предположение  не
оправдалось, потому что тогда Лан был бы мертвым, а не мокрым или искусанным
муравьями; но Элис не удосужилась объяснить погоню, сколько Букама  ни  ждал
от нее объяснений. Эдейн могла подослать женщину  с  поручением  следить  за
Ланом, решив, что с ней он будет более беспечен. Поэтому Лан не спускал глаз
с Элис. Но ничего подозрительного Лан за ней не замечал, разве что одно,  да
и то с натяжкой: когда их отряд проезжал через деревни, Элис  принималась  о
чем-то расспрашивать местных жителей, причем держалась подальше  от  Лана  и
его товарищей и умолкала, когда они оказывались поблизости. Впрочем, в  двух
днях пути от Чачина она прекратила расспросы. Возможно, узнала, что  хотела,
на рынке в деревне под названием Равинда, но даже если  и  так,  то  радости
Элис не испытывала. Вечером  того  дня  она  обнаружила  возле  лагеря  куст
волдырника, и Лан, к своему стыду, едва не потерял терпение.
   Если Канлуум именовали порой  городом  в  холмах,  то  Чачин  можно  было
назвать городом в горах. Три самых высоких, пусть и со срезанными вершинами,
пика возносились почти на милю,  и  в  лучах  солнца  сверкали  многоцветные
черепичные крыши и выложенные изразцами стены дворцов. А  на  самом  высоком
пике выше всех зданий красовался  Дворец  Айздайшар,  и  над  самым  большим
куполом над ало-зелеными стенами гордо реял стяг со вставшим на дыбы Красным
Конем. Город окружали три кольцевых вала, перед каждым - ров шириной в сотню
шагов, переброшенную через рвы  дюжину  мостов  сторожили  массивные  башни.
Движение по мостам было не в пример Канлууму оживленнее, в ворота и из ворот
текли людские потоки и тянулись вереницы  повозок,  и  поскольку  Запустение
отстояло от города гораздо дальше, то стражники в  плащах  с  Красным  Конем
оказались куда менее придирчивыми, чем в Канлуу-ме. Однако прошло еще немало
времени, пока четверо путников пересекли Мост Восхода.
   Едва миновав городские ворота, Лан сразу же потянул поводья.
   - Вот мы и в стенах Чачина, - сказал он спутнице. -  Обещание  исполнено.
Деньги оставьте себе, - прибавил Лан, когда она потянулась за кошелем.
   Рин тут же напустился на него, мол, негоже так разговаривать с Айз Седай,
начал с виноватой улыбкой извиняться перед ней, а Букама глухо заворчал, что
у некоторых людей манеры просто-таки свинские. Женщина воззрилась на Лана  с
ничего не выражающим лицом; может, она и в  самом  деле  та,  за  кого  себя
выдает? Если такое заявление - неправда,  то  она  многим  рискует.  А  если
правда, то...
   Развернув Дикого Кота, Лан галопом поскакал  по  улице,  взбирающейся  на
гору; испуганные прохожие, как и кое-кто из верховых, шарахались в  стороны.
Букама и Рин нагнали Лана, когда он  одолел  уже  полпути  к  Айздайшарскому
дворцу. Если Эдейн в Чачине, то она там. Букама и  Рин  хранили  молчание  -
весьма мудро с их стороны.
   На  плоской  вершине,  полностью  заняв  площадь  гайдов   в   пятьдесят,
раскинулась сверкающая  громада  куполов,  галерей  и  переходов,  напоминая
небольшой городок. Украшенные  эмблемой  Красного  Коня  огромные  бронзовые
ворота под красной аркой были распахнуты, и когда  Лан  назвал  себя  -  Лан
Мандрагоран, а не ал'Лан, - стоявшие в  суровой  неподвижности  стражники  с
улыбками поклонились. Прибежали  слуги  в  красно-зеленых  ливреях,  приняли
поводья лошадей  и  проводили  каждого  гостя  в  подобающие  его  положению
апартаменты. Букаме и Рину предоставили  по  небольшой  комнате  на  верхнем
этаже одной из казарм. Лану же отвели три комнаты, стены которых были  обиты
шелком и украшены гобеленами; окна спальни выходили во внутренний  дворцовый
садик. В распоряжении Лана  также  оказались  две  широколицых  горничных  и
долговязый паренек на посылках.
   Несколько ненавязчивых вопросов слугам, и ситуация прояснилась.  Королева
Этениелле  совершала  поездку  в  глубь  страны,  но  Брис,   Принц-Консорт,
находился в резиденции. Как  и  леди  Эдейн  Аррел.  Упомянув  о  последней,
женщины улыбнулись: они знали, каким будет его первое желание.
   Умылся Лан сам, но одели его горничные. Незачем обижать  их  из-за  того,
что они слуги. У Лана была с собой одна белая шелковая рубашка,  с  виду  не
очень ношеная, и вполне приличная черная  шелковая  куртка;  на  ее  рукавах
золотилась  вышивка  -  розы-кровавки,   окруженные   крючковатыми   шипами.
Розы-кровавки - в напоминание об  утрате.  Потом  Лан  выпроводил  женщин  в
коридор сторожить его дверь, а сам уселся и стал ждать. С  Эдейн  он  должен
встретиться на людях, причем чем больше их будет рядом, тем лучше.
   Она посылала за ним, звала к себе в апартаменты. На  приглашение  Лан  не
ответил. Учтивое обхождение с гостем требовало дать ему  время  отдохнуть  с
дороги, но, как показалось Лану,  прошло  немало  времени,  прежде  чем  его
позвал Брис. С приглашением явилась шатайян, седая,  величественная,  словно
королева, женщина - она  распоряжалась  всеми  дворцовыми  слугами,  и  Лану
оказывали честь, поручив ей лично проводить его. К тому же  без  провожатого
любой  гость  мог  запросто  заблудиться  во  дворце.  Меч  Лан  оставил  на
лакированной стойке возле двери. От оружия не будет  никакого  толку,  кроме
того, он нанесет оскорбление Брису, появившись перед ним с мечом.
   Лан предполагал, что предстоящая встреча с Брисом  будет  носить  частный
характер, однако шатайян ввела гостя в колонный зал, полный людей.  В  толпе
неслышно сновали слуги, разносившие вино с пряностями. Они предлагали  кубки
кандорским лордам и  леди,  красовавшимся  в  шелковых  одеждах  с  вышитыми
эмблемами Домов, и выборным  от  наиболее  влиятельных  гильдий  -  судя  по
цеховым эмблемам на их одеждах из тонко выделанной шерсти. Впрочем, были тут
и другие. Лан заметил нескольких мужчин с хадори, которые они не надевали по
меньшей мере лет десять - это Лан знал наверняка. У женщин с  коротко  -  до
плеч и выше - подрезанными волосами Лан разглядел нанесенные на лоб  круглые
пятнышки ки'сайн.  Завидев  Лана,  они  склонялись  в  поклонах  и  глубоких
реверансах - все эти мужчины и женщины, которые решили вспомнить о Малкир.
   Взглянув на  принца  Бриса,  коренастого,  словно  вытесанного  из  скалы
мужчину средних лет, можно было сказать, что доспехи смотрелись  бы  на  нем
естественней, чем шелковые зеленые одежды, однако принц  был  привычен  и  к
тому, и к другому. Брис носил титул Носящего  Меч  при  королеве  Этениелле,
командовал ее армией и был ее консортом. Принц приобнял Лана  за  плечи,  не
дав ему поклониться.
   - Нет-нет, Лан! Человек, дважды спасавший  мне  жизнь  в  Запустении,  не
должен кланяться, - засмеялся Брис. - Кроме того, ты, по-видимому, поделился
своим везением с Дайриком. Этим утром он свалился с балкона,  а  это  добрых
пятьдесят футов, и ухитрился ничего не сломать.  -  Принц  коротко  взмахнул
рукой, и вперед выступил его второй сын, красивый  темноглазый  мальчик  лет
восьми, в такой же куртке, как у отца. Сбоку  на  голове  мальчика  виднелся
крупный кровоподтек, и двигался Дайрик немного скованно - явно сказывались и
другие ушибы, - но он  учтиво  поклонился,  чуточку  подпортив  церемонность
широкой ухмылкой.
   - Ему бы сейчас уроки учить, - сообщил Брис, - но он так  хотел  с  тобой
встретиться, что совсем позабыл о своих занятиях.  Даже  о  собственный  меч
порезался.
   Насупившись, Дайрик стал возражать, что такого с ним никогда не бывало.
   На приветствие мальчика Лан ответил с не меньшей учтивостью, а затем  ему
пришлось выстоять под целым водопадом вопросов. Да, он сражался с айильцами,
на юге и на шайнарских рубежах, но они такие  же  люди,  хоть  и  смертельно
опасны, и никак не десяти футов росту. И вуалями они лица  закрывают,  перед
тем как устремиться на врага, но своих мертвых они не едят. Нет, Белая Башня
высотой вовсе не с гору, хотя и выше  любого  здания,  возведенного  людьми,
какие доводилось видеть Лану, выше даже Тирской Твердыни. Дай пареньку волю,
он не отстал бы от Лана, пока не выспросил бы все и об Айил, и о  чудесах  и
диковинах огромных городов на юге, таких как Тар Валон и Фар  Мэддинг.  Судя
по всему, ему не  верилось,  что  по  размерам  Чачин  им  обоим  ничуть  не
уступает.
   - Попозже Лорд Мандрагоран расскажет тебе  обо  всем,  что  пожелаешь,  -
сказал Брис сыну. - Ему здесь еще кое с  кем  нужно  встретиться.  Ступай  к
госпоже Тувал и садись за книги.
   Эдейн была такой же, какой ее помнил Лан. Пусть старше на десять  лет,  с
поседевшими прядями на висках и новыми морщинками у  глаз,  но  эти  большие
темные глаза захватили его.  Ее  ки'сайн  по-прежнему  был  белого  вдовьего
цвета, и ее волосы черными волнами ниспадали ниже талии. Эдейн облачилась  в
красное шелковое платье в доманийском стиле, облегающее и почти  прозрачное.
Она была прекрасна - и даже не пыталась этого скрывать.
   Какое-то мгновение Эдейн просто смотрела на кланяющегося ей Лана, холодно
и оценивающе.
   - Было бы... проще, если бы ты пришел ко мне, - тихо произнесла  она.  Ее
будто не волновало, что эти слова  слышал  Брис.  А  потом  Эдейн  грациозно
опустилась на колени перед потрясенным Ланом и взяла его ладони  в  свои.  -
Именем Света, - громким  чистым  голосом  заговорила  она,  -  я,  Эдейн  ти
Гемаллен Аррел, клянусь в верности ал'Лану Мандрагорану. Лорду  Семи  Башен,
Лорду Озерному, истинному Клинку Малкир. Да рассечет он Тень!
   Даже Брис выглядел ошеломленным. В оглушительной тишине Эдейн  поцеловала
пальцы Лана, затем со всех сторон раздались  приветственные  кличи.  Кричали
"Золотой Журавль!" и даже "Кандор вместе с Малкир!".
   От криков Лан очнулся, высвободил руки и поднял Эдейн на ноги.
   - Миледи... - начал он срывающимся голосом.
   - Пусть свершится то, что должно, - промолвила она, приложив ладонь ему к
губам. А затем растворилась  среди  тех,  кто  радостно  кинулся  к  Лану  с
поздравлениями - тех, кто, позволь им Лан, готов был немедленно принести ему
клятву верности.
   Лана выручил Брис. Взяв его за  локоть,  принц  увлек  Лана  на  длинную,
обрамленную  каменными  перилами  галерею.  Внизу,  сотнях  в  двух   футов,
виднелись городские  крыши.  На  эту  галерею  Брис  удалялся,  когда  хотел
уединиться или побеседовать  с  кем-то  с  глазу  на  глаз,  всем  это  было
известно, и  поэтому  никто  не  осмелился  идти  следом.  На  галерею  вела
одна-единственная дверь, окна сюда не выходили, и из дворца не доносилось ни
звука.
   - Что ты будешь делать? - без околичностей спросил Брис.
   - Не знаю, - ответил Лан. Она выиграла поединок, но  легкость  одержанной
ею победы оглушила  его.  Грозный  противник  -  женщина,  которая  носит  в
прическе частицу твоей души.
   Потом Брис с Ланом негромко поговорили об охоте, о  разбойниках,  о  том,
скоро ли сменится затишьем прошлогодняя вспышка активности Запустения.  Брис
высказал сожаление, что вынужден был отвести свою армию и потому  не  принял
участие в войне с Айил, но  другого  выхода  не  было.  Они  обсудили  также
расплодившиеся слухи о том, что появился некий мужчина, способный направлять
Силу, причем, где именно он находится, рассказывали разное. Брис считал, что
все это - досужие басни, еще один болотный огонек, и Лан с  ним  согласился.
Еще молва твердила, что ныне повсюду  встречаются  Айз  Седай,  а  что  тому
причиной, никто не знает. В своем письме Брису  Этениелле  сообщила,  что  в
одной деревне, которую она  миновала  на  своем  пути,  две  сестры  поймали
женщину, выдававшую себя за Айз Седай. Она могла направлять, но  ничего  это
ей не дало. Две настоящие Айз Седай плетками прогнали ее через всю  деревню,
заставив  признаться  в  своем  преступлении  всем  жившим  там  мужчинам  и
женщинам. Потом одна из сестер увезла обманщицу в Тар Валон, где ее  и  ждет
настоящее наказание - что  бы  последнее  ни  значило.  Если  Элис  соврала,
назвавшись Айз Седай, то ей придется несладко.
   Лан еще тешил себя надеждой,  что  до  конца  дня  ему  удастся  избегать
встречи с леди Эдейн, но, когда гостя проводили в его апартаменты,  она  уже
была там - сидела на позолоченном стуле, устало откинувшись на спинку.  Слуг
Лан не заметил.
   - Боюсь, сладкий мой, красавцем тебя  уже  не  назовешь,  -  сказала  она
вошедшему Лану. - Думаю, с годами ты станешь даже уродливей. Но больше,  чем
твое лицо, мне всегда нравились твои глаза. И твои руки.
   Лан стоял у порога, так и не отпустив дверную ручку.
   - Миледи, и двух часов не прошло, как вы клялись... Она перебила его.
   - И я послушна моему королю. Но и король - не король,  оставшись  наедине
со своей карнейрой. Я принесла твой даори. Подай его мне.
   Невольно он посмотрел, куда она указала, - на столике возле двери  стояла
плоская лакированная шкатулка. Крышку он приподнял так, будто весила  она  с
добрый  булыжник.  Внутри,  свернутый  кольцами,  лежал  плетеный  волосяной
шнурок. Лан до мельчайших подробностей помнил утро  после  их  первой  ночи,
когда она привела его на женскую половину Королевского дворца в Фал Моране и
на глазах придворных дам и служанок обрезала его волосы по плечи.  Она  даже
объяснила всем, что сие означает. Все женщины были заинтригованы и принялись
шутить, когда он сел у ног Эдейн и начал плести для  нее  даори.  Да,  Эдейн
блюла древние обычаи, но на свой манер.  Волосы  на  ощупь  были  мягкими  и
гладкими, должно быть, она каждый день смазывала их бальзамом.
   Медленно подойдя к Эдейн, Лан опустился перед  ней  на  колени  и,  держа
даори двумя руками, протянул ей.
   - В знак того, чем я обязан тебе, Эдейн, всегда и навеки. -  Если  в  его
голосе и не слышалось трепета того первого утра, она вряд ли удивится.
   Она не приняла шнур. Вместо этого принялась рассматривать Лана.
   - Я знала, что даже за столь  долгое  отсутствие  ты  не  забудешь  наших
обычаев, - наконец промолвила Эдейн. - Идем.
   Поднявшись, она схватила его за запястье и увлекла за собой к окнам. Окна
отстояли от земли локтей на двадцать и выходили в сад.  Двое  слуг  поливали
сад водой из ведер; по дорожке из  сланцевых  плит  шла  молодая  женщина  в
голубом платье, таком же ярком, что и  ранние  цветы,  распустившиеся  возле
деревьев. - Это моя дочь, Изелле. - На  миг  голосу  Эдейн  придали  теплоту
материнская гордость и любовь. - Помнишь ее? Теперь ей семнадцать. И она еще
не нашла себе карнейру. - Молодых мужчин выбирали  их  будущие  карнейры,  и
таким же правом обладали и молодые женщины. - Но,  по-моему,  ей  все  равно
пора замуж.
   Лан смутно  припомнил  ребенка-непоседу,  за  которым  было  не  угнаться
слугам, отраду материнского сердца, но мысли его в те  времена  были  заняты
лишь одной Эдейн.
   - Красотой она похожа на мать, -  вежливо  заметил  Лан,  вертя  в  руках
даори. Пока этот волосяной шнурок у него, преимущество на ее стороне, но она
должна забрать у него даори. - Эдейн, нам нужно поговорить.
   Она не обратила на его слова никакого внимания.
   - Да и тебе, сладкий мой,  пора  жениться.  И  раз  уж  никого  из  твоих
родственниц нет в живых, значит, этим придется заняться мне.
   Лан от удивления открыл рот, поняв, к чему клонит Эдейн. Поначалу  он  не
поверил своей догадке.
   - Изелле? - охрипшим голосом произнес он. - Твоя дочь?  -  Она  держалась
обычаев по-своему, но это  предложение  было  просто  вызывающе.  -  Никакой
уздой, Эдейн, меня не втянуть в это постыдное дело. Никому, и тебе  тоже!  И
это вот не поможет!
   Он  потряс  перед  ней  даори,  но  Эдейн  лишь  взглянула  на  шнурок  и
улыбнулась.
   - Конечно, сладкий мой, никто тебя ни во что не втянет. Ты ведь  мужчина,
а не мальчик. Однако ты блюдешь обычаи, - проворковала она, проведя  пальцем
по волосяному шнурку, дрожащему в руках Лана. - Наверное, нам и в самом деле
нужно поговорить.
   Но увлекла она его лишь в постель.

***

   Большую часть  дня  Морейн  провела,  обходя  с  осторожными  расспросами
гостиницы в пользующихся  самой  дурной  славой  кварталах  Чачина,  где  ее
шелковое дорожное платье притягивало взгляды как завсегдатаев таверн, так  и
самих трактирщиков. Какой-то жилистый малый, на  чьем  лице  будто  навсегда
застыло плотоядное выражение, сказал ей, что его заведение  не  для  нее,  и
предложил проводить в местечко поприличней. Круглолицая  косоглазая  женщина
прокашляла, что "ночные работнички" этакую юную красотку без  соли  слопают,
если она поскорей не уберется отсюда.  Один  добродушный  с  виду  старик  с
румяными щеками и веселой улыбкой порывался угостить ее вином с пряностями -
но Морейн не поручилась бы, что он туда чего-нибудь не подсыпал.  Оставалось
лишь стиснуть зубы и продолжать поиски. В подобные места  любила  захаживать
Суан, когда подруг-Принятых изредка отпускали гулять  по  Тар  Валону,  -  в
дешевые заведения, куда почти не заходили Айз Седай, но ни в одном из них не
останавливалась голубоглазая тайренка.  Холодный  день  клонился  к  закату,
грозя смениться еще одной ледяной ночью.
   Тени стновились длиннее. Морейн вела Стрелу шагом, с  подозрением  косясь
на шевелящиеся в переулке тени, и  раздумывала,  не  хватит  ли  на  сегодня
расспросов, и тут к ней сзади подбежала Суан.
   - Так и думала, что ты где-то здесь искать станешь, - сказала Суан,  взяв
подругу за локоть, и заставила ее ускорить шаг. - Идем, пока  мы  совсем  не
замерзли. - Она тоже бросила взор на тени в переулке и машинально  потрогала
висящий на поясе нож, как будто с помощью Силы не справилась бы  с  десятком
злодеев. Правда, тогда пришлось бы обнаружить себя. Наверно, и в самом  деле
лучше поторопиться. - Эти кварталы не для тебя, Морейн. Проклятие, тут такой
народец! Съедят тебя и не подавятся, а ты и  не  сообразишь,  что  тебя  уже
потрошат. Ты что, смеешься или кашляешь?
   Как оказалось, Суан остановилась в самой  респектабельной  гостинице  под
названием "Вечерняя звезда"; ее облюбовали купцы средней руки, особенно  она
пришлась по вкусу женщинам, которые не желали,  чтобы  их  тревожили  шум  в
общем зале или какая-нибудь драка. Парочка широкоплечих парней  ясно  давала
понять, что ничего подобного здесь не потерпят. Комнатка Суан  оказалась  не
слишком-то просторной, зато в ней было тепло, и худощавая хозяйка гостиницы,
которая всем своим видом показывала, что  шутить  она  не  любит,  не  стала
возражать против того, чтобы Морейн подселилась к Суан. Лишь бы  платили  за
двоих.
   Пока Морейн  вешала  плащ  на  крючок,  Суан  уселась  скрестив  ноги  на
неширокую кровать. После Канлуума в нее будто  новые  силы  вдохнули.  Когда
Суан имела перед собой цель, она всегда горела энтузиазмом.
   - Ну и поездка была, Морейн. Эта дурацкая лошадь меня  чуть  не  уморила,
пока я сюда добиралась. Людям Создателем предназначено ходить пешком или  на
лодках плавать, а не трястись невесть на чем.  Судя  по  тебе,  та  женщина,
Сахира,  -  пустой  номер,  не  то  ты  носилась   бы   точно   нерестящаяся
краснохвостка. Инее Демайн я нашла почти сразу, но мне до нее не  добраться.
Она недавно овдовела, но сын у нее точно есть. Назвала  его  Рахиен,  потому
что видела тогда встающую над Драконовой горой зарю. Так  молва  утверждает.
Все говорят, что глупей причины дать ребенку такое имя не слыхали.
   - Сын Авинэ Сахиры родился  на  неделю  раньше  и  в  тридцати  милях  от
Драконовой горы, - промолвила  Морейн,  когда  Суан  остановилась  перевести
дыхание. На мгновение Морейн охватила дрожь. Увидеть зарю над горой вовсе не
значит, что ребенок родился на горе. В комнате не было ни стула, ни табурета
- для них просто не нашлось бы  места,  -  поэтому  Морейн  села  в  изножье
кровати.
   - Суан, если ты  нашла  Инее  и  ее  сына,  то  почему  тебе  до  них  не
добраться?
   Выяснилось, что леди Инее живет во  Дворце  Айздайшар,  куда  Суан  может
попасть только как Айз Седай, а иначе - лишь нанявшись во дворец служанкой.
   Дворец Айздайшар.
   - Об этом подумаем утром, - вздохнула Морейн. Придется пойти на