ипает возмущение.
     - Если я вас правильно поняла, мистер Донован, - начала она, стараясь говорить спокойно, - то дело не в том, что я не подхожу на роль по своим актерским способностям. Вы отказываете, поскольку у меня нет бурного прошлого, которое помогло бы мне сыграть роль Энги.
     Майкл не сводил с нее пристального взгляда своих удивительных голубых глаз.
     - Совершенно верно, - подтвердил он. - Я уверен, мисс Слоун, что вы чудесно сыграете роль какой-нибудь юной невинной девы вроде Джульетты.
     - Такой ерунды я еще никогда в жизни не слышала, - потеряв самообладание, прямо отрезала она, не обращая внимания на Фернандеса, который изо всех сил пытался привлечь ее внимание умоляющими жестами.
     Бренна и без Фернандеса понимала, как в таких случаях поступают умные актрисы: следовало поблагодарить маэстро за то время, что ей уделили, и выразить робкую надежду, что он не забудет о ней, когда для нее найдется подходящая роль. Однако ей было наплевать на приличия. Бренна не на шутку рассердилась, и ее обычно спокойные карие глаза сверкали от негодования. В течение нескольких минут все ее усилия пошли насмарку, а надежды оказались разбитыми на мелкие кусочки. И кем? Надменным диктатором, который лишал ее единственного стоящего шанса изменить свою жизнь... Да еще под таким, прямо скажем, унизительным и надуманным предлогом!
     - Вы действительно так считаете? - лениво протянул Донован. - Значит, вы не согласны со Станиславским, мисс Слоун?
     - Для передачи характера героини актриса должна применять любой прием, которым она владеет. Кстати, все теории, в том числе и метод Станиславского, как раз и объясняют способы достижения конечной цели. Но богатство приемов не ограничивается тем, что написано в учебниках. Творческое воображение, чувственность и обычный упорный труд иногда намного важнее, чем сухая теория. - Она отбросила локоны с лица и решительно закончила:
     - А отказывать мне в роли якобы из-за отсутствия сексуальности и вовсе может только полный глупец.
     Донован широко открыл глаза. Он явно не привык, чтобы с ним разговаривали таким тоном.
     - Я ведь не сказал, что вы лишены... э-э... физической привлекательности, - сердито возразил он. - Вам просто не хватает опыта. - В его глазах заплясали чертики, и он добавил:
     - Но я с радостью помогу вам избавиться от этого недостатка.
     Бренна покраснела от негодования и смущения. Она понимала, что он издевается над ней, и это только усилило ее раздражение. На счету Донована были сотни любовных приключений, он обладал репутацией неугомонного ловеласа и, если верить бульварным газетам, имел связи со многими известными богатыми красотками. Предположение, что ему могла понравиться двадцатилетняя девушка "вроде Джульетты", было просто нелепо. Нет, он просто мстил ей за чересчур смелые слова, играя с ней, словно кот с мышкой.
     - Ну что вы, я этого не заслуживаю, - ангельским голоском пропела Бренна. Следующую фразу она произнесла уже сухо и жестко:
     - Я понимаю, сэр, что рассердила вас, но, чтобы указать на мое место, как вы его себе мыслите, не нужно опускаться до сексуального унижения, которое вы допускаете при приеме на работу новых актрис. Вы ошибаетесь, мистер Донован, и мне очень жаль, что вы к тому же еще и слишком близоруки и глупы, чтобы понять это.
     Она развернулась и с достоинством начала спускаться со сцены. Что и говорить, несколько ступенек дались Бренне с огромным трудом. Но она твердо решила выдержать эту невыносимую муку и не дать обидчику насладиться видом поверженного противника. Пока она шла к выходу, спиной чувствовала две пары растерянных глаз, которые неотрывно следили за эффектным - а она уж постаралась сыграть уход именно так, как требовалось в классической драме - финалом этой, увы, слишком короткой пьесы. Однако у дверей она все-таки обернулась и встретилась со взглядом прищуренных глаз Донована.
     - Очень жаль, - произнесла Бренна со спокойной уверенностью, - я смогла бы сыграть Энги Линден так, как никто другой. - Она усмехнулась и тихо добавила:
     - И если мне не изменяет память, Джульетта была очень сексуальной девушкой. Так что вы и здесь ошиблись.
     Она распахнула дверь и вышла из студии.

2

     Все время, пока Бренна ехала домой и потом, когда забирала Рэнди от Вивиан, внутри нее раскаленным металлом кипел гнев. Больше всего ей сейчас хотелось, чтобы малыш поспал после обеда. Она убрала все игрушки с кроватки, так как знала: если он заиграется, уложить его будет невозможно. Стараясь не обращать внимания на детские умоляющие глаза, Бренна отнесла Рэнди в кроватку, укрыла его одеялом и тихонько вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
     На секунду она утомленно прислонилась к стене, чувствуя, что пережитое жестокое разочарование совершенно выбило ее из колеи. Бренна добралась до дивана и свернулась на нем калачиком, укрывшись пледом с головой. По щеке вдруг скользнула капелька, и она сердито смахнула ее. Слезы? Нет, черт побери, она не станет плакать. Майкл Донован не дождется ее слез и никогда не догадается, какой сокрушительный удар он нанес ее мечтам. Она ведь сильная. Именно так говорила Джанин, ее старшая сестра. От нахлынувших воспоминаний у Бренны перехватило дыхание. Она вспомнила, как сестра стояла на коленях у кровати, пепельные волосы закрывали ее бледное лицо, по щекам градом катились слезы. "Ты ведь сильная, Бренна, - рыдала Джанин, - ты же все можешь. Помоги мне, Бренна, помоги!"
     Бренна едва не заплакала в голос. Все вместе: безысходная тоска, воспоминания о горячо любимой сестре, крушение надежд, которые еще вчера ночью будоражили ее сон картинами невиданного успеха у публики, страх, что она действительно одна-одинешенька на всем белом свете, - отозвались в сердце какой-то отчаянной пустотой. "Пошел ты к черту, Донован", - хрипло прошептала она, и ее ладони сжались в кулаки. Обычно она не позволяла чувствам брать над собой верх и старалась не давать воли тяжелым воспоминаниям. Джанин была права - Бренна всегда отличалась большей жизненной силой и энергией, чем ее сестра. Хотя один Бог знает, какая часть этой черты характера была врожденной, а какая - дорого приобретенной в сиротском приюте, ставшем их домом с того времени, когда Бренне исполнилось четыре года, а Джанин - восемь. Их отец бросил семью вскоре после рождения Бренны. Матери приходилось очень много работать, чтобы сводить концы с концами, и она не находила времени, чтобы уделять своей младшей дочери столько же внимания и любви, сколько Джанин.
     Бренне исполнилось всего четыре года, когда мать заболела тяжелой формой пневмонии и умерла. Но, несмотря на свой возраст, девочка была уже вполне самостоятельным ребенком и сумела стойко пережить самое тяжелое горе, которое только может выпасть на долю маленького человека. Джанин же, наоборот, смерть матери потрясла до глубины души, и она так больше никогда и не сумела до конца оправиться от пережитой утраты. У девочек не оказалось ни близких, ни дальних родственников, и комиссия из отдела социального обеспечения отправила Бренну и Джанин в сиротский приют "Джон Харрис Мемориал". Бренна быстро привыкла к новой обстановке, а Джанин замкнулась в хрупкой раковине своего "я", отказываясь воспринимать реальную жизнь. Она была одарена богатым воображением и поэтому нашла убежище в полном фантазий иллюзорном мире, который сама же и придумала. Лишь к Бренне она относилась с удивительной преданностью и безграничной любовью.
     Когда Джанин исполнилось семнадцать, ей разрешили покинуть сиротский приют, и она устроилась секретарем в винодельческую компанию "Шадо Уайнериз" в Лос-Анджелесе. Джанин с головой окунулась в работу, находя в ней отдушину для своей измученной души; вскоре ее повысили в должности и увеличили оклад. Девушка сняла отдельную квартирку и убедила администрацию приюта отдать под ее опеку пятнадцатилетнюю Бренну. Сестры были невероятно счастливы снова оказаться вместе. Бренна не только любила более хрупкую и слабую, чем она сама, Джанин, но и всегда приходила на помощь, когда той приходилось нелегко. Это проявилось еще в многочисленных стычках в сиротском приюте, в которых ей пришлось защищать сестру.
     Первый год их самостоятельной жизни был безоблачным. Бренна продолжала учебу в местной школе. Там она увлеклась игрой в драматическом кружке и стала принимать участие в школьных спектаклях. Сцена так захватила ее, что сначала она не обратила внимания на слепую влюбленность Джанин в Пола Шадо - сына владельца фирмы "Шадо Уайнериз", наследника огромного состояния. Бренна видела этого блондинистого прилизанного ухажера, когда тот заезжал за сестрой, но особо он ей не запомнился. Она была не в силах представить себе, что же интересного нашла в нем Джанин. Позже, приобретя некоторый жизненный опыт, Бренна поняла, что Шадо мог просто подавить своей невероятной самоуверенностью и самомнением такую слабую девушку, как сестра. Пол вырос в богатом семействе и был невероятно развращен деньгами, поэтому немудрено, что на Джанин он поглядывал свысока, ощущая свое превосходство.
     В то время Джанин еще встречалась с Шадо-младшим. Однако и в самой сестре, и в ее отношениях с богатым ухажером Бренна стала замечать какие-то нехорошие перемены. Самое ужасное, что Джанин совсем потеряла голову из-за Пола. Когда Бренна поняла это, она начала более внимательно приглядываться к Шадо и не на шутку встревожилась. Пол охладел к ее сестре окончательно. Он часто не приходил на свидания и не считал нужным извиняться; не раз обращался к сестре с такой нетерпимой грубостью, что у Бренны возникало острое желание свернуть ему шею. Она пыталась поговорить об этом с сестрой, но в глазах той Шадо оставался просто идолом. Бренне оставалось лишь беспомощно наблюдать за тем, как ее сестра продолжает слепо идти по скользкой тропинке, ведущей к неизбежному краху.
     Джанин была уже на третьем месяце беременности, когда она призналась в этом Бренне. В тот вечер она радовалась, словно ребенок, готовясь к свиданию с Полом. Бренна побледнела, когда Джанин, как бы между прочим, смеясь, сообщила, что готовится стать матерью. Бренна в это время делала домашнее задание, иногда поглядывая, как Джанин приводит в порядок прическу.
     - А он знает об этом? - поинтересовалась Бренна, когда до нее дошел смысл сказанного.
     Джанин таинственно улыбнулась своему отражению, медленно провела гребнем по волосам и мечтательно прикрыла глаза. Через минуту она повернула к Бренне сияющее счастьем лицо.
     - Пока нет, - простодушно призналась она. - Я сама только сегодня в этом точно убедилась. Уверена, он будет рад. Это всего лишь значит, что мы поженимся раньше, чем планировали.
     - Он сделал тебе предложение? - с некоторым облегчением спросила Бренна. Возможно, Шадо не такой уж негодяй и после женитьбы его характер изменится к лучшему...
     - Да, - ответила Джанин безмятежным тоном. - Осталось лишь поговорить с его родными. Пол просто ожидает удобного случая, чтобы сообщить им об этом.
     - И давно вы обручены? - с тревогой спросила Бренна. А что, если Шадо сказал ее доверчивой сестре, что женится, только ради того, чтобы затащить ее в постель?
     - Четыре месяца назад, - отозвалась Джанин с отсутствующим видом, и ее тонкие черты озарились внутренним светом. - Ребенок! - с дрожью в голосе произнесла она. - Я всегда хотела, чтобы мне кто-то принадлежал, а теперь у меня будет и муж, и ребенок. Не могу поверить в такое счастье.
     Бренне тоже верилось в это с трудом, но ей не хотелось разрушать чудесный мир грез, в котором жила Джанин.
     - Я рада за тебя, сестренка, - мягко произнесла она.
     - Сегодня же расскажу Полу, что у нас совсем скоро будет ребенок, - с нетерпением прощебетала Джанин. - Не могу дождаться нашей встречи.
     В тот вечер охватившее Бренну чувство беспомощности переросло в страх за сестру.
     Джанин разбудила ее на рассвете. Плача навзрыд и с трудом сдерживаясь, чтобы не впасть в истерику, она вбежала в комнату и рухнула на колени у кровати Бренны.
     - Боже, как я ошиблась, - плакала она, - ему на меня просто наплевать. Он хочет избавиться от моего ребенка... Сказал, чтобы я сделала аборт.
     Бренна сочувственно обняла ослабевшую от рыданий Джанин и стала гладить ее волосы, пытаясь успокоить.
     - Все будет хорошо, дорогая моя, - шептала она ей на ухо.
     - Он больше не хочет меня видеть, - рыдала Джанин с обезумевшими от горя глазами. - Он сказал, что я - дура бестолковая, не смогла предохраниться. И что, если я попытаюсь причинить ему неприятности, он заявит, что ребенок не его... И что мне нужно избавиться... от "ублюдочного зародыша". Это он так его назвал... - Содрогаясь всем телом, она зашлась в плаче.
     Бренну охватила такая ярость, что, если бы в комнате был Шадо, она убила бы его на месте.
     - Забудь его, - отрезала она. - Он не стоит твоих слез.
     - Он такой злой, - с непонятным детским удивлением вдруг произнесла Джанин сквозь слезы. - Я еще не встречала таких злых людей. Он хочет убить моего ребенка. Я не смогу этого сделать, Бренна.
     - Конечно, конечно, - согласилась Бренна. От выражения лица Джанин по ее спине пробежал холодок. Неужели психика ее сестры, жившей на зыбкой грани между реальным миром и своим собственным, выдуманным, не перенесла этот удар? - Мы что-нибудь придумаем, обещаю тебе. А теперь иди ложись, поспи хоть немного.
     Джанин послушно поднялась на ноги.
     - Бренна, ты такая сильная. Помоги мне сохранить ребенка.
     В течение последующих месяцев казалось, что только мысль о ребенке удерживала Джанин от депрессии. О том, чтобы продолжать работать в "Шадо Уайнериз", не могло быть и речи. Бренна сама настояла, чтобы Джанин ушла оттуда.
     Все заботы младшая сестра взвалила на свои плечи, а старшая лишь безропотно повиновалась ей. Она ничего не сказала даже тогда, когда девочка бросила школу и нашла работу в ближайшей аптеке. У Бренны были кое-какие секретарские навыки, и она могла бы устроиться на лучшую работу, но не хотела тратить драгоценное время на поиски вакансии. Все свободные минуты она теперь уделяла только Джанин.
     Опасения сестры, что Пол будет преследовать ее и лишит ребенка, возрастали. Бренна тщетно старалась убедить ее в том, что Шадо больше никогда не появится в ее жизни и не заберет малыша. Но только на восьмом месяце беременности Джанин, когда на их адрес пришел счет из женской консультации, Бренна осознала, насколько силен этот страх. Счет был выписан на имя Бренны, а не Джанин Слоун. Когда Бренна потребовала объяснений, Джанин лишь безмятежно улыбнулась:
     - Мне ничего больше не оставалось. Только так я смогу защитить своего малыша. Я все продумала...
     - Ну, что ты наделала? - устало спросила ее Бренна. - Почему счет выписан на мое имя?
     Сестра наклонилась к ней и заговорщицки прошептала:
     - Неужели ты не понимаешь, мы просто притворимся, будто это твой ребенок. Тогда у Пола не останется никаких прав на него. В свидетельстве о рождении будет стоять не мое имя, а твое.
     - Джанин, это ничего не даст, - только и сказала Бренна. Она потеряла всякую надежду отговорить сестру. А ссориться из-за этого Бренна позволить себе не могла, ведь Джанин была такой слабенькой.
     - Почему это? - спокойно отреагировала Джанин. - Все станут думать, что ребенок твой. Но в действительности он, конечно, будет только моим, - добавила она ревнивым тоном. - Мы просто сделаем вид, притворимся понарошку. Это будет нашей игрой, как в детстве. Ты ведь не захочешь забрать у меня малыша, как Пол? - Она замолчала, не в силах справиться с нахлынувшими слезами.
     Бренна протянула руку и погладила сестру по бледной щеке.
     - Конечно, нет. Хорошо, сестренка, пусть это будет понарошку.
     Но Джанин так и не довелось насладиться материнским счастьем. Через три дня после рождения Рэнди она умерла от внезапно открывшегося кровотечения...
     Неожиданно раздавшийся детский крик заставил Бренну вскочить с дивана. Она быстро вытерла слезы и поспешила к Рэнди. Тот сразу замолчал и протянул к ней ручонки, сияя ангельской улыбкой.
     - Что-то мы совсем мало поспали, молодой человек, - строго сказала Бренна, поднимая мальчика с кроватки. Она крепко прижала его к себе, ощущая теплоту маленького тела. Рэнди это не очень понравилось, и он затрепыхался, пытаясь высвободиться.
     В течение двух лет, прошедших со времени смерти Джанин, Бренна никогда не пыталась опровергнуть вполне понятное мнение окружающих о том, что она и есть мама Рэнди. Ее не покидало странное ощущение, что она в долгу перед покойной сестрой и теперь должна сделать так, чтобы у мальчика была настоящая мама, а не просто любящая тетя.
     Единственные люди, отношения с которыми она ценила - Вивиан Барлоу и Чарльз Уилкис, - тактично не затрагивали при ней эту тему. Что же касалось мнения других окружающих, оно ее не особо беспокоило. Однако вскоре она с горечью обнаружила, что даже в нынешние "либеральные" времена репутация матери-одиночки - незавидный удел. Бренна печально усмехнулась. Два года общество относилось к ней как к падшей женщине, и вот теперь судьбе было угодно сыграть с ней жестокую шутку - Донован лишил ее шанса получить работу, о которой она мечтала. И еще посмел при этом нагло заявить, что делает это лишь потому, что у нее не хватает жизненного опыта.

***

     Чарльз Уилкис уже припарковал свой "Фольксваген" на площадке за театром и направился к входу в здание, когда неподалеку остановилась "Хонда" Бренны. Чарльз с улыбкой помахал ей и зашагал навстречу.
     Уилкису было около пятидесяти, но выглядел он старше своего возраста. Седые белоснежные волосы, такого же цвета борода и полноватая фигура делали его похожим на Сайта-Клауса из университетского городка. Это впечатление дополняли серый твидовый костюм и массивные очки в роговой оправе.
     Увидев, что Бренна поднимает с сиденья спящего Рэнди, он быстро подошел к ней и принял малыша на руки. Он обращался с ребенком опытно и уверенно, быстро и аккуратно подоткнул со всех сторон одеяло, в которое тот был завернут.
     Наконец он поднял голову, и Бренна увидела, что его лицо выражает жгучее нетерпение.
     - Ну что? - полушепотом спросил он, чтобы не разбудить Рэнди. - Как прошло прослушивание?
     Бренна только вздохнула, открывая багажник и извлекая из него неизменный манеж.
     - Полная катастрофа, - мрачно ответила она. - По сравнению с ней гибель "Титаника" - история со счастливым концом.
     Уилкис разочаровано вздохнул.
     - Фернандесу не понравилось, как ты читала? - спросил он по дороге к входу в театр.
     - Фернандесу-то понравилось, - с горечью призналась Бренна. - Мною остался недоволен ваш бывший ученик.
     - Там был Майкл? - недоверчиво спросил Чарльз и усмехнулся. - Неужели он снизошел до личного присутствия на каком-то прослушивании?
     - Я была бы в тысячу раз более счастлива, если бы обошлось без этого его личного присутствия... Извините, Чарльз, я вас подвела. Я не только все испортила, но еще и разругалась с мистером Донованом. Не видать теперь мне ни одной серьезной роли! - Последнее признание хоть и было произнесено бодрым голосом, но заставило старого учителя приостановиться и внимательно посмотреть в глаза своей воспитаннице.
     - Ладно, не переживай, - посочувствовал Уилкис. - Представляю, что пережил Майкл, когда столкнулся с таким отношением к себе. Он ведь привык, что ему все низко кланяются. Ничего, для него полезно встретить человека, который умеет постоять за себя.
     - Я рада, что вы так думаете, - с заметным облегчением в голосе поблагодарила его Бренна, - но уверена: у него на этот счет имеется другое мнение.
     Они подошли к тяжелой металлической двери, ведущей на сцену. Уилкис ловко перехватил Рэнди одной рукой, а второй открыл дверь и придержал ее, пропуская Бренну.
     "Риалто" когда-то был небольшим кинотеатром, одним из многих, которым пришлось закрыться после нашествия телевидения. Заброшенное здание с заколоченными окнами пребывало в запустении, пока Чарльз не обнаружил его в списках какой-то мелкой компании, зан