ение. Исключительно плод моего воображения.
     - И о чем оно?
     - Боже! Два вопроса подряд. Какая смелость с твоей стороны. Представляю, как нелегко тебе это далось. На историческую тему.
     Удивление, пробежавшее по ее лицу, говорило, что она совсем не ожидала такого ответа, и он усмехнулся:
     - Считаешь, это не мое дело?
     - Ты всегда был занят лишь актуальными проблемами. Выезжал в самые горячие точки. Мне казалось, что тебя интересует только современность.
     - Каждый ищет свою отдушину в этот век высоких скоростей. И все хотят найти свою скорлупу, чтобы спрятаться в ней.
     - И для тебя такой скорлупой стала история?
     - Это не значит, что люди в те времена жили безмятежно и все было ясно, как днем. Многое тогда оставалось неразрешимым. Но уклад жизни все же был несравненно проще и естественнее. А жизнь - не такой напряженной. Время текло более размеренно и упорядоченно.
     - Значит, и в этой своей работе ты продолжаешь говорить о том, что важно сегодня, об одной из самых острых проблем?
     - Разве я говорил, что не собираюсь затрагивать современные темы? Просто, оказавшись в том времени, начинаешь жить в другом ритме и получаешь возможность перевести дыхание. - Джед вскинул брови. - Ты наконец утолила свое любопытство?
     - Да, спасибо. - Но это было не правдой. Из-за невольной близости, в которой они оказались, ее интерес и любопытство нарастали, как снежный ком. Чего можно ждать от него, Исабель не знала и не догадывалась, тем более что два проведенных на яхте дня совсем сбили ее с толку. Во время работы он практически не обращал на нее внимания. Но, закрывая ноутбук, готовил кофе и начинал расспрашивать о каких-то случаях из ее жизни, интересовался, как и чему она училась, пытался выяснить ее мнение о том или ином вопросе. Днем он обращался с ней почти как с Ронни, а ночью проявлял братскую нежность. И ни разу не выказал ни раздражения, ни недовольства, ни гнева.
     - Опять "спасибо"! - поморщился Джед. - Мне показалось, что мы уже перешли эту черту.
     - Я стараюсь. Труднее всего расстаться с привитыми еще в детстве навыками. - Откинувшись на поручни, она подставила лицо солнцу. - Почему ты так переменился ко мне?
     - Тебе кажется, что я переменился? - Джед покачал головой. - На самом деле нисколько. Просто пытаюсь сдержать свое обещание.
     - А ты всегда держишь данное слово?
     Джед кивнул:
     - Много раз я был свидетелем того, как дипломаты и политики давали обещания, которые воодушевляли народы, а потом по разным причинам увиливали от исполнения взятых обязательств. И это было так подло, так противно. - Он смотрел невидящими глазами мимо, в морскую даль. - Может быть, еще и по этой причине мне так интересно изучать историю. В наше время не мешало бы восстановить кодекс чести, принятый во времена короля Артура.
     - Насколько мне известно, - живо возразила Исабель, - рыцари довольно часто нарушали свои клятвы, и это никак не пятнало их честь.
     - И все же, когда белое больше не называют белым, а черное - черным, исчезает четкая граница между добром и злом. В те времена она была определеннее. А когда нет зыбучих песков, то тебя в них не затянет.
     Она усмехнулась:
     - Значит, я была недалека от истины, когда сказала, что в тебе есть что-то рыцарское. У тебя такой же строгий кодекс чести, как и у рыцаря Галахэда.
     Легкая улыбка раздвинула уголки его губ:
     - Нет, я не Галахэд. Скорее уж Ланселот. Мне кажется, ему легче давалось переступить черту, когда он хотел заполучить что-то лично для себя.
     - Королеву Гинерву, например, - закончила за него Исабель, тоже улыбнувшись.
     Он кивнул:
     - Будь то слава или кусок пирога - в виде добычи. Он более земной персонаж, чем Галахэд.
     - Как я посмотрю, ты хорошо знаешь все легенды о рыцарях Круглого Стола.
     - Когда растешь в замке в окружении старинных картин и тем более рядом с портретом "Невесты", невольно начинаешь интересоваться средневековьем. "Невеста" настолько овладела моим воображением, что мне захотелось узнать, кто эта девушка, откуда, как жила... - Джед помолчал, переведя взгляд на Исабель. - И почему она смотрит так испуганно и настороженно на замок, словно не ждет ничего хорошего от жизни в нем.
     - Мне она не кажется испуганной. Скорее неуверенной и немного встревоженной. Но она знает, что сумеет справиться с тем, что ждет ее впереди. И еще мне почему-то казалось, что муж, который ждет ее в замке, будет считаться с этой женщиной.
     Джед вдруг как-то сразу окаменел:
     - Что ж, тебе, наверное, лучше знать.
     Ощущение тепла и доверия улетучилось. Исабель почувствовала сожаление, что этого уже не вернуть. Но ей удалось выдавить из себя улыбку:
     - Да, у меня была пропасть времени. Целую вечность я сидела, смотрела на картину и думала. - Она быстро посмотрела на Ронни, которая стояла у штурвала на другом конце яхты. - Пойду сменю ее. Она простояла почти три часа.
     Выражение лица Джеда несколько смягчилось, когда он посмотрел в ту же сторону:
     - Ничего страшного. Если у нее не будет какого-нибудь занятия, то она вцепится в свою камеру и тогда нам не миновать массы хлопот. Никто не может ручаться, что ей взбредет в голову. Схватит акваланг и кинется снимать стайку вот этих дельфинов, что плывут за нами.
     - Да, - Исабель уже поняла, что изнывающая от безделья Ронни может утомлять не меньше, чем Ронни, захваченная какой-то идеей. Девушка, похоже, не могла оставаться без дела ни секунды - это угнетало ее. Поэтому она сначала готовила еду, потом делала уборку и, наконец, вставала у штурвала.
     - Ронни обмолвилась, что с ее точки зрения ты все эти дни ходишь необыкновенно раздраженным.
     Джед пожал плечами:
     - Ты понятия не имеешь, как живут репортеры. И у тебя никогда не было врагов. А у меня есть несколько, которые меня ненавидят до печенок. Это настоящие враги, смертельные.
     Ошеломленный взгляд Исабель остановился на нем с недоверием:
     - Смертельные враги?
     - А что тебя так удивляет? Ты же знаешь, например, про генерала Марино.
     - Но я считала, что он один-единственный, а Сан-Мигуэль далеко от Америки. Почему же ты тогда так смело ходишь везде? Почему не нанял телохранителя?
     - Не могу же я возить его с собой повсюду!
     Его ответ был как удар в солнечное сплетение.
     - Жизнь - драгоценный дар. Зачем же так рисковать собой... - она замолчала, не в силах продолжать.
     - Ты рассердилась. - Едва заметная улыбка заиграла на лице Джеда. - Ни разу еще не видел, чтобы ты выходила из себя. Хм... интересно.
     - Я не рассердилась. Какое мне дело до того, что один болван разгуливает по белу свету, словно по своему поместью, в то время как за ним ведут настоящую охоту! - Исабель вскочила. - И перестань ухмыляться. - Она чуть не бегом прошла на другую сторону палубы. Руки ее все еще дрожали, когда она взялась за поручни. Конечно, это всего лишь гнев. Гнев, а не страх за его жизнь заставил ее сердце сжаться.
     Джед прошел следом за ней, но она не хотела смотреть на него:
     - Уходи.
     - Почему? Меня очень воодушевила твоя реакция. А тебе известно мое любопытство.
     - Нечего меня препарировать. Я не лягушка.
     - А разве не наступил мой черед? Ты сегодня расспрашивала меня сколько хотела, и я отвечал на твои вопросы. А что удалось узнать мне? Что ты любишь пиццу и терпеть не можешь артишоки. - Голос его оставался негромким, интонации приобрели бархатистый оттенок. - Давай поговорим, Исабель. Каким образом я смогу узнать тебя в твоем новом качестве, если ты не доверяешь мне, не позволяешь даже щелочку приоткрыть в своей душе. Как мне понять, с кем я имею дело?
     Боже, ей необходимо поговорить с ним, позволить переполнявшему ее потоку слов хлынуть сквозь закрытые шлюзы. Она так устала от одиночества. Губы ее приоткрылись... но она вовремя спохватилась.
     - Позже,  дрожащим  голосом  ответила она. - Когда мы доберемся до цели нашего путешествия.
     Исабель видела, как Джед отпрянул, словно от удара хлыстом, и сразу насупился. И голос его тотчас стад едким и резким:
     - Я устал от этой игры в кошки-мышки. Неужто такая большая разница, когда ты мне все расскажешь: сегодня или завтра?
     Она продолжала молчать.
     - Нет? Это означает, что я должен знать свое место, не так ли? - развернувшись, Джед пошел прочь от нее.
     Глубоко вздохнув, она закрыла глаза. Джед обиделся. Она нанесла удар по его самолюбию. Его слова об опасности, что следует за ним по пятам, вывели ее из состояния равновесия, и она не смогла правильно построить разговор, чтобы не задеть его. Раньше ей и в голову не приходило, что она способна задеть или обидеть Джеда. Но она слишком хорошо знала, какой болезненной может быть душевная рана, чтобы не различить эту боль в голосе другого человека. И еще Исабель понимала, насколько несправедлива к нему. Но страх и осторожность так глубоко въелись в душу, что ей непросто было выдавить из себя хотя бы слово о том, что она привыкла хранить за семью печатями. И она не могла открыться ему сразу.
     Джед сильный человек. Он справится с обидой. Завтра они прибудут в Сан-Мигуэль. Там все и разъяснится.
     Все будет хорошо, когда они окажутся в Сан-Мигуэле.

***

     Оставшееся время дня и за ужином Джед сохранял мрачное молчание, так что Ронни несколько раз с беспокойством и тревогой посмотрела на него.
     После ужина, тоже не говоря ни слова, он вышел из-за стола.
     - Послушай! - сказала Ронни, поднимаясь следом за ним и начиная собирать посуду. - Чем это ты его так задела? Какая муха его укусила?
     - Ничем.
     - Не увиливай. Уж я-то его знаю как облупленного.
     - Он... он решил, что я не доверяю ему.
     - Тогда постарайся его переубедить. Скажи, что это не так.
     Исабель промолчала и понесла свою тарелку в раковину.
     - Ага, значит, ты и в самом деле не доверяешь ему! - Ронни смотрела на Исабель, словно не верила своим ушам. - Да ты в своем уме? Джед умеет молчать, как гибралтарская скала. Я думала, ты сообразишь: тот противный языкастый ведущий, каким ты его знаешь, - всего лишь маска, имидж. Таким его хотят видеть зрители. Но на самом деле он не трепло.
     Не глядя на нее, Исабель отключила кофеварку:
     - Как хорошо, что ты считаешь его таким надежным человеком.
     - Надежным? - чуть не взвилась Ронни. - Да ты знаешь, сколько раз он спасал меня от смерти? Конечно, когда все нормально, он может быть ворчливым, ядовитым. Но если все идет наперекосяк и твоя жизнь висит на волоске, он встанет и закроет тебя своей грудью, пока снова все не наладится.
     - А что потом?
     - Разве к этому нужно еще что-то добавлять? - Ронни, не веря себе, покачала головой. - Неужели этого недостаточно?
     Достаточно для Ронни, которая была осторожной в той же степени, как и Джед. Но этого вовсе недостаточно для Исабель:
     - Мне просто не хочется обсуждать...
     - Мне нет никакого дела до того, что ты хочешь... - глаза Ронни пылали. - Ты обидела его. Иди и постарайся исправить ошибку.
     Исабель растерянно и удивленно посмотрела на девушку:
     - И что, по-твоему, я могу сделать?
     - Откуда мне знать! Ты причинила ему боль. Иди и исправляй, как сумеешь.
     Исабель чувствовала себя так, словно на нее налетел бультерьер:
     - Легко сказать.
     - И еще проще сделать. Сломала - теперь чини.
     Исабель с любопытством посмотрела на Ронни:
     - А что ты сделаешь, если я не послушаю тебя?
     - Лучше не спрашивай, - Ронни отвернулась и стала смотреть на воду. - Ты мне нравишься. Но у нас с Джедом за плечами не один год совместной работы. И жизни.
     Улыбка Исабель медленно опала, она поняла, что угроза девушки нешуточная. Преданность Ронни была такой же всепоглощающей, как и другие чувства, которые она переживала. Но все же Исабель успела подумать и представить, на чем могла основываться такая беззаветная преданность человеку. Наверное, им и в самом деле пришлось немало пережить вместе.
     - Иди, - Ронни начала быстро вытирать тарелки. - Я буду занята здесь довольно долго, а потом останусь на палубе с камерой.
     - Ты будешь снимать в темноте? Ронни не ответила на ее вопрос.
     - Скорее всего буду работать всю ночь, - она многозначительно помолчала, а потом переспросила:
     - Ты поняла?
     - Да.
     - Делай что хочешь, но постарайся вернуть его прежнее настроение.
     - Ты считаешь, что я должна переспать с ним, чтобы утешить?
     - А почему бы и нет? Что еще заставляет мужчин чувствовать себя намного увереннее? А коли так, значит, можно прибегнуть и к этому способу. Он ничуть не хуже других. - Она нахмурилась. - То, что я оказалась на яхте, создало немало трудностей Джеду. Это очень странно, поскольку раньше он никогда не зацикливался по поводу секса и никогда не испытывал смущения, или стыда, или неловкости. Помнится, в Мехико мы с ним остановились в доме, где жили проститутки, которые так и шныряли к...
     - Вряд ли Джед будет в восторге от твоего рассказа, - быстро остановила ее Исабель.
     - Может быть, - покачала головой Ронни. - Как я уже сказала, он ведет себя очень странно с тобой.
     - И даже страннее, чем тебе кажется, - негромко закончила Исабель и пошла к выходу.
     - Ты поняла? - громко переспросила ее Ронни.
     - Может быть, хватит? - Исабель замолчала на полуслове, осознав, что выражение лица девушки не столько воинственное, сколько искренне озабоченное и огорченное. Наверное, не следовало обращать внимания на ее слова. Но с той самой минуты, когда она невольно обидела Джеда, спокойствие покинуло ее. И она сама чувствовала себя несчастной хуже некуда. И ей до боли хотелось восстановить прежние отношения. Улыбка появилась на ее лице. - Не волнуйся, Ронни. Я все поняла.
     Джед стоял у перил, слегка расставив ноги, глядя перед собой в темноту, холодный и недоступный, как айсберг.
     Помедлив, Исабель прошлась по палубе и встала за его спиной:
     - Тебе не нравится, когда я прошу прощения, но если я сейчас не скажу этого, Ронни выкинет меня за борт.
     Джед продолжал молчать.
     - Было бы лучше, если бы ты просто рявкнул на меня, чтобы я по крайней мере знала, что ты не вычеркнул меня из списка.
     - Рявкают звери. А я не зверь.
     - Я хотела сказать, что ты так хорошо умеешь подражать им, - она положила руку ему на плечо и почувствовала, как напряглись его мускулы:
     - Ронни считает, что только я в состоянии вернуть тебе прежнее расположение духа.
     - Как мило с ее стороны. Какая заботливость. Но как мне это понимать? От чьего имени я принимаю извинения: от нее или от тебя?
     - От меня. Скажи, что мне надо сделать, чтобы убедить тебя, насколько я жалею о том, что так вышло?
     - А что посоветовала все ведающая Ронни?
     Исабель улыбнулась:
     - Секс.
     Протяжно вздохнув, Джед повернулся лицом к ней. Глаза его потемнели от гнева:
     - Не вижу ничего смешного или забавного.
     - А я вижу. По-моему, она относится к сексу, как к аспирину или перцовому пластырю.
     - Что ж, мне бы очень не помешал пластырь в последние дни. Лежа рядом с тобой, я чувствовал себя так, словно у меня внутренности разрывают дикие коты. Это было так мучительно, что и представить нельзя.
     Улыбка исчезла с ее лица:
     - Правда? Никогда бы не подумала.
     - Потому что я дал тебе обещание, - выдавил Джед сквозь зубы, - и убери, пожалуйста, руку.
     И тогда она быстро проговорила, не глядя на него:
     - Почему же ты не сказал мне об этом? Я была уверена, что тебе не до того. И поскольку мы уговорились... Если ты хочешь...
     - Переспать с тобой? - грубо закончил Джед и, взяв ее руку с плеча, переложил на поручни. - Нет. Благодарю. Так не пойдет.
     Исабель напряглась как струна, пытаясь поймать хотя бы отблеск обещания в его словах:
     - Что не пойдет? Почему?
     - Я уже сказал. Мне не хотелось разбираться в том, какая ты есть. Это будет только мешать.
     Огонек надежды в ее сердце погас, не успев разгореться:
     - Ты хочешь сказать, что я перестала соответствовать образу "Невесты", который сложился в твоем воображении? - прямо спросила она.
     - Не надо говорить вместо меня.
     - Но ведь именно это ты имел в виду?
     - Я не знаю, что имел в виду. С того момента, как я тебя впервые увидел, я утратил способность мыслить ясно и логично, - Джед искоса посмотрел на нее. - И ничего не смогу с собой поделать, если и дальше буду позволять себе слепо бросаться за тобой и тут же натыкаться на стены, которые ты воздвигла, защищаясь от меня.
     - Что ты этим хочешь сказать? - растерянно переспросила Исабель. - И как это можно изменить?
     - Ответь на мои вопросы.
     - Я не имею права говорить про Сан-Мигуэль, - прошептала она. - Правда.
     - Лучше что-то, чем вообще ничего. Тогда расскажи про свою жизнь на острове.
     - Если ты не очень будешь настаивать, то я бы предпочла не вспоминать об этом времени, - неестественным тоном ответила Исабель.
     - Нет, буду.
     - Но зачем? Ведь это все в прошлом.
     - Потому что мне нужно знать, кто ты.
     - А я тебе опять повторю: я совсем не та, за которую ты меня принимаешь. И я уже не та, какой была на острове.
     - Нет, конечно. Ты что же, жила все эти годы в полной изоляции?
     - Почему ты считаешь, что нет? Я жила... - она замолчала, осознав, что опять собирается утаить правду. А это было нечестно по отношению к нему. Замолчала еще и потому, что сама страстно желала разбить преграды, которые сама выстроила. - А что именно тебе хочется узнать?
     - Все. Что ты чувствовала, что ты делала, чем думала.
     - Мне кажется, что ты по-прежнему пытаешься разглядеть во мне черты "Невесты", - с горькой улыбкой заметила Исабель. - Про Арнольда тебе все известно лучше, чем кому бы то ни было. Так что ты очень хорошо можешь представить, какой была моя жизнь.
     - Я не могу ее представить себе настолько ясно, как мне бы хотелось. И поэтому мысль о тебе и о нем, о вас вместе жжет меня, как раскаленные угли. Стоит мне только представить... - Тон его стал еще более жестким. - Расскажи мне обо всем.
     - Это было очень тяжело и очень трудно, - Исабель скрестила руки на груди, чтобы сдержать дрожь, сотрясавшую ее. - Мне надо было научиться... ты ведь, наверное, догадываешься, что раньше я не была покладистой. В шестнадцать лет я была очень озорной. Но Арнольд представлял себе "Невесту" мягкой и послушной, и я должна была стать такой, какой ему хотелось видеть меня. И мне пришлось заново учиться ходить, сидеть, брать что-то или класть на место. Никогда не заговаривать ни о чем первой - только отвечать на его вопросы. И беспрекословно выполнять каждое его желание.
     - И желания Бетти?
     - Да. Следующей за Арнольдом была она. И не выполнить того, что требовала Бетти, - значило не выполнить желание Арнольда. После чего следовало наказание. Я пожинала заслуженное.
     - Тебя били?
     - Только Арнольд. Бетти довольно быстро удалось найти способ причинить мне еще больше мучений и поэтому держать в подчинении. - Исабель почти впивалась ногтями в предплечья. - Но уж лучше бы она меня била, потому что ей очень хотелось сломить меня.
     - Господи, но зачем ты все это терпела? Почему оставалась там? - напряженным тоном проговорил Джед.
     - Необходимость заставляла меня оставаться на острове. И любой способен выдержать все, если надо. - В глазах ее заблестели слезы, но она усилием воли остановила их... - Этого достаточно? Мне надо забыть обо всем. Не расспрашивай, пожалуйста...
     - Господи, - повторил Джед опять и вдруг, резко повернувшись, обнял ее, прижал к себе, не в силах сдержать порыва жалости, симпатии и сочувствия. - Что же мне делать с тобой?
     "Держать вот так в своих объятиях", - подумала Исабель. Ей захотелось сказать ему об этом. Сейчас с ней обращались так, как было только в детстве:
     - Этого довольно?
     - Более чем. - Голос его дрогнул, когда Джед прижал ладонь к ее затылку. - Как тебе удалось выдержать все это?
     Теперь Исабель было легче говорить, словно он вбирал в себя