иру. Тот  кивнул, но не шелохнулся,
продолжая рассматривать двух стоявших над Падросом Аша'манов. Те не обращали
на него внимания.
     - Что  делать с этим? - спросил Гедвин, жестом указывая на  тело, -  По
мне так не худо бы отослать его к ведьмам, в назидание.
     -  Оставьте где  лежит,  - отрезал  Ранд.  Ты готов  убить  их  сейчас?
прозвучал в голове  вопрос Льюса  Тэрина,  на сей  раз вовсе  не  казавшийся
безумным.
     Еще  нет, подумал  Ранд. Но, может быть, скоро... Ударив пятками в бока
Тай'дайшара,  он галопом помчался  вниз,  к своей  армии.  За  ним следовали
Дашива, Флинн и Башир с сотней салдэйцев. Все настороженно озирались, словно
ожидая нового покушения на жизнь Ранда. На востоке,  меж  пиками,  сгущались
черные тучи, сулившие новую бурю.
     Лагерь на вершине холма был устроен безупречно:
     извилистая речушка в достатке обеспечивала водой,  с высоты превосходно
просматривались все возможные подступы  к длинному  горному лугу.  Но  Ассид
Бакуун  не  испытывал  по этому поводу  гордости. За тридцать лет  службы  в
Непобедимой  Армии  он устроил  сотни лагерей и  с  таким же успехом мог  бы
гордиться  умением  пересечь  комнату не споткнувшись.  Тридцать  лет службы
Императрице  - да  живет она вечно!  - причем  службы  в те  времена,  когда
безумные  выскочки,  зарившиеся  на  Хрустальный   Трон,  дерзали  поднимать
восстания, подготовили  его  ко всему. На протяжении жизни  двух  поколений,
пока велось  строительство огромных кораблей Возвращения,  Непобедимая Армия
обучалась и готовилась. Чем Бакуун  действительно гордился, так это выпавшей
ему  честью  стать  одним  из  Предвестников.  И  если  он  лелеял  мечты  о
возвращении истинным наследникам Артура  Ястребиное  Крыло похищенных  у них
земель, а возможно,  даже дерзкие мечты  о завершении нового  Объединения до
прибытия  Коринне,  это было простительно. Быть может, его мечты не столь уж
несбыточны, хотя  многое в  этих землях оборачивалось не  совсем так, как он
воображал.
     По   склону   холма   поднимался  возвращавшийся   патруль:   пятьдесят
тарабонских копейщиков  в кирасах, расписанных красными и зелеными полосами,
и кольчужных вуалях, скрывавших их густые усы. В седле они держались неплохо
и даже сражались  недурно, но лишь когда их возглавляли настоящие командиры.
Вдесятеро  больше тарабонцев  располагались  сейчас у  костров, ухаживали за
лошадьми или  несли  караулы, не говоря уж  о  еще трех пока  не вернувшихся
патрулях. Прежде Бакуун и представить себе не мог, что под его командованием
окажется отряд, более чем  наполовину состоящий из  потомков  воров,  причем
ничуть этого не стыдившихся.  Любому из  них ничего не стоило смотреть  тебе
прямо  в глаза! Когда патруль проезжал мимо, командир поклонился Бакууну, но
многие  солдаты  продолжали болтать,  со  своим  особым выговором и  слишком
быстро, чтобы Вакуун смог понять, не вслушиваясь. Представление о дисциплине
у них тоже особое.
     Покачав головой, Бакуун направился к большой - больше его собственной -
того  требовала   необходимость,  -  палатке  су  л'дам.  Четыре  женщины  в
темноголубых  платьях  со  вставками в виде  разветвленных  молний на  юбках
сидели снаружи на складных скамеечках, наслаждаясь погожим днем: в последнее
время перерывы между  бурями и  грозами случались нечасто. Одна из су л'дам,
решительного вида женщина по  имени Нерит, поглаживала  по голове сидевшую у
ее  ног светловолосую дамами  в  сером  платье и  о чем-то  с ней  говорила.
Остальные су  л'дам негромко посмеивались и  тоже роняли какие-то  словечки.
Серебристый браслет  аидам лежал на земле. Бакуун кисло хмыкнул. Дома у него
был волкодав, он любил пса и вполне мог сказать ему пару  слов, но никак  не
собирался беседовать со своим Хватом.
     -  С  ней все в  порядке? - спросил Бакуун у Нерит, не  в  первый  раз.
Возможно, в десятый. - Все хорошо? Дамами умолкла и опустила взгляд.
     -  Она  вполне  здорова.  Капитан  Бакуун,  - отозвалась  Нерит  тоном,
почтительным ровно настолько, насколько того требовала  дисциплина. И  ни на
волосок больше. При  этом она продолжала успокаивающе поглаживать дамами.  -
Имело место маленькое расстройство. Пустяк, и теперь уже все в  порядке. Вам
не о чем беспокоиться. Дамами -дрожала.
     Бакуун  снова  хмыкнул. Примерно такие  же  ответы он получал и прежде.
Однако в Эбу Дар что-то случилось, и  не только с этой дамами. Все су  л'дам
позакрывали рты, как моллюски - створки раковин, а Высокородные, само собой,
никогда  не сказали  бы ничего человеку его  положения, но никому не в силах
помешать  слухам.  Поговаривали,  будто все  дамами  - все до единой! то  ли
больны,  то ли не  в себе.  О Свет,  кто прежде слыхал,  чтобы,  когда город
привели к покорности, над ним, в честь победы, не зажглись бы Небесные Огни?
     - Ну, надеюсь, она... - начал Бакуун и осекся, приметив  подлетавшего с
востока ракема. Мощными взмахами кожистых крыльев ящер взлетел над холмом, а
затем неожиданно  резко  снизился, развернулся  в воздухе  так,  что  кончик
одного крыла  смотрел почти вниз, а  другого вверх,  и проделал  над лагерем
быстрый  круг.  Узкий  красный  вымпел  полетел  вниз,  увлекаемый  тяжестью
свинцового шара.
     Бакуун  проглотил  проклятие.  Летуны  всегда любили показуху, но если,
сбрасывая  свое донесение, эта парочка поранила  кого-то  из  его  людей, он
сдерет с них три шкуры, и не важно, с кем ему придется  иметь дело, чтобы до
них добраться.  Ему вовсе не хотелось воевать без воздушной разведки, однако
летуны были избалованы, как любимые зверушки Высокородных.
     Падая,  вымпел  вытянулся,  став  прямым  как  стрела.  Свинцовый  груз
ударился о  землю  и  подпрыгнул, упав на  гребень поблизости  от  высокого,
тонкого шеста для посланий. Он стоял вертикально и когда никаких посланий на
нем не было: стоило положить шест на землю" кто-нибудь непременно  его ломал
- к примеру, лошадь нечаянно наступала копытом.
     Бакуун зашагал  к своей палатке, где его,  с  перепачканным вымпелом  и
трубочкой для  свитков  в  руках,  уже  дожидался  Первый  Лейтенант  Тирас:
костлявый, с реденькой бороденкой  на кончике подбородка,  ростом  на добрую
голову выше своего командира.
     Извлеченное из тонкой металлической трубки донесение, написанное на еще
более тонкой,  полупрозрачной бумаге,  оказалось  кратким.  Что  и  не диво:
Бакууну - благодарение Свету и Императрице, да живет и славится она вечно! -
никогда не доводилось летать ни  на  ракенах,  ни на  то  ракенах. однако он
подозревал,  что  писать  на  лету, сидя  в  седле,  прикрепленном  к  спине
крылатого ящера, не слишком удобно.
     Прочитанное  заставило  Бакууна   поспешно  откинуть  крышку  походного
столика и самого взяться за перо.
     - Войско, -  пояснил  он в ответ на  вопросительный взгляд  Тираса. - В
десяти  милях  к востоку отсюда.  Их раз  в пять-шесть  больше,  чем  нас. -
Конечно, порой летуны  преувеличивали, но  все-таки  знали  в преувеличениях
меру.  Так  каким же образом столь  многочисленная  армия смогла перебраться
через горы, оставшись никем не замеченной? Бакуун  видел  береговую линию  и
твердо знал,  что, прежде чем пытаться там  высадиться, не помешает заказать
по  себе  погребальную  молитву.  Испепели  его  Свет,  а  ведь  эти  летуны
похвалялись,  будто  не  проглядят  и муху! - Нет  никаких оснований думать,
будто  они  знают о  нашем  присутствии,  однако  я  не  возражал бы  против
подкрепления.
     Тирас рассмеялся.
     - Да будь их хоть вдесятеро больше нас, мы сметем их с помощью дамани.
     Единственным  недостатком  этого,  в  остальном превосходного,  солдата
являлась излишняя самонадеянность.
     - А если  с  ними несколько... Айз Седай? -  негромко  вымолвил Бакуун,
слегка  запнувшись  перед внушавшим  отвращение  словом. Он  засунул  доклад
летуна в пенал-трубку вместе со своим  кратким посланием. Ему до сих  пор не
верилось, что кто-то может оставлять таких женщин на свободе.
     Выражение лица Тараса показало -  он тоже припомнил  рассказы об оружии
Айз Седай.  В следующий  миг Первый  Лейтенант  уже бежал к шесту, и красный
вымпел реял позади него.
     Очень  скоро  вымпел развевался  в  пятнадцати  шагах над  Гребнем,  на
верхушке  шеста,  вместе  с  закрепленной  трубочкой  с  посланием.   Ракен,
неподвижно раскинув крылья, пошел  на снижение. Неожиданно  один из летунов,
резко  соскользнув с седла, завис  прямо под когтями  ящера. Вниз головой! У
Бакууна скрутило  желудок, но рука женщины-летуна  уже ухватилась за вымпел.
Шест согнулся, потом спружинил, выпрямился и задрожал:  трубочка с посланием
была вырвана из зажима. Женщина ловко вскарабкалась на спину ракена, который
медленными кругами набирал высоту.
     Бакуун с радостью выкинул  из головы  летунов  вместе  с их ракенами  и
принялся  обозревать долину.  Широкую, длинную  и  почти  плоскую,  если  не
считать  этого холма. Вокруг вздымались  лесистые  склоны, столь крутые, что
пробраться по ним мог разве что горный козел.  А все ущелья, лощины и другие
возможные  проходы  лежали  как  на  ладони. Используя  дамани, Бакуун  имел
возможность  разорвать  в  клочья  любого противника прежде,  чем тот сможет
пойти в  атаку  по  открытому  размокшему лугу. Однако он  счел  необходимым
запросить  подкрепление. Правда,  если  противник  движется  сюда,  он всяко
поспеет раньше любой подмоги: своим быстрее чем за два-три дня не добраться.
Но как могло целое войско зайти так далеко, оставшись незамеченным?
     Последние битвы  Объединения  завершились  за  две сотни лет до  начала
службы  Бакууна,  однако  ему  довелось  принимать  участие   в   подавлении
восстаний. Взять хотя бы  бунт в  Марендаларе: два года сражений и  тридцать
тысяч   погибших,  не   говоря  уж   о   несчетном  множестве  обращенных  в
собственность. Помимо всего  прочего,  опыт подсказывал  ему, что солдат, не
упускающий из виду ничего странного, как правило, живет дольше. Отдав приказ
сниматься  с лагеря  и уничтожить следы стоянки, он стал отводить воинов  на
лесистые склоны. На востоке  сгущались  тучи:  надвигалась  еще одна из этих
проклятых бурь.


        ГЛАВА 23. Туман войны, буря битвы



     Дождь  перестал. Ранд направил Тай'дайшара в обход вырванного с корнями
дерева, хмурым  взглядом  окинув  валявшегося рядом  со  стволом мертвеца  -
коренастого, широкоплечего малого с морщинистым лицом, уставившего невидящий
взор  в  проплывающие  по  небу  облака.  Несмотря  на  странный  доспех  из
перекрывавших одна другую, покрытых голубым и зеленым лаком  пластин, убитый
чем-то напоминал Иагана Падроса - вплоть до оторванной ноги.
     Валявшийся рядом  меч  имел резную, в  виде женской  фигуры, рукоять из
поделочной   кости,  а   смахивавший   на  голову   гигантского   насекомого
лакированный шлем украшали два длинных тонких  плюмажа -  не иначе как  знак
офицерского достоинства.
     Вырванные с корнями и раскиданные  деревья,  многие из  которых горели,
загромождали склон горы на добрых пять сотен шагов, деревья и мертвые тела -
переломанные, разорванные в  клочья, когда на склон обрушился удар саидин...
Большинство   в  кирасах,   разрисованных  горизонтальными  полосами   и   в
закрывавших лица кольчужных  масках-вуалях. Благодарение Свету, женщин среди
погибших не было. Раненых лошадей пришлось добить:  просто поразительно, как
громко и жалобно кричат кони.
     думаешь, мертвые молчат? - прозвучал в голове Ранда хриплый смех  Льюса
Тэрина.  Ты так думаешь? Нет,  они  вопиют!  Обвиняя меня!  И  меня тоже,  с
печалью мысленно откликнулся  Ранд. Я не позволяю себе прислушиваться к ним,
но как. заглушаешь их голоса ты?
     Вместо  ответа  Льюс Тэрин  разразился горестными стенаниями, вспоминая
погибшую Илиену.
     - Великая победа, - торжественно произнес позади Вейрамон. - Хотя честь
от нее не столь велика. Сражение по старинке как-то предпочтительней.
     Плащ Ранда был заляпан грязью, а вот Благородный  Лорд каким-то образом
ухитрялся  выглядеть так  же, как на Серебряной Дороге.  Его  шлем  и  броня
сияли. А ведь он не отсиживался в стороне от  битвы: когда тарабонцы пошли в
отчаянную атаку, противопоставив копья и  отвагу  Единой Силе,  Вейрамон без
всякого  приказа  ответил им встречным ударом и  увлек за собой  почти  всех
тайренцев, кроме Защитников. Даже полупьяного Ториана. А также Семарадрида и
Грегорина Панара с большинством  кайриэнцев  и иллианцев. По  правде говоря,
людям  было  невмоготу  оставаться в  бездействии,  и  они  горели  желанием
ввязаться в  какую угодно  схватку.  Вот  и ввязались,  причем  даже  не без
успеха. Хотя Аша'маны вполне обошлись бы и без них.
     Один только Ранд не принимал участия в сражении:
     он  просто сидел  на  коне,  так чтобы все  его  видели. И  не  решался
прикоснуться к Источнику, боясь  потерпеть неудачу и обнаружить перед  всеми
свою слабость. Эта мысль ужасала и невнятно бормотавшего Льюса Тэрина.
     Помимо  незапятнанного  плаща   внимание   к  Вейрамону  привлекала   и
державшаяся рядом  с ним  Анайелла. Она  обходилась  без обычных  кокетливых
улыбочек, что, как ни странно, отнюдь не портило ее внешности. Сама она, как
и  Айлил, в бою,  конечно же,  не  участвовала,  но  ее Предводитель Конницы
поддержал  натиск Вейрамона  и  пал,  сраженный тарабонским  копьем.  Но что
общего  у  нее с  Вейрамоном?  Возможно, она  просто  думает,  что тайренцам
следует держаться друг друга? Может, и так: недавно Ранд видел ее в компании
Сунамона.
     Башир  вел своего коня вверх по склону, обходя мертвецов, но обращая на
них не больше  внимания, чем на расщепленные  стволы и  обгорелые пни.  Шлем
салдэйец привесил к  луке седла, латные рукавицы заткнул за пояс.  С правого
бока и сам Башир, и его конь были измазаны грязью.
     - Араком скончался, - сообщил полководец. - Флинн пытался Исцелить его,
но беднягу покалечило так, что он едва ли захотел бы жить.  У  нас уже около
полусотни  павших, а из раненых многие тоже не выживут. Анайелла побледнела.
Ранд  помнил, как при виде  изуродованного тела  Аракома  женщину  стошнило.
Впрочем, погибшие простолюдины ее волновали не столь сильно.
     На  мгновение Ранд  почувствовал жалость,  но не к  ней,  и  даже  не к
несчастному Аракому. А к Мин, хоть  та находилась в безопасности в Кайриэне.
Она предсказала смерть Аракома, а  также Гуама и Мараконна. Но ему  хотелось
верить, что видение не открыло девушке, какова будет эта смерть.
     Большинство  из Аша'манов-солдат снова отправились  на  разведку, а  на
широкий  луг внизу из  сплетенного  Посвященными  Гедвина прохода выкатывали
подводы с  припасами и  выводили  запасных  лошадей. Выходившие с  ними люди
разевали рты. хотя топкую  почву у подножия холма изрыло не так сильно,  как
горный склон. Однако и там  зияли почерневшие борозды в пару шагов шириной и
в  пятьдесят  длиной,  не  говоря  уже  о  ямах,  иные  из  которых  едва ли
перескочила бы лошадь. Обнаружить дамани пока не удалось. По прикидкам Ранда
в бою участвовала только одна, иначе потерь было бы намного больше.
     Уже горели костры, в котелках побулькивало варево На сей раз  тайренцы,
кайриэнцы  и иллианцы не сторонились друг  друга, причем  не только  простые
солдаты.  Семарадрид  протягивал походную  фляжку устало  потиравшему  спину
Гуаму. Мараконн и Кэрил  Драпанеос,  с виду  сущий аист,  чья  подстриженная
квадратом  борода  смотрелась нелепо  на узком,  худощавом  лице,  сидели на
корточках у костра и вроде бы играли в карты. Вокруг Ториана собралась целая
толпа мелких  кайриэнских дворян: они покатывались  со смеху, хотя хохотали,
возможно, не над его остротами, а над пьяными ужимками.
     Легионеры держались  особняком, но  они  приняли в свой круг иллианских
добровольцев,  последовавших  за  Падросом.  Добровольцы,  узнав, как  погиб
Падрос, стали  служить  Знамени Света с особым рвением. Сейчас более опытные
солдаты   знакомили   новобранцев   с  премудростями  пехотного  строя:  как
поворачивать, не превращаясь в беспорядочную толпу.
     Флинн находился среди раненых вместе с Эдли, Морром и Хопвилом. Наришма
мог  Исцелять разве что  мелкие порезы, так же  как и  Ранд, а Дашива не был
способен даже на это. Гедвин и  Рочайд, держа  коней в поводу, разговаривали
друг с  другом  в стороне  от прочих, на  вершине высившегося посреди долины
холма. Того  холма,  у  которого  воины  Ранда  рассчитывали застать  Шончан
врасплох,   выскочив  из  открывшихся  вокруг  проходов.  Погибло  пятьдесят
человек, и число погибших еще вырастет за счет тяжелораненых.  Но не окажись
под  рукой  Флинна и остальных, хоть в какой-то  мере способных к Исцелению,
армия  недосчиталась бы  по меньшей мере  двух  сотен. Гедвин с Рочайдом  не
хотели пачкать руки и к раненым подходили лишь по приказу  Ранда, да и  то с
недовольным видом.  Среди  павших  оказался и один  солдат  в черном. Другой
солдат,  круглолицый кайриэнец,  сидел возле костра с совершенно ошарашенным
видом:  его подбросило в воздух, когда под ногами взорвалась земля. Хотелось
верить, что дело только в этом.
     Внизу,  на  изрытой   бороздами  равнине,  Айлил  совещалась  со  своим
Капитаном  Копий, низкорослым бледным человеком по  имени Денхарад.  Сблизив
коней  почти вплотную, они  то и дело посматривали на гору, в сторону Ранда.
Интересно, что у них на уме?
     - В следующий раз  у нас получится лучше, -  пробормотал  Башир, обводя
взглядом  долину  и  покачивая  головой.  - Хуже  нет ошибки,  чем повторять
старую, а такого мы не допустим.
     Вейрамон  подхватил мысль  салдэйца и принялся  твердить  то  же самое,
только используя раз в двадцать более цветистых, как весенний сад, слов. При
этом  становилось  очевидным, что сам он  никаких  ошибок не совершал - как,
разумеется, не совершал их и лорд Дракон.
     Ранд  молча  кивнул.  В  следующий  раз у  них должно получиться лучше,
другого просто не остается, если он не хочет положить в горах половину своей
армии. Но сейчас его заботило другое: как поступить с пленниками.
     Большая часть  вражеских воинов, уцелевших  после  удара войска  Ранда,
скрылась  за  деревьями,  устоявшими   на  склоне.  По  утверждению  Башира,
неприятель  отступил в отменном - на удивление -  порядке, но спасшиеся едва
ли сейчас представляют собой угрозу. Если только у них нет дамани.  Примерно
сотня пленных,  обезоруженных  и  лишенных  доспехов,  сидела на  земле  под
бдительной охраной двух дюжин конных Спутников  и Защитников. В основном это
были тарабонцы, причем сражались они вовсе не  как покоренный народ, который
гонят в бой  завоеватели. Многие  и сейчас держались вызывающе и насмехались
над  своими  пленителями.  Гедвин  предлагал  прикончить  всех  до  единого,
подвергнув предварительно допросу с пристрастием. Вейрамону  не было дела до
того, перережут ли пленным глотки, но пытки он считал пустой тратой времени.
На том основании, что раз в плен не попало ни одного лорда, никто из пленных
просто не может знать чего-либо, заслуживающего внимания.
     Ранд бросил взгляд на Башира. Вейрамон продолжал пышно витийствовать.
     - ...мы очистим эти  горы  во  славу милорда Дракона!  Мы втопчем  их в
грязь копытами и...
     Анайелла кивала, казалось бы одобрительно, но с угрюмым лицом.
     И тут все осложнилось с появлением одного из патрулей Башира.
     Шестеро  верховых древками копий  гнали  перед  собой  вниз  по  склону
пленницу: темноволосую женщину в рваном темно-голубом платье с  капюшоном, с
красными вставками на груди и с раздвоенными молниями по подолу. По грязному
лицу размазались слезы. Она спотыкалась и чуть ли  не падала, хотя подгоняли
ее  больше  для  виду.  И  ухитрялась  при  этом  смотреть  на пленителей  с
презрением,  один  раз  даже  сплюнула.  И  на  Ранда  воззрилась  столь  же
высокомерно.
     - Что вы с ней сделали? - вопрос сорвался с уст Ранда  прежде,  чем тот
успел  понять, как неле