повелитель, - сказала она, и ее губы искривились в горькой улыбке. - Мы не осмелимся огорчить великого человека и не нарушим его планы ради нашего удобства.
     Бо медленно выпрямился и рассеянно провел рукой по коротко стриженным каштановым волосам.
     - Так оно и есть. - Его карие глаза с золотистыми искорками были серьезными. - Все мы многим обязаны Энтони. Как ты не понимаешь, за все то, что он делает, он совсем немного просит.
     - Только послушание и служение ему двадцать четыре часа в сутки все триста шестьдесят пять дней в году, - с издевкой сказала Дани.
     Господи, что она такое говорит? Ведь она всем обязана Энтони. Но резкие и обидные слова вырывались помимо ее воли.
     Бо и Марта смотрели на нее с удивлением, и это только еще больше разозлило обычно покладистую Дани.
     - Ну что вы на меня уставились? Я что, совершила государственную измену? Объясните мне наконец, почему вы так боитесь его?
     - Я не боюсь Энтони. - Бо задумчиво смотрел на нее. - Полагаю, что и Марта не боится. - Он явно принял какое-то решение. - Но думаю, что ты боишься. Странно, но я никогда не понимал этого раньше. Почему, Дани? Он всегда был очень добр к тебе.
     "Да, в течение последних двенадцати лет он потратил на мою подготовку двести тысяч долларов, - с горечью подумала Дани, - не говоря уже о своем драгоценном времени. Я получала все, что могут дать деньги и власть. Все, кроме любви и внимания, но этим Энтони не баловал никого". Сейчас она вновь осознала, что всегда хотела от него чего-то большего, и отчаянно боялась, что никогда этого не получит.
     - С чего ты решил, что я боюсь? - спросила она, избегая проницательного взгляда Бо. - Ты прав, он был очень добр ко мне, - она грустно покачала головой. - О, я не знаю, что говорю, я так запуталась. Наверное, проигрыш потряс меня сильнее, чем я думала. Простите и забудьте мои слова.
     - Конечно. - Бо легко встал. - Мы все расстроились сегодня, дорогая, но ты же проиграла не Олимпиаду. Все плохое уже позади, но все же извлеки из этого урок.
     Телефон пронзительно зазвонил, и Бо потянулся к трубке.
     - Я отвечу. Вам лучше собираться, если хотите успеть в аэропорт вовремя. Лантри, - сказал он в трубку. Голос его вдруг изменился. - Привет, Энтони.
     Дани вздрогнула и быстро взглянула на Бо, пытаясь по выражению его лица понять, что говорит Энтони.
     - Да, она здесь. Позвать? - Очевидно, ответ был отрицательный, так как он потряс головой, когда Дани сделала движение, чтобы встать и подойти к телефону. - Ну, она не прыгает от радости... Она понимает, что провалилась. Нам, наверное, придется связать ее, иначе в Парк-Валли она начнет тренироваться от рассвета до заката. - Бо надолго замолчал. Вдруг его брови удивленно поползли вверх. - Ты уверен? Нам придется изменить все планы на следующий месяц. - Во время еще одной долгой паузы Дани почти расслышала язвительные нотки в голосе Энтони. - Хорошо. Я доставлю ее туда самое позднее к завтрашнему вечеру.
     Бо положил трубку и повернулся к Дани.
     - Энтони видел соревнования по телевизору. - Бо скорчил гримасу. - И совсем не в восторге. Он велел забыть про Парк-Валли и как можно скорее возвращаться в Брайарклифф. Он хочет, чтобы мы прилетели завтра в Нью-Йорк, а он пошлет Пита Драйсела с машиной встретить нас в аэропорту Ла-Гардия и отвезти домой в Коннектикут.
     - Брайарклифф, - прошептала Дани. Она не была там шесть лет, после того как в четырнадцать лет выиграла юношеский чемпионат. В тот год изменилась вся ее жизнь. С того времени она больше не жила в Брайарклиффе, а тренировалась на разных катках по всей стране. Энтони объяснял это тем, что для подготовки к соревнованиям ей надо было привыкать к незнакомым местам и становиться более независимой и уверенной в себе. Но Дани знала, что причина изгнания из родного дома в другом. Энтони стал ее опекуном, когда ей было восемь лет, и, видимо, его тяготило ее постоянное присутствие.
     - Энтони действительно хочет, чтобы мы вернулись домой?
     Бо кивнул.
     - Так он говорит. Но не ожидай восторженной встречи. Он разговаривал довольно сурово.
     Дани было все равно, как он говорил. Она едет домой, в Брайарклифф! К Энтони!

***

     - Слава Богу, подъезжаем, - прервал долгое молчание Бо, которому наскучила дорога. Никто не отозвался, и он начал тихо насвистывать, бросая время от времени любопытные взгляды на Дани. Наконец он не выдержал:
     - Я никогда не видел тебя такой взволнованной. Просто светишься от радости, - пробормотал он с долей язвительности, не в силах справиться с тревожным настроением.
     Лимузин затормозил у ворот, которые автоматически разъехались в стороны, когда Пит Драйсел нажал кнопку на приборной доске.
     - Я соскучилась по дому за те шесть лет, что не видела его, - сказала Дани, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в окне автомобиля за внушительным профилем Марты. - Эти ворота и бетонный забор появились без меня.
     - Ты думаешь? Они всегда были здесь, насколько я помню, - пожал плечами Бо. - Конечно, я приезжал сюда только по вызову Энтони, чтобы отчитаться о твоих успехах. Он, очевидно, хотел большего уединения.
     - А мне нравилось, как было раньше. - "Сейчас все выглядит, - подумала Дани, - как будто Энтони возвел высокие стены, чтобы скрыться за ними от окружающего мира".
     Ее взгляд устремился на перегруженный архитектурными деталями большой дом на вершине холма. Старинный трехэтажный особняк был построен из розового кирпича, его стены были увиты плющом. Огромные окна так и манили зайти внутрь.
     Этот дом выставили на продажу сразу после гибели ее родителей в автокатастрофе, когда Дани едва исполнилось восемь лет. Но зачем Энтони купил его? Тип дома, его атмосфера были чужды ему. Энтони было не по себе в небольших, заставленных удобной и мягкой мебелью комнатах со множеством безделушек на полках и низких столиках - в том, что ее родители, да и многие их приятели считали уютной домашней обстановкой. Энтони, наверное, чувствовал себя здесь как дикая пантера в клетке зоопарка.
     - Ты, кажется, жила здесь до четырнадцати лет? - спросил Бо и тут же сам ответил на свой вопрос:
     - Конечно. Энтони дружил с твоими родителями, - Бо в задумчивости нахмурил лоб, - и после их смерти он стал твоим опекуном. Они, наверное, были очень близкими друзьями, иначе он бы не решился с такой готовностью взять на себя ответственность за чужого ребенка. Не слышал, чтобы Энтони раньше проявлял интерес к воспитанию детей.
     - Еще слабо сказано, - согласилась Дани. Она-то знала, что педагогические таланты Энтони равны нулю. Отвернувшись от окна, она призналась себе, что на самом деле Энтони никогда не был близким другом ее беззаботных, легкомысленных и неугомонных родителей. Обостренная детская интуиция подсказывала Дани, что временами Энтони едва сдерживал свою неприязнь к ним, которая грозила перейти в открытую враждебность. Как родители могли этого не замечать? Сейчас она думала, что ничему не стоило удивляться. Ее родителей интересовал только собственный комфорт и развлечения.
     Но поступок Энтони был просто необъясним. Когда он хлопотал об опеке, что еще, какие другие причины, кроме дружбы с ее родителями, могли сыграть роль? Дани недоуменно встряхнула головой.
     Лимузин медленно подъезжал к главному входу. Почему она все время хочет докопаться до истинных причин поступков Энтони? Надо принять раз и навсегда: для Энтони не существует никаких законов и правил, кроме собственного желания.
     Пит Драйсел, шофер, который встретил их в аэропорту, а сейчас помогал ей и Марте выбраться из машины, был вежлив и молчалив. Дани не знала раньше ни его, ни седовласого слугу в черном костюме, который ждал их у дверей.

***

     - Мисс Александер? Меня зовут Поль Дженс. Мистер Малик ждет вас в библиотеке. - Его тон был безукоризненно учтив, а манеры наводили на воспоминания о прошлом веке. - Он попросил меня направить вас туда немедленно, как только вы приедете. Я послал одну из горничных приготовить комнату, которую, насколько я понимаю, вы занимали раньше. Сейчас я провожу мистера Лантри и мисс Паульсен в их комнаты, если они будут любезны проследовать за мной. - Приглашения звучали почти как приказы, и Бо, пожав плечами в ответ на удивленный взгляд Дани, пропустил их с Мартой в просторный холл с полом из дубового паркета.
     - Тебя отправляют в одиночку сражаться с драконом, дорогая, - сказал Бо на ухо Дани и повернулся, чтобы последовать за Полем Дженсом вверх по широкой лестнице. - Увидимся за ужином.
     - Не позволяй ему слишком долго читать тебе нотации, - предупредила Марта. - Только зря потратишь время и силы, а тебе нужно вздремнуть. Ты ведь так и не заснула в самолете.
     - Я передам Энтони ваши инструкции, - сказала Дани с кислой миной. Она сняла свое бежевое пальто из тонкой шерсти и перекинула его через руку. - Господи, защити меня! - На душе у Дани было тяжело. Она улыбалась, но думала о том, как это похоже на Энтони: даже не дать ей возможности устроиться в своей любимой комнате, обойти дом, почувствовать дух Байарклиффа. Он сразу же вызвал ее, чтобы потребовать объяснений за вчерашний провал.
     Дани бросила пальто на длинный диван, стоявший у стены, и направилась по коридору к библиотеке. На секунду она замешкалась перед овальным зеркалом в раме из карельской березы, чтобы собрать в пучок рассыпавшиеся волосы.
     "Господи, - огорченно подумала она, - я выгляжу ужасно". Ее худое лицо казалось почти изможденным, а под темными глазами с очень длинными и густыми ресницами залегли лиловые тени. Совсем не та внешность, чтобы внушить уважение или хотя бы сочувствие, когда она встретится с таким самоуверенным человеком, как Энтони. Впрочем, даже в своей лучшей форме она могла противостоять кому угодно, только не ему.
     Она собралась с силами, на секунду остановившись перед дубовой дверью библиотеки. Ко всему прочему, у нее от страха засосало под ложечкой. В конце концов, не съест же он ее! Дани подняла руку и постучала как можно более решительно.
     - Входи.
     Энтони сидел в огромном кожаном кресле около стола из красного дерева, который занимал середину комнаты.
     Ее опекун, как обычно, буквально излучал энергию. Энтони был одет в потрепанные старые джинсы и кремовый свитер. Светлые тона одежды еще более подчеркивали его бронзовый загар и блестящие, очень темные волосы. Он посвятил спорту немало лет своей жизни, но и теперь, когда он закончил собственную спортивную карьеру, в его теле не было ни унции лишнего веса, а широкие плечи и узкие бедра только подчеркивали все достоинства его прекрасной физической формы.
     Энтони посмотрел на Дани, которая стояла в дверях и не решалась войти, и в его серо-зеленых глазах на мгновение появилось и тут же исчезло какое-то странное выражение. Он показал на глубокое кожаное кресло рядом со столом.
     - Садись, Дани. Я ждал тебя. Отодвинув стопку документов, с которыми он, видимо, работал до ее прихода, Энтони холодно и оценивающе оглядел ее: сначала его взгляд был прикован к ее длинному коричневому свитеру, потом он внимательно изучил ее узкие шерстяные брюки и короткие замшевые ботинки.
     - Ты опять похудела. Я это заметил еще вчера, когда смотрел твое выступление по телевизору. Бо сказал, что ты слишком много работаешь и мало ешь.
     - Думаю, он ошибается, по крайней мере насчет работы, - беспечно ответила Дани, прикрывая за собой дверь и направляясь к креслу, на которое он указал. - Судя по вчерашнему результату, мне надо тренироваться двадцать четыре часа в сутки. - Она опустилась в кресло и вопросительно подняла брови. - Я догадываюсь, ради чего ты меня вызвал. - Дани старательно рассматривала огромный арабский ковер, который устилал пол библиотеки. - Я не помню его. Это что-то новенькое, да? - спросила она, разглядывая затейливые узоры. - Ну что ж, по крайней мере, меня будут унижать на очень красивом ковре. - Она немного помолчала, затем продолжила, и в ее словах явно сквозили нотки сожаления:
     - Здесь вообще очень многое изменилось за шесть лет. Новый забор и ворота, другие слуги, новая мебель.
     Энтони откинулся в кресле и положил ноги на край стола, задумчиво разглядывая лицо Дани.
     - Я сделал так, как нравится мне, - проговорил он медленно. - Терпеть не могу подержанные вещи. - Его губ коснулась едкая усмешка. - У меня портится настроение, когда я работаю за ободранным столом, пусть это даже бесценный антиквариат. - Улыбка исчезла. - Но я действительно хотел поговорить с тобой о том, что произошло.
     - Я думала об этом всю дорогу, пока мы пересекали полстраны, - сухо сказала Дани.
     Она нервно облизнула губы и отвела взгляд, сосредоточившись на точке где-то поверх его плеча. Энтони всегда действовал на нее одним своим присутствием, сковывая и движения, и мысли. Когда Дани находилась вдали от него, то всегда думала, что воображение играет с ней шутку и она преувеличивает влияние Энтони. Однако, стоило ей оказаться рядом, эффект был неизменно тот же.
     Его лицо нельзя было назвать красивым: очень широкие скулы, чересчур крупные губы и тяжелый подбородок. Удивительно, но все вместе черты его лица создавали образ, привлекающий всеобщее внимание.
     Или, быть может, ее завораживало что-то таинственное, скрывающееся под почти всегда серьезной и спокойной маской? Сегодня его пронизывающее равнодушие больше обычного давило на Дани.
     "Почему же я не могу высказать все в открытую? - тревожно подумала Дани. - Да, я провалила соревнование. Я не знаю, в чем причина, но найду ее и буду работать над собой до последнего, чтобы исправиться".
     Она глубоко вздохнула и заставила себя посмотреть в холодные глаза Энтони. Лучше бы она этого не делала: ее с такой силой пронзил его мрачный взгляд, что паника моментально охватила Дани, и она почувствовала себя слабой и беспомощной.
     - Энтони, прости за вчерашнее. Я постараюсь больше не подводить тебя.
     - Буду чертовски обязан, если ты это сделаешь, - сказал он жестким голосом. - Я собираюсь проследить за всем лично. Вчера у тебя не было ни единой причины проиграть. И по технике, и по артистичности ты намного превосходишь Марджи Брендон, а каталась как механическая кукла. У тебя было больше куража, когда ты выиграла юношеский чемпионат шесть лет назад.
     - Говорю же, я буду стараться, - ответила она, защищаясь. - Тебе не надо тратить свое время, наблюдая за тренировками. Я знаю, как ты завален делами.
     - Да, ты вчера нашла время рассказать об этом выскочке-комментатору, - проворчал Энтони, нахмурив брови. - Запомни, Дани, никто, кроме меня самого, не смеет рассуждать о том, занят я или нет.
     - Существуют еще колонки светской хроники, - сказала Дани, пытаясь разрядить обстановку, - в которых постоянно пишут, что у таких влиятельных магнатов, как ты, время расписано по минутам. - Она на секунду смолкла. - К тому же ты не тренировал меня с тех пор, как нанял Бо и Марту и отослал нас из Брайарклиффа.
     - Ты думаешь, я не способен на такую работу? - спросил он, и его губы скривила насмешливая улыбка. - Полагаю, я еще не забыл, как стоять на коньках, и смогу научить тебя.
     - Я совсем не это имела в виду... - Дани запнулась и замолчала, проклиная его магические чары, от которых она не могла освободиться. Она всегда становилась комком нервов рядом с Энтони. - В своем интервью я сказала, что ты до сих пор считаешься одним из самых заметных людей в фигурном катании. Когда ты ушел из "Шоу на льду", чтобы возглавить "Дайнет корпорейшн", весь спортивный мир был в шоке.
     - Значит, ты примешь мою скромную помощь в обучении? - Его глаза подозрительно заблестели: видно было, что Энтони пытается сдержать смех.
     - Разве я когда-нибудь могла выбирать по своему усмотрению? - уже успокоившись, спросила Дани. - Ты все равно сделаешь все так, как сочтешь нужным. Разумеется, нужным для меня и моей карьеры. Как, впрочем, и всегда.
     - Не всегда. - Его голос прозвучал глухо.
     И на секунду сквозь внешнюю холодность Энтони прорвалась горечь. - Но с сегодняшнего дня я исправлю эту ошибку. Будет честным предупредить тебя, Дани. Я обнаружил, что в последнее время во мне растет нетерпеливое ожидание...
     - Золотой медали? - спросила она озадаченно. - Я же говорила тебе, что буду работать изо всех сил. Это будет скорее твоя победа, чем моя, после всего, что ты сделал для меня. Ты получишь свое "золото", Энтони.
     - Нет! - Слово вырвалось с такой взрывной силой, что Дани испугалась. - У меня уже есть собственная золотая медаль, и мне не нужны чужие. Когда ты займешь первое место в Калгари, это станет наградой за твой подвиг, твою работу. Запомни, это будет твоя победа, а не моя или Бо.
     - Я знаю, - нерешительно сказала Дани. Почему он так ревностно к этому относится? - Я имела в виду, что понимаю, как я обязана тебе...
     - Ради Бога, заткнись! - рявкнул Энтони. Увидев, что глаза Дани округлились от удивления, он, глубоко вздохнув, заставил себя успокоиться. - Ты не знаешь, о чем говоришь.
     Дани почувствовала глубокую обиду.
     - Я уже не ребенок и буду тебя слушаться, только если ты обещаешь не орать на меня, не срывать на мне зло и не унижать меня.
     - Я знаю, что ты не ребенок, Дани. Иногда я думаю, что ты никогда не была ребенком и родилась взрослой. - Он скривил губы. - Так иногда бывает. - Он поднял ручку, которую уронил, когда она вошла, и начал бессмысленно вертеть ее в руках. - Вот почему мне временами так чертовски сложно с тобой. Может быть, у тебя есть внутренняя сила, но нет опыта, чтобы использовать ее в полной мере.
     - Сложно со мной? - искренне удивилась Дани.
     - Не бери в голову. - Его пальцы с силой сжали ручку. - Поговорим об этом после Калгари.
     - Хорошо, - ответила Дани, недоуменно пожимая плечами. Она никогда раньше не видела Энтони таким взволнованным. Может быть, у него есть другие, неизвестные ей причины для огорчения, кроме ее второго места? Она начала подниматься с кресла. - Если это все, я думаю, что могу...
     - Это не все, - резко прервал ее Энтони. - Сядь, Дани. Твое выступление вчера было катастрофой, но я вызвал тебя из Денвера по другой причине.
     - По другой причине? - изумленно повторила Дани.
     Энтони выдвинул верхний ящик стола и достал сложенную вдвое газету.
     - Вот почему ты здесь. - Его губы были сжаты, а глаза холодны как лед, когда он передавал ей газету. - На этой фотографии ты выглядишь на редкость спокойной и счастливой. Как давно это у вас продолжается?
     Дани взяла газету и внимательно посмотрела на фотографию. Это был номер "Денвер пост".
     - Он всего лишь обнял меня, - пробормотала Дани, чувствуя, что краснеет, но не от стыда, а от возмущения. "Господи, с какой стати я оправдываюсь?! Разве это прегрешение?" - подумала она, все еще не до конца веря в серьезность слов Энтони. - Я же не в знойных объятиях неизвестного мужчины. Не подавать же на газетчиков в суд! Ничья репутация не пострадала, и нет ничего предосудительного в публикации такой фотографии.
     - Разве? - с убийственной иронией произнес Энтони. Он протянул руку через стол и, выдернув у Дани газету, швырнул ее в корзину для бумаг. - Я нахожу ваши позы на фотографии неприличными. Но ты не ответила мне. Как долго продолжается ваша любовная связь?
     - Это не любовная связь, - ответила Дани, уязвленная его грубостью. - Я только несколько раз обедала с Джеком Ковальтом.
     - И все?
     - Ну подумаешь, может быть, пару раз были в театре и гуляли в парке. Какая разница?
     - Большая. - Энтони зло прищурился. - Неудивительно, что на этом снимке вы выглядите как очень близкие знакомые. Если ты еще не спишь с Ковальтом, то уж точно на пути к его постели.
     - Мы друзья, - попыталась объяснить Дани, в темных глазах которой полыхали искры гнева. - Он спортивный журналист, которому поручили освещать работу олимпийской команды по фигурному катанию, а я член этой команды. Мы вечно сталкиваемся на различных соревнованиях и тренировках. Почему бы нам не провести вместе время?
     - Ковальт - бывший футболист, и все, что он зн