Флосси Монро. Это было жалкое,
убогое здание в пользующемся дурной  славой  районе  Лондона.  Мы  не  сразу
разыскали квартиру мисс Монро, а когда наконец вошли внутрь,  сразу  поняли:
кто-то уже побывал здесь до нас. Ящики шкафов и столов были выдвинуты, а  их
содержимое разбросано по комнате. Замки были взломаны,  а  маленький  столик
сломан и перевернут. Было видно, что этот кто-то страшно торопился,  пытаясь
что-то найти.
   Пуаро внимательно осмотрелся. Неожиданно он наклонился и поднял  какую-то
вещь. Это была старомодная рамка для фотографий, но - пустая. Он медленно ее
перевернул. На обратной стороне был приклеен маленький ярлычок, ценник.
   - Цена четыре шиллинга, - прокомментировал я.
   - Гастингс, раскройте пошире глаза.  Это  же  новый  ярлык.  Его  налепил
человек, взявший фотографию и ни минуты не сомневавшийся, что мы  тоже  сюда
придем. Этот человек - Клод Даррел, он же Номер Четыре.



УМИРАЮЩИЙ КИТАЕЦ

Агата КРИСТИ






ONLINE БИБЛИОТЕКА

http://www.bestlibrary.ru


   Даже сейчас мне трудно рассказывать о  тех  мартовских  событиях.  Эркюля
Пуаро,  этого  необыкновенного  человека,  чуткого  друга,   замечательного,
неподражаемого сыщика, нет больше в живых. В спичечном коробке было спрятано
хитроумное взрывное устройство огромной силы. Расчет был сделан на то,  что,
увидев небрежно валяющийся коробок,  педантичный  Пуаро  непременно  захочет
положить его на место,  в  спичечницу.  Взять  коробок  должен  был  он!  Но
случилось так, что этот злосчастный коробок понадобился мне.  Я  и  оказался
виновником катастрофы, и теперь меня мучили  угрызения  совести:  я  остался
жив, а Пуаро  погиб.  Он-то  сразу  сообразил,  что  это  ловушка.  Ведь  он
последним брал коробок и не положить его  на  место  просто  не  мог...  Мне
действительно сказочно повезло. Меня отбросило взрывной волной в сторону,  и
я отделался легким сотрясением мозга.
   Мне казалось, что я пробыл в беспамятстве всего несколько  минут,  но  на
самом деле я пришел  в  себя  только  через  сутки...  Да,  только  к  концу
следующего дня я был в состоянии проковылять в соседнюю комнату,  где  стоял
изготовленный  из  вяза  гроб,  в  котором  покоились  останки   одного   из
замечательнейших сынов человечества.
   Едва ко мне вернулось сознание, я  жил  только  одной  мыслью:  я  должен
отомстить Большой Четверке за смерть моего друга, уничтожить ее.
   Я думал, что доктор Риджуэй одобрит  мои  планы,  но,  к  моему  великому
удивлению, он стал меня отговаривать:
   - Возвращайтесь в Южную Америку. Будьте благоразумны. -  Словом,  он  мне
тактично намекнул, что незачем соваться туда, где сам Пуаро ничего  не  смог
сделать.
   Но я был упрям. Стараясь не думать о том, что я, в сущности,  всего  лишь
дилетант, я настроил себя на то, что смогу завершить расследование,  начатое
Пуаро, так как проработал с ним долгое время и все его методы знал наизусть.
Для меня это было делом чести. С  моим  другом  жестоко  расправились,  и  я
просто обязан посадить убийц на скамью подсудимых!
   Все это я высказал доктору Риджуэю, который терпеливо выслушал мой пылкий
монолог.
   - Все равно, - подвел он черту, - мое мнение остается прежним:  поезжайте
домой. Я уверен, что, если бы Пуаро был жив, он посоветовал  бы  вам  то  же
самое. Заклинаю вас его именем: возвращайтесь на свое ранчо.
   Но я уже твердо решил  сражаться  и  еще  раз  сказал  об  этом  доктору.
Печально покачав головой, доктор попрощался со мной и ушел.
   Еще месяц я приходил в себя после болезни,  а  в  конце  апреля  попросил
аудиенции у министра внутренних дел и был им принят.
   Министр был очень любезен, но тоже настаивал  на  моем  отъезде,  хотя  я
сразу же предложил ему свою  помощь  в  расследовании  деятельности  Большой
Четверки. Он мягко отказался, сказав, что все бумаги, завещанные Пуаро,  уже
у него и все необходимые меры будут приняты.
   Нашу беседу Краутер завершил пожеланием счастливого возвращения  в  Южную
Америку, чем я был несказанно обижен.
   Я думаю, долг дружбы обязывает меня  описать  похороны  Пуаро.  Это  была
торжественная и трогательная церемония, было много венков  и  цветов.  Венки
были как от людей  знатных,  так  и  от  простых  граждан.  Это  лишний  раз
подтверждало, что Пуаро хорошо знали и любили в Англии,  которая  стала  для
него второй родиной. Я стоял у могилы и с горечью вспоминал о  невозвратимых
днях, прожитых вместе с моим другом.
   К началу мая я разработал план действий. Я решил  придерживаться  тактики
моего покойного друга, поместив в газетах объявления с просьбой сообщить мне
любую информацию о Клоде Дарреле. Однажды вечером, когда я сидел в небольшом
ресторанчике в Сохо, просматривая в газетах колонки объявлений, мое внимание
привлекла небольшая статья, от которой мне стало не по себе.
   Очень кратко в статье  сообщалось  о  таинственном  исчезновении  мистера
Джона Инглеса, возвращавшегося из Шанхая  морским  путем.  Его  исчезновение
было обнаружено, только  когда  пароход  отошел  от  Марселя.  Высказывалось
предположение, что он упал за борт. Статья завершалась выражением искреннего
сожаления о  случившемся  и  упоминалось,  что  Джон  Инглес  был  блестящим
знатоком Востока, особенно Китая, где он проработал много лет.
   Эта новость подействовала на меня угнетающе. Я был уверен, что и  тут  не
обошлось без Большой Четверки. Опять Большая Четверка...
   Какое-то время я пребывал в полной прострации,  раздумывая,  что  же  мне
следует предпринять, и вдруг увидел, что я не один. За моим  столиком  сидел
худощавый темноволосый пожилой мужчина с болезненным цветом лица и маленькой
острой бородкой. Он так тихо подошел, что я даже не заметил, как  он  уселся
за мой стол.
   Но повел он себя довольно странно. Неожиданно схватив солонку, он насыпал
по краям моей тарелки четыре кучки.
   - Прошу прощения, но говорят, что, предлагая соль за столом, вы тем самым
выражаете человеку свои соболезнования.  Сейчас  как  раз  такой  случай.  Я
надеюсь, что уж вы-то будете благоразумны.
   Затем, не говоря ни слова, он взял солонку  и  насыпал  такие  же  четыре
кучки по краям своей тарелки. То, что их именно четыре, не могло не  навести
на соответствующие размышления. Я внимательно посмотрел  на  него.  Нет,  на
молодого Темплтона он не был похож, и на лакея Джеймса тоже, словом,  ни  на
одного из тех персонажей, с которыми мне пришлось встретиться раньше. Однако
я был уверен, что передо мной - Номер Четыре,  собственной  персоной.  Голос
его немного напоминал голос незнакомца, некогда навестившего нас в парижской
гостинице.
   Я растерянно огляделся, не зная, что предпринять.  Как  бы  прочитав  мои
мысли, он улыбнулся и покачал головой.
   - Не советую вам торопиться. Вспомните ваше фиаско  в  Париже.  Имейте  в
виду - я принял необходимые меры  предосторожности.  И  позвольте  заметить,
капитан Гастингс, ваши методы несколько примитивны.
   - Вы негодяй, - выдавил я, задыхаясь от гнева. - Форменный негодяй.
   - Ну зачем же так - вы слишком возбуждены. Ваш покойный  друг  сказал  бы
вам, что умение сохранять спокойствие - залог успеха.
   - Как вы смеете говорить о нем, - прошептал я, - о человеке, с которым вы
так чудовищно расправились. А теперь вы явились сюда ко мне...
   - Я явился сюда с абсолютно мирной целью, -  перебил  он  меня.  -  Чтобы
посоветовать вам немедленно вернуться в Южную Америку. Если вы  уедете,  то,
даю вам честное слово. Большая Четверка вас больше не побеспокоит.
   - А если, - я презрительно усмехнулся,  -  я  откажусь  следовать  вашему
приказу?
   - Это не приказ.  Это,  если  хотите,  предупреждение.  -  В  его  голосе
прозвучала угроза. - Первое предупреждение, - холодно добавил он.  -  И  мой
вам совет: не игнорируйте его.
   Неожиданно он встал и быстро направился к двери. Я вскочил  и  устремился
за ним. И тут, как назло, из-за соседнего столика поднялся какой-то  толстяк
и загородил мне дорогу. Когда я обошел его, мой  противник  уже  подходил  к
двери, а на меня  вдруг  неожиданно  налетел  официант,  который  нес  груду
грязной посуды. Когда я  наконец  добрался  до  двери,  этого  типа  и  след
простыл.
   Официант стал извиняться передо мной, а  толстяк  снова  уселся  за  свой
столик и как ни в чем не бывало принялся за очередное блюдо. Вроде бы ничего
не указывало, что все это было заранее спланировано. Но втайне я был уверен,
что здесь не обошлось без Большой Четверки.
   Само  собой  разумеется,  я  проигнорировал  предупреждение  и  продолжил
поиски. Я получил только два ответа на мое объявление, но  они  не  принесли
мне никакой дополнительной информации. Ответы были от двух актеров,  которые
в разное время играли на сцене вместе с  Клодом  Даррелом,  но  ни  тот,  ни
другой не были  его  друзьями,  а  главное  -  они  не  имели  ни  малейшего
п