али  рот на замке. Но ведь Эгвейн обучалась и в Белой
Башне. Она  была одной из Принятых, готовилась в будущем стать Айз Седай. И,
по крайней мере  здесь и  в Тире, выдавала себя  за полноправную  Айз Седай.
Иногда  Ранд   поддразнивал  девушку   этим,   хотя  она   не  одобряла  его
подтруниваний.
     - Фургоны скоро будут готовы отправиться в Тар Валон, - сказала Морейн.
Ее мелодичный голос звучал точно кристальной чистоты ручеек.
     - Пошлите  с ними  сильную  охрану, - заметил  Ранд, - не  то Кадир  не
довезет груз  туда, куда хотите вы. - Юноша  вновь повернулся  к окну, желая
выглянуть  и посмотреть на Кадира.  - Раньше вы не требовали, чтобы я что-то
запрещал или разрешал.
     Внезапно  что-то будто шарахнуло его по плечам  - больше всего на свете
это походило на увесистую палку из  гикори. Кто-то из женщин направил Силу -
подсказало  ему слабое  ощущение  гусиной  кожи, маловероятное  по этакой-то
жаре.
     Резко развернувшись к женщинам, Ранд  потянулся к саидин, наполнив себя
Единой Силой. Ощущение от Силы было такое, будто сама жизнь взбурлила в нем,
словно он стал живее раз в десять, стократно. И порча Темного тоже влилась в
него - смертью и  разложением, словно могильные  черви  закопошились во рту.
Поток Силы грозил в любой миг  снести его, и ему каждое мгновение необходимо
было сражаться с бушующим половодьем, непрестанно бороться, не уступать ему.
Ранд почти свыкся с этим чувством и в то же время  никогда не свыкнется. Ему
хотелось вечно  наслаждаться саидин, и ему было до тошноты плохо. И все  это
время клокочущий поток бил в него, пытаясь ободрать его до костей и дотла
     сжечь кости.
     Со временем порча сведет Ранда с ума, если Сила  не  убьет его раньше -
тут уж какая из напастей достанет первой. С начала Разлома  Мира  на безумие
обречен  всякий  мужчина, способный  направлять, с того самого дня, как Льюс
Тэрин Теламон, Дракон  и Сто Спутников запечатали узилище  Темного  в  Шайол
Гул.  Но  последний  удар   Темного  запятнал  мужскую  половину   Истинного
Источника,  и  способные  направлять  Силу  мужчины, обладающие  этим  даром
безумцы разорвали мир на
     части.
     Ранд наполнил себя Силой... А ведь он не знает, кто из женщин учинил  с
ним такое. Обе холодно, точно ледяные статуи, смотрели на него, обе - выгнув
бровь почти одинаковой дугой, с вопросом в глазах.  Кто-то из них или  обе в
этот  миг  могли  обнимать  женскую  половину  источника - и он  никогда  не
определит, кто именно.
     Разумеется, вытянуть палкой  по спине  -  не в  привычках  Морейн,  она
находила иные способы наказать или обуздать, способы более утонченные и, как
правило,  куда  более  болезненные.  Однако  даже будучи уверенным, что  это
наверняка  Эгвейн,  Ранд ничего не  может  поделать.  Доказательство.  Мысль
скользнула  по поверхности  кокона  Пустоты;  сам  же Ранд плавал  внутри, в
ничто, а мысли и  чувства,  даже  гнев его  были где-то  далеко-далеко.  Без
доказательств я ничего  не сделаю. На этот раз  я не дам себя разозлить. Это
уже не та Эгвейн, вместе с которой он рос, теперь она стала частью Башни - с
тех пор как Морейн  отправила  девушку туда. И опять  Морейн. Вечно  Морейн.
Иногда ему  очень  хотелось,  чтобы  Морейн  исчезла,  пропала  куда-нибудь.
Иногда? А не лукавишь? Ранд сосредоточил все внимание на Айз Седай.
     - Что тебе надо от меня? -  Для собственного уха голос его звучал ровно
и холодно.  А внутри  бушевала  Сила.  Эгвейн говорила ему, что для  женщины
прикосновение  к  саидар, женской  половине  Источника,  было объятием;  для
мужчины  же это действие всегда война  без  пощады.  - И  не  надо опять про
фургоны,  маленькая  сестра. Обычно я понимаю,  что  же  ты хотела  сделать,
спустя очень много времени после того, как все уже сделано.
     Айз  Седай  хмуро воззрилась на Ранда -  и немудрено.  Наверняка  к ней
никто,  кем  бы  он  ни  был,  так  не  обращался.  Ни  один  человек,  даже
Возрожденный  Дракон. Да  и  сам  Ранд  не сказал  бы,  откуда  взялась  эта
"маленькая сестра"; в последнее время  слова  иногда сами возникали у него в
голове. Видать, легкое касание помешательства. Порой он за полночь лежал без
сна, мучимый тревожными мыслями о происходящем с ним. Внутри же  Пустоты все
эти тревоги казались чьими-то чужими терзаниями.
     - Лучше нам поговорить наедине.  - Морейн коротко и  холодно глянула на
арфиста.
     Джасин  Натаэль,  как  он  здесь себя  именовал, возлежал на подушках у
стены без окон и тихо наигрывал на арфе, поставив ее себе на колено. Верхняя
рама  золоченой арфы была  вырезана в  виде созданий,  схожих  с  теми,  что
запечатлены на руках Ранда. Драконы - так их звали айильцы. Откуда у Натаэля
подобная  вещь,  Ранд  мог  лишь  догадываться.   Натаэль  был  средних  лет
темноволосым  мужчиной, которого  во  многих краях, кроме Айильской Пустыни,
считали бы рослым. Темно-синие шелковые штаны и затейливо вышитый по  вороту
и  манжетам  золотой  нитью камзол, уместные при дворе какого-нибудь короля,
были, несмотря  на  жару, наглухо  застегнуты  и  зашнурованы.  Превосходный
костюм выглядел странно  рядом с расстеленным подле него плащом  менестреля.
Вполне  исправный  плащ пестрел многоцветьем частых заплат,  причем пришитых
так, чтобы  трепетали  при легчайшем ветерке.  По этому плащу  даже в глухих
уголках  безошибочно  узнавали  бродящего от  деревни  к  деревне артиста  -
жонглера  и  акробата, музыканта  и сказителя. И  вряд ли  такому по карману
щеголять в  шелках. Что ж, Натаэль, похоже,  весьма высокого мнения о  себе.
Сейчас менестрель казался полностью поглощенным своей музыкой.
     - Все, что  тебе хочется сказать, можешь говорить при Натаэле, - сказал
Ранд. - В конце концов, он - менестрель Возрожденного Дракона.
     Если разговор нужно оставить в тайне, Морейн станет настаивать, и тогда
Ранд отошлет Натаэля, хотя ему не хотелось упускать этого человека из виду.
     Эгвейн громко фыркнула и поддернула на плече шаль.
     - Ранд ал'Тор, ты весь раздулся от важности, словно перезрелый арбуз, -
сказала девушка ровным тоном, будто отмечая очевидное.
     Гнев бурлил  где-то  за  пределами Ничто.  Не от  ее  слов - у Эгвейн с
детства вошло  в привычку  все  время  пытаться поставить  Ранда  на  место,
спихнуть его на ступеньку ниже, независимо от того. заслужил он это или нет.
Но в  последнее время,  как казалось  Ранду,  она стала действовать заодно с
Морейн:  Эгвейн  старается вывести  его  из  равновесия, чтобы  Морейн  было
сподручней  толкать в  нужную ей  сторону. Года два назад,  еще до того, как
стало известно, кто  он такой,  Ранд с Эгвейн, и не только они. считали, что
со временем поженятся. И вот теперь Эгвейн заодно с Морейн - и
     против него.
     Посуровев лицом, Ранд заговорил грубее, чем хотел:
     -  Говори, что ты  хочешь, Морейн. Говори сейчас или отложи, пока  я не
найду время  выслушать  тебя.  Я очень занят. - Последнее  было  неприкрытой
ложью. Время  у Ранда  уходило главным  образом на  упражнения  с  мечом - с
Ланом,  или  с копьями - с Руарком, или  на  обучение  бою  голыми  руками и
ногами, тогда наставниками выступали  оба. Но если сегодня  есть возможность
взбрыкнуть,  то он пойдет  на такой  шаг. А Натаэль пусть слышит. Ему  можно
слышать. Почти все. До тех пор, пока Ранду известно, где тот находится.
     Обе, и Морейн, и Эгвейн, нахмурились, но по крайней мере, настоящая Айз
Седай,  видимо,  поняла, что на  сей раз Ранд уперся на своем - не сдвинешь.
Она покосилась на Натаэля, поджала губы. Тот по-прежнему казался поглощенным
музицированием. Потом  Морейн достала  из  поясного кошеля  толстый  сверток
серого шелка.
     Развернув  шелк, она выложила  на  стол  содержимое  -  диск  с  ладонь
человека  в поперечнике,  наполовину совершенно черный,  наполовину чистейше
белый; два цвета смыкались по волнистой линии, образуя соединенные капли. До
Разлома это был символ Айз Седай, но теперь диск являл собой  нечто большее.
Некогда их было создано всего семь - семь печатей на узилище Темного. Точнее
говоря,  каждый диск  являлся  средоточием  одной из  тех  печатей.  Вытащив
поясной  нож,  рукоять  которого обвивал серебряный  узор, Морейн  аккуратно
поскребла край диска. И от него отвалилась крохотная черная частица.
     Даже в коконе  Пустоты изумление  оказалось  таким,  что Ранд  невольно
охнул.  Сама пустота задрожала, и на миг Сила угрожающе  надвинулась,  грозя
сокрушить его.
     - Это копия? Подделка?
     - Я нашла диск внизу на площади,  - сообщила Морейн. - Но он настоящий.
С  тем,  который я принесла из  Тира,  то  же самое.  -  По тону  можно было
подумать, что она требует себе на обед гороховый суп. А Эгвейн плотно, будто
мерзла, закуталась в шаль.
     Ранд почувствовал  липкое прикосновение страха, просачивающегося  через
границу Пустоты. Отпустить саидин было трудно, но юноша пересилил себя. Если
потерять  концентрацию,  Сила  уничтожит  его  на  месте,  а  сейчас   нужно
сосредоточить все внимание  на самом насущном. И все равно, даже невзирая на
привкус в ней порчи, расстаться с саидин было потерей.
     Лежащая  на  столе  черная  чешуйка  невероятна. Невозможна!  Эти диски
изготовлены  из   квеиндияра,  камня  мужества.  Ничто  созданное  из  этого
материала разломать  нельзя,  даже с помощью Единой  Силы! Какую бы силу  ни
прилагали  к  квейндияру, тот  становился  лишь крепче.  Способ изготовления
камня  мужества утрачен при Разломе Мира, но все сотворенное из него в Эпоху
Легенд сохранилось до сих пор, даже самая  хрупкая ваза, пусть после Разлома
она канула на океанское дно или оказалась  погребена  под горой. Да,  три из
семи дисков уже сломаны, но, несомненно, для этого понадобилось  нечто  куда
большее, чем простой нож.
     Правда, чуток поразмыслив, Ранд признал, что ему невдомек, как на самом
деле  оказались  сломаны  те  три.  Если  никакая   сила,  кроме  могущества
Создателя, не способна разломать камень мужества, тогда  что же разбило  эти
диски?
     - Как так вышло? - спросил Ранд и удивился:
     голос  его был  столь  же спокоен,  как  и тогда,  когда юношу окружала
Пустота.
     - Не знаю, - ответила  Морейн с таким  же внешним спокойствием. - Но ты
понимаешь,  в чем беда? Упади диск со  стола, он разлетится  вдребезги. Если
прочие, где бы они ни находились, в таком же состоянии, то четыре человека с
молотками способны вновь пробить дыру в узилище Темного.  И кто ныне решится
загадать, насколько действенна эта печать - в таком плачевном состоянии?
     Ранд понимал,  в чем беда.  Я еще не готов. Он  понятия  не имел, когда
вообще будет готов, но был уверен - он еще не готов. Эгвейн смотрела на диск
так, точно видела перед собой собственную разверстую могилу.
     Тщательно завернув диск, Морейн уложила его обратно в свой кошель.
     - Наверное, прежде чем я доставлю эту печать в Тар Валон, мне нужно кое
о  чем поразмыслить. Если  мы  узнаем,  из-за чего все и  почему,  вероятно,
что-то можно будет предпринять.
     А перед глазами Ранда возникали жуткие картины:
     Темный вновь тянется к миру из Шайол Гул и со временем освобождается из
плена. Огонь  и тьма застилают  мир,  всепоглощающее  пламя не  дает  света,
несокрушимая  толща  мрака стискивает  воздух. Сквозь полыхавшие в его мозгу
образы с трудом пробился смысл слов Морейн.
     - Ты хочешь идти сама? -  Ранду же казалось, что она навечно прилипла к
нему, точно цепкий мох к скале. А разве тебе не хочется, чтобы она ушла?
     - Рано или поздно, - тихо ответила Морейн. - Рано или поздно,  я... мне
придется оставить  тебя.  Чему быть, того  не миновать. - Ранду  показалось,
будто  Морейн задрожала, но в  следующее  мгновение она вновь преисполнилась
спокойствия и самообладания - так что все могло быть и  игрой воображения. -
Ты должен  быть  готов. - Слова о долге  вовсе не стали для  Ранда  приятным
напоминанием. - Нужно обсудить наши планы. Сколько ты еще будешь тут сидеть?
Даже если Отрекшиеся и не планируют прийти сюда за тобой, то там, за Хребтом
Мира, они наращивают свои  силы, распространяют  свою власть. Что  хорошего,
если, собрав тут Айил, ты обнаружишь, что весь мир за Хребтом - в их руках?
     Усмехаясь, Ранд облокотился  на стол.  Выходит,  это еще  одна интрига.
Если  он  встревожится из-за  ухода  Морейн,  то, наверное,  станет  охотнее
прислушиваться к ее словам и  сделается куда сговорчивее,  не будет  слишком
противиться тому, чтобы  им помыкали. Разумеется,  лгать она не  могла  - не
впрямую.  Этого  не дозволяла  одна из  хваленых Трех  Клятв: не говорить ни
слова  неправды. Но Ранд уже  узнал, что  для  уверток оставалась щелочка  -
шириной  с амбар.  Рано  или  поздно  она  оставит  его в покое. Нет никаких
сомнений в том, когда это произойдет - после того, как он умрет.
     - Ты хочешь  обсудить мои планы, - сухо заметил он. Вытащив  из кармана
короткую  трубку и кожаный кисет,  юноша  набил трубку и, коротко коснувшись
саидин,  направил язычок пламени, затанцевавший  над табаком.  - Зачем?  Это
ведь мои планы.
     Медленно  попыхивая  дымом,  Ранд стал ждать,  не  обращая внимания  на
сердитый взгляд Эгвейн.
     На  лице Айз  Седай не дрогнул ни единый мускул, ее большие глаза будто
метали темные молнии.
     - А что ты делал после того, как отказался, чтобы я направляла тебя?  -
Голос  ее был  спокоен, как и лицо,  но  слова срывались с  губ точно  удары
хлыста. - Куда бы ни пошел, ты повсюду оставлял за собой смерть, разрушения,
войну.
     - Не в  Тире, - произнес  он, пожалуй, слишком поспешно. И явно  в свою
защиту.  Нельзя  позволить ей  вывести себя  из  равновесия Ранд  решительно
запыхтел трубкой - нарочито неторопливо.
     -  Да,  -  согласилась  Морейн,  - не в Тире. Однажды у тебя за  спиной
оказалось  государство, народ,  и  что  ты со всем этим сделал? Восстановить
справедливость и правосудие в Тире - похвально.  Навести порядок в Кайриэне,
накормить голодных - достойно одобрения. В другое время я бы возносила  тебе
хвалу за это деяние. - Морейн была родом из Кайриэна. - Но все это нисколько
не  поможет тебе  подготовиться  к  тому  дню, когда  ты  выйдешь  на Тармон
Гай'дон.
     Целеустремленная женщина, спокойная и не ведающая колебаний, когда дело
касается чего-то другого, даже ее родной страны. Но  разве сам Ранд не такой
же целеустремленный и упрямый?
     -  А  что  же, по-твоему, мне нужно делать? Выслеживать и  затравливать
Отрекшихся?  Одного за  другим?  -  Ранд заставил  себя  медленнее втягивать
табачный дым. - Тебе хоть известно, где  они? Ах да, Саммаэль в Иллиане, это
ты знаешь! Но где остальные? И вот приду я за Саммаэлем, как тебе  угодно, а
там их окажется двое, трое, а то и четверо? Или все девятеро?
     - Тебе  было бы  под силу  сразиться  с  тремя-четырьмя. Возможно, даже
сразу с девятью уцелевшими, - ледяным тоном парировала Морейн, - если бы  ты
не оставил Калландор в Тире. Суть в том, что ты бежишь. На  самом деле нет у
тебя  никакого плана! Нет  у  тебя  плана подготовки  к Последней Битве.  Ты
перебегаешь с места на место в надежде, что все как-то утрясется, сложится к
лучшему.  Ты лишь надеешься, поскольку не знаешь, что еще делать. Если б  ты
послушался моего совета, то по крайней мере...
     Ранд  оборвал  ее, резко взмахнув своей трубкой, словно  и  не  замечая
сердитых взглядов, которыми его жгли обе женщины.
     -  У  меня  есть план.  - Им хочется  знать -  пожалуйста,  а его пусть
испепелит, коли он переменит решение. - Во-первых, я  намерен положить конец
убийствам и войнам, я их  начал или нет.  Если людям  нужно кого-то убивать,
пусть убивают  троллоков, а не  друг  друга. В Айильскую Войну четыре  клана
перебрались за Драконову Стену  и за  два  года громко заявили  о себе.  Они
разграбили  и  сожгли  Кайриэн, разбили  все высланные  против  них  войска.
Пожелай  они,  и  Тар Валон бы захватили.  Из-за ваших Трех  Клятв Башня  не
сумела бы  им  помешать. -  Одной  из  Клятв было  не использовать  Силу как
оружие, разве  что против  Порождений Тени  или Приспешников  Тьмы  или  для
защиты  собственной жизни,  но ведь тогда  самой Башне  айильцы не угрожали.
Теперь  Ранда  цепко  держал  в своей  хватке  гнев. Беглец  с  единственной
надеждой,  таким он ей представляется? - Четыре клана совершили все это. Что
будет, когда я  поведу за  Хребет  Мира одиннадцать? -  Кланов  должно  быть
одиннадцать.  Перетянуть на  свою сторону Шайдо надежды мало.  - Государства
едва успеют задуматься о том, чтобы объединиться, как будет  уже поздно. Они
примут мой мир, или меня зароют в Кэн Брэт.
     Арфа  неприятно  тренькнула,  и  Натаэль  склонился  над  инструментом,
покачивая головой. Через миг вновь раздались тихие, успокаивающие звуки.
     - Да, видно, одним арбузом  дело не обошлось. С головой у тебя точно не
все в порядке,  - пробурчала  Эгвейн, сложив руки на груди. - И камень таким
непробиваемым не бывает! Морейн  всего лишь пытается тебе помочь.  Почему ты
этого не понимаешь?
     Айз Седай разгладила свои шелковые юбки, хотя в том не было нужды.
     - Вывести айильцев за Драконову Стену! Худшего, пожалуй, и не выдумать.
- В голосе Морейн слышалась нотка то ли гнева,  то ли огорчения.  По крайней
мере, Ранд сумел довести до  ее сведения, что он  - не марионетка. - К  тому
времени  Престол Амерлин обратится к правителям  всех государств, к тем, кто
по-прежнему  является  правителем,  предъявит им  доказательства,  что  ты -
Возрожденный Дракон. Им известны Пророчества; они знают, для чего ты рожден.
Как только они убедятся в том, кто ты и что ты, они примут тебя, ибо должны.
Близится Последняя  Битва,  и  ты - их  единственная надежда, другой у  рода
людского нет.
     Ранд громко рассмеялся. Но смех его был  горек. Сунув трубку  в рот, он
сел, скрестив ноги, на стол и принялся рассматривать женщин.
     - Итак, вы с Суан Санчей по-прежнему думаете, что знаете все, что нужно
знать. - По воле Света, они почти ничего о нем не знают и никогда не узнают.
- Вы обе - круглые дуры.
     - Выкажи хоть каплю уважения! - прорычала Эгвейн, но Ранд отмахнулся от
ее слов и продолжал:
     - Благородные Лорды Тира тоже знали Пророчества и поняли, кто  я такой,
увидев в  моей  руке Меч-Которого-Нельзя-Коснуться.  Половина из них ожидала
получить  от меня власть или  славу, если не то  и другое  разом,  а  другая
мечтала о том, чтобы поскорее ткнуть  нож мне в спину и забыть, как страшный
сон, что Возрожденный  Дракон  когда-либо  был  в Тире. Вот  как государства
поприветствуют  Возрожденного  Дракона.  Если только я их в  бараний  рог не
согну, как тайренцев. Знаешь,  почему я  оставил Калландор  в Тире? Чтобы он
напоминал им обо мне. Каждый день они помнят о нем -  торчащем в полу Сердца
Твердыни. И не посмеют забыть, что я вернусь за ним. Вот что удерживает их в
подчинении.
     Это   была   одна   из   причин,    по   которой   Ранд   оставил   там
Меч-Который-не-Меч. О другой он и думать не хотел.
     -  Будь осторожен,  -  чуть  погодя  промолвила Морейн. Только  это,  и
голосом  морозного  спокойствия.  Ранд  же  услышал  в этих  словах  строгое
предостережение. Как-то он уже слышал подобный ее  тон.  Тогда Морейн так же
бесстрастно  заявила,  что  скорее  увидит  его  мертвым, чем позволит  Тени
завладеть им. Безжалостная женщина.
     Она  долго смотрела  на юношу  в  упор,  темные омуты  ее глаз  грозили
затянуть  его  в  свои  глубины.  Потом  Морейн  присела  в  безукоризненном
реверансе:
     - С вашего позволения, милорд Дракон, я отдам необходимые распоряжения.
Мастеру Кадиру надо знать, где ему завтра предстоит работа.
     Никто  не сумел бы заметить в ее поступке или услышать в ее словах даже
слабый  намек  на  насмешку,  но  Ранд  чувствовал  издевку.  Морейн  готова
испробовать все, что угодно, лишь бы вывести его из равновесия, сделать куда
послушнее  - любым  способом. Для этой цели все  было  хорошо:  вина,  стыд,
сомнение, неувереннос