айильских женщин  до  подножия  холма  вышла сама  Койрен  с
Зеленой сестрой  Эриан, Коричневой  сестрой Несан и с пятью Стражами. Кэтрин
остановилась  под  деревьями,  глядя  им  вслед.  По  прибытии  эти  дикарки
поднялись  на вершину  одни,  как  и подобает просительницам, каковыми они и
являлись, но сейчас им оказали  честь, словно они и вправду стали союзницами
Башни.  Правда,  Кэтрин сомневалась,  что  они в  состоянии оценить подобную
тонкость.
     Гавин  находился  внизу.  Он  сидел на утесе  и смотрел на сухую степь.
Интересно, подумала Кэтрин, что сказал бы этот юнец, узнав, что он со своими
Отроками  находится здесь только потому,  что его решили убрать подальше  от
Тар  Валона.  Ни Элайде,  ни  Совету не нравилось  держать  в Башне  дерзких
волчат, не желавших ходить на поводке.  Может быть, Шайдо помогут избавиться
от  этой головной боли.  Элайда намекала на нечто подобное. Если все сделают
айильцы, Башне, во всяком  случае, не  потребуется  объясняться с  королевой
Моргейз по поводу смерти ее сына.
     -  Если  ты не перестанешь глазеть  на этого мальчишку,  Кэтрин, я могу
подумать, что ты из Зеленых.
     Кэтрин подавила вспыхнувшую было искорку  гнева и почтительно  склонила
голову.
     -  Я  лишь  пытаюсь догадаться,  о  чем  он  думает,  Галина  Седай,  -
отозвалась  Кэтрин,  выказав, пожалуй, даже несколько больше  почтения,  чем
подобало на людях.
     Галина Касбан  выглядела моложе истинного возраста Кэтрин, а была в два
раза старше, и уже  на протяжении восемнадцати лет эта  круглолицая  женщина
возглавляла  Красную  Айя. Разумеется, негласно. Этот факт был известен лишь
самим Красным  сестрам. Формально она даже не представляла  Красных в Совете
Башни, тогда  как руководительницы большинства других  Айя,  как подозревала
Кэтрин, заседали в Совете.  Скорее всего, Элайда и во главе этого посольства
поставила Галину, а  не самоуверенную Койрен,  но Галина  сама заметила, что
Красная  может вызвать у Ранда ненужные подозрения. Амерлин возглавляла  все
Айя и  ни одну в отдельности. Вступая  на  Престол, она отрекалась от своего
цвета,  но если Элайда  и считалась с чьим-либо мнением, что  представлялось
довольно сомнительным, то лишь с мнением Галины.
     -  Пойдет ли он  с нами  добровольно, как надеется  Койрен? -  спросила
Кэтрин.
     -  Вполне возможно, - сухо отозвалась Галина. - Чести, какую окажет ему
это посольство, достаточно, чтобы заставить любого короля отнести свой  трон
в Тар Валон на спине.
     Кэтрин кивнула:
     - Но эта женщина, Севанна, убьет его при первой возможности.
     - Стало быть,  ей не должно представиться подобной возможности. - Голос
Галины звучал холодно. -  Амерлин будет недовольна, если нарушатся ее планы.
Боюсь,  в  таком  случае  нам  с тобой  придется  молить  о  смерти  как  об
избавлении.
     Кэтрин поежилась и обернула  плечи шалью.  Ветер  нес сухую пыль, и она
подумала,  что  не помешало бы накинуть  легкий плащ. Что же до  смерти,  то
погибнут  они обе скорее  не от руки Элайды, хотя гнев  ее мог быть  ужасен.
Кэтрин была Айз Седай уже  семнадцать лет, но только перед самым отъездом из
Тар Валона  узнала, что ее связывает  с Галиной не только красный  цвет. Уже
двенадцать лет  Кэтрин  тайно являлась  Черной сестрой  и все это  время  не
подозревала, что Галина тоже служит Великому Повелителю Тьмы, причем гораздо
дольше.  Черные Айя по необходимости таились  даже друг от  друга.  На своих
редких встречах они скрывали лица и изменяли голоса.  До Галины Кэтрин знала
лишь о двух. Приказы время от  времени появлялись у  нее под подушкой или  в
кармане плаща. Коснись любой  из этих записок чужая рука, и  чернила бы вмиг
исчезли. Свои донесения она оставляла в  тайнике. Пытаться подсмотреть,  кто
их  заберет,   строжайше   запрещалось,   а   Кэтрин   всегда   повиновалась
беспрекословно.  Возможно, и  среди  тех,  кто следовал за  их  посольством,
отставая на день пути, были Черные сестры, но этого она знать
     не могла.
     -  Почему?  - спросила Кэтрин.  Приказ  сохранить  жизнь  Возрожденному
Дракону казался ей совершенно
     бессмысленным.
     - Давшей обет повиновения не пристало задавать
     вопросы. Это опасно.
     Кэтрин снова поежилась и чуть было не присела в
     поклоне:
     - Да. Галина Седай.
     Но недоумение оставалось. Почему?
     -  Они  не выказывают  ни малейшего  уважения  и  понятия  не имеют  об
учтивости, -  проворчала Терава. - Позволили  нам свободно  пройти в лагерь,
словно  мы беззубые собаки, а потом ни с того ни  с  сего приставили охрану,
будто заподозрили нас в воровстве.
     Севанна  шла, не озираясь  по сторонам,  решив,  что  осмотрится, когда
скроется за  деревьями. Айз Седай  наверняка  наблюдали  за  ней,  выискивая
признаки неуверенности и беспокойства.
     - Они согласились, Терава, - отозвалась она. - Пока этого достаточно.
     Пока. Настанет  день, когда все эти земли  будут  отданы Шайдо. И Белая
Башня тоже.
     -  Это  негодная  затея,-   недовольно  проворчала  третья  женщина.  -
Хранительницы Мудрости всегда избегали Айз Седай, так повелось испокон веку.
Может,  тебе, Севанна, это  и  на руку,  коли  ты,  как  вдова  Суладрика  и
Куладина, заменяешь вождя, покуда мы не послали в Руидин нового человека, но
нас в это не впутывай.
     Севанна от злости чуть не сбилась с шагу. Дизэйн выступала против того,
чтобы Севанну признали Хранительницей Мудрости,  под тем  предлогом, что она
не прошла должного обучения, не  была  в Руидине и к тому же  замещала вождя
клана. И будто  бы  она вообще приносит несчастье, недаром же похоронила уже
двух мужей.  К  счастью, большинство Хранительниц  Мудрости  Шайдо предпочли
прислушаться  к  речам  Севанны.  Но  и  у Дизэйн  были свои сторонники, и в
достаточном числе.  Избавиться от  нее  было  не так-то просто.  К  тому  же
Хранительницы Мудрости  считались  неприкосновенными, даже Хранительницы  из
септов и  кланов  глупцов  и  предателей  у  Кайриэна свободно  приходили  к
палаткам Шайдо и беспрепятственно уходили. Однако Севанна твердо решила  для
себя, что найдет способ решить эту проблему.
     Сомнения Дизэйн словно передались Тераве, и та принялась бормотать себе
под нос:
     - Все, что делается против Айз Седай, добром не кончится. Мы служили им
до Разлома, подвели их и  были за то наказаны. Если мы подведем их снова, то
и  вовсе сгинем. Так  говорилось в  древних преданиях,  Севанна, однако  же,
сомневалась в их правдивости. Ей эти Айз Седай показались слабыми и глупыми:
пустились в дорогу в сопровождении  всего нескольких сот воинов, тогда как в
этих  землях  тысячи Шайдо, истинных айильцев,  могут  без труда окружить  и
смять эту жалкую охрану.
     - Настали новые времена, - резко сказала  Севанна, повторяя то, что уже
не  раз  говорила  Хранительницам  Мудрости.  -  Мы  больше  не привязаны  к
Трехкратной  Земле.  Оглянитесь  по сторонам - нужно быть слепым,  чтобы  не
увидеть  повсюду перемены. Мы тоже  должны измениться, а если не  сможем, то
действительно сгинем, и памяти о нас не останется.
     Однако  она никогда не говорила о  том, сколько и каких  именно перемен
замыслила  сама.   Во  всяком  случае  она  собиралась  сделать  все,  чтобы
Хранительницы Мудрости никогда и никого не послали больше в Руидин.
     - Новые ли времена, старые ли,  - проворчала Дизэйн, - но что  делать с
Рандом  ал'Тором, ежели мы и впрямь  заполучим его у Айз Седай? И  зачем  он
нам? Не проще ли сунуть ему нож под ребро, когда они повезут его к себе?
     Севанна  промолчала - она просто не знала, что ответить. Пока не знала.
Но одно она знала точно: когда-нибудь этот  так называемый кар'а'карн, вождь
вождей всех айильцев, будет посажен  на цепь перед ее палаткой,  как бешеный
пес. Вот  тогда эта земля воистину будет принадлежать  Шайдо. И ей.  Это она
знала еще до того, как тот  чудак из мокрых земель невесть как  отыскал ее в
горах,  которые  эти  люди  называют  Кинжалом Убийцы  Родичей.  Он  дал  ей
маленький  кубик из какого-то  странного твердого камня, на котором вырезаны
непонятные письмена и узоры, и рассказал, что с ним делать, -  разумеется, с
помощью Хранительниц, умеющих направлять Силу,  - когда Ранд ал'Тор окажется
в  ее  руках. Этот подарок  Севанна носила  в кошеле  на  поясе. Она  еще не
решила,  как  поступить,  но ни  о  той  встрече,  ни  о  подарке никому  не
рассказывала. Севанна  шагала, высоко подняв голову. В  осеннем небе нещадно
палило солнце.
     Вероятно, в  дворцовом саду ощущалось бы некое подобие прохлады, будь у
росших  в нем  деревьев  нормальные, развесистые  кроны.  Однако  ветви были
подрезаны, чтобы придать растениям самую причудливую форму - скачущих коней,
кувыркающихся медведей  и тому подобного. Садовники в  одних рубахах сновали
под  палящим  полуденным солнцем  с  полными  ушатами  воды, пытаясь  спасти
творение своих рук. Спасти хотя бы кусты и деревья, - цветы давно погибли, и
узоры на цветочных  клумбах теперь выкладывали дерном,  который тоже  быстро
иссушало солнце.
     -  Жаль, что стоит такая  несносная  жара, -  промолвил  Айлрон. Достав
кружевной носовой платок из  украшенного кружевными  же манжетами рукава, он
слегка обтер лицо  и отбросил платок в сторону. Слуга  в  красной с  золотым
шитьем ливрее, шагнув вперед, быстро подхватил  платок  с посыпанной гравием
дорожки и снова отступил за деревья. Другой слуга столь же проворно вложил в
руку королю свежий платок, и тот  спрятал его  в рукав,  будто и не  заметив
услуги.  Возможно,  и  вправду не  заметив.  -  Обычно  этим  малым  удается
сохранить  все  посадки до весны, но, боюсь, этой  зимой я кое-чего  лишусь.
Хотя у нас и зимы-то,  похоже, вовсе не будет. Эти  растения переносят холод
лучше, чем сушь. Но они весьма милы, не правда ли? Айлрон. Помазанник Света,
Король и Защитник Амадиции и Хранитель Южных Врат, был  вовсе не так красив,
как  рассказывали. Впрочем,  Моргейз еще  с первой встречи заподозрила,  что
источником этих слухов был он сам. Его темные волосы, действительно пышные и
волнистые, спереди явно начинали редеть, нос был слегка великоват, да и уши,
пожалуй, тоже. И весь он казался каким-то рыхлым.  Кстати, подумала Моргейз,
надо бы как-нибудь спросить у него, что это за Южные Врата.
     Обмахиваясь ажурным веером из  резной кости, Моргейз  окинула  взглядом
одно  из  творений  садовников - группу деревьев, выстриженных  в  виде трех
огромных обнаженных женщин, отчаянно боровшихся с гигантскими змеями.
     -  Они  занятны, - ответила  она. А что  еще скажешь,  пребывая  в роли
просительницы?
     -   Весьма  занятны,   не   правда   ли?  О,  похоже,   меня  призывают
государственные  дела.  Боюсь, неотложные.  - На  вершине короткой мраморной
лестницы у дальнего конца тропинки  появились придворные  - дюжина человек в
одеяниях ярких  и  пестрых,  словно  цветы,  которых  в  саду  уже не  было,
дожидались   короля  среди   колонн   с  каннелюрами,   которые   ничего  не
поддерживали. - До вечера, дорогая. Мы  еще побеседуем обо всех этих ужасных
событиях и о том, чем я смогу вам
     помочь.
     Он склонился над ее рукой  - чуть было на самом деле  не поцеловал, - а
она  слегка присела  в  поклоне и пробормотала  какие-то  подобающие  случаю
глупости. Затем Айлрон удалился, сопровождаемый  целой оравой таскавшихся за
ним всюду лакеев.
     Моргейз принялась энергичней обмахиваться веером - король хоть и потел,
но делал  вид, будто жара ему нипочем, - и повернула к своим покоям. Вернее,
к  отведенным  ей покоям.  Ничего  своего  у  нее  здесь  не  имелось.  Даже
бледно-голубое платье на ней было дареным. Несмотря на жару, она согласилась
принять  лишь закрытое платье. С некоторых  пор к  вырезам у нее было особое
отношение.
     Один из слуг, приставленный Айлроном, последовал  за ней.  И Талланвор,
само-собой, дышал ей в спину.  Он, по  собственному настоянию, так и ходил в
грубошерстном  зеленом  кафтане,  в  котором   проделал  весь  путь,   и  не
расставался с мечом, будто здесь, во дворце Серанда,  менее чем в двух милях
от Амадора, им могло грозить нападение.
     Моргейз  старалась  не  обращать  внимания  на  этого рослого  молодого
человека, но, как правило, он не предоставлял ей такой возможности.
     - Лучше бы мы поехали в Гэалдан, Моргейз. В Джеханнах.
     Определенно,  он слишком много себе позволял.  Юбки королевы зашуршали,
когда  она резко  повернулась,  оказавшись  с  ним  лицом к  лицу.  Глаза ее
сверкали.
     - В дороге нам приходилось таиться и вольности были допустимы. Но здесь
все  знают,  кто  я такая. Ты  тоже  должен  это помнить и выказывать  своей
королеве надлежащее почтение. На колени!
     Он не шелохнулся.
     - Ты моя королева,  Моргейз? - Хорошо  еще, что  он догадался  понизить
голос, и Айлронов слуга не мог  подслушать его слова и разнести повсюду.  Но
его глаза...  В них пламенели гнев и  такое страстное  желание, что  Моргейз
едва не отпрянула. - Да, я  тебя не покину до  самой смерти.  Но ты оставила
позади многое, оставила Андор Гейбрилу. Когда ты вернешь свое королевство, я
встану  перед  тобой  на колени и ты, если  захочешь, сможешь  отрубить  мне
голову. Но до тех пор... Зря мы не поехали в Гэалдан.
     Этот юный глупец готов был  погибнуть, сражаясь против узурпатора, даже
когда стало ясно, что ни  один Дом в Андоре не  намерен  помогать свергнутой
королеве и единственный выход  для  нее - прибегнуть к  чужеземной помощи. И
чем дальше,  тем бесцеремоннее  и  независимее он держался. Конечно, Моргейз
могла просто попросить у Айлрона голову Талланвора и, без сомнения, получила
бы ее. Король Амадиции даже вопросов ей задавать не стал бы, что, правда, не
значит, что он не стал бы задаваться ими сам. В  конце  концов, здесь она не
более чем просительница  и должна помнить, что  за всякое одолжение придется
платить.  К  тому же, не будь  Талланвора, она  вообще  не  попала  бы сюда,
оставаясь  пленницей  -  хуже, чем  пленницей! -  Гейбрила. Только  по  этим
причинам голова Талланвора оставалась
     на его плечах.
     Покои  королевы охраняла  ее  армия.  Базел Гилл,  седеющий розовощекий
толстяк, тщетно пытавшийся прикрыть проплешину волосами,  натянул  трещавшую
по швам кожаную  безрукавку с  нашитыми  стальными  пластинами  и прицепил к
поясу меч, которого не касался уже, наверное, лет двадцать. Ламгвин, мужчина
могучего сложения, которому,  однако,  опущенные веки придавали сонный  вид,
тоже опоясался мечом, хотя,  судя по  отметинам на лице  и не раз перебитому
носу, он более привык  драться на кулаках или дубинкой. Трактирщик и уличный
громила  составляли  теперь  всю  ее  армию  -  если,  конечно,  не  считать
Талланвора.  И  с  этим войском ей предстояло отбить  Андор  и свой  трон  у
Гейбрила.
     Оба  караульных неловко  поклонились,  но Моргейз,  не  обращая  на них
внимания, прошествовала мимо и захлопнула дверь перед носом Талланвора.
     - Мир был бы не в пример лучше, не будь в нем мужчин, - проворчала она.
     - И  гораздо скучнее,-  возразила  сидящая на стуле возле окна передней
старая нянюшка королевы. Седая и тоненькая, словно тростинка, она была вовсе
не такой  хрупкой, какой казалась. Лини склонилась над  пяльцами,  покачивая
головой; ее  седые волосы были  собраны  в пучок.  -  Надеюсь, Айлрон не был
сегодня слишком  назойлив.  Или  все  дело  в Талланворе? Дитя, тебе пора бы
перестать огорчаться из-за мужчин. От этого у тебя пятна по лицу идут.
     Хотя Лини успела уже выпестовать не только свою королеву, но и ее дочь,
для нянюшки Моргейз все еще оставалась несмышленой девчушкой.
     - Айлрон был очень любезен, - осторожно ответила Моргейз.
     Женщина,  стоящая  на  коленях возле  комода,  вынимая оттуда сложенные
простыни,  фыркнула, и Моргейз  с трудом удержалась  от  резкого  замечания.
Бриане была... спутницей Ламгвина. Эта низенькая загорелая женщина следовала
за ним повсюду, но, в отличие от  него, являлась уроженкой Кайриэна. Моргейз
не была ее государыней, и Бриане давала ей это понять довольно часто.
     - Еще денек-другой,  - продолжала Моргейз,  - и, сдается мне, я добьюсь
своего.  Сегодня  он  наконец согласился с тем,  что мне  необходимы войска,
чтобы вернуть Кэймлин.  Как только удастся  изгнать  Гейбрила,  знать  снова
примкнет ко мне.
     Ей хотелось  на  это надеяться.  В  Амадиции  она оказалась  отчасти  и
потому, что,  поддавшись чарам  Гейбрила, по его наущению  дурно обошлась со
многими дружественными и влиятельными Домами.
     - Улита едет, когда-то будет, - заметила Лини,  не отрываясь от  своего
рукоделия.  Она  очень любила поговорки, прибаутки да присказки, причем, как
подозревала ее воспитанница, многие сочиняла сама.
     - Когда-нибудь  да  будет, -  заявила  Моргейз.  - Талланвор  ошибается
насчет  Гэалдана.  Айлрон  рассказывал,  что  там нынче разброд и безвластие
из-за  какого-то Пророка, возвещающего Возрождение Дракона. Об  этом Пророке
все слуги шепчутся... Я  не прочь бы  выпить пуншу, Бриане. - Женщина  молча
посмотрела на нее, и Моргейз пришлось добавить: - Пожалуйста.
     Бриане взялась за кувшин, но вид у нее оставался недовольный.
     Охлажденная смесь вина и фруктовых соков освежала в жару - приятно было
даже просто коснуться лба холодным серебряным кубком. Айлрону доставляли лед
и снег с Гор Тумана,  хотя для обеспечения дворцовых нужд караванам фургонов
приходилось двигаться беспрерывно.
     Лиане тоже взяла себе кубок.
     - Так вот, насчет Талланвора, - начала она, отхлебнув.
     - Лини, оставь это, - бросила Моргейз.
     -  А что,  он  ведь, как  я понимаю, моложе  вас, - встряла  в разговор
Бриане,  наливая  кубок и себе. До  чего  же  бесцеремонная  особа!  А  ведь
предполагалось, что  здесь она простая служанка,  кем бы ни  была когда-то у
себя в Кайриэне. - Почему бы вам  и  не приблизить его? Ламгвин говорит, что
он вам  предан, да я  и сама не слепая,  вижу, как он  на вас смотрит. - Она
хрипло рассмеялась и добавила: - Уж он-то не откажется.
     У всех кайриэнцев манеры никуда  не годятся, но большинство из них хотя
бы  не  выставляет  свою  распущенность  напоказ.  Рассерженная  Моргейз уже
собралась было  выставить Бриане из комнаты, но неожиданно  раздался стук  в
дверь.  Не дожидаясь  разрешения,  через порог  ступил сухопарый  седовласый
мужчина  в белоснежном плаще с золотым знаком  солнечной вспышки  на  груди.
Моргейз  похолодела,  но вовсе не  из-за  пунша.  А  ведь  она так надеялась
избежать  встреч с  Белоплащниками, во всяком  случае,  до тех пор, пока  не
заручится  соглашением с Айлроном, заверенным королевской  печатью. Куда  же
смотрела ее охрана? Где Талланвор? Как сюда смог прийти этот Белоплащник?
     Вошедший слегка склонил голову, что едва ли можно было счесть поклоном,
потом устремил взгляд темных глаз прямо на королеву. Он был стар и худ, кожа
да кости,  но,  несмотря  на это,  в нем чувствовалась недюжинная внутренняя
сила.
     -  Моргейз  Андорская? -  спросил он  твердым  и звучным голосом и,  не
дожидаясь  ответа, представился: - Я - Пейдрон Найол. -  Пейдрон Найол, Лорд
Капитан-Командор, возглавлял Чад Света. - Не пугайся. Я  пришел не для того,
чтобы арестовать тебя.
     -  Арестовать  меня?  -  Моргейз  резко  выпрямилась.  -  Но  на  каком
основании? Я не умею направлять Силу.
     Едва произнеся эти слова, она тут же пожалела о сказанном. Не следовало
упоминать о Силе, да и вообще оправдываться в  чем бы  то ни  было, ведь это
явный  признак неуверенности. Однако,  так или иначе, она сказала правду. Из
пятидесяти   попыток  ощутить  Истинный   Источник  ей  удалась  лишь  одна.
Коричневая  сестра по имени  Верин  как-то сказала Моргейз,  что  Башне  нет
смысла тратить время на попытки развить  столь ничтожные способности. Однако
в Амадиции любая,  даже самая слабая способность касаться Источника каралась
смертью. Кольцо Великого Змея, так восхищавшее Айлрона,  сейчас едва не