эгоистичным джентльменом, мадам, он никогда
не считался с другими людьми.
     Он  убрал поднос и  унес его  из  комнаты.  Миссис Сен-Винсент сидела с
чашкой кофе в руках,  и на ее лице было озадаченное и недовольное выражение.
Что-то ее поразило в  манере Квентина изъясняться.  В следующий момент перед
ней блеснула догадка.
     Квентин использовал слово  "был",  вместо "есть".  Но  тогда он  должен
думать,  должен быть уверен...  Она заставила себя встать.  Не многим же она
отличается от Руперта!  Но в то же время она чувствовала вполне определенное
неудобство.  Позднее она говорила, что ее первые подозрения появились именно
в тот момент.
     После  счастливой  помолвки  Барбары,  у  нее  стало  оставаться больше
свободного  времени,   чтобы  предаваться  мыслям.  Против  воли  они  стали
концентрироваться вокруг тайны лорда Листердейла.  Что бы  там ни  было,  но
именно Квентин знал кое-что об этом. Какими странными были его слова: "очень
эгоистичный джентльмен, не считался с другими людьми". Что за ними стоит? Он
говорил, как судья, - невозмутимо и беспристрастно. Был ли Квентин причастен
к исчезновению лорда Листердейла? Играл ли он активную роль в этой возможной
трагедии?  Единственное письмо  из  Восточной Африки,  передающее полномочия
адвокату,  как ни нелепо в свое время выглядело предположение Руперта,  было
подозрительным.
     Однако сколько ни пыталась,  она не могла себе представить какой-нибудь
реальный вред,  который мог исходить от Квентина. Квентин, говорила она себе
опять и опять,  -  хороший.  Она использовала это слово с детской простотой.
Квентин был хороший. Но он что-то знал!
     Она никогда больше не говорила с ним о его хозяине.  Предмет разговора,
по-видимому,  был  забыт.  Руперт  и  Барбара  были  озабочены другим,  и  в
дальнейшем споров не возникало.
     В конце августа ее неясные догадки наконец приняли форму реальности.
     Руперт уехал на две недели в отпуск с другом, у которого был мотоцикл с
прицепом.  Через десять дней после его отъезда миссис Сен-Винсент с  испугом
увидела, как он вдруг вбежал в комнату, где она сидела и писала.
     - Руперт! - воскликнула она.
     - Я  знаю,  мама.  Ты  не ожидала увидеть меня еще дня три.  Но кое-что
произошло. Андерсону - ты знаешь, это мой приятель, - было безразлично, куда
ехать, поэтому я предложил взглянуть на Королевский Чевиот...
     - Королевский Чевиот? Но почему?..
     - Ты   прекрасно  знаешь,   мама,   что   я   всегда  чувствовал  нечто
подозрительное  вокруг  всего,   что  происходит  здесь.   Не   то  чтобы  я
действительно ожидал найти тут что-нибудь - я только чувствовал это.
     В  этот  момент Руперт очень  напоминал собаку,  носящуюся по  кругу за
чем-то неясным и непонятным, ведомую инстинктом, деловую и счастливую.
     - В самой деревне мы не увидели ничего,  но именно в тот момент,  когда
мы отъехали от деревни миль на 8-9,  это и произошло - я имею в виду то, что
я увидел его.
     - Увидел кого?
     - Квентина -  как  раз,  когда  он  входил  в  небольшой домик.  Что-то
подозрительно, - сказал я себе. Мы остановили автобус, и я вернулся обратно.
Постучал в дверь, и он сам мне ее открыл.
     - Но, я не понимаю, Квентин же никуда не уезжал...
     - Мы к этому еще вернемся, мама. Но если только ты будешь меня слушать,
а не прерывать.  Это был Квентин,  и это не был Квентин,  если ты понимаешь,
что я имею в виду.
     Миссис Сен-Винсент совершенно ничего не поняла,  и  он объяснил ей суть
дела.
     - Вне всякого сомнения, это был Квентин, но это был не наш Квентин. Это
был настоящий Квентин.
     - Руперт!
     - Слушай. Сначала я подумал и сказал: "Вы Квентин, не так ли?" И старик
ответил:  "Совершенно правильно, сэр, это мое имя. Чем могу быть полезен?" И
тут  я  увидел,  что  это  не  наш  слуга,  для меня эта мысль была столь же
драгоценной,  как и  он сам,  его голос и  тому подобное.  Я задал несколько
вопросов,  и все впустую. Старикан не имел никакого понятия о том, что у нас
тут  творилось.  Он  был  дворецким у  лорда Листердейла,  ушел на  пенсию и
получил этот домик как  раз в  то  время,  когда,  как предполагалось,  лорд
Листердейл уехал в Африку.  Ты сама понимаешь, к чему это нас приводит. Этот
человек -  самозванец, он играет роль Квентина для каких-то своих целей. Моя
теория заключается в следующем - он приехал в город в тот вечер, заявил, что
хочет быть дворецким у  лорда Листердейла,  а сам убил его и спрятал тело за
панелями.  Это старый дом,  и  будь уверена,  -  тут обязательно должны быть
тайники...
     - Опять ты об этом, - резко прервала его миссис Сен-Винсент. - Я просто
не  могу больше этого выносить.  С  какой стати он  должен был  это сделать,
почему он его должен был убить -  вот,  что я хочу от тебя услышать? Если же
он совершил подобное - во что я ни на минуту не верю, - то какие причины его
на это толкнули?
     - Ты права,  - сказал Руперт, - мотив - это важное обстоятельство. Но я
уже  произвел расследование.  У  лорда  Листердейла было  много  собственных
домов.  В  последние два  дня  я  открыл,  что  практически все  эти дома за
последние 18  месяцев  были  сданы  людям,  похожим на  нас,  практически за
номинальную плату - и с условием, что слуги должны оставаться в доме. В этом
случае сам Квентин,  вернее,  человек, называющий себя Квентином, - служил в
этих домах некоторое время в качестве дворецкого.  Все это наводит на мысль,
что в одном из домов должно было что-то остаться - драгоценности или бумаги,
спрятанные лордом Листердейлом,  а вся эта шайка не знала, в каком именно. Я
имею в виду шайку,  но,  может быть, этот малый Квентин работает в одиночку.
Это...
     Миссис Сен-Винсент твердо оборвала его:
     - Руперт!  Подожди хоть минутку. У меня от тебя голова пошла кругом. Во
всяком случае, все, что ты говоришь, - чепуха: и шайка, и спрятанные бумаги.
     - Может быть и другая версия,  -  согласился Руперт. - Этот Квентин мог
быть  человеком,   которому  лорд  Листердейл  чем-то  навредил.   Настоящий
дворецкий поведал мне  длинную историю о  человеке,  которого зовут  Самуэль
Лоу,  он  был садовником,  примерно такого же роста и  сложения,  как и  сам
Квентин. У него был зуб на Листердейла.
     Миссис Сен-Винсент вздрогнула.
     "Не считался с  другими людьми".  Эти слова возникли в  ее  сознании во
всей их непривлекательности, усугубив подозрения. Слова скупы, но что должно
за ними стоять?
     В тяжелой задумчивости она с трудом слушала Руперта. Он быстро объяснил
ей что-то, чего она не поняла, и вышел из комнаты.
     Потом она словно очнулась.  Куда пошел Руперт? Что он собирался делать?
Она не уловила его последних слов.  Возможно,  он пошел за полицией.  В этом
случае...
     Она резко поднялась и  позвонила.  Как обычно,  Квентин незамедлительно
явился.
     - Вы звонили, мадам?
     - Да. Входите, пожалуйста, и закройте дверь.
     Дворецкий повиновался.  Миссис Сен-Винсент некоторое время молчала и  с
серьезностью изучала его.
     Она  думала:  "Он был добр ко  мне -  никто не  знает,  как добр.  Дети
никогда  этого  не  поймут.  Дикая  история Руперта может  целиком оказаться
бессмыслицей,  но,  с  другой стороны,  может в ней что-то есть?  Кто знает?
Никто.  И  правда,  и  неправда.  Я рискну,  обязательно рискну собой за его
доброе имя!"
     Покраснев, миссис Сен-Винсент заговорила срывающимся голосом.
     - Квентин,  мистер Руперт только что  вернулся.  Он  был в  Королевском
Чевиоте - это деревня недалеко отсюда...
     Она замолчала,  отметив,  как он вздрогнул на мгновение и не смог этого
скрыть, и подумала: "Он, кажется, знает. Да, он знает".
     - Он видел там кое-кого, - продолжала она, выделив последние слова.
     После  мгновенной дрожи Квентин опять принял свою  обычную невозмутимую
манеру держаться, но его глаза остро и внимательно смотрели ей прямо в лицо,
в  них было что-то  такое,  чего она до сих пор не замечала.  Это были глаза
мужчины, а не слуги.
     Поколебавшись с  минуту,  он  произнес  голосом,  который  тоже  как-то
неуловимо изменился.
     - Зачем вы рассказываете мне это, миссис Сен-Винсент?
     Она не успела ответить,  так как в это время дверь распахнулась настежь
и в комнату ворвался Руперт.  С ним вместе вошел средних лет человек, полный
достоинства, с небольшими бакенбардами, похожий на задумчивого архиепископа.
Квентин!
     - Он здесь, - сказал Руперт. - Настоящий Квентин. Я держал его на улице
в такси.  А теперь,  Квентин,  посмотрите на этого человека и скажите -  это
Самуэль Лоу?
     Для Руперта это был момент триумфа.  Но он не долго торжествовал, почти
тут же  почувствовав,  что что-то не так.  Некоторое время настоящий Квентин
выглядел смущенным и,  похоже,  чувствовал себя в высшей степени неуютно,  а
второй Квентин улыбался широкой довольной улыбкой.
     Он хлопнул своего смущенного двойника по спине.
     - Все  в  порядке,  Квентин.  Я  полагаю,  кота  когда-нибудь  все-таки
придется достать из мешка. Ты можешь рассказать им, кто я такой.
     Полный достоинства незнакомец выпрямился.
     - Сэр,  это,  - провозгласил он тоном, полным упрека, - это мой хозяин,
лорд Листердейл, сэр.
     В следующую минуту события развивались так.  Во-первых,  сокрушительный
удар был нанесен петушиной самоуверенности Руперта.  Он  еще не  понял,  что
происходит,  и рот его еще был открыт под воздействием шока, но услышал, как
его мягко выпроваживает из комнаты дружелюбный, но довольно-таки фамильярный
голос:
     - Все в порядке,  мой мальчик.  Хорошо еще,  что кости целы.  Но я хочу
поговорить с твоей матерью. Ты хорошо потрудился - все выведал про меня.
     Руперт  вышел  и  встал  перед  закрытой  дверью,  ожидая  чьего-нибудь
появления.  Настоящий Квентин стоял рядом с ним, и из уст его струился поток
любезных объяснений.  А  в  комнате  лорд  Листердейл стоял  напротив миссис
Сен-Винсент.
     - Позвольте мне все вам объяснить,  если я только смогу! Всю свою жизнь
я был дьявольски эгоистичным человеком - и однажды я понял это. Я понял, что
для  того,  чтобы  изменить себя,  я  должен  попытаться хоть  немного  быть
альтруистом.  Я  представлял  из  себя  совершенно  необыкновенного  дурака,
поэтому свою карьеру начал тоже необыкновенно. Я делал ненужные подписки, но
чувствовал,  что  мне  надо  совершить  что-то...  что-то  лично.  Я  всегда
сочувствовал классу обедневших дворян -  классу,  который не умеет просить и
который страдает молча. Я был собственником многих домов. И у меня появилась
идея - сдать все эти дома людям, которые в них нуждаются и которые бы ценили
их.  Молодые  пары,  начинающие свой  жизненный путь,  вдовы  с  сыновьями и
дочерьми,  которые тоже начинают самостоятельную жизнь. Квентин был для меня
более чем дворецким -  он был моим другом. С его согласия и при его помощи я
в  этом деле использовал его внешность.  У меня всегда был актерский талант.
Эта идея пришла мне в голову как раз в то время, когда я однажды ночью шел в
клуб,  я повернулся и пошел обратно для того, чтобы обсудить ее с Квентином.
Когда же после моего исчезновения поднялась суета, я устроил, что от меня из
Восточной Африки пришло письмо.  В  нем я  давал подробные инструкции своему
кузену Морису Карфаксу. Пожалуй, вот и все, но это очень длинная история.
     Он кончил очень неуверенно и с мольбой во взгляде,  обращенном к миссис
Сен-Венсент. Она стояла очень прямо и встретила этот взгляд спокойно.
     - Это была добрая затея,  - сказала она. - Очень нужная. Она делает вам
честь.  Я лично - более чем благодарна. Но, конечно же, вы понимаете, что мы
не сможем больше здесь оставаться?
     - Я предчувствовал это, - сказал он. - Гордость не позволит вам принять
то, что вы, возможно, называете про себя "благотворительностью".
     - Разве на самом деле это не так? - спокойно спросила она.
     - Нет, - ответил он. - Потому что я прошу нечто в обмен.
     - Нечто?
     - Очень  многое.  -  Его  голос  зазвенел,  голос человека,  привыкшего
повелевать.
     - Когда мне было 23  года,  -  продолжал он,  -  я  женился на девушке,
которую любил.  Через год она умерла. С тех пор я жил очень одиноко. Я очень
хотел,  чтобы  судьба предоставила мне  случай и  я  нашел бы  женщину своей
мечты...
     - Я такая? - спросила она очень тихо. - Но я так стара и так поблекла.
     Он засмеялся.
     - Стара?  Да вы моложе любого из своих детей.  Нет, это я стар, если вы
позволите.
     Тут пришла ее очередь рассмеяться мягким, журчащим смехом.
     - Вы? Да вы все еще мальчик. Мальчик, который любит маскарад.
     Она протянула руки, и он взял их в свои.


   Агата КРИСТИ
   ОСИНОЕ ГНЕЗДО



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  tp://www.bestlibrary.ru


   Джон Харрисон вышел из дома и, остановившись на террасе, посмотрел в сад.
Это был рослый мужчина с изможденным, смертельно бледным лицом. Вид  у  него
обычно был довольно мрачным, но стоило только, как сейчас,  улыбке  смягчить
его  резкие  черты,   во   всем   его   облике   появлялось   что-то   очень
привлекательное. Джон Харрисон любил свой сад, который  был  особо  хорош  в
этот мягкий августовский вечер. Вьющиеся розы  были  все  еще  прекрасны,  а
воздух  был  пропитан  благоуханием  душистого  горошка.  Скрип  открываемой
калитки заставил Харрисона резко обернуться. Кто бы это мог  быть?  На  лице
его  появилось  изумленное  выражение.  Меньше  всего  он   ожидал   увидеть
щеголеватого господина, который направлялся по дорожке к дому.
   - Невероятно! - вскричал Харрисон. - Мосье Пуаро! Действительно, это  был
знаменитый сыщик Эркюль Пуаро, чья слава достигла самых  отдаленных  уголков
земного шара.
   - Да, - произнес Пуаро, - это я. Помните, вы мне сказали: "Будете в наших
местах - непременно ко мне загляните". Вот я и заглянул.
   - Очень рад, - сердечно отозвался Харрисон. - Присаживайтесь, и позвольте
вам что-нибудь предложить. - Широким жестом он указал на столик на  веранде,
заставленный бутылками.
   - Благодарю вас, - сказал Пуаро, опускаясь в плетеное кресло. - А  сиропа
у вас не найдется? Нет? Так я и думал. Тогда  просто  немного  содовой,  без
виски. - И с чувством добавил, в  то  время  как  хозяин  ставил  перед  ним
стакан:
   - Ну и жара! Это даже отразилось на моих усах.
   - Что же привело вас в наши  края?  -  спросил  Харрисон,  устроившись  в
соседнем кресле. - Желание отдохнуть?
   - Нет, мой друг, дела.
   - Дела? В нашей глуши? Пуаро озабоченно кивнул.
   - Да, mon  ami  .  Как  известно,  преступления  редко
совершаются в людных местах. Его собеседник рассмеялся.
   - Вы правы, я сказал глупость. Но  какое  именно  преступление  вы  здесь
расследуете? А может быть, я не должен вас расспрашивать?
   - Напротив, спрашивайте. Я бы даже предпочел, чтобы вы спрашивали.
   Харрисон удивленно на  него  взглянул.  В  поведении  гостя  было  что-то
необычное.
   - Вы  сказали,  что  расследуете  преступление.  И  что  же,  это  тяжкое
преступление?
   - Самое тяжкое.
   - То есть?..
   - Да, убийство.
   Эркюль Пуаро  так  многозначительно  произнес  это  слово,  что  Харрисон
оторопел. При этом Пуаро смотрел прямо на него, и во взгляде его  тоже  было
что-то необычное. Харрисон даже растерялся, но все-таки выдавил из себя:
   - А я не слышал ни о каком убийстве.
   - Полагаю, вы и не могли о нем слышать.
   - А кто убит?
   - Пока никто.
   - Как так?
   - Вот поэтому я и сказал, что вы не могли  о  нем  слышать.  Я  расследую
преступление, которое еще не совершено.
   - Но позвольте, ведь это бессмыслица!
   - Не сказал  бы.  Когда  есть  возможность,  лучше  расследовать  еще  не
совершенное преступление,  чем  заниматься  им,  когда  оно  уже  произошло.
Полагаю, что можно попытаться его предотвратить.
   Харрисон уставился на него непонимающим взглядом.
   - Вы это серьезно, мосье Пуаро?
   - Совершенно серьезно.
   - И вы действительно считаете, что может произойти убийство? Но  с  какой
стати!
   - Да, может, если нам не удастся его  предотвратить,  -  заключил  Эркюль
Пуаро, не обращая внимания на восклицание Харрисона.
   - Вы сказали "нам"?
   - Именно так. Мне необходима ваша помощь.
   - Поэтому вы и пришли ко мне?
   Пуаро снова пристально на него посмотрел, и снова что-то неуловимое в его
взгляде заставило Харрисона невольно вздрогнуть.
   - Я пришел к вам, мосье  Харрисон,  потому..,  ну,  потому,  что  вы  мне
симпатичны. - И добавил уже другим тоном:
   - Я смотрю, мосье Харрисон, у вас тут  завелось  осиное  гнездо.  Вам  бы
следовало его уничтожить.
   Этот неожиданный переход удивил Харрисона. Он недоуменно наморщил лоб  и,
проследив за взглядом Пуаро, сказал озабоченно:
   - Я как раз собирался это сделать.  Точнее,  не  я,  а  молодой  Лэнгтон.
Помните Клода Лэнгтона? Он был на том обеде, где мы  с  вами  познакомились.
Как раз сегодня вечером он хотел прийти и покончить с  осами.  Считает  себя
специалистом по этой части.
   - Вот как, - заинтересовался Пуаро. - И как же он намерен избавить вас от
этой напасти?
   - При помощи бензина и опрыскивателя. Опрыскиватель он принесет с  собой,
у меня очень уж громоздкий.
   - Существует ведь и другой способ борьбы с  этими  тварями,  не  так  ли?
Например, цианистый калий? Харрисон явно удивился.
   - Но ведь это же сильный яд. Держать его дома рискованно.
   -  Вы  правы,  -  согласился  Пуаро,  -  это  смертельный   яд...   -   И
многозначительно повторил:
   - Смертельный.
   - Полезная вещь, если хочешь избавиться от своей тещи, не так  ли?  -  со
смехом заметил Харрисон. Но Пуаро даже не улыбнулся в ответ на его шутку.
   - А вы уверены, мосье Харрисон, что мосье  Лэнгтон  воспользуется  именно
бензином?
   - Конечно. А почему вы спрашиваете?
   - Да есть одно обстоятельство. Днем я заходил в  аптеку  в  Барчестере  и
купил там лекарство, за которое мне пришлось расписаться в книге регистрации
продажи ядов. Я обратил внимание на последнюю запись - о покупке  цианистого
калия, и там стояла подпись Клода Лэнгтона.
   Харрисон не сводил с гостя ошеломленного взгляда.
   - Как странно, - пробормотал он. - Буквально на днях Лэнгтон уверял меня,
что ему и в голову бы не  пришло  уничтожать  ос  столь  опасным  зельем,  и
добавил, что вообще запретил бы продажу цианистого калия для подобных целей.
   Пуаро тем временем любовался розами. Он спросил  совершенно  спокойным  и
беспечным голосом:
   - А вам нравится Лэнгтон?
   Харрисон вздрогнул.
   Он явно не ожидал такого вопроса.
   - Я. , я хочу сказать, что конечно же он очень мне симпатичен. Почему  бы
и нет?
   - Я просто так спросил, -  невозмутимо  пояснил  Пуаро.  И  так  как  его
собеседник ничего на это не ответил, он задал следующий вопрос:
   - Мне бы также хотелось знать, нравитесь ли вы ему?
   - На что вы намекаете, мосье Пуаро? Не пойму я, что у вас на уме.
   -  Буду  с  вами  совершенно  откровенен.  Вы  помолвлены  и  собираетесь
жениться, мосье Харрисон. Я знаком с мисс Молли Дин, на редкость обаятельная
и красивая девушка. Но раньше она была обручена с Клодом Лэнгтоном, а  затем
оставила его - ради вас.
   Харрисон кивнул.
   - Я не спрашиваю почему. Наверно, у нее были свои соображения. Но вот что
я вам скажу: вряд ли стоит рассчитывать на  то,  что  Лэнгтон  все  забыл  и
простил.
   - Нет, вы ошибаетесь, мосье Пуаро. Клянусь, вы ошибаетесь! Лэнгтон  повел
себя  как  настоящий  мужчина.  Как  истинный  джентльмен,  он  сделал   все
возможное,  чтобы  сохранить  дружеские  отношения,  проявив   поразительное
понимание.
   - А вам это не показалось странным? Вы употребили слово  "поразительное",
но сами-то вы, кажется, вовсе не поражены.
   - Что вы имеете в виду?
   - Я имею в виду, - в голосе Пуаро зазвучали предостерегающие нотки, - что
ненависть можно затаить до поры до времени.
   - Ненависть? - Харрисон покачал головой и рассмеялся.
   - Вы, англичане, удивительно  наивный  народ,  -  заметил  Пуаро.  -