ная китайского божка.
   - Это мистер Инглес, - представил Краутер, - самый опытный наш эксперт по
Китаю.
   - И вы что-то слыхали об этом Ли Чан-йене?
   - Пока ко мне не пришел Пуаро, я считал  себя  единственным  человеком  в
Англии, кто знает о его существовании. Уверяю вас, господин премьер-министр,
что единственный человек в Китае, которого по-настоящему следует  опасаться,
- это Ли Чан-йен, один из самых блестящих умов современности.
   Дежардо был вконец ошарашен. Немного придя в себя, он холодно произнес:
   - Может быть, в том, что вы рассказали, и есть доля истины, мосье  Пуаро,
но что касается мадам Оливье, тут  вы  роковым  образом  заблуждаетесь.  Она
истинная дочь Франции и служит исключительно науке.
   Мой друг лишь молча пожал плечами.  Потом  последовала  долгая  тягостная
пауза, нарушить которую решился Пуаро. Он встал и  с  чувством  собственного
достоинства изрек:
   - Я хотел, мосье, только предупредить вас. Я предвидел,  что  вы  мне  не
поверите. Но, по крайней мере, теперь  вы  будете  начеку.  Главное,  я  все
сказал, и моя правота будет - увы - подтверждаться  новыми  диверсиями.  Для
меня было важно сообщить вам все это как можно скорее... Может статься,  что
позже мне это сделать уже не удастся.
   -  Вы  хотите  сказать...  -  перебил  его  Краутер,  пораженный  мрачной
интонацией Пуаро.
   - Я хочу сказать, месье, - продолжал Пуаро,  -  что  с  тех  пор,  как  я
установил личность Номера Четыре, палача-экзекутора  Большой  Четверки,  моя
жизнь в опасности. Он ищет меня, чтобы уничтожить любым способом,  а  он  из
тех людей, кому удаются подобные миссии. Итак, господа, я с  вами  прощаюсь.
Вот вам ключ, мосье  министр,  и  запечатанный  конверт  с  моим  банковским
шифром. У меня в портфеле, который хранится в банковском сейфе, собраны  все
сведения о деятельности Большой  Четверки.  Там  же  имеются  советы  вашего
покорного слуги относительно того, что следует  предпринять,  если  случится
то, о чем я вас только что предупредил. В случае моей смерти, мосье министр,
вы  заберете  эти  бумаги  и,  если  сочтете  нужным,  воспользуетесь  моими
советами. А сейчас до свидания, - господа.
   Дежардо холодно поклонился, а министр вскочил  со  стула  и  пожал  Пуаро
руку.
   - Вы убедили меня, Пуаро. То, что вы говорите, выглядит невероятным, но я
вам верю. Всецело. Инглес вышел вместе с нами.
   - Я вполне доволен тем, как прошла беседа, -  сказал  Пуаро.  -  Я  и  не
думал, что мне удастся  переубедить  Дежардо,  но  теперь  я  спокоен:  если
погибну, моя информация не умрет вместе со мной. Что ж, не так уж и плохо!
   - Я полностью на вашей стороне, - сказал Инглес. - Между прочим, на  днях
я еду в Китай.
   - А это разумно?
   - Нет, - ответил Инглес, - но необходимо. Каждый должен вносить посильную
лепту в общее дело.
   - Вы храбрый человек! - воскликнул Пуаро. - Если бы это было удобно, я бы
обнял вас. Инглес немного смутился.
   - Не думаю, - сказал он, - что в Китае я буду в большей опасности, чем вы
в -Лондоне.
   - Возможно, вы и правы, - признался Пуаро. - Больше всего я опасаюсь, как
бы они не расправились с Гастингсом. Меня это очень беспокоит.
   Я перебил его, заметив, что и сам могу о себе позаботиться.
   Вскоре Инглес попрощался с нами и ушел.
   Некоторое время мы шли молча. Вдруг Пуаро произнес  фразу,  которая  меня
ошеломила:
   - Я считаю, что настало время задействовать моего брата.
   - Вашего брата? - удивился я. - Я и не знал, что у вас есть брат.
   - Вы меня удивляете, Гастингс. Разве вы не знаете, что у всех  знаменитых
сыщиков есть брат, который был бы более знаменитым, если бы не его природная
лень <Намек на брата знаменитого Шерлока Холмса, Майкрофта.>.
   Бывали моменты,  когда  трудно  было  понять,  шутит  Пуаро  или  говорит
серьезно.
   - Как зовут вашего брата? - спросил я, все еще сомневаясь.
   - Ахилл Пуаро, - мрачно ответил Пуаро. - Он живет  поблизости  от  города
Спа в Бельгии.
   -  А  чем  он  занимается?  -  продолжал  удивляться  я,  удержавшись  от
комментариев относительно странной прихоти мадам Пуаро  нарекать  своих  чад
мифологическими именами <Имя Эркюль восходит к имени  героя  древнегреческой
мифологии Геркулеса, отличавшегося необыкновенной  силой  и  прославившегося
своими подвигами. Ахилл  (Ахиллес)  -  имя  легендарного  греческого  героя,
одного из храбрейших воинов в Троянскую войну.>.
   - Ничем. Я же вам сказал, что он очень  ленив,  хотя  у  него  не  меньше
способностей, чем у меня.
   - Он похож на вас?
   - В общем, да. Хотя не так красив. И кроме того, он не носит усов.
   - Он старше вас или младше?
   - Ему удалось родиться в один день со мной.
   - Близнецы! - воскликнул я.
   - Точно, Гастингс, близнецы. Вы, как всегда, угадали. Ну вот мы наконец и
пришли. Давайте займемся ожерельем графини.
   Но делу о пропавшем ожерелье пришлось немного подождать, так как  нашлось
более срочное.
   Наша квартирная хозяйка, миссис Пирсон, сообщила  нам,  что  нас  ожидает
какая-то медицинская сестра, которая хочет  видеть  мосье  Пуаро  по  весьма
срочному делу.
   В большом кресле у окна сидела пожилая женщина с приятным лицом, одетая в
темно-синюю форменную одежду медицинской сестры. Сначала она говорила  очень
сбивчиво, но Пуаро  сумел  ее  успокоить,  и  женщина  рассказала  следующую
историю:
   - Понимаете, мосье Пуаро, я раньше никогда не  сталкивалась  с  подобными
случаями. Я жила в Ларкской сестринской общине, пока меня  не  пригласили  в
этот  дом  в  Хартфордшире  -  присматривать  за  хозяином  дома,   мистером
Темплтоном. Хороший дом, приятные люди. Миссис Темплтон намного моложе мужа.
У него есть сын от первого  брака,  который  живет  с  ними.  Он  не  совсем
нормальный, не то чтобы "придурковатый", но некоторая отсталость  ощущается.
Потом меня с самого начала поразила болезнь хозяина.  Все  вроде  хорошо,  и
вдруг ни с того, ни с сего начинаются боли в желудке  и  сильная  рвота.  Но
доктор не находит ничего страшного, и вроде бы так оно и есть. Но мне как-то
неспокойно. Вот я и...
   Она замолчала, и щеки ее вспыхнули.
   - Случилось что-то такое, что  усугубило  ваши  опасения?  -  предположил
Пуаро.
   - Да.
   И она опять замолчала, не решаясь продолжать.
   - Я услыхала, - наконец заговорила она, - что болтают слуги.
   - О болезни хозяина?
   - Нет-нет, совсем.., о другом.
   - О миссис Темплтон?
   - Да.
   - О миссис Темплтон и о докторе, надо полагать? У  Пуаро  на  такие  вещи
было особое чутье. Женщина с благодарностью посмотрела на него.
   - Поначалу я этим сплетням не придавала значения, - продолжала она. -  Но
однажды я сама увидела их вместе.., в саду...
   Она смущенно умолкла, но на лице ее было написано такое  возмущение,  что
спрашивать о том, что она видела в саду, было  лишним.  Все  было  ясно  без
слов.
   - Приступы становились все сильнее и сильнее. Доктор Тревес  сказал,  что
это естественное течение  болезни  и  что  Темплтон  долго  не  протянет.  Я
ухаживала за многими больными, у меня солидный опыт - но что-то не  припомню
таких странных симптомов. Все это очень напоминает... - Она заколебалась.
   - Отравление мышьяком? - пришел ей на помощь Пуаро.
   Она кивнула.
   - И потом, - продолжала миссис Пирсон, - однажды мой пациент бросил  одну
фразу, которая меня очень удивила.  Он  сказал:  "Они  меня  прикончат,  эти
четверо".
   - Так и сказал? - встрепенулся Пуаро.
   - Да, это были его слова, мосье Пуаро. Правда, в этот момент у  него  был
очередной приступ, он сильно мучился и, может, сам не понимал, что говорит.
   - "Эти четверо", - задумчиво повторил Пуаро. - Кто эти  четверо,  как  вы
думаете?
   - Не знаю, мосье Пуаро. Я подумала, что  он  имеет  в  виду  жену,  сына,
доктора и, может быть, мисс Кларк, компаньонку жены. Вероятно, он решил, что
эта четверка объединилась против него.
   - Может быть, - озабоченно произнес Пуаро. - Может быть. А как  еда?  Еда
вас не смущала?
   - Я тщательно за всем следила. Но иногда миссис  Темплтон  сама  относила
ему еду, а потом.., ведь были дни, когда у меня был выходной.
   - Да, конечно. И у вас нет достаточных доказательств, чтобы обратиться  в
полицию?
   При упоминании о полиции на ее лице отразился ужас.
   - Но кое-что мне удалось сделать, мосье Пуаро, - продолжала она. -  Вчера
у Темплтона почти сразу после супа начались сильные боли, мне удалось отлить
немного из тарелки в бутылочку, и я принесла ее с собой.  Мне  сегодня  дали
выходной, чтобы я навестила больную мать, сегодня моему подопечному вроде бы
получше.
   Она протянула Пуаро бутылочку.
   - Прекрасно, мадемуазель. Мы тут же  отправим  это  на  анализ.  Если  вы
зайдете к нам, ну, скажем,  через  час,  мы  сможем  либо  подтвердить  ваши
предположения, либо их опровергнуть.
   Узнав у посетительницы ее имя и уточнив профессию, Пуаро проводил  ее  до
двери. Затем он написал записку  и  вместе  с  бутылочкой  куда-то  отослал.
Потом, к моему величайшему изумлению, позвонил кому-то по телефону  и  начал
проверять анкетные данные нашей посетительницы.
   - Да-да, мой друг, - сказал Пуаро,  увидев  на  моем  лице  изумление.  -
Береженого и Бог бережет. Не забывайте, что по  нашему  следу  идет  Большая
Четверка.
   Вскоре Пуаро получил подтверждение, что Мейбл Палмер, медицинская  сестра
по образованию, состоит  членом  Ларкской  сестринской  общины,  откуда  она
действительно была послана к Темплтонам.
   - Пока все в порядке, - сказал Пуаро. - А вот и мисс Палмер возвращается.
   Как раз в это время принесли заключение. Мисс  Палмер  и  я  с  волнением
ожидали, что скажет Пуаро, прочитав его.
   - Мышьяк? - еле слышно спросила мисс Палмер.
   - Нет, - ответил Пуаро, сворачивая бумагу. Мы были страшно удивлены.
   - Мышьяка в супе не  было,  -  продолжал  Пуаро.  -  Но  зато  обнаружено
изрядное  количество  сурьмы.  Дело  настолько  серьезно,  что   мы   должны
немедленно выехать в Хартфордшир. Может быть, еще успеем.
   Было решено, что Пуаро приедет к Темплтонам как частный  детектив,  чтобы
расспросить миссис Темплтон об одном  из  ее  бывших  слуг  (имя  слуги  ему
подсказала мисс Палмер), который подозревается в хищении драгоценностей.
   Когда мы прибыли в Элмстед  (так  называлось  поместье  Темплтонов),  уже
смеркалось. Чтобы не было лишних вопросов, мы  позволили  мисс  Палмер  уйти
вперед и к дому подошли минут на двадцать позже.
   Нас встретила миссис Темплтон, высокая темноволосая женщина.  Движения  у
нее были какими-то резкими, а глаза она старательно отводила. Я заметил, как
она вздрогнула, когда Пуаро назвал свою профессию,  и  с  какой  готовностью
отвечала на все его вопросы. А когда Пуаро - явно с умыслом -  рассказал  ей
об одном деле, в котором жена пыталась отравить мужа, миссис  Темплтон  едва
смогла скрыть свое смятение. Неожиданно она ушла, выдавив из себя извинение.
   Какое-то время мы были одни. Затем в гостиную вошел кряжистый господин  с
квадратными плечами и с маленькими рыжими усиками. На его  носу  водружалось
пенсне.
   - Доктор Тревес, - представился он.  -  Миссис  Темплтон  попросила  меня
извиниться перед вами за ее неожиданный  уход.  Она  плохо  себя  чувствует.
Нервы. Очень переживает за мужа. Я уложил ее в постель и дал снотворное. Она
просила вас с нами отобедать. Мы так много о вас слышали, мосье Пуаро. А вот
и Мики!
   В комнату неуклюжей походкой вошел молодой человек. У него  было  круглое
лицо, а вздернутые брови придавали ему  несколько  глуповатый  вид.  Молодой
человек неловко поздоровался с нами за руку, и  мы  сразу  поняли,  что  это
странноватый сынок Темплтонов.
   Вскоре нас пригласили к столу. Все сели. Доктор Тревес вышел из  комнаты,
чтобы принести вина, и вдруг лицо молодого человека  совершенно  изменилось,
став вполне осмысленным. Он наклонился к Пуаро.
   - Вы приехали сюда из-за отца, - сказал он. - Я знаю. Я много чего  знаю,
хотя никто об этом не подозревает. Мать будет только рада, если отец  умрет.
Тогда она сможет выйти замуж за доктора Тревеса. Она не моя родная  мать.  Я
ее не люблю. Она плохая, она хочет, чтобы отец умер.
   Мы были просто ошеломлены и не знали, что ответить.  К  счастью,  в  этот
момент вернулся доктор Тревес, и все приступили к еде.  Разговор  за  столом
как-то не клеился.
   Обед подходил к концу, как  вдруг  Пуаро  откинулся  на  спинку  стула  и
застонал. Лицо его перекосило от боли.
   - Боже мой! - закричал доктор. - Что с вами?
   - Ничего страшного, - ответил Пуаро. - Небольшой спазм..  У  меня  иногда
это бывает. Возраст. Нет, нет,  доктор,  не  беспокойтесь.  Сейчас  пройдет.
Позвольте мне где-нибудь прилечь.
   Нас проводили наверх. Пуаро, не раздеваясь, завалился на постель,  тяжело
дыша.
   Я решительно ничего не понимал, но потом все-таки  сообразил,  что  Пуаро
специально разыграл этот спектакль, чтобы мы остались наедине.
   Как только провожатые ушли, он вскочил на ноги.
   - Быстрее, Гастингс, быстрее открывайте окно. Стена покрыта  плющом,  так
что есть шанс выбраться. Быстрее, пока они ничего не заподозрили.
   - Спускаться вниз? По плющу?!
   - Да, и как можно скорее. Вы видели, что он вытворял за столом?
   - Кто? Доктор?
   - Нет, этот малый. С хлебным мякишем. Помните, что рассказывала про Клода
Даррела его приятельница? У  него  привычка  за  столом  скатывать  в  шарик
хлебный мякиш и собирать им крошки. Гастингс,  мы  попали  в  ловушку,  этот
малохольный юнец - не кто иной, как наш заклятый враг Номер Четыре. Так  что
скорее открывайте окно.
   Я не стал  спорить.  В  подобных  обстоятельствах  разумнее  всего  молча
подчиниться. Стараясь не шуметь, мы спустились  на  землю  и  во  всю  прыть
помчались на станцию. Нам повезло: мы успели на последний поезд,  отходивший
в двадцать тридцать четыре, и около полуночи прибыли в Лондон.
   - Опять  ловушка!  -  с  горечью  произнес  Пуаро.  -  Сколько  же  людей
задействовано в этом спектакле? Я подозреваю, что все почтенное семейство  -
на службе у Большой Четверки. Неужели они хотели просто  заманить  нас?  Или
тут более тонкая игра? Или же они хотели выиграть время, чтобы держать  меня
на крючке, пока я занимаюсь расследованием.  А  что  они  собирались  делать
дальше?
   Он задумался.
   У двери нашей квартиры Пуаро остановил меня.
   - Минуточку, Гастингс. Позвольте мне все проверить. Я войду первым.
   Он вошел и, схватив старую резиновую калошу, нажал  на  выключатель  -  я
невольно расхохотался. Потом он прошелся  по  комнате  пружинистой  кошачьей
походкой, готовый к любой неожиданности. Я смиренно стоял на пороге.
   - Все в порядке, Пуаро? - наконец не выдержал я.
   -  Вроде  бы,  mon  ami,  вроде  бы  в  порядке.  Но   давайте   убедимся
окончательно.
   - Черт возьми, - возмутился я. - Позвольте мне закурить трубку,  тогда  я
согласен ждать хоть до утра. А, наконец-то я вас поймал. Вы последний  брали
спички и не положили коробок обратно, а просто бросили его на стол. Что было
бы, если это сделал я?
   Я протянул  руку.  Пуаро  предостерегающе  крикнул  и  оттолкнул  меня  в
сторону, но.., мои пальцы успели коснуться коробка, и в тот же миг вспыхнуло
пламя, раздался чудовищный грохот, в глазах у меня потемнело...
   Когда  я  пришел  в  себя,  первое,  что  я  увидел  -   тревожное   лицо
склонившегося надо мной доктора Риджуэя. Это наш с Пуаро старинный друг.
   - Не волнуйтесь, - сказал он, облегченно вздохнув. -  С  вами  все  будет
хорошо. Несчастный случай, знаете ли.
   - Пуаро? - с трудом выдавил я непослушными губами.
   - Вы в моей приемной. Все теперь будет  хорошо.  Он  не  ответил  на  мой
вопрос, и страшное предчувствие ледяным ужасом наполнило мою душу.
   - Пуаро? - снова пробормотал я. - Что с ним? Мистер  Риджуэй  понял,  что
все-таки придется отвечать...
   - Вам каким-то чудом удалось спастись. Но Пуаро...  Я  застонал,  вернее,
зарычал от горя.
   - Неужели он погиб?
   Риджуэй молча кивнул, чувствовалось, что он еле сдерживается.
   Отчаяние придало мне сил. Я рывком сел.
   - Пуаро больше нет, - сказал я, - но его дух с нами. Я продолжу его дело!
Смерть - Большой Четверке! - вскричал я и снова потерял сознание.



НОМЕР ЧЕТЫРЕ ВЫИГРЫВАЕТ СНОВА

Агата КРИСТИ






ONLINE БИБЛИОТЕКА

http://www.bestlibrary.ru


   Из нашего убежища в Арденнах мы наблюдали за развитием  событий  в  мире.
Все новости мы узнавали  из  газет,  которые  доставлялись  нам  в  огромном
количестве.  Кроме  того,  каждый  день  Пуаро  получал   большой   конверт,
содержавший, по-видимому,  что-то  вроде  доклада.  Этих  бумаг  он  мне  не
показывал, но по его поведению и выражению лица при  чтении  я  догадывался,
насколько хорошо или плохо продвигаются наши дела. Сам  Пуаро  был  настроен
по-боевому и ни на минуту не сомневался в успешном исходе битвы.
   - Я постоянно боялся, - однажды  признался  мне  он,  -  за  вашу  жизнь,
Гастингс. Мысль, что вас могут убить в любую минуту,  постоянно  действовала
мне на нервы. А теперь я, слава Богу, спокоен. Если даже они обнаружат,  что
вместо капитана Гастингса в Южную Америку прибыл кто-то  другой  -  а  я  не
думаю, что они пошлют туда для проверки кого-то, кто знает вас лично,  -  то
решат, что вы снова задумали их обмануть, со свойственным вам хитроумием,  и
не придадут вашему исчезновению особого  значения.  В  моей  же  смерти  они
уверены полностью и не будут больше откладывать осуществление своих  гнусных
планов.
   - А что же дальше? - оживился я.
   - А дальше, mon ami, произойдет воскрешение Эркюля  Пуаро.  Я  появляюсь,
когда куранты бьют ровно двенадцать часов, спутываю все их карты  -  и  враг
повержен! Пусть знают, как тягаться с самим Эркюлем Пуаро!
   Я понял, что тщеславие Пуаро абсолютно неискоренимо, и напомнил ему,  что
уже несколько раз, будучи на сто процентов уверенным в успехе, он проигрывал
партию. Но разубедить Пуаро, когда он уже предвкушает  победу,  -  напрасная
трата времени.
   - Понимаете, друг мой, - продолжал Пуаро,  -  нам  надо  проделать  нечто
вроде карточного фокуса. Знаете какого? Вы  берете  четыре  валета,  кладете
одного сверху колоды, другого - снизу, а остальных в середину. Потом  колода
перемешивается, и все валеты опять вместе. Старый фокус "с бородой". Вот я и
хочу проделать такой же  трюк  с  Большой  Четверкой.  Раньше  было  так:  я
сражаюсь сначала с одним членом Четверки, потом с  другим  и  никогда  -  со
всеми вместе. Вот я и хочу, чтобы они собрались разом, как четыре  валета  в
колоде, и уничтожу их всех одним ударом.
   - А что вы собираетесь предпринять, чтобы они собрались вместе? - спросил
я.
   - Затаиться в засаде и ждать подходящего момента.
   - Но это ожидание может затянуться надолго! - проворчал я.
   - Вы, как всегда, нетерпеливы, милый мой Гастингс. Но не огорчайтесь. Это
долго не протянется. Теперь их ничто не  удерживает.  Единственный  человек,
которого они боялись, - мертв. Они начнут действовать  самое  большее  через
три месяца.
   Когда он произнес слово "мертв", я вспомнил об Инглесе и его  трагической
смерти. И еще я вспомнил, что забыл рассказать Пуаро о смерти слуги Инглеса.
   Пуаро внимательно выслушал меня.
   - Слуга Инглеса? Вы говорите,  что  этот  китаец  говорил  по-итальянски?
Удивительно.
   - Поэтому-то я и решил, что его подослала ко мне Большая Четверка.
   - Если бы они хотели поймать вас на крючок,  Гастингс,  то  их  посланник
разговаривал бы  не  по-итальянски,  а  на  пиджин-инглиш  <Пиджин-инглиш  -
упрощенная форма английского языка, используемая  китайцами  при  общении  с
иностранцами.>.  Нет,  это  был  действительно  слуга  Инглеса.   Вспомните,
пожалуйста, подробнее все, что он говорил.
   - Прежде всего он несколько раз упомянул о  какой-то  "Хэнделс  Ларго"  и
произнес слово "каррозза". Это означает "экипаж", не так ли?
   - Да. Больше он ничего не сказал?
   - Потом, в самом конце, он пробормотал что-то  вроде  "Кара"  и