Я же вам много раз говорила: я это знаю. Вот и все.
     -  К  сожалению,  одного  такого  заявления  недостаточно,  -  вздохнул
детектив. - Ну  прошу  вас, мадам, сделайте еще  одно  усилие.  Перенеситесь
мысленно   в   тот  злосчастный  вечер.   Восстановите  подробности,   самые
незначительные мелочи.  Хоть что-нибудь, касающееся секретаря сэра  Рьюбена.
Что-то было! Не могло не быть. Это говорю вам я,  Эркюль Пуаро!  Ваша память
наверняка зафиксировала один или два штриха.
     Леди Аствелл печально покачала головой.
     -  Я вообще  едва замечала  его  присутствие.  Просто не держала его  в
голове.
     - Ваши мысли были заняты совсем другим, да?
     - Вот именно.
     - Например, враждебность вашего мужа к Лили Маргрейв?
     - Да... Вы, оказывается, знаете уже и это, месье Пуаро?
     Ответ маленького бельгийца прозвучал с комичным высокомерием:
     - Для меня не существует ничего скрытого, мадам!
     - Я нежно привязана  к Лили, зачем отпираться,  если вы и так заметили?
Рьюбен  начал  накручивать  всевозможные  предположения  на  ее  счет  из-за
фальшивого рекомендательного письма. Заметьте,  я тоже  не  отрицаю, что она
сжульничала. Ну и что? Да я в молодости и не такое вытворяла! Думаете, легко
иметь дело с директорами театров? На любые штучки  пойдешь, лишь бы получить
ангажемент.  В  такой  момент  я  тоже  что  угодно  написала  бы,  сказала,
подделала...  Лили  хотела  получить  это  место,  и  естественно,  что  она
пренебрегла некоторыми условностями, хотя  это выглядит незаконно. Поверьте,
в некоторых делах мужчины - просто круглые идиоты! Рьюбен так  раскипятился,
словно она служила у него в банке и имела дело с миллионами. В тот вечер и я
была не  в  своей тарелке.  Обычно мне  удается  уломать Рьюбена, но тут  он
уперся, как  упрямый осел, мой бедняжка. Посудите сами, могла  ли я думать в
это время  про какого-то секретаря? Да и  вообще, Трефузиус вроде невидимки;
он не  из  тех людей,  на  которых  обращают внимание.  Он  пребывал  где-то
поблизости, вот все, что можно сказать.
     - Я тоже отметил это. Мистер Трефузиус личность на редкость тусклая. Не
из тех, кто поражает воображение.
     - Чего нет, того нет. Полная противоположность Виктору,  - сказала леди
Аствелл.
     -  О  мистере  Викторе  Аствелле  я  рискнул   бы  заметить,   что   он
самовзрывающийся, не так ли?
     - Прекрасное определение! Причем взрывается на весь дом, как фейерверк,
- воскликнула леди Аствелл с некоторым даже удовольствием.
     - Натура, переполненная эмоциями, - вставил Пуаро.
     - О, если  его завести,  он  сущий  дьявол!  Хотя  мне  ни капельки  не
страшно: от  него больше шума,  чем  вреда.  Пальба в небо,  вот  что  такое
Виктор.
     Но Пуаро уже с безразличием смотрел в потолок.
     - Так вы ничего не припомните, что бы  остановило ваше внимание в связи
с секретарем в тот вечер?
     - Могу повторить, месье: порукой только моя женская интуиция.
     -  Которая  если и не доведет одного  до  виселицы,  то  уж  другому не
помешает  быть  повешенным,  -  подхватил Пуаро. - Леди Аствелл,  - серьезно
продолжал он. -  Раз  вы искренне верите в невиновность мистера Леверсона, а
свои подозрения другого лица считаете важными, то не  согласитесь ли на один
эксперимент?
     - Какой еще эксперимент? - подозрительно осведомилась леди Аствелл.
     - Не согласитесь ли вы, чтобы вас подвергли гипнозу?
     - Господи, да зачем же?
     Пуаро подсел к ней поближе.
     - Если я начну объяснять вам, мадам, что в основе всякой интуиции лежат
бессознательно  зафиксированные  мозгом  факты,  боюсь, вам  станет  скучно.
Поэтому поясню  проще:  эксперимент,  который я  вам  предлагаю, может иметь
решающее значение для спасения жизни несчастного  молодого человека. Вы ведь
не откажетесь?
     - Гм. Кто же меня будет усыплять? Вы?
     -  Один из моих  ученых друзей,  мадам. Если не ошибаюсь,  как  раз его
автомобиль остановился у вашего подъезда. Слышите?
     - Кто он?
     - Доктор Казалет с Харли-стрит.
     - Постойте... А это надежный человек?
     - Он не шарлатан,  если вы это  имеете  в виду. Его пациенты  из лучших
домов. Совершенно спокойно можете довериться ему.
     -  Ладно, - сказала со вздохом леди Аствелл. - Я не больно верю, но раз
вы настаиваете... Попытка  не пытка. По крайней мере, мы не упустим ни одной
возможности помочь Чарльзу. Я ни в чем не хочу мешать вам.
     - Тысяча благодарностей, мадам!
     Пуаро шариком выкатился из будуара и вскоре возвратился в сопровождении
полного человека в  очках. Его круглое лицо и откровенно жизнерадостный  вид
никак не совпадали с представлением леди Аствелл о гипнотизерах.
     - С чего  начнем наш спектакль? - настроившись на веселый лад, спросила
она.
     - Никаких сложностей, леди Аствелл,  все чрезвычайно  просто, -  охотно
откликнулся доктор.  - Подложите подушку под локоток, займите самое  удобное
положение, вот так. И ни о чем не тревожьтесь.
     - С чего  бы мне тревожиться? Посмотрела бы  я на  того, кто  попробует
усыпить меня или еще что-нибудь против моей воли!
     - Совершенно справедливо. Но раз вы согласились на наш маленький сеанс,
это уже не против воли, не правда ли? - сказал доктор с приятной улыбкой.  -
Все  прекрасно. Месье Пуаро,  выключите верхний  свет. Леди Аствелл,  будьте
добры прикрыть глаза, словно вам дремлется.
     Он неслышно подошел к ней поближе.
     -  Уже  поздно.  Вам  хочется  спать.  Веки  тяжелеют.  Они  смыкаются,
смыкаются... их уже не разлепить. Вы погружаетесь в сон. Вы спите.
     Голос походил на умиротворяющее журчание, на тихое мурлыкание. Наконец,
доктор   наклонился  и  слегка  приподнял  правое  веко   леди   Аствелл.  С
удовлетворенным видом он повернулся к Пуаро.
     - Все в полном порядке, - сказал он. - Начинать?
     - Да, пожалуйста.
     Теперь доктор заговорил иначе: отчетливо и властно.
     - Леди Аствелл, вы спите, но вы меня слышите? Способны ответить?
     Не  меняя  положения,  она  отозвалась  бесцветным монотонным  голосом,
который прозвучал очень слабо:
     - Я слышу. Могу отвечать.
     -  Я  хочу, чтобы вы вернулись в тот вечер, когда был  убит ваш муж. Вы
помните этот вечер? Хорошо помните?
     - Да.
     Легкая нервная дрожь передернула ее.
     - Итак, вы за столом во время ужина. Что вы видите? Что чувствуете?
     - Я расстроена, сокрушаюсь из-за Лили.
     - Это мы знаем. Что вы видите вокруг себя?
     - Виктор в неумеренном количестве поглощает соленый  миндаль,  он такой
лакомка. Надо предупредить Парсонса, чтобы ставил блюдо с миндалем на другой
конец стола.
     - Отлично. Продолжайте.
     - Рьюбен насуплен и подавлен. Едва ли это из-за одной Лили. Подозреваю,
что у  него деловые  неприятности. Виктор то и  дело бросает на него скрытые
взгляды...
     - Что вы можете сказать о мистере Трефузиусе?
     -   Его   левая   манжета   пообтрепалась.   Волосы   обильно   смазаны
брильянтином... Скверная привычка у мужчин;  обивка  кресел  всегда в жирных
пятнах.
     - А  теперь, мадам, ужин окончен, - сказал доктор Казалет, выразительно
взглянув на Пуаро. - Вы пьете кофе. Опишите все подробнее.
     - Кофе сварен хорошо. Кухарке это удается далеко не каждый день, вообще
ей нельзя ничего доверить... Лили часто поглядывает на окно. Не знаю, что ей
там понадобилось?  В  гостиную  входит Рьюбен. У него приступ  мрачности, не
знает  на  ком сорвать свой  гнев и очень  груб  с Трефузиусом,  беспрерывно
осыпает его оскорблениями.  У Трефузиуса в руке нож для  разрезания  бумаг с
довольно острым лезвием. Как  он его стиснул! Даже суставы пальцев побелели.
Воткнул в стол с такой силой, что кончик отломился... Держит, словно кинжал,
готовый  вонзиться в спину...  Они  оба уходят. С беспокойством и  нежностью
смотрю на Лили. Как  ей к лицу зеленый муслин! В своем платье она похожа  на
водяную лилию... Нет, чехлы от мебели придется отдать в  стирку на следующей
же неделе.
     - Минутку, леди Аствелл, остановитесь.
     Казалет снова повернулся к Пуаро.
     -   Кажется,  наступает  самое  главное,   -   шепотом  сказал  он.   -
Разрезательный нож, вот что  первым запало в ее подсознание. Перейдем теперь
в башню. - Он продолжал настойчиво и четко: - Прошло некоторое время. Вы уже
в кабинете у вашего мужа. Началась ссора, не так ли?
     Она опять непроизвольно поежилась.
     -  Да,  очень крупная ссора. Мы не сдерживаемся и говорим очень обидные
вещи друг другу.
     - Отвлекитесь от этого. Забудьте. Насколько ясно вы видите комнату? Она
ярко освещена? Шторы задернуты?
     - Нет, плафон потушен. Зажжена только настольная лампа.
     - Вот вы уходите. Желаете ли вы мужу спокойной ночи?
     - Нет. Я слишком рассержена.
     - Вы  видите его в эти  минуты  последний раз.  Скоро он будет убит. Вы
знаете его убийцу?
     - Да. Это Трефузиус.
     - Почему вы так говорите? Что вас натолкнуло на эту мысль?
     - Горб. Горб на шторе. Она оттопыривалась.
     - Вы видели достаточно ясно?
     - Да. Я почти коснулась шторы.
     - Вы подумали, что там спрятался человек? Трефузиус?
     - Да.
     - Почему вы уверены, что именно он?
     Впервые в ее голосе прозвучала неуверенность, она заволновалась.
     - Я... я... Из-за ножа для бумаг.
     Пуаро и Казалет переглянулись.
     - Леди  Аствелл, вы говорите, что на  шторе был выступ,  словно  кто-то
прятался. А вы видели этого человека?
     - Нет.
     - Значит, вы заподозрили Трефузиуса, потому  что незадолго перед тем он
со злобой сжимал нож?
     - Да.
     - Разве Трефузиус не отправился к себе наверх спать?
     - Да, он поднялся в свою комнату.
     - Выходит, в оконном проеме он затаиться не мог?
     - Не мог.
     - Уходя, он пожелал сэру Рьюбену доброй ночи?
     - Да.
     - И больше вы его не видели в кабинете?
     -  Нет. - Она говорила все с большим колебанием, дыхание ее становилось
прерывистым, она слегка застонала.
     - Сейчас проснется,  - сказал вполголоса доктор. - Думаю,  что большего
нам не добиться.
     Пуаро кивнул. Доктор наклонился над леди Аствелл.
     - Вы  просыпаетесь. Надо проснуться, -  мягко повторил  он. - Сейчас вы
откроете глаза.
     Несколько  минут  они ждали.  Леди  Аствелл приподнялась  и  поочередно
обвела их взглядом.
     - Я в самом деле спала?
     - Совсем недолго, леди Аствелл, - ответил доктор.
     - Значит, вы все-таки проделали свой фокус?
     - Ну, вы ведь не ощущаете ничего плохого?
     - Пожалуй, некоторую разбитость. Я устала.
     Оба мужчины поднялись.
     -  Мы вас покинем и скажем, чтобы  вам  принесли крепкого кофе. Это вас
подбодрит.
     - А я что-нибудь говорила? - догнал их уже у дверей ее возглас.
     - Право, ничего  особенного.  Кажется,  вы  беспокоились  о том,  чтобы
отдать в стирку чехлы с кресел.
     -  Для этого не стоило меня гипнотизировать, - сказала она с улыбкой. -
Это я сказала бы вам охотно и так. А еще что?
     - Вы можете припомнить,  как в гостиной, сидя за кофе, мистер Трефузиус
вертел в руках разрезательный нож?
     - Может, и вертел, но, честно говоря, я этого попросту не заметила.
     - А оттопыренная занавеска? Это на что-нибудь наталкивает?
     Леди Аствелл сосредоточенно нахмурилась.
     - Словно  что-то  брезжит в памяти... - голос ее звучал нерешительно. -
Но нет, ничего определенного... и все-таки...
     - Не беспокойтесь,  леди Аствелл,  - живо произнес Пуаро.  - Нет смысла
напрягаться. Это уже несущественно, абсолютно несущественно!
     Доктор Казалет проводил Пуаро в его комнату.
     -  Теперь вы нашли  объяснения многому, - сказал  он.  -  Без сомнения,
когда  сэр Рьюбен  напускался на  своего секретаря, тому стоило  неимоверных
усилий сдерживать себя, поэтому  он так  сжимал нож и стискивал  пальцы. Что
касается  леди  Аствелл,  то сознательная  часть  ее существа была полностью
занята  беспокойством о Лили Маргрейв  и лишь подсознательная  работа  мозга
зафиксировала многие другие  факты. То, что она называет интуицией, есть  их
правильное или неправильное толкование.  Теперь перейдем  к  шторе с горбом.
Это весьма интересно. Из вашего рассказа я  представляю себе, что письменный
стол расположен на одной линии с окном. Окно, конечно, занавешено?
     - Да, на нем шторы из черного бархата.
     -  И  амбразура  окна  достаточно глубока,  чтобы  там  мог  спрятаться
человек.
     - Пожалуй так.
     - Значит, это не исключено. Но был ли  это секретарь? Ведь двое видели,
как он покинул комнату. Виктора Аствелла  встретил  выходящим  из кабинета в
башне Трефузиус. Лили Маргрейв тоже отпадает. Кто  же этот неизвестный? Ясно
одно,  он должен  был  проникнуть  в кабинет еще  до  того,  как  сэр Рьюбен
поднялся  к себе  в  башню  из  гостиной.  А если  капитан  Нэйлор?  Не  мог
спрятаться он?
     - Почему же нет? -  протянул  задумчиво Пуаро. - Он, видимо, отужинал в
гостинице, но как установить момент, когда он оттуда вышел? Хотя возвратился
более точно: полпервого.
     -  Выходит,  убийство мог  совершить он,  - констатировал врач. - Повод
имеется, оружие при нем... Но мне сдается, такое решение вас не привлекает?
     - Вы  угадали.  В голове у  меня вертится  совсем другое,  -  признался
Пуаро.  -  Скажите-ка,  доктор, а если на секундочку предположить, что  мужа
убила  сама леди Аствелл,  то выдала ли она бы себя во время  гипнотического
сеанса?
     - Что? Леди Аствелл - убийца?! Вот уж никогда бы не подумал. Впрочем, и
в этом  есть вероятность: ведь она  оставалась с  сэром Рьюбеном последней и
позже  его  уже никто живым  не видел... Что касается вашего  вопроса,  то я
склонен  ответить "нет". Под гипнозом она бы  выдала  себя,  если  бы твердо
решила  скрыть собственную Вину, не тем, что созналась, но просто не  смогла
бы с такой искренней убежденностью обвинить другого...
     -  Понятно, -  пробормотал Пуаро.  -  Я  ведь  и  не  сказал  вам,  что
подозреваю леди Аствелл. Одна из версий, не более.
     -  Дело  чертовски  интересное,  -   произнес  доктор  после  минутного
размышления.  - Подозрение  падает на стольких  людей!  Хэмфри  Нейлор, леди
Аствелл и даже Лили Маргрейв!
     - Вы пропустили Виктора Аствелла. Он  утверждает, что оставался в своей
комнате, приоткрыв  дверь и поджидая Чарльза Леверсона.  Но  мы  не  обязаны
верить ему на слово!
     - Тип, про которого вы мне говорили? Этот невоздержанный скандалист?
     - Вот именно.
     Доктор с сожалением поднялся.
     -  Пора  возвращаться в  Лондон.  Вы  обещаете  держать  меня  в курсе,
чертовски занимательно, какой оборот примут эти странные события.
     После отъезда друга Пуаро позвонил Джорджу:
     -  Чашку  травяного настоя,  пожалуйста. Я чувствую, что превращаюсь  в
комок нервов!
     - Сию минуту подам, месье.
     Вскоре  он  вернулся  с дымящейся  чашкой,  налитой  доверху.  Пуаро  с
наслаждением вдохнул аромат.
     -  В этой  истории, мой  милый Джордж,  нас  должен  вдохновлять пример
кошки.  Она  проводит  утомительные  часы  перед  мышиной норкой,  сидит  не
шевелясь и не покидая своего поста.
     Пуаро с глубоким вздохом отставил пустую чашку.
     -  Я просил  вас уложить  чемодан  с  расчетом на  три  дня?  Завтра вы
отправитесь в Лондон и привезете вещи на две недели.
     - Слушаюсь, месье, - отозвался невозмутимый слух а.
     Назойливое  присутствие  детектива  в  вилле   "Мой  отдых",  казалось,
раздражало многих. Виктор Аствелл заявил невестке форменный протест.
     -  Вы его пригласили,  Нэнси, прекрасно!  Но вы не знаете,  что  это за
беспардонные  типы! Он  прямо-таки присосался  к нам,  нашел даровое  жилье,
устроился с удобствами чуть ке на месяц, а ваши денежки ему между тем идут и
идут!
     В ответ леди Аствелл с твердостью заявила, что способна сама заниматься
своими делами.
     Лили  Маргрейв пыталась не  показывать волнения. Поначалу  ей казалось,
что Пуаро ей верит, но теперь в нее закрадывались сомнения.
     Свою  игру маленький детектив вел  так,  чтобы нагнетать вокруг нервное
напряжение. Спустя пять  дней  после своего водворения  в  "Моем  отдыхе" он
принес  в  гостиную - о, только для забавы!  -  маленький дактилоскопический
альбом. Довольно примитивный прием, чтобы снять  у всех отпечатки пальцев. И
никто не осмелился уклониться от  этого! Едва коротышка бельгиец удалился со
своим альбомчиком Виктор Аствелл вскипел:
     - Теперь вам ясно? Наглец метит в одного из нас, Нэнси!
     - Ах, не будьте идиотом, Виктор.
     - Но какой еще смысл могла иметь его выходка?
     -  Месье Пуаро  знает,  что  делает,  -  сказала  леди Аствелл,  метнув
выразительный взгляд в сторону Трефузиуса.
     В следующий раз Пуаро  затеял получить ото всех следы подошв  на  белых
листах  бумаги.  Когда  затем он своей неслышной кошачьей походкой возник  в
библиотеке,  Трефузиус  так подпрыгнул на стуле от  неожиданности,  словно в
него всадили заряд дроби.
     - Простите,  месье Пуаро, - сказал он с несколько вымученной улыбкой, -
но боюсь, что из-за вас у нас всех начнется неврастения.
     - С чего бы? - невинно спросил Пуаро.
     - Улики  против Леверсона казались неоспоримыми, а вы даете понять, что
придерживаетесь иного мнения, не так ли?
     Пуаро, который подошел к окну, теперь с живостью обернулся:
     - Мистер Трефузиус, я решился открыться  вам кое  в чем. Но разумеется,
строго конфиденциально.
     - Да?
     Пуаро,  казалось,  все-таки испытывал колебания  и заговорил не  сразу.
Вышло  так,  что  первые слова  заглушил  стук входной двери  и Трефузиус не
расслышал их. Тогда Пуаро повторил раздельно и четко:
     - Дело в  том, мистер Трефузиус, что появились новые данные. А  именно:
когда Чарльз Леверсон  поднялся в кабинет в башне, сэр Рьюбен был уже мертв.
Так-то.
     Секретарь с трудом оторвал от него остекленевший взгляд.
     - Но... какие данные? Почему о них никто не слыхал?
     -  Еще услышат, - таинственно проговорил маленький  бельгиец. -  А пока
лишь мы с вами обладаем секретом.
     Он  стремительно  выбежал  из  кабинета  и  почти  налетел  на  Виктора
Аствелла.
     - Вы только что вернулись, мистер Аствелл?
     - Да. Поистине собачья погода, сырость, холодище, ветер.
     - Ну, тогда  я остаюсь дома, без прогулки. Я, знаете, как кошка,  люблю
посидеть в тепле, у огонька...
     Тем же вечером Пуаро сообщил своему преданному слуге:
     -  Дело  движется, Джордж!  Они все у меня вертятся  на  горячих углях.
Хлопотно все- таки изображать из себя кошку у  норы! Однако дело стоит того,
результаты просто великолепны. А завтра мы попробуем еще один ход.
     На  следующий  день  и  Трефузиусу  и  Виктору  Аствеллу   понадобилось
отлучиться в Лондон. Они сели в один поезд.
     Не  успели   оба   выйти  за  дверь,   как  Пуаро  развил  лихорадочную
деятельность.
     -  Скорее, Джордж,  за работу.  Зевать  сейчас  некогда!  Если появится
горничная,   задержите   ее   в   коридоре.   Рассыпайтесь  в   любезностях,
заговаривайте ей зубы как хотите, лишь бы задержать.
     Сам  он юркнул в комнату секретаря и провел там самый тщательный обыск,
пересмотрел все ящики и полки. Затем водворил вещи по местам.
     Джордж, стоявший на страже у дверей, позволил себе кашлянуть.
     - Извините, месье; - почтительно произнес он.
     - Да, Джордж?
     - Это касается туфель, месье. Две пары коричневых находились на верхней
полке, а черные кожаные под ними. Вы спутали их местами.
     -  Вы  неподражаемы, - воскликнул  Пуаро. - Впрочем, это мелочь. Мистер
Трефузиус не обратит внимания на столь незначительный беспорядок.
     - Как вам будет угодно, месье.
     -  Замечать подобные детали входит в вашу профессию и делает вам честь,
милый Джордж, - с одобрением добавил Пуаро.
     Слуга промолчал. И когда в комнате Виктора Аствелла его хозяин позволил
себе подобную небрежность вновь, он воздержался от замечаний. Однако  в этом
случае Пуаро оказался решительно не прав. Виктор ворвался в г