йфилд.
   - Да, невозможно, но ведь леди Джулия этого не знает. Она не знает  того,
что знаю я, Эркюль Пуаро, а именно, что Регги Каррингтон не похищал чертежа,
а любезничал с горничной миссис Вандерлин.
   - Час от часу не легче!
   - Вот именно!
   - Значит, дело вовсе не закончено?
   - Нет, закончено. Я, Эркюль Пуаро, знаю истину. Не верите? Вы не поверили
мне вчера, когда я сказал, что знаю, где находятся  документы.  Но  мне  это
было известно. Они были у нас под носом.
   - Где?
   - В вашем кармане, милорд.

***

   Наступило молчание. Затем лорд Мэйфилд сказал:
   - Вы понимаете, что говорите, мосье Пуаро?
   - Да, понимаю. Понимаю, что говорю с очень умным человеком. Меня с самого
начала насторожило, что вы  -  явно  близорукий  человек  -  так  настойчиво
утверждали, что видели фигуру, выходившую  из  двери.  Вам  хотелось,  чтобы
приняли   это   объяснение   -   удобное   объяснение.   Почему?    Позднее,
проанализировав ситуацию, я исключил всех находившихся в доме  -  одного  за
другим. Миссис Вандерлин была наверху, сэр Джордж Каррингтон прогуливался  с
вами по террасе. Регги Каррингтон любезничал с горничной на лестнице, миссис
Макатта безусловно спала. (Ее комната рядом с комнатой  экономки,  и  оттуда
доносился храп.) Правда, леди Джулия находилась в гостиной, но  леди  Джулия
считает виновным своего сына. Так что оставались только два  варианта.  Либо
Карлайл положил документы не на стол, а к себе в карман  (а  это  неразумно,
потому что, как вы сами сказали, что ему проще  было  снять  с  них  копию),
либо.., либо они находились там, когда вы подошли  к  письменному  столу,  и
единственное, куда могли попасть, - это в ваш карман.  В  таком  случае  все
становилось  понятным.  Ваше  утверждение,  что  вы  видели   фигуру,   ваши
настойчивые  заявления  насчет   невиновности   Карлайла,   ваше   нежелание
пригласить меня.
   Одно меня смущало - мотив. Вы безусловно честный  человек.  Я  сразу  это
понял,  поскольку  вы  ни  в  коем  случае  не  хотели,  чтобы   заподозрили
невиновного. Столь же очевидно, что исчезновение бумаг может  неблагоприятно
отразиться на вашей карьере. К чему в таком случае эта совершенно неразумная
кража? Наконец я понял, в чем дело. Кризис в  вашей  карьере  несколько  лет
тому назад, когда премьер-министр вынужден был объявить всему миру,  что  вы
не вели  никаких  переговоров  с  неким  государством.  А  что,  если  такие
переговоры  имели  место  и  существует  какой-нибудь  компрометирующий  вас
документ, скажем, письмо? Просто в интересах государства необходимо было это
опровергнуть? Но едва ли  рядовых  граждан  успокоило  придуманное  властями
опровержение. В общем, окажись вы на вершине власти, этот досадный эпизод из
прошлого мог вмиг загубить вашу карьеру. Вот что подумал я.
   Я подозреваю, что это письмо находилось у  некоего  правительства  и  это
правительство предложило вам вернуть его в обмен на чертежи некоторых  узлов
нового бомбардировщика. Многие на вашем месте отказались бы. Вы  -  нет!  Вы
согласились. Миссис Вандерлин была агентом, явившимся сюда, чтобы произвести
этот обмен. Вы выдали себя, когда признались, что не разработали конкретного
плана,  чтобы  поймать  ее  с  поличным.  После  этого  признания  все  ваши
объяснения относительно того, зачем вы  пригласили  эту  даму,  были  весьма
беспомощны.
   Вы инсценировали кражу. Сделали вид, что видели  вора  на  террасе,  сняв
таким образом подозрения с Карлайла. Даже если бы он не выходил из  комнаты,
письменный стол стоит так близко к окну, что вор мог схватить  чертеж,  пока
Карлайл отворачивался к сейфу. Вы взяли  документы  и  держали  их  в  своем
кармане, пока в соответствии с заранее разработанным планом не сунули  их  в
несессер миссис Вандерлин. В обмен она передала вам  роковое  письмо  -  под
видом своего, которое просила вас отправить.
   Пуаро замолчал.
   - Вы угадали все - до мельчайших подробностей, мосье Пуаро. Вы, наверное,
считаете меня законченным подлецом.
   Пуаро мотнул головой.
   - Нет, нет, милорд. Я уже сказал, что считаю вас человеком  редкого  ума.
Когда мы сегодня ночью с вами  разговаривали,  меня  вдруг  осенило:  вы  же
первоклассный  инженер!  Полагаю,  в  параметры  бомбардировщика  вами  были
внесены, казалось бы, незначительные  изменения,  и  сделаны  они  настолько
ловко,  что  никто  не  поймет,  почему  самолет  не  так  замечателен,  как
ожидалось... Эксперты некой державы сочтут модель неудачной... Я уверен, что
это будет для них ударом... Наступило молчание. Затем лорд Мэйфилд сказал:
   - Вы слишком умны, мосье Пуаро. Да, при помощи хитрого трюка я спас  себя
от катастрофы, разом убив двух зайцев.
   - Милорд, - сказал Пуаро, - если  бы  вы  не  умели  разом  убивать  двух
зайцев, вы не были бы политиком.



    Агата КРИСТИ
    РОДОССКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК


    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


Глава 1

   Эркюль Пуаро сидел на белом песке и вглядывался в сверкающую синеву моря.
Он был весьма элегантен в своем щегольском  белом  спортивном  костюме  и  в
огромной панаме. Люди старшего поколения, к которому  принадлежал  и  Пуаро,
полагали, что от солнца лучше  хорошенько  укрываться.  А  вот  мисс  Памела
Лайелл, сидевшая рядом и щебетавшая без умолку, придерживалась на этот  счет
современной точки зрения - и посему на ее бронзовом  от  загара  теле  почти
ничего не было.
   Изредка поток ее  красноречия  иссякал,  и  она  принималась  старательно
втирать в кожу какую-то маслянистую жидкость из стоящего рядом флакончика.
   По другую сторону от мисс Памелы Лайелл  возлежала,  уткнувшись  лицом  в
кричаще-полосатое полотенце, мисс Сара Блейк, ее лучшая подруга. Загар  мисс
Блейк был безупречно ровным и время от  времени  вызывал  тоскливые  взгляды
Памелы.
   - А у меня опять неровно ложится, -  разочарованно  пробормотала  она.  -
Мосье Пуаро, не окажете любезность? Вот здесь, под правой лопаткой. Никак не
могу дотянуться, чтобы втереть как следует.
   Мосье Пуаро оказал любезность, после чего тщательно  обтер  руку  носовым
платком.  Мисс  Лайелл,  смысл  жизни  которой  состоял  в   наблюдении   за
окружающими и в наслаждении собственным красноречием, продолжала:
   - А ведь я  угадала,  та  дама  в  костюме  от  Шанель  <Шанель  -  стиль
элегантной женской одежды, разработанный  французским  кутюрье  (модельером)
Габриэль Шанель (1883 - 1956).> - действительно  Валентина  Декрэ,  то  есть
Чентри. Я так и думала. Я сразу ее узнала. Она и в самом  деле  очень  мила,
правда? Теперь я понимаю, почему мужчины сходят по ней с ума. Просто она так
держится, будто иначе и быть  не  может,  а  это  половина  успеха.  Кстати,
фамилия тех, кто приехали вчера вечером, - Голд. Он ужасно симпатичный.
   - Молодожены? - лениво пробормотала Сара. Мисс Лайелл покачала головой  с
видом знатока.
   - Едва ли, у нее недостаточно  новая  одежда.  Молодоженов  видно  сразу!
Мосье Пуаро, вы не находите, что  это  очень  увлекательно  -  наблюдать  за
людьми и угадывать, что они из себя представляют?
   - Ну ты же не просто наблюдаешь, моя милая, - сладко прожурчала  Сара.  -
Ты еще и вопросы задаешь.
   - Между прочим, с Голдами я пока не обменялась ни словечком, - парировала
мисс Лайелл. - И вообще, не понимаю, что в  этом  такого,  -  интересоваться
окружающими. Что может быть увлекательнее человеческой натуры!  Вы  согласны
со мной, мосье Пуаро?
   На сей раз пауза была достаточной, чтобы собеседник  успел  ответить.  Не
отрывая взгляда от воды, Пуаро произнес:
   - Са depend <Когда как (фр.).>.
   Памела даже немного опешила.
   -  Что  вы,  мосье  Пуаро!   Человек   настолько   интересен,   насколько
непредсказуем...
   - Непредсказуем? Да Бог с вами.
   - А что? В самом деле. Только к кому-нибудь подберешь ключик, как он  тут
же выкинет что-нибудь неожиданное.
   Эркюль Пуаро покачал головой.
   - Нет-нет, вы ошибаетесь. Человек  -  весьма  редко  совершает  поступки,
которые не dans son caractere <В его характере (фр.).>. Как правило,  он  не
изменяет своей натуре.
   - Категорически с вами не согласна! - возмутилась мисс Памела Лайелл.
   И, собравшись с мыслями, опять бросилась в атаку:
   - Вот я, когда встречаю кого-нибудь, мне сразу хочется узнать, что это за
человек, в каких он отношениях с окружающими, чем живет, чем дышит. Это  так
волнительно!
   - Едва ли, - отозвался Эркюль Пуаро. - Человеческая природа не так богата
разнообразием, как нам кажется. У моря,  -  задумчиво  добавил  он,  -  куда
больше всяких оттенков.
   Тут в беседу вступила Сара:
   - То есть вы  считаете,  что  каждый  человек  представляет  определенную
модель? Стереотип поведения?
   - Precisement <Совершенно точно (фр.).>, - подтвердил  Пуаро  и  принялся
что-то чертить пальцем на песке.
   - Что это вы там рисуете? - заинтересовалась Памела.
   - Треугольник, - сказал Пуаро. Но Памела уже его не  слушала,  увидев  на
пляже новое лицо.
   - А вот и Чентри, - объявила она.
   По берегу шла - вернее, гордо  несла  себя  -  высокая  статная  женщина.
Поприветствовав  Памелу  и  Пуаро  легким  кивком  и  улыбкой,  она  уселась
неподалеку. Золотисто-алая накидка соскользнула  с  ее  плеч.  Под  накидкой
оказался белый купальный костюм.
   Памела вздохнула.
   - Потрясающая фигура, да?
   Но  Пуаро  смотрел  на  лицо  -  лицо  тридцатидевятилетней  женщины,   с
шестнадцати лет славившейся своей красотой.
   Он конечно же тоже более чем достаточно был наслышан о Валентине  Чентри.
Она была знаменита многим -  капризами,  богатством,  огромными  сапфировыми
очами, брачными авантюрами и любовными приключениями. Она пять раз  выходила
замуж, а любовников меняла, как перчатки. В  должности  ее  мужа  поочередно
побывали итальянский граф,  американский  сталелитейный  магнат,  знаменитый
теннисист и автогонщик. Из них только американец оставил  ее  вдовой,  а  от
прочих она с легкостью освободилась в суде. В последний, то есть в пятый  по
счету раз, она вышла за капитана военно-морского флота.
   Именно этот капитан и сопровождал на пляж августейшую особу.  Молчаливый,
угрюмый,  необщительный,  с  тяжелым  подбородком.   Было   в   нем   что-то
первобытное.
   - Тони, дорогой, мой портсигар... - попросила она.  Приказ  был  исполнен
немедленно. Он тут же протянул жене портсигар, помог прикурить и спустить  с
плеч бретельки белого купальника. Она разлеглась на солнце, раскинув руки. А
он уселся рядом, словно дикий зверь, сторожащий добычу.
   Памела сказала, понизив голос:
   - Я просто сгораю от любопытства. Необычная парочка... Смотрите,  сколько
в нем звериного! Все время мрачно молчит, и  взгляд  угрюмый-угрюмый.  Таким
женщинам, как она, это должно нравиться. Словно приручаешь тигра! Интересно,
долго ли это продлится? Наверное,  они  ей  очень  быстро  надоедают,  а  уж
теперь-то особенно. Но избавиться от него, я  думаю,  не  так-то  просто,  с
такими шутки плохи.
   К морю немного робко подошла  еще  одна  пара.  Та  самая,  что  приехала
накануне вечером. Мистер и миссис Дуглас Голд,  как  выяснила  мисс  Лайелл,
полистав регистрационный журнал отеля. Оттуда же она  извлекла  их  имена  и
возраст - у итальянцев принято и это заносить в журнал.
   Мистеру Дугласу Камерону Голду был тридцать один год, а  миссис  Марджори
Эмме Голд - тридцать пять.
   Поскольку  для  мисс  Лайелл,  как  уже  говорилось,   не   было   ничего
увлекательней "человеческой натуры", то,  в  отличие  от  большинства  своих
соотечественников, которым  требуется  от  четырех  дней  до  недели,  чтобы
предпринять   робкую   попытку   познакомиться,   она   умела   вступить   в
непринужденную беседу при первой же встрече.  Поэтому,  заметив  смущение  и
нерешительность миссис Голд, она крикнула:
   - Доброе утро! Замечательный денек, не правда ли?
   Миссис Голд была невысокой и хрупкой и чем-то  напоминала  мышку.  У  нее
были правильные черты лица и неплохая фигура. Но недостаток вкуса и какая-то
скованность делали ее малопривлекательной. Муж ее, напротив, был на редкость
хорош собой, можно сказать, герой-любовник: светлые вьющиеся волосы, голубые
глаза, широкие плечи, узкие бедра. В общем, из тех  молодых  людей,  которых
легче представить себе на сцене, чем в реальной жизни. Но стоило ему открыть
рот, как все его обаяние куда-то улетучивалось. Уж очень он был  простодушен
и искренен - если не туповат.
   Миссис Голд благодарно посмотрела на Памелу и уселась рядом с ней.
   - Какой у вас чудный загар! Рядом с вами я выгляжу до неприличия бледной!
   - Качественный загар требует чудовищных усилий, - вздохнула мисс  Лайелл.
Немного помолчав, она спросила:
   - Вы ведь только что приехали?
   - Да, вчера вечером. На итальянском пароходе.
   - А раньше вы на Родосе <Родос - остров  в  Эгейском  море,  у  побережья
Малой Азии. Территория Греции. До 1948 года принадлежал Турции.> не бывали?
   - Нет. Здесь очень славно, правда?
   - Только вот добираться сюда долго, - заметил муж.
   - Да, будь Родос поближе к Англии...
   - Тогда здесь было бы ужасно, - разнеженным  голосом  закончила  за  него
Сара. - Люди лежали бы бок о бок, точно рыба  на  прилавке.  Было  бы  негде
ступить.
   - Да, пожалуй, - согласился Дуглас Голд. - Досадно только, что курс  лиры
<Лира - денежная единица Турции.> сейчас - просто разорение.
   - Да, при обмене получается накладно.
   Беседа и дальше велась в том же духе и изяществом явно не блистала.
   Лежавшая неподалеку  Валентина  Чентри  поднялась  и  села,  одной  рукой
придерживая на груди купальник.
   Она широко, с чисто кошачьим изяществом зевнула и огляделась по сторонам.
Взгляд ее скользнул по Марджори Голд  и  остановился  на  золотистых  кудрях
Дугласа Голда.
   Тут она плавно повела плечами и чуть громче,  чем  это  было  необходимо,
произнесла:
   - Тони, дорогой... Какое это чудо - солнце! В прошлой жизни  я  наверняка
была жрицей солнца, а ты как думаешь?
   Муж ее что-то проворчал в ответ, что-то невразумительное.
   А Валентина Чентри все так же громко попросила:
   - Дорогой, расправь, пожалуйста, полотенце.  После  чего  водрузила  свое
прекрасное тело на прежнее место. Теперь уже Дуглас  Голд  смотрел  на  нее,
причем с нескрываемым интересом.
   - Какая красивая женщина! - весело прощебетала миссис Голд,  обращаясь  к
мисс Лайелл.
   Памела, которая выдавала информацию  с  тем  же  удовольствием,  с  каким
получала ее, вполголоса пояснила:
   - Это Валентина Чентри.., ну та самая, которая была женой  Декрэ.  Она  и
правда великолепна. А он прямо без ума от нее, ну просто не сводит глаз.
   Миссис Голд еще раз оглядела пляж и сказала:
   - Какое чудесное море, синее-синее. По-моему,  нам  пора  искупаться,  а,
Дуглас?
   Увлеченный созерцанием Валентины Чентри, Дуглас ответил не сразу.  Прошло
некоторое время, прежде чем он довольно рассеянно переспросил:
   - Искупаться? Ну, да, пожалуй. Марджори  Голд  встала  и  пошла  к  воде.
Валентина Чентри перевернулась на бок. Взгляд ее был  устремлен  на  Дугласа
Голда. На алых губах заиграла слабая улыбка.
   У Дугласа Голда слегка покраснела шея. Валентина Чентри сказала:
   - Тони, дорогой, будь любезен... Мне бы чуть-чуть крема для лица - он  на
туалетном  столике.  Забыла  его  захватить.  Будь   паинькой   -   принеси,
пожалуйста. Капитан покорно поднялся и направился  к  отелю.  Марджори  Голд
погрузилась в море и стала призывать мужа:
   - Дуглас! Где ты там! Вода такая теплая. Иди же скорее!
   - Что же вы не идете? - поинтересовалась Памела.
   - Что? А.., я люблю сперва хорошенько прогреться... Валентина Чентри чуть
приподняла голову - вероятно, хотела позвать мужа, но  тот  уже  скрылся  за
оградой гостиничного сада.
   - ..а купаться иду почти перед уходом с пляжа, - объяснил мистер Голд.
   Миссис Чентри снова села и взяла флакон с кремом для загара. Но почему-то
крышка никак не хотела открываться, как она ни старалась.
   - О, Господи, до  чего  тугая!  Никак  не  могу  справиться!  -  обиженно
воскликнула она. И взглянула на соседей.
   - Не могли бы вы...
   Неизменно галантный Пуаро тут же поднялся, но у Дугласа  Голда  были  два
преимущества - молодость и ловкость. Он опередил его.
   - Разрешите вам помочь.
   - О, благодарю-ю. - Она снова не забывала мило растягивать слова:
   - Вы очень добры. А я такая бестолковая - всегда кручу не в  ту  сторону.
О! У вас сразу получилось! Огромное спасибо...
   Эркюль Пуаро улыбнулся в усы и стал неторопливо прохаживаться по берегу.
   Когда он довольно скоро вернулся, к нему подошла миссис Голд.  Она  вволю
наплавалась, и теперь ее лицо сияло от удовольствия  -  из-под  поразительно
нелепой купальной шапочки.
   Едва переведя дыхание, она сказал:
   - Я очень люблю море. А здесь оно такое теплое, просто чудо.
   Пуаро высказал предположение, что она заядлая купальщица, и услышал,  что
они с Дугласом просто помешаны на купании. И что Дуглас часами может торчать
в воде.
   Тут Эркюль Пуаро невольно посмотрел через ее плечо на мистера  Дугласа  -
этот страстный любитель плавания увлеченно беседовал с Валентиной  Чентри  и
совсем не торопился в море.
   - Ума не приложу, почему он не идет купаться... - сказала миссис Голд.
   В ее голосе звучало по-детски искреннее недоумение.
   Пуаро задумчиво посмотрел на Валентину Чентри.  Он  подумал,  что  миссис
Дуглас не первая из жен, которым довелось  в  свое  время  обнаружить  некие
странности в поведении супруга.
   Он услышал,  как  миссис  Голд  судорожно  вздохнула  и  ледяным  голосом
произнесла:
   - Ее, вероятно, считают очень привлекательной.
   Но Дугласу женщины такого типа совершенно не нравятся.
   Эркюль Пуаро промолчал.
   Миссис Голд снова вошла в воду и поплыла прочь от берега,  рассекая  воду
медленными, сильными гребками. Было ясно, что она действительно любит море.
   Пуаро вернулся к оставленной им компании.
   Полку отдыхающих прибыло: появился старый генерал  Барнс,  предпочитавший
общество молодежи. Вот и теперь он пристроился между Памелой и Сарой, и  они
с Памелой смаковали  светские  сплетни,  особенно  наслаждаясь  скандальными
подробностями.
   Капитан Чентри вернулся с задания. Теперь они с Дугласом Голдом сидели по
обе стороны от Валентины.
   Валентина как ни в чем не бывало болтала, растягивая слова и обращаясь то
к одному, то к другому.
   Она, видимо, заканчивала рассказывать какую-то историю:
   - ..и что, вы думаете, заявил этот дуралей? "Я видел вас всего минуту, но
помнить буду  всегда!"  Ведь  так  он  сказал,  Тони?  Я  была  страшно,  ну
стра-а-шно тронута. Вообще, в мире много добрых людей, во всяком случае,  ко
мне все относятся просто замечательно. Сама не понимаю, почему  ко  мне  все
так добры. Ну вот, я тогда и говорю - ты  помнишь,  дорогой?  -  "Если  тебе
непременно нужно постоянно меня ревновать, ревнуй к этому посыльному". Он  и
вправду был очарователен...
   Возникла пауза, и Дуглас Голд решил поддержать разговор.
   - Среди посыльных есть неплохие ребята...
   - О да... Но ему, бедняжке, здорово пришлось потрудиться... И он был  так
горд, что оправдал мое доверие.
   - Ничего странного, - сказал Дуглас  Голд.  -  Всякому  было  бы  приятно
оправдать ваше доверие. Она восторженно защебетала:
   - Тони,  ты  слышал?  Какой  тонкий  комплимент!  Капитан  Чентри  что-то
пробурчал. В ответ его жена только вздохнула:
   - А вот Тони не умеет так красиво говорить. Да, мой ягненочек?
   Она взъерошила его темную гриву своими белыми пальчиками  с  очень  ярким
маникюром, и он с подозрением на нее покосился. А она продолжала щебетать:
   - Не пойму, как это он меня терпит? Он умен до ужаса, правда-правда, а  я
все время несу всякую чушь, но он не сердится.  На  меня  никогда  никто  не
сердится, даже если я что-нибудь не то скажу или сделаю.  Только  и  делают,
что балуют меня. Попробуй тут стать хорошей.
   Капитан Чентри обратился к Голду:
   - Это ваша