ежде  чем  Исцелять  Бергитте,  нужно  было   вытащить  из  ее  бедра
шончанский арбалетный болт, для чего потребовалась сила Лана. Илэйн  едва не
закричала, ощутив через узы жуткую боль,  а вот женщина-Страж, хотя кровь  и
отхлынула от ее лица, лишь тихонько застонала сквозь стиснутые зубы.
     -  Таи  шар Кандор, - пробормотал Лан, отбрасывая  в сторону  короткую,
толстую  стрелу,  предназначенную для  пробивания  доспехов.  Истинная кровь
Кандора. Бергитте моргнула и он осекся.  -  Извини, если я ошибся.  Ты одета
по-кандорски, вот я и подумал...
     - О, да, - вздохнула Бергитте. - Кандор...  Странную  полуусмешку на ее
лице  вполне  можно  было приписать боли. Найнив торопливо отстранила  Лана,
чтобы  возложить руки на раненую. Илэйн  надеялась, что  Бергитте слышала  о
Кандоре не только  название: когда она  возрождалась в последний  раз, такой
страны не существовало. Женщина могла бы воспринять это как знамение.
     Пять  миль  до  небольшого,  крытого  шифером  манора Бергитте тряслась
позади Найнив  на крепкой гнедой кобыле  с  игривым  прозвищем Любовница,  а
Илэйн  с Авиендой  ехали на вороном  жеребце  Лана. Во  всяком  случае Илэйн
сидела  в седле Мандарба,  Авиенда  позади, обхватив ее  за талию, а Лан вел
могучего  скакуна под  уздцы.  Обученные  боевые кони сами по  себе являлись
оружием, как  мечи, и представляя немалую опасность  для незнакомых седоков.
Будь  уверена  в  себе, девочка, частенько  наставляла  ее  Лини,  только не
чересчур.  Илэйн  старалась  следовать  этому  совету. По  крайней  мере она
понимала, что  сейчас  властна  над  событиями  в  большей степени, чем  над
Мандарбом.
     Возле трехэтажного каменного дома вовсю кипела работа. Мастер Хорнуэлл,
седовласый толстяк и его чуть  менее  седая и толстая, но все же удивительно
похожая  на  него  жена собрали  слуг  со  всего имения. Бок  о  бок с  ними
хлопотали  и  Пол,  служанка  Мерилилль,  и  одетые  в  бело-зеленые  ливреи
служители Таразинского  дворца.  Не так-то просто  было устроить  на  ночлег
более двух  сотен людей,  большей частью женщин,  появившихся ниоткуда перед
наступлением темноты. Дело шло на удивление споро, хотя местные челядинцы не
могли не таращиться на диковинных гостей: Айз Седай,  по чьим  лицам  нельзя
было  угадать их возраст. Стражей  в  плащах, меняющих  цвет, или  женщин из
Морского  Народа  со  всеми  их  яркими  шелками, кольцами  в  ушах и носах,
цепочками  с  медальонами.  Женщины  из  Родни,  видимо,  решили,  что  коли
опасность миновала,  приспела  пора  стенать  и  жаловаться на судьбу,  хотя
Реанне и прочие  из Объединяющего Круга всячески их унимали. Ищущие Ветер во
главе  с Ренейле  дин Калон громко роптали, что  против своей воли оказались
так далеко от моря, а леди  и богатые горожанки, лишь недавно готовые бежать
сломя  голову  подальше от Эбу Дар, теперь возмущались,  когда им предлагали
ночлег на сеновале.
     Илэйн  и остальные добрались до имения,  когда  солнце  уже  окрашивало
багрянцем  горизонт на  западе. Вокруг  дома и крытых соломой  хозяйственных
построек  все  еще  суетились  люди, однако  к  тому  времени  приготовления
подходили  к  концу, да и многих беглянок удалось  привести в чувство.  Алис
Тенджиле, неумолимая,  как лавина, женщина с  приятной улыбкой и несгибаемой
волей, способствовала этому даже в большей степени, чем деловитые Хорнуэллы.
Стоило  ей  шепнуть что-то  бившейся в  рыданиях женщине  из Родни,  которую
тщетно силилась утешить Реанне, как та вскочила и взялась за  работу с таким
решительным  видом, словно заботиться о  себе во враждебном мире для  нее  -
самое привычное  дело.  Надменные  леди с  брачными кинжалами  в окаймленных
кружевами вырезах платьев и горожанки, выставлявшие напоказ почти столько же
гордости и  почти  столько  же  плоти, хоть и  не  облаченные  в  шелка,  по
приближении Алис хватали свои узлы и спешили к высоким сенным сараям, громко
заверяя  друг  друга,  что всегда  мечтали  поспать  на  соломе: "Ведь  это,
наверное,  так  забавно".  Даже  Ищущие  Ветер, многие из  которых  обладали
немалой властью и  влиянием среди  Ата'ан Миэйр, приглушали  свои сетования,
когда Алис  проходила  мимо.  Посматривая на нее,  Сарейта, чье лицо еще  не
успело приобрести безвозрастных черт, теребила  шаль  с коричневой бахромой,
будто желая убедиться, что символ  звания Айз Седай на месте. Даже Мерилилль
-  невозмутимая  Мерилилль!  -  следила  за  Алис  со  смешанным  выражением
одобрения и удивления.
     Слезая с седла  у  передней двери  дома,  Найнив  уставилась  на  Алис,
дернула, хотя и не очень сильно, себя за  косу - Алис  была слишком занята и
этого не заметила - и вошла внутрь, стаскивая  голубые перчатки для верховой
езды и  бормоча что-то под  нос.  Глядя  ей  вслед,  Лан  хмыкнул, но тут же
подавил смешок. Смешок смешком, но глаза его были холодны. Ради Найнив Илэйн
хотела надеяться,  что он  избежит неумолимой  судьбы, однако, глядя  в  его
глаза, не очень-то в это верилось.
     - Где Испан? -  спросила она, помогая Авиенде слезть. То, что Айз Седай
- Черная сестра! - взята в плен, знали слишком многие; слух неизбежно должен
был распространиться со  скоростью  лесного пожара, однако  здесь, в маноре,
все же не стоило привлекать к ней внимание.
     - Аделис и Вандене забрали ее в хижину лесника, этак в полумиле отсюда,
- ответил Лан так же  тихо. - Не думаю,  чтобы в этой  сумятице кто-  нибудь
заметил  женщину с мешком на голове. Сестры  сказали, что останутся с нею на
ночь.
     Илэйн поежилась. Похоже,  Приспешницу Темного после заката ожидал новый
допрос.  Илэйн  чувствовала  себя так,  словно распорядилась о  нем  сама  -
наверное, потому, что они уже находились в Андоре.
     Скоро  они  очутились  в большущих  латунных чанах, наслаждаясь горячей
водой и  душистым мылом. Илэйн с Бергитте вовсю плескали друг  в дружку и от
души  смеялись над  Авиендой, которая, сидя  по  грудь  в  воде,  непрерывно
моргала,  стараясь  скрыть  свой  ужас. Потом  она, видимо,  решила, что это
неплохая  шутка и  рассказала  не  очень  приличную историю  про  мужчину  с
колючками  сегаде в  заднице. У Бергитте нашлась еще  менее  -приличная -  о
женщине,  чья голова застряла  между шестами  изгороди, - от этой покраснела
даже Авиенда. Обе истории однако, были  очень  смешными.  Илэйн  хотелось бы
рассказать что-нибудь в том же роде, но на память ничего не приходило. Илэйн
и Авиенда расчесали друг дружке волосы - вечерний ритуал для почти сестер, а
потом отправились в маленькую  комнатушку, где  кроме  них предстояло  спать
Найнив и Бергитте. И это еще счастье, что никому больше.
     Они-то спали на  кровати, даже  под балдахином,  тогда как  большинство
прочих  -  вповалку  на полу. Все  помещения  дома, даже кухни  и  коридоры,
пришлось устлать одеялами и тюфяками.
     Однако Найнив полночи бубнила о том, что недопустимо заставлять женщину
спать отдельно  от  мужа, а когда наконец умолкла, легче не стало: ее локоть
тыкался в бок Илэйн всякий  раз, как та начинала засыпать. Бергитте меняться
местами отказалась наотрез,  попросить  об этом  Авиенду  - каково  ей будет
сносить этакие тычки? - девушка не решилась, поэтому толком выспаться ей  не
удалось.
     Когда  расплавленный  золотой  шар  солнца  поднялся   над  горизонтом,
поднялась и сонная  Илэйн. Лошади были нужны  в хозяйстве, поэтому владельцы
имения  предоставили  их лишь немногим.  Илэйн  ехала на  вороном мерине  по
кличке Сердцеед, Авиенда  и Бергитте  заполучили  по кобыле, а все  те, кому
пришлось бежать с фермы пешком, так пешими и остались. Даже сами женщины  из
Родни, не говоря уж  о слугах, что вели вьючных животных в  поводу, и двух с
лишним десятках беженок, явно раскаивавшихся в том, что им вздумалось искать
убежища  на  ферме.  Стражи  ехали  впереди,  внимательно  присматриваясь  к
поросшим иссушенным  засухой лесом  пологим холмам, остальные  двигались  за
ними  змеящейся колонной во главе  с Найнив, несколькими другими сестрами и,
конечно же, Авиендой.
     Подобная  компания едва ли могла  остаться  незамеченной: то,  что  так
много  женщин пустились в путь со столь малым числом мужчин для охраны, само
по  себе  могло  показаться странным, а ведь среди этих женщин было двадцать
Ищущих  Ветер - смуглянок, неловко  державшихся в  седлах,  но  напоминавших
экзотических птиц яркой пестротой нарядов, и девять сестер, шесть из которых
с  первого  взгляда  узнал бы каждый, знавший,  как выглядит  Айз Седай. Уже
того, что одна женщина  ехала с кожаным мешком на голове, вполне хватило бы,
чтобы возбудить любопытство. Если поначалу Илэйн и рассчитывала добраться до
Кэймлина, не привлекая внимания, то теперь это казалось невозможным. Правда,
у  любого, увидевшего столь странных путников, едва ли возникнет подозрение,
что  среди них находится Илэйн  Траканд,  Дочь-Наследница Андора собственной
персоной.  И  то  хорошо:  она всерьез  опасалась,  как бы  какой-нибудь  из
соперничающих  Домов не прознал о ее  возвращении и  не отправил вооруженный
отряд, чтобы захватить ее  и держать в плену до тех пор, пока не  разрешится
вопрос о престолонаследии.
     Но, по  правде  сказать, в первую  очередь Илэйн ждала неприятностей со
стороны  благородных  дам,  купчих и  состоятельных ремесленниц,  отнюдь  не
привыкших  таскаться  пешком  по  пыльным  холмам,  сбивая  ноги.   Особенно
учитывая,   что  служанка   Мерилилль   ехала  верхом.  Несколько   фермерш,
оказавшихся  среди  беженок,  особенно  не  артачились,  но  почти  половина
остальных владела землями, манорами и дворцами, а большая часть прочих могла
бы позволить  себе купить имение, и не  одно. В колонне плелись две  золотых
дел  мастерицы, три  ткачихи,  владевшие  в  совокупности  четырьмя  сотнями
ткацких  станков,  женщина,  чьи   мануфактуры   производили  десятую  часть
изготовлявшихся в Эбу Дар лаковых изделий и владелица  банка. Они несли свои
пожитки  на  закорках,  тогда  как  их  собственные  лошади  везли  вьюки  с
провизией,  что являлось  суровой необходимостью.  Все деньги,  до последней
монеты, были вытряхнуты из всех кошельков и  отданы на хранение  рачительной
Найнив, однако денег все равно не хватило бы на покупку еды, фуража и оплату
ночлега для  такого числа людей на долгом пути до Кэймлина. Но они, кажется,
ничего  не  понимали. Они жаловались, громко и безостановочно, на протяжении
всего первого дня пути. Громче всех стенала Малиен, стройная леди  с суровым
лицом и тонким  шрамом на  щеке,  сгибавшаяся в три  погибели  под  тяжестью
здоровенного узла. содержавшего ее наряды.
     На  первом же ночном  привале, после незатейливого,  но сытного  ужина,
состоявшего из бобов и хлеба, Малиен собрала вокруг себя  благородных дам  в
уже   изрядно  истрепавшихся   в  пути  шелках.   Богатые  горожанки  вскоре
присоединились к ним, да и фермерши стояли неподалеку. Но прежде  чем Малиен
успела  хотя  бы  вымолвить  слово,  в круг вступила  Реанне.  В  коричневом
шерстяном  платье с  разрезом,  открывавшим кружевные нижние  юбки, с лицом,
покрытым улыбчивыми  морщинками, она более всего походила на добропорядочную
хозяйку фермы.
     - если  вы хотите  разойтись по домам, - объявила Реанне  на  удивление
высоким голосом, - то вольны сделать это, когда вздумается. Но, к сожалению,
ваших лошадей нам придется оставить себе. Вам заплатят  за них при первой же
возможности. Но кто  решит остаться, пусть  помнит: правила  фермы действуют
по-прежнему.
     Многие  вокруг  охнули, и не одна Малиен  гневно раскрыла  рот, но тут,
словно ниоткуда, рядом  с Реанне объявилась Алис. Сейчас она не  улыбалась и
стояла подбоченясь.
     -  Я  ведь  предупреждала,  десятерым  из вас  сегодня  мыть  посуду, -
прозвучал ее спокойный голос, - и вот кому... - Названы были пухлая ювелирша
Джиллен; Найселле, хозяйка банка, и  восемь  женщин из  благородных. Все они
стояли остолбенев и таращились на Алис,  пока она не хлопнула в ладоши. - Не
заставляйте  напоминать,  как правила  фермы велят поступать с  теми, кто не
выполняет порученную работу.
     Глаза Малиен  округлились, она пробормотала что-то невнятное,  кажется,
не в силах поверить, что такое происходит с ней. Но собирать грязные котелки
побежала  -  хотя и  последней.  А на следующее  утро,  перед  выступлением,
развязала  узел  и оставила шелковые платья  на склоне холма. У  Реанне была
твердая рука, а у Алис и того тверже. Если Малиен и прочие еще бурчали порой
насчет своих засаленных платьев, то стоило Реанне сказать несколько слов - а
Алис просто хлопнуть в ладоши, - они тут же возвращались к работе.
     Но  еще  задолго  до Кэймлина  Илэйн поняла:  она и сама была  бы  рада
скрести миски ради того,  чтобы  остальная часть  пути прошла так же гладко.
Как  только они добрались до первой узкой дороги,  по сути,  тележной колеи,
стали  попадаться  фермы;  каменные дома  под соломенными крышами  и амбары,
лепившиеся  к  склонам холмов или гнездившиеся в ложбинках. С этого момента,
по  лесистой местности двигались или по голой, среди холмов  или по равнине,
редко случалось чтобы  через каждые несколько часов на виду не  показывалась
ферма,  а  то и  деревня. Прятаться не имело смысла,  а потому повсюду, пока
местные жители таращились на невиданную  процессию, Илэйн выспрашивала, кого
могла, на  какую поддержку может рассчитывать Дом Траканд и что больше всего
заботит  простой народ.  Предъявляя  права  на  трон,  надлежит знать  нужды
страны; это может сыграть  роль не меньшую, чем поддержка влиятельных Домов.
Услышала  она много, но мало  такого, что желала бы услышать. Любой  андорец
имел право открыто и безбоязненно высказать свое мнение хоть самой королеве,
и никто не  собирался скрывать таковое от  знатной девушки, подобравшей себе
чудную компанию.
     В Дэймелине,  селении,  где  река  обмелела так,  что  колеса всех трех
стоявших на  ней  водяных  мельниц оказались  сухими,  она  разговорилась  с
содержателем  постоялого двора "Золотые снопы". По его  мнению, Моргейз была
славной королевой, лучшей из всех,  какие были, такой, что лучше  и  быть не
может.
     - Дочка ее тоже могла бы стать  недурной правительницей, - бормотал он,
пощипывая подбородок. - Жаль, что Лорд Дракон убил их обеих. Верно,  ему так
надо было. Пророчества там, и  все такое, - но кто его просил реки иссушать?
Сколько, вы сказали, нужно овса, миледи? Учтите, это обойдется недешево.
     Мрачная,  исхудавшая  женщина - поношенное выгоревшее платье висело  на
ней, словно с чужого плеча,  - угрюмо указала  на обнесенное низкой каменной
оградой,  погубленное засухой поле. Ветер сдувал с него пыль, унося к  лесу.
Другие  нивы в окрестностях деревни со странным  названием Погребальный Холм
выглядели не лучше, если не хуже.
     - Да  какое право  имел  Возрожденный  Дракон так  над нами  глумиться?
Какое, я вас  спрашиваю?! - Она сплюнула и подняла хмурый взгляд на сидевшую
в седле  Илэйн.  -  Что, трон? Дайлин будет ничуть не  хуже других,  раз  уж
Моргейз  и ее  дочку убили. У нас по соседству некоторые  стоят  за Ниан или
Элению,  но по мне  лучше  Дайлин.  Но Кэймлин далеко, и, как ни крути, меня
больше заботит мой урожай. Ежели мне вообще когда-нибудь доведется вырастить
и собрать урожай.
     - Точно вам говорю,  миледи. Верьте моим словам -  Илэйн жива, - уверял
старый кряжистый  плотник из Форелского  Рынка.  Он  был  лыс, будто кожаное
яйцо,  со   скрюченными  пальцами,  однако  изделия,  красовавшиеся   в  его
засыпанной стружками и опилками  мастерской, выглядели  не  хуже  тех, какие
Илэйн случалось видеть в  больших  городах. А вот подмастерьев  у старика не
имелось:  судя  по запущенному  виду,  в селении  осталась  едва ли половина
жителей.  -  Возрожденный  Дракон  везет  ее  в  Кэймлин, потому  как  хочет
самолично возложить корону на ее голову. Но, коли хотите знать мое мнение, -
это  не дело.  Сам-то он, толкуют,  будет из  аийльцев.  Нам  бы двинуть  на
Кэймлин  да  прогнать  его  вместе со  всеми  айильцами  туда,  откудова они
заявились.  Тогда  Илэйн сможет  сама  предъявить права на  трон. Только вот
уступит ли ей этот трон Дайлин?
     О  Ранде  Илэйн  слышала  очень много, одни говорили, будто  он  принес
присягу Элайде, другие - будто  сделался королем Иллиана, и так далее, в том
же  роде.  Но  сходились в  одном:  во всех  невзгодах,  постигших  Андор  в
последние  два-три   года,  винили   именно   его.   Мертворожденные   дети,
расплодившаяся  саранча,   трехногие  цыплята,  двухголовые   телята  -  все
считалось  делом  рук   Возрожденного   Дракона.   Вплоть  до  сломанных  по
случайности   рук   или   ног.  И   даже   люди,   провозглашавшие   Моргейз
погубительницей  страны и  приветствовавшие  конец  правления Дома  Траканд,
относились к Ранду ал'Тору как к захватчику.
     - Коли он  Возрожденный  Дракон, так пусть отправляется в Шайол Гул  да
дерется там с Темным! А в Андоре ему делать нечего!
     Все  услышанное не могло  порадовать  Илэйн. Да и в  других  отношениях
путешествие доставляло мало удовольствия.  Один  камень  углядишь, о  другой
запнешься, как любила говаривать Лини.
     Однако ей  было о  чем  подумать и  помимо  престолонаследия или ропота
среди благородных беженок. Ищущие Ветер, заключившие сделку с ней  и Найнив,
держались  по  отношению к  Айз  Седай  вызывающе,  с  нескрываемым чувством
превосходства.  Особенно по  отношению  к Мерилилль, одной  из первых  среди
сестер согласившейся отработать условия сделки. Постоянно слышалось шипение,
словно тлел фитиль  Иллюминатора,  хотя до  настоящего  взрыва дело  пока не
доходило. Ищущие Ветер  и Родня, особенно женщины  из  Объединяющего  Круга,
тоже на дух не переносили друг друга. Вслух оскорбления не звучали, но между
собой  Родня  именовала  Ищущих  не  иначе как  "много  о  себе возомнившими
дичками",  а  Ищущие  Родню -  "дочерьми  песков, лижущими ноги  Айз Седай".
Впрочем,  на людях все ограничивалось косыми взглядами, кривыми усмешками  и
многозначительным поглаживанием рукоятей кинжалов.
     Разумеется,  немалое затруднение  представляла собой  и  Испан,  причем
Илэйн понимала, что  связанные  с ней трудности  будут возрастать. Уже через
несколько дней Вандене с  Аделис позволили ей ехать без  мешка - хорошо еще,
что не  без  щита, ограждающего от  Источника. Глядя на молчаливую,  понурую
женщину  со множеством украшенных  бусинками косичек, судорожно  вцепившуюся
руками  в поводья, Ренейле  громко рассказывала всякому,  кто был  готов  ее
слушать, что у Ата'ан Миэйр выявленного Приспешника Темного, как только вина
доказана,  лишают  имени  и выбрасывают за  борт,  привязав  к  ногам  камни
потяжелее из балласта. Ну а среди Родни даже Реанне и Алис бледнели,  стоило
им лишь взглянуть на тарабонку.
     Сама  Испан становилась  все  более угодливой.  Казалось, она  всячески
стремится  снискать хоть кроху расположения и смотрела  на седовласых сестер
не иначе как  со  льстивыми улыбками. Даже когда на ночь ее уводили подальше
от прочих для  очередного допроса. А вот сами Аделис с Вандене выглядели все
более  раздраженными  и   усталыми.  Аделис   поведала   Найнив,  что  Испан
безостановочно  рассказывала  о старых кознях  и  заговорах  Черных  Айя,  в
которых  она  не  участвовала, но  вытянуть  из  нее  правду  о  собственных
преступлениях было  куда  труднее.  И даже когда они применяли самые суровые
меры  - Илэйн  просто  не  могла заставить  себя спросить, какие  именно - и
ухитрялись выдавить  из нее  несколько имен Приспешниц Темного, оказывалось,
что большинство из них уже мертвы. И ни разу не была названа ни одна сестра.
Вандене опасалась,  что Испан принесла  особый  Обет, просто  не  дающий  ей
возможности  выдать сообщницу. Допросы продолжались.  но сестрам приходилось
действовать вслепую, нащупывая обходные пути.
     Найнив, в своем  отношении  к Лану, тоже представляла собой занозу. Она
постоянно  находилась  на гр