, когда там полно Шончан,  но  несколько,  конечно,  найдется.  Однако,
Беслан  набросился  на  них  как  утка  бросается  на  жука,  и  отказывался
оставаться в стороне. - Было бы достаточно, если бы несколько  твоих  друзей
сожгли парочку складов, которые Шончан заняли на  Прибрежной  Дороге.  После
полуночи, запомни, как можно точнее. Лучше на час позже, чем раньше. -  если
повезет, он выберется из города еще до полуночи. - Это отвлечет их  внимание
на юг, и к тому же, потеря складов нанесет им ущерб.
   - Я же сказал, что сделаю, - кисло сказал  Беслан,  -  но  ты  не  можешь
сказать, что поджог - такое уж  великое  деяние.  -  откинувшись  на  спинку
стула, Мэт опустил руки на бамбуковые подлокотники кресла и нахмурился. Он в
любом случае хотел дать отдохнуть своим рукам, но его перстень-печатка издал
металлический звук, ударив по позолоченному  дереву,  когда  он  забарабанил
пальцами.
   - Беслан, ты будешь у всех на виду в таверне, когда  будут  производиться
поджоги, не так ли? - тот скорчил гримасу. - Беслан? - Беслан вскинул руки.
   - Знаю, знаю. я не должен подвергать Мать опасности. Я буду  на  виду.  К
полуночи я буду пьян, как муж хозяйки таверны! Можешь побиться об заклад,  у
меня будут свидетели. Просто это не  слишком  по-геройски,  Мэт.  Я  воюю  с
Шончан, какие бы у них с Матерью не были дела.
   Мэт удержался от вздоха. Он близок к успеху.
   Конечно, не было никакого способа скрыть, как  трое  Красноруких  выводят
лошадей из стойл. Дважды за утро он заметил  как  служанки  передают  другим
монеты, и оба раза, заметив его,  женщины,  передающие  их,  испепеляли  его
взглядом. Даже учитывая то, что Ванин и Харнан все еще жили в длинном бараке
позади конюшен, весь Дворец уже знал, что Мэт Коутон скоро  уезжает,  и  уже
заключались пари. Ему просто надо было  убедиться,  что  никто  не  знает  -
насколько скоро, прежде  чем  станет  слишком  поздно.  По  мере  того,  как
медленно тянулось утро, ветер набирал силу,  но  Типун  был  оседлан,  и  он
нарезал бесконечные круги на заднем дворе, немного ерзая в седле  и  наглухо
запахнув плащ. Он ехал медленнее, чем обычно,  так  что  подковы  Типуна  на
камнях мостовой издавали ленивый, тяжелый звук. Время от времени  он  корчил
гримасы, глядя на темнеющие тучи в небе и качал головой. Нет,  Мэту  Коутону
не нравилось быть на улице в такую погоду. Мэт Коутон бы остался  где-нибудь
в тепле и уюте, пока небеса не прояснились бы. Непременно остался бы.
   Сул'дам, прогуливающие дамани по собственному кругу  заднего  двора  тоже
знали, что он скоро уезжает. Может быть, служанки и не общались с шончанками
напрямую, но что знает одна женщина - всегда узнают все  женщины  в  радиусе
мили вокруг, и довольно скоро.  Пожар  не  так  быстро  распространяется  по
сухому лесу, как слухи среди женщин. Высокая  желтоволосая  сул'дам  бросила
взгляд в его сторону и покачала головой.  Маленькая  полная  сул'дам  громко
засмеялась, улыбка разрезала лицо почти такое же темное,  как  у  любого  из
Морского Народа. Он был просто игрушкой Тайлин.
   Сул'дам его не касались, но Теслин касалась. Несколько  дней,  вплоть  до
сегодняшнего утра, он  не  видел  ее  среди  упражняющихся  дамани.  Сегодня
сул'дам отпустили свои плащи свободно развеваться по ветру, тогда как дамани
плотно  кутались  в  свои;  все,  кроме  серого  плаща  Теслин,  забытого  и
метавшегося то в одну, то в другую сторону, и она немного спотыкалась всякий
раз там, где мостовая была неровной. Ее глаза на  типичном  лице  Айз  Седай
были широко распахнуты и тревожными. Случайно она  метнула  свой  взгляд  на
полногрудую  сул'дам,  носившую  браслет  на  другом  конце  ее  серебряного
поводка, и едва это сделав, неуверенно облизнула губы.
   У Мэта в животе все напряглось. Куда девалась вся ее решительность?  Если
она готова покориться...
   - Все в порядке? - спросил Ванин, когда Мэт спешился и отдал ему  поводья
Типуна. Начался дождь, холодными крупными каплями, и  сул'дам  поторапливали
своих подопечных вернуться внутрь, смеясь  и  убегая,  чтобы  не  намокнуть.
Некоторые дамани тоже смеялись, и от этого звука у Мэта кровь стыла в жилах.
Ванин не обращал внимания на то, что кто угодно мог заинтересоваться, почему
это они, чтобы побеседовать, встали под дождем.  Толстяк  наклонился,  чтобы
поднять левую переднюю ногу Типуна и осмотреть копыто. - Ты выглядишь  более
взволнованным, чем обычно.
   - Все просто прекрасно. - ответил ему Мэт.  Боль  в  его  ноге  и  колене
грызла, как зубами, но он едва ее осознавал, так же, как учащающийся  дождь.
Свет, если Теслин сейчас сломается... - Просто  запомни.  Если  ты  услышишь
сегодня во Дворце крики, или что-нибудь, что будет похоже на  переполох,  не
ждите с Харнаном. Прямо сразу уезжайте отсюда, а потом  найдите  Олвера.  Он
будет...
   - Я знаю, где будет этот маленький грубиян.  -  отпустив  ногу  Типуна  и
выпрямившись, Ванин сплюнул сквозь щель в зубах. Струйки дождя текли по  его
лицу. - Харнан не такой дурак, чтобы сматываться в одиночку, а я  знаю,  что
надо делать. Ты лучше позаботься о себе,  и  убедись,  что  удача  на  нашей
стороне. Пойдем, мальчик. - добавил он гораздо теплее, обращаясь к Типуну. -
Для тебя у меня есть немножко хорошего овса. И  прекрасная  горячая  тушеная
рыбка для меня.
   Мэт знал, что он тоже должен поесть, но он чувствовал  себя  так,  словно
проглотил камень, и места для еды не  осталось.  Доковыляв  до  апартаментов
Тайлин, он швырнул влажный плащ на стул, и некоторое время стоял, таращась в
угол, где стояло его копье с черным древком, прислоненное рядом с его  луком
без тетивы. За ашандареем он собирался зайти в самый последний  момент.  Все
Благородные к тому времени, когда он собрался двигаться, должны будут быть в
постели, так же, как  и  слуги,  и  только  стражники  снаружи  должны  были
бодрствовать, но ему не хотелось, чтобы его видели с ним прежде, чем  нужно.
Даже Шончан, называвшие его Игрушкой, заметят, если он посреди ночи  понесет
оружие через залы. Разумеется, он собирался также забрать и лук.  Прекрасный
черный тис почти невозможно найти за пределами Двуречья,  а  тот  что  есть,
кроме того, его обрубают слишком коротко. Ненатянутый, лук  должен  быть  на
две ладони выше стрелка. Хотя, может  быть,  от  лука  придется  отказаться.
Чтобы использовать ашандарей, если до  этого  дойдет,  ему  потребуются  обе
руки, и мгновение, которое потребуется для того, чтобы  бросить  лук,  может
стоить ему жизни.
   - Все пройдет так, как задумано по плану. -  сказал  он  вслух.  Кровь  и
пепел, это прозвучало так,  словно  у  него  шерсть  вместо  мозгов,  как  у
Беслана! - Я не собираюсь прокладывать  себе  дорогу  из  проклятого  Дворца
силой! - Это было бы уже через чур. Удача - прекрасная вещь, когда речь идет
об игре в кости. В прочих случаях, полагаясь на удачу, человек может лечь  в
могилу.
   Упав на кровать, он положил ногу на ногу не снимая сапог и лежал,  изучая
лук и копье. Через открытую дверь в  гостиную,  он  слышал  как  часы  мягко
отбивали каждый прошедший час. Свет, сегодня ему нужна вся его удача.
   Свет в окне гас так медленно, что он чуть не поднялся, чтобы  посмотреть,
не остановилось  ли  солнце,  но  наконец  серый  свет  померк  в  сиреневых
сумерках, а затем опустилась темнота. Часы пробили дважды,  и  единственными
звуками остались стук дождя и  свист  ветра.  Даже  бросившим  вызов  погоде
рабочим, похоже, придется бросить свои инструменты и,  расталкивая  лягушек,
тащиться домой. Никто не пришел, чтобы зажечь лампы и позаботиться об  огне.
Никто не ожидал, что он будет здесь,  поскольку  он  спал  прошлой  ночью  в
кровати. Огонь в камине  спальни  прогорел  и  умер.  Теперь  все  придет  в
движение. Олвер уже должен  быть  в  уютной  старой  конюшне,  там  все  еще
сохранялось большая часть крыши. Часы  отбили  первый  полный  час  ночи,  а
затем, после, казалось, недельного перерыва, четыре раза за секунду.
   Поднявшись с кровати, он ощупью пробрался в кромешной тьме по гостиной и,
толкнув, открыл ставни одного из высоких окон. Сильный  ветер  бросал  капли
дождя сквозь замысловатую белую кованную железную  решетку,  быстро  намочив
его кафтан. Луна спряталась за облаками, и город  казался  массой  окутанной
дождем тьмы,  без  единого  огонька.  Все  уличные  фонари,  очевидно,  были
погашены дождем и ветром, и ночь укроет их,  когда  они  покинут  Дворец.  И
любой патруль, который увидит их в такую погоду, подумает, что померещилось.
Поежившись, когда ветер продул его промокший кафтан, он захлопнул ставень.
   Усевшись на край одного из бамбуковых стульев, он упер локти в  колени  и
уставился на часы над потухшим камином. Их  было  не  видно  в  темноте,  но
отсюда ему было слышно их равномерное тиканье. Он оставался неподвижен, хотя
каждый звон, возвещавший следующий час  заставлял  его  вздрагивать.  Теперь
оставалось только ждать. Скоро Эгенин представит Джолин ее сул'дам. Если она
действительно в состоянии найти троих, которые подчиняться ее приказам. Если
Джолин не запаникует, когда они впервые наденут на нее ай'дам. Том, Джолин и
остальные встретят его как раз перед тем, как он  доберется  к  воротам  Дал
Эйры. А если не доберется, их возглавит  Том,  прокладывая  дорогу,  он  был
уверен, что сможет вывести их за ворота, воспользовавшись  своим  поддельным
пропуском. В конце концов, если все разделятся, у всех будет шанс  спастись.
Если. Так много если, о  которых  теперь  стоит  подумать.  Но  уже  слишком
поздно.
   "Динь", - донеслось  от  часов,  словно  по  кусочку  хрусталя  постучали
ложечкой. - "Динь". Примерно сейчас Джуилин пробирается к  своей  прекрасной
Зере, а Беслан, при удаче, напивается где-нибудь в таверне. Сделав  глубокий
вдох, он встал в темноте, и проверил , ощупав, свои  ножи:  в  рукавах,  под
кафтаном,  спрятанные  за  отворотами  сапог,  один  подвешенный   сзади   к
воротнику. Проделав все это, он вышел из комнаты. Слишком поздно для  всего,
кроме начала.
   Пустые коридоры, по которым он шел,  были  тускло  освещены.  Одна  лампа
стояла перед  тремя  или  четырьмя  зеркалами,  которые  отражали  ее  свет,
маленькие бассейны света с бледными тенями между ними,  которых  никогда  не
касалась полная  тьма.  Его  сапоги  громко  стучали  по  плиткам  пола.  На
мраморной  лестнице  они  зазвенели.  Было  непохоже,  чтобы  в  такой   час
кто-нибудь бодрствовал, но если кто-то его увидит, он  не  должен  выглядеть
так, словно он скрывается. Заложив большие пальцы за ремень, он сделал  вид,
что прогуливается. В конце концов, это не труднее, чем стащить  пирог  через
кухонное  окно.  Хотя,  если  подумать,  обрывочные  воспоминания,   которые
остались от его детства, кажется, говорили, что  раз  или  два  его  за  это
нещадно пороли.
   Вступая в колонную галерею,  которая  окружала  задний  двор,  он  поднял
воротник от доносимого ветром дождя,  летящего  между  белыми,  колоннами  с
каннелюрами. Проклятый дождь! В нем  можно  было  утонуть,  даже  толком  не
выходя на улицу. Прикрепленные к стенам лампы, кроме двух по бокам  открытых
ворот, задуло. Они были единственными пятнами света в пелене  дождя.  Он  не
мог разглядеть стражей за воротами. Шончан были бы так же неподвижны, словно
сейчас был чудный денек. Очень может быть, что и Эбударцы тоже,  они  никому
не любили уступать в  любом  деле.  Через  минуту  он  отступил  к  двери  в
прихожую, чтобы не  промокнуть  окончательно.  На  дворе  конюшен  ничто  не
двигалось. Где же они? Кровь и проклятый пепел, где...?
   Всадники показались в воротах, сопровождаемые двумя пешими, которые несли
фонари на шестах. Он не мог сосчитать их из-за дождя,  но  их  было  слишком
много. Могли у Шончанских гонцов быть носильщики для  таких  фонарей?  Может
быть, в такую погоду. Поморщившись, он сделал еще шаг назад в глубь комнаты.
Тусклого света от одной только лампы было достаточно, чтобы превратить  ночь
снаружи в непроницаемое покрывало тьмы, но он старательно всмотрелся в него.
Через несколько минут  появились  четыре  фигуры,  направлявшиеся  к  двери,
полностью укутанные в плащи. Если это гонцы, они пройдут мимо него, даже  не
удостоив взглядом.
   - Твой человек Ванин - невежа. -  объявила  Эгенин,  отбрасывая  капюшон,
едва оказавшись за колоннами. В темноте ее лицо было только тенью, но холода
ее голоса было достаточной, чтобы сказать ему, что он увидит, еще  до  того,
как она вошла, заставив его попятиться. Ее брови были резко опущены вниз,  а
голубые глаза были как ледяные сверла. Домон с  мрачным  лицом  следовал  за
ней, стряхивая дождь со своего плаща, а за ними пара сул'дам, одна бледная и
желтоволосая, другая с длинными каштановыми волосами. Он не смог  разглядеть
ничего больше, так как они стояли, опустив головы, изучая  плитки  пола  под
ногами. - Ты не сказал мне, что  с  ней  будут  двое  мужчин.  -  продолжала
Эгенин, снимая перчатки. Странно, как она смогла  заставить  свой  протяжный
акцент звучать быстрее. Она не давала ему и шанса вставить хоть словечко.  -
И что придет эта Госпожа Анан. Хорошо,  что  я  знала,  как  приспособиться.
Планы всегда нуждаются в подгонке, едва, выходя в открытое  море,  поднимешь
якоря. Кстати, говоря о воде, ты уже выбегал наружу? Надеюсь, тебя никто  не
заметил?
   Что ты  имеешь  в  виду,  говоря  "подогнать  план"?  -  потребовал  Мэт,
взъерошивая руками волосы. Свет, они были мокрыми! - У меня все было учтено!
- Почему эти две сул'дам стоят так смирно? Если он когда-нибудь видел статую
Принуждение, то это были эти двое. - Кто остальные, там, снаружи?
   Люди из таверны. - нетерпеливо сказала Эгенин.  -  Во-первых,  мне  нужно
было подобающее сопровождение, чтобы выглядеть  похоже  на  обычный  уличный
патруль. Эти  двое  -  Стражи?  -  мускулистые  ребята,  из  них  получились
великолепные носильщики фонарей. Во-вторых, я не хотела  рисковать  нечаянно
их потерять. Уж лучше так, когда мы все вместе с самого начала. - ее  голова
повернулась, следуя за его взглядом на сул'дам. - Это Зита  Зарбей  и  Ринна
Имейн. Полагаю, они надеются, что ты  немедленно  забудешь  их  имена  сразу
после этой ночи.
   Бледная женщина вздрогнула при имени Зита, следовательно другая -  Ринна.
Она подняла голову. Что же такого на них имелось у Эгенин? Не то  чтобы  это
имело значение. Имело значение то, что они были здесь и были готовы  сделать
то, что нужно.
   - Нет смысла стоять здесь. - сказал Мэт.  -  Давайте  действовать.  -  он
решил не комментировать дальше ее вмешательство в план. В конце концов, лежа
на кровати в комнате Тайлин, он и сам  решил  пару  раз  рискнуть  и  внести
изменения.

ГЛАВА 31
ЧТО СКАЗАЛИ ЭЛФИНН?

   Шончанка сильно удивилась и не на шутку разозлилась, когда  Мэт  направил
ее прямиком к коморкам дамани. Зита и Ринна естественно знали дорогу,  и  он
решил забежать за своим плащом и теми  из  вещей,  которые  необходимо  было
забрать. Двое закутанных в плащи сул'дам, опустив глаза в  пол,  последовали
вслед за ними по темным коридорам Дворца. Замыкал шествие Домон,  следуя  за
парочкой как пастух за своим стадом. Остатки волос спадали ему на глаза, так
что было не видно как его взгляд,  при  каждом  пересечении  ими  поперечных
коридоров, мечется из стороны в сторону, и иногда он замечал, как  его  рука
непроизвольно сжимает несуществующий эфес меча или рукоять дубинки. Но кроме
них в пустынных и молчаливых коридорах не было больше никого.
   - У меня есть небольшое дельце наверху, - с невинной улыбкой на лице  Мэт
заявил Эгинин. - Нет необходимости толкаться там всем. Дельце  плевое  -  не
займет и минуты.
   Его лучшая улыбка похоже не произвела  нужного  впечатления,  по  крайней
мере не больше чем в прошлый раз в ее апартаментах в гостинице.
   - Если ты подведешь меня сейчас... - угрожающе прорычала она.
   - Просто вспомни, кто все спланировал, - прошептал он,  и  она  фыркнула.
Свет! Женщины всегда думают, что стоит им взяться за что-нибудь впервые, как
вся работа сделается сама собой, причем все будет  сделано  лучше,  чем  это
сделает мужчина, который трудится над этим всю свою жизнь!
   По крайней мере больше  она  не  делала  никаких  замечаний.  Они  быстро
поднялись по лестнице на верхний этаж Дворца, а затем по узкой  лестнице  на
заброшенный чердак. Только парочка  ламп  из  и  так  небольшого  количества
горели, слабо освещая  поглощенный  тенью  лабиринт  узких  коридоров  между
крохотными комнатками  из  фанеры.  Вокруг  было  тихо,  и  Мэт  вздохнул  с
облегчением. Он бы расслабился еще  больше,  если  бы  за  его  реакцией  не
наблюдала Ринна.
   Она и Зита знали где находились нужные дамани,  и  даже  если  они  очень
спешили, но все равно не задержались у входа на чердак, возможно потому, что
Домон наступал им на пятки. Картина не  слишком  внушающая  доверие.  Ладно,
если бы наши желания были бы лошадьми - каждый нищий имел бы  коня.  Человек
должен уметь пользоваться тем, что он имеет.  Особенно,  когда  у  него  нет
выбора.
   Эгинин в последний раз  кинула  на  него  свой  тяжелый  взгляд  и  снова
фыркнула, на этот раз молча, и направилась  вслед  за  остальными  так,  что
только плащ развивался за спиной. Он поморщился взглянув ей вслед.  Она  так
ходит, что если бы на ней не было платья, то он принял бы ее за мужчину.
   У него действительно было дело, и возможно не такое уж маленькое.  И  как
раз его выполнять ему не хотелось. Свет, он даже пытался отговорить себя  от
этого. Получается, что он собирается  делать  проклятые  добрые  дела.  Едва
Эгинин скрылась за поворотом за Домоном и остальными, он бросился к одной из
комнатенок, где, как он помнил, содержалась одна из Морского Народа.
   Легко и беззвучно открыв обычную деревянную дверь, он скользнул в темноту
помещения. Спящая женщина скрипуче храпела. Медленно он приблизился пока его
колени не уперлись в кровать, затем  быстро  пробежал  руками  по  одеялу  в
поисках головы ее, зажав ей рот как раз в момент когда она проснулась.
   - Хочу тебя спросить. - прошептал он. Кровь и пепел, что если  он  ошибся
комнатой? Что если это вовсе не Ищущая Ветер, а одна из проклятых  Шончанок?
- Что ты станешь делать если я сниму эту  штуковину  с  твоей  шеи?  -  чуть
отпустив руку он затаил дыхание.
   - Я бы освободила моих сестер, если это будет угодно Свету - так и будет.
- услышав акцент Морского Народа, он  снова  смог  дышать.  -  С  позволения
Света, мы как-нибудь проберемся в порт, где держат наших людей, и  освободим
столько, сколько сможем. - голос невидимой женщины  становился  тише,  но  с
каждым словом злость в нем нарастала. - Если на  то  будет  воля  Света,  мы
вернем наши корабли и прорвемся в море. А теперь! Если это поверка  -  ударь
меня или убей за это. Я уже была готова сдаться, или наложить на себя  руки,
и этот стыд будет вечно жечь меня всю оставшуюся жизнь, но ты  напомнил  мне
кто я, и теперь я никогда не уступлю. Слышишь? Никогда!
   - А если я попрошу тебя подождать три часа? - спросил  он,  продолжая  ее
удерживать. - Я помню Ата'ан Миейр могут проследить каждый час по минутам. -
Тот парень не был на самом деле им, но его память  была  теперь  частью  его
самого - то плаванье от Аллораллена до Барашты, и ту светлоглазую девушку из
Морского Народа, что рыдала, когда отказывалась последовать за ним на сушу.
   - Кто ты? - прошептала она.
   - Меня зовут Мэт Коутон, если это что-то меняет.
   - Я - Нестелле дин Сакура Южная Звезда,  Мэт  Коутон.  -  Он  услышал  ее
плевок и знал, что она делает. Он плюнул на свою ладонь, и их руки встретили
друг друга в темноте. Ее оказалась такой же мозолистой, а пожатие крепким. -
Я буду ждать. - сказала она. - И  я  запомню  тебя.  Ты  хороший  и  славный
человек.
   - Я просто игрок. - ответил он ей. Ее руки  помогли  его  рукам  отыскать
сегментированный ошейник вокруг шеи, и он открылся с металлическим  щелчком.
Она сделала очень долгий вдох.
   Е