енький  недостаток   в  самое
ближайшее время.
     - Мы  так же сильны, как  любое войско, какое могут послать против  нас
мокроземцы,  даже  если  они и  вправду  летают  на ящерицах.  -  Упомянув о
крылатых  ящерах,  Севанна  фыркнула.  Никто  их  в  глаза  не  видел,  даже
разведчики, но почти все пленники твердили эту бессмыслицу. - После того как
мы найдем остальные  септы,  страна  станет  нашей.  Вся страна!  Айз  Седай
заплатят сторицей. А Каддар будет пойман и умрет, моля о пощаде.
     Прежде ей всегда удавалось воспламенять сердца такими речами, но сейчас
все Хранительницы смотрели холодно. Все, как одна.
     - А как Кар'а'карн? - спокойно промолвила Тион.  - Ты еще не отказалась
от намерения выйти за него замуж?
     - Я ни от чего не отказываюсь! -  раздраженно отрезала Севанна. Мужчина
-  и, что еще важнее, связанная с  ним власть, будет принадлежать ей. Когда-
нибудь. Как-нибудь. Во что  бы то ни стало.  -  Но  сейчас нам  не до  Ранда
ал'Тора. - Этим слепым простушкам до него дела и вправду нет - Я не намерена
торчать здесь и обсуждать свой брачный венок. У меня найдутся дела поважнее.
     Решительно  повернувшись,  Севанна зашагала сквозь сумрак  к выходу  из
конюшни.  Ей было не по  себе. Она  оставалась наедине с  этими женщинами, а
насколько им можно  теперь доверять? Смерть Дизэйн навсегда  запечатлелась в
ее памяти"  Хранительницу Мудрости жестоко убили - с помощью Единой  Силы! И
причастные к этому убийству стоят  сейчас у нее за спиной. Одной  этой мысли
было достаточно, чтобы скрутило желудок. Севанна прислушалась, но устилавшая
пол солома не щуршала - за нею никто не шел. Они что, просто стоят и смотрят
ей вслед?  Она не оглянулась и  не ускорила  шагов -  поступить  так значило
выказать   постыдную  трусость,  -  но  когда  наконец  распахнула  высокую,
крепившуюся на  хорошо  смазанных петлях дверь и вышла на полуденный свет, у
нее невольно вырвался облегченный вздох.
     Перед воротами расхаживала Эфалин: шуфа на  шее, лук в чехле за спиной,
копья  и щит  в  руках.  Седовласая женщина  резко повернулась,  и тревожное
выражение  пропало  с  ее  лица  лишь  при виде  Севанны.  Подумать  только,
предводительница  Дев  Шайдо позволяет себе  выказывать  тревогу. Эфалин  не
принадлежала к Джумай, но  последовала  за  Севанной  под предлогом, что  та
исполняет обязанности вождя  клана, пока таковой  не  будет избран.  Не  без
основания подозревая, то это избрание не состоиться никогда. Она понимала, в
чьих руках власть. И знала, когда следует попридержать язык.
     - Зарой его поглубже и замаскируй могилу, - распорядилась Сезанна.
     Эфалин кивнула,  подала знак окружавшим конюшню  Девам, и они  скрылись
внутри. Севанна окинула взглядом синее строение с красной островерхой крышей
и повернулась к нему спиной. Низкая каменная  ограда с единственным проходом
прямо перед воротами конюшни окружала участок утрамбованной землей шагов сто
в  поперечнике.  Как  ей сказали, мокроземцы  обучали здесь  своих  лошадей.
Севанна  не спрашивала  у прежних  хозяев, зачем им потребовалось заниматься
этим  в отдалении  от  главных строений, за деревьями  столь  высокими,  что
посейчас трудно было оторвать от них взгляд, но удаленность места как нельзя
лучше служила  ее  целям.  Именно  Девы  Эфалин захватили  в плен шончанина.
Никто, кроме находившихся здесь, не знал о его  существовании.  И  не должен
знать.  Но где Хранительницы Мудрости? Продолжают свой разговор там, внутри?
В присутствии Дев? Так или иначе, она не станет дожидаться ни их, ни кого бы
то ни было!
     Они вышли наружу, когда Севанна  уже шагала к  лесу, и  последовали  за
ней, продолжая толковать о Шончан, Каддаре и о том, куда забросило остальных
Шайдо. О Севанне  не упоминали, что и не  удивительно,  коль скоро она могла
услышать. Севанна скривилась: здесь, с Джумай,  находилось больше трех сотен
Хранительниц  Мудрости,  но любые две  или  три  из  них, собравшись вместе,
заводили речь об одном и том же. Где  остальные септы, был ли Каддар копьем,
пущенным рукой Ранда ал'Тора, много ли поблизости Шончан и даже - вправду ли
они летают на ящерицах? Сами они  ящерицы! Все женщины у  нее в  кулаке, она
определяет каждый  их  шаг,  хоть  им и  кажется, будто они  влияют  на  ход
событий. Но если сейчас она их потеряет...
     За лесом  открылось  пространство,  способное  пятьдесят раз  поглотить
площадку перед  конюшней, и представшее перед Севанной  зрелище заставило ее
почувствовать, что  раздражение улетучивается. На севере тянулась  холмистая
гряда, а в нескольких  лигах за холмами  вздымались  к небу увенчаные тучами
горы. Раньше она и представить себе не могла  такого множества столь крупных
облаков.  Тысячи  Джумай занимались  обычными, повседневными делами.  Молоты
звенели  о наковальни,  жалобное блеяние  коз и  овец, которых закалывали  к
ужину  мешалось с беспечным смехом бегавших и резвившихся детишек. В отличие
от других септов Джумай имели время подготовиться к  бегству  от гор Кинжала
Убийцы Родичей и успели забрать из Кайриэна всю скотину.
     Многие поставили палатки,  хотя в  том не было нужды:  заполнявших поле
строений  хватило бы на  целый поселок. Раскрашенные в красный  и синий цвет
высокие амбары, конюшни, большая кузница и приземистые жилища слуг теснились
вокруг  главного  крова,  который  мокроземцы называли манором.  Трехэтажный
желтозеленый  дом  под  темно-зеленой  черепичной  крышей стоял  на  вершине
рукотворного  каменного холма  высотой  в  десять шагов.  Джумай  и гай'шайн
поднимались  по  длинному,  пологому пандусу,  ведущему  к широким  дверям и
сновали   по  опоясывавшим   здание   резным  балконам.  Здешние   постройки
производили  на Севанну  куда  большее  впечатление,  чем каменные  дворцы и
башни,  виденные  ею  в  Кайриэне.  Они  казались  чудесными,  хотя  и  были
раскрашены, как  фургоны Потерянных. Трудно поверить, но здесь росло столько
деревьев, что мокроземцы могли позволить  себе строить что угодно из дерева.
Неужто  никто кроме нее не видит, какая это обильная, жирная земля. Одетых в
белое гай'шайн насчитывалось больше, чем в прежние времена набралось бы и  у
дюжины септов, чуть  ли не в половину числа самих  Джумай. Во всяком случае,
никто больше не  возражал против того, чтобы именовать мокроземцев гаи шайн.
Они  так понятливы, так послушны! Большеглазый юноша в грубо скроенном белом
одеянии  спешил  мимо с корзиной в руках, опасливо поглядывая на айильцев, и
спотыкался,  наступая на полы своей длинной робы.  Севанна улыбнулась.  Отец
этого  малого,  называвший  себя  здешним  лордом, грозил  Джумай всяческими
карами за  учиненное  ими насилие.  Ну что  ж, теперь он тоже  носит белое и
работает  столь  же усердно, как  его  сын. То же самое  делали  другие  его
сыновья, дочери и жена. Жена,  у которой нашлось  множество дрогоценностей и
прекрасных шелков, так что  Севанне оставалось лишь отобрать для себя лучшую
долю добычи. Воистину жирная земля, просто сочащаяся маслом.
     Шедшие позади  Хранительницы  задержались у  кромки  деревьев.  Севанна
прислушалась к их разговору, и настроение ее опять ухудшилось.
     -  ...сколько  Айз Седай сражается на стороне  этих Шончан,  - говорила
Тион. - Мы должны это выяснить. Сомерин и Модарра закивали в знак согласия.
     - Едва ли это имеет значение, - не преминула встрять  Риэль.  Хорошо  и
то, что перечит она не только Севанне, но и другим тоже. - Не думаю, что они
станут сражаться, пока мы не нападем на них. Вспомните, они ничего не делали
до нашей атаки, даже не защищались.
     - Зато что они сделали потом! - угрюмо проворчала Мейра. - Тридцать три
Хранительницы  погибли! И  больше десяти тысяч алгаи д  сисвай.  У нас здесь
чуть больше трети этого числа, считая с Безродными.
     Последнее слово она процедила с презрением.
     - Это сделал Ранд ал'Тор, -  резко бросила Севанна.  - Но  вместо  того
чтобы вспоминать, как он навредил нам, подумайте лучше, что будет, когда  он
станет нашим. - Моим, мысленно поправилась  она.  Айз Седай сумели захватить
его и удерживали довольно долго, а у нее имелось нечто,  чего у них не было,
-  иначе непременно бы воспользовались. - Вспомните, мы одолевали Айз Седай,
пока Ранд ал'Тор не встал на их сторону. Без него Айз Седай ничего не стоят!
     И снова ее  попытка  укрепить сердца не  возымела  видимого результата.
Вспоминались  лишь  сломанные копья,  воины, погибшие  при попытке захватить
Ранда  ал'Тора. И паническое бегство,  Модарра, возможно, вспомнила о гибели
всего септа, и даже Тион выглядела  подавленной, наверняка припомнила, что и
она улепетывала, как испуганная коза.
     - Хранительницы  Мудрости, - послышался позади Севанны мужской голос. -
Меня послали, чтобы попросить  вас  вынести суждение. Лица женщин  мгновенно
обрели невозмутимое  выражение. То, чего тщетно  добивалась  Севанна,  этому
мужчине  удалось  сделать  одним  своим появлением.  Ни  одна  Хранительница
Мудрости не позволила бы увидеть себя утратившей самообладание никому, кроме
другой Хранительницы. Аларис прекратила перебирать локоны и отбросила волосы
за  спину.  Судя  по  всему.  Хранительницы не  знали  обратившегося  к  ним
человека. Кроме Севанны: той чудилось, что она его помнит.
     Из-за угрюмого  взгляда зеленые глаза мужчины  казались гораздо старше,
чем его гладкое  лицо.  Несмотря  на полные губы, линия  его  рта была такой
жесткой, словно он разучился улыбаться.
     -  Я Кингуин  из Мера дин. Хранительницы,  -  промолвил воин.  - Джумай
утверждают, будто  нам не  причитается полная доля  добычи в  этом  краю, не
потому, что мы  не из Джумай, но потому,  что тогда они  получат меньше, так
как нас двое на каждого из алгол' дсисваи из Джумай. Безродные обращаются за
справедливостью к Хранительницам Мудрости.
     Теперь,  услышав, кто  он такой,  некоторые  из женщин не смогли скрыть
неодобрительного отношения к людям,  покинувшим свои септы  или кланы, чтобы
последовать за Шайдо, а не за Рандом ал'Тором, которого они  считали обычным
мокроземцем и не признавали истинным Кар'а'карном.
     Тион  изобразила на лице скуку,  в глазах Риэль промелькнуло презрение.
Мейра   принялась  раздраженно  теребить   шаль.  Только   Модарра  выказала
заинтересованность,   но  она   стала   бы   улаживать   споры  даже   между
древоубийцами.
     - Шесть  Хранительниц Мудрости примут решение, выслушав  обе стороны, -
сказала Севанна Кингуину.
     Остальные женщины  воззрились  на нее, с  трудом  скрывая удивление  ее
намерением  остаться в стороне.  Именно  Севанна устроила так,  что с Джумай
отправилось  в   десятеро  большеМера'дин,  чем   с  другими   септами.  Она
действительно не слишком доверяла Каддару, да и  в любом случае хотела иметь
под рукой  как можно  больше копий.  Тем  паче что Безродные  могли  умирать
вместо Джумай.
     В ответ на взгляды шести Хранительниц Севанна тоже изобразила удивление
и пояснила:
     - Мне  не  пристало участвовать в рассмотрении  дела, в котором замешан
мой септ. - И тут  же, повернувшись к зеленоглазому мужчине, добавила: - Они
вынесут справедливое решение, Кингуин.  И  не сомневаюсь, оно будет в пользу
Мера'дин.
     Прежде  чем Тион  жестом дала знать  Кингуину, что Хранительницы готовы
последовать за  ним,  все  шестеро одарили  Севанну мрачными взглядами. Зато
Кунгуин оторвал от нее взгляд не сразу, и она слегка улыбнулась - он смотрел
на  нее,  а вовсе  не  на  Сомерин.  Попрежнему  улыбаясь, Севанна проводила
взглядом  его и  Хранительниц,  пока они не смешались с толпой возле манора.
При  всей их  неприязни  к  Безродным  - и  даже  принимая  во  внимание  ее
недвусмысленную подсказку -  существовала вероятность именно такого решения.
В любом случае  Кингуин запомнит ее слова и перескажет другим  членам своего
так называемого сообщества. Джумай  -  ее  септ, но  не следует пренебрегать
ничем, что могло бы привязать к ней и Мера'дин.
     Повернувшись, Севанна снова  зашагала  к  лесу, но теперь  не в сторону
конюшни. Теперь, оставшись одна, она собиралась  заняться куда  более важным
делом, чем заботы Безродных. Пошарив за спиной, Севанна нащупала скрытый под
шалью, заткнутый за юбку у поясницы предмет. Она  чувствовала его постоянно,
к  нему прикасались отброшенные  назад  волосы, но  ей  хотелось лишний  раз
потрогать эту вещь пальцами. Когда она будет  пущена в ход - быть может, уже
сегодня, - ни одна из Хранительниц  не  осмелится считать себя хоть в чем-то
превосходящей  Севанну. А в один прекрасный день та же штуковина отдаст в ее
власть Ранда ал'Тора. В конце концов, если Каддар лгал в одном, то мог лгать
и в другом.
     Сквозь пелену  слез  Галина  Касбан смотрела на Хранительниц  Мудрости,
ограждавших ее  щитом.  Как  будто  им  нужен был  щит  - в  нынешнем  своем
состоянии Галина едва ли  смогла бы даже обнять Источник.  Белинда, сидевшая
скрестив ноги  между двумя устроившимися на корточках Девами, поправила шаль
и ехидно улыбнулась,  словно прочла мысли пленницы. Когда бы эта  узколицая,
похожая  на  лисицу  женщина,  чьи брови и  волосы почти добела выгорели  на
солнце,  решила попросту раскроить  ей череп, Галина,  сочла  бы такой исход
избавлением.
     Конечно,  ее вовсе не влекла смерть, но она больше не могла выдерживать
нескончаемую   череду   мучений.   Каждый   день,   полный   изнурительного,
бессмысленного  труда, начинался и заканчивался хуже, чем предыдущий. Галина
даже не могла вспомнить, когда  на нее  надели грубое  черное рубище. Неделю
назад? Месяц? Нет,  наверное,  не так давно. Не  будь ее рот заткнут кляпом,
заглушавшим рыдания, она молила бы Белинду снова позволить ей  перетаскивать
камни из кучи в кучу, делать  все что угодно, лишь бы  прекратилась нынешняя
пытка.
     Голова Галины торчала  из  подвешенного на крепкой  ветке дуба кожаного
мешка. Прямо под  мешком, нагревая воздух внутри, тлели на бронзовой жаровне
уголья. Скорчившаяся - большие пальцы ее рук были привязаны к пальцам ног, -
Галина  изнывала от  жара,  ее обнаженное тело  покрылось  потом.  Слипшиеся
волосы падали на лицо, она задыхалась и раздувала  ноздри,  пытаясь  набрать
воздуха. Но  это было бы меньшей мукой, чем тяжкая, бесцельная  работа, если
бы перед тем как затянуть горловину мешка вокруг ее шеи, Белинда не высыпала
на нее целый горшок какого-то порошка. Едва  она начала потеть, порошок стал
жечь больнее, чем  попавший в глаз перец. Все тело, от плеч до пят,  горело,
словно в огне. О Свет, словно в огне.
     То, что Галина мысленно призывала Свет, говорило о мере ее отчаяния, но
сломить  ее  им  не удалось, несмотря на все их старания.  Она освободится -
непременно освободится! -  и когда  это произойдет, дикарки заплатят кровью!
Она.".  Откиннув  голову,  Галина  застонала.  Кляп заглушил  звук,  но  она
стонала,  сама не  зная, был ли то вопль ярости  или  мольба о пощаде. Когда
стоны стихли и голова бессильно свесилась, Белинда и Девы поднялись на ноги,
приветствуя  появившуюся  Севанну. Галина попыталась унять свои всхлипывания
хотя бы в  присутствии золотоволосой предводительницы дикарей, но с таким же
успехом могла бы попробовать сорвать рукой с неба солнце.
     - Вы  только послушайте это сонливое хныканье,  - усмехнулась  Севанна,
подходя поближе и поднимая взгляд. Галина из всех сил старалась сделать свой
взор столь же презрительным.  Севанна увешала  себя столькими  побрякушками,
что их хватило бы на десяток женщин! Блуза расстегнута, голая грудь напоказ,
дышит глубоко,  завлекая мужчин!  Но, как бы ни  тужилась  пленница,  трудно
изобразить  презрение, если глаза полны слез, катящихся по щекам, смешиваясь
с потом. Ее судорожные рыдания заставили мешок качнуться.
     - Эта датсанг жесткая,  словно старая овца, - хмыкнула Белинда.  - Но я
умею  делать  нежным  самое жесткое  мясо: главное,  готовить  подольше, и с
нужными приправами. В  бытность мою Девой  мне удавалось размягчать Каменных
Псов. Тут нужен правильный подход.
     Галина  закрыла  глаза. Океанов крови им не  хватит, чтобы заплатить за
все!
     Мешок   накренился,  и  глаза  открылись  сами  собой.   Девы  отвязали
переброшенную через ветку веревку, и  теперь  вдвоем медленно опускали мешок
вниз. У Галины перехватило дыхание. Потом она увидела, что бронзовую жаровню
отодвинули  в  сторону, и едва не зарыдала снова, на сей  раз от облегчения.
Намеки Белинды  насчет  готовки...  Именно  это проделают с самой  Белиндой,
решила  для  себя Галина.  Ее  привяжут к вертелу  и будут поворачивать  над
жаровней, пока не вытечет сок. И это только начало!
     Мешок ударился  оземь и повалился  набок. Небрежно,  словно мешок репы.
Девы отволокли Галину на пожухлую траву, разрезали стягивавшие вместе пальцы
рук  и  ног  веревки и  вытащили изо рта кляп. Грязь и опавшие листья тут же
налипли на потное тело Галины.
     Ей очень хотелось встать, взглянуть им в глаза,  встретить  и выдержать
их взгляды,  но она поднялась  только  на  четвереньки  и впилась пальцами в
дерн. Чтобы не начать  обмахиваться,  в попытке хоть немного облегчить боль.
Пот обжигал, как сок ледяного перца. Ни на что другое, кроме как корчиться и
дрожать, мечтая о мщении и пытаясь наполнить слюной пересохший рот, у нее не
было сил.
     -  Я  думала,  ты окажешься покрепче,  - задумчиво произнесла  Севанна,
глядя на нее сверху вниз, - но, может быть,  Белинда права. Возможно, ты уже
достаточно размякла. Хочешь  перестать быть да'тсанг? Поклянись повиноваться
мне во всем, и, возможно, тебе даже не придется становиться гаишайн. Ты дашь
такую клятву?
     -  Да!  -  Хриплый возглас вырвался у Галины в то же мгновение, хотя ей
пришлось  сглотнуть,  чтобы  произнести   еще   хотя  бы  слово.  -  Я  буду
повиноваться тебе! Клянусь!
     Она и вправду готова была повиноваться, до того мгновения, пока дикарки
не ослабят бдительность.  Не" ужто  им всего-то и  требовалось, что  клятва,
которую  она, не задумываясь, принесла бы еще в первый день? Севанна узнает,
каково это - висеть над горящими угольями! О да, все они узнают...
     -  Тогда,  конечно  же,  ты  не  будешь  возражать  против  того, чтобы
поклясться на этом, - промолвила  Севанна, показывая  что-то  белое.  Галина
подняла глаза, и у нее зашевелились волосы.  Дикарка  держала в руках белый,
гладкий, словно сделанный из полированой кости жезл длиной в фут  и толщиной
в  женское запястье. Неужели айильцы ухитрились каким-то образом похитить из
Башни Клятвенный Жезл?
     Потом  Галине  удалось разглядеть выгравированные на  обращенном к  ней
конце  стержня знаки -  цифры, бывшие в ходу  в Эпоху Легенд. Они обозначали
число сто  одиннадцать. Жезл Башни отмечало число три, как полагали  многие,
знаменующее собой Три Обета,  приносимые Айз Седай. Значит, предмет в  руках
Севанны  -  вовсе не  то, чем  показался  вначале,  но  даже  окажись  здесь
завораживающая взглядом очковая змея из Затопленных Земель, она не приковала
бы к себе взгляд Галины так, как эта вещица.
     - Прекрасная клятва, Севанна. И  когда ты собиралась рассказать о своей
затее всем нам?
     Раздавшийся  голос заставил Галину  поднять голову. Он  заставил бы  ее
отвести глаза и от очковой змеи.
     Из-за  деревьев,  во главе  дюжины  Хранительниц  Мудрости с  каменными
лицами, вышла Терава. Не считая Дев, сейчас вокруг Галины собрались те самые
женщины, в присутствии  которых  ее приговорили носить черную дерюгу.  Слово
Теравы,  короткий кивок Севанны, и Девы быстро исчезли.  Галина  по-прежнему
исходила потом, но неожиданно ее пробрал озноб.
     Взглянув  на  Белинду, которая  отвела глаза,  Севанна  подбоченилась и
скривила  губы в  усмешке, походившей  на  звериный  оскал.  Оставалось лишь
подивиться смелости этой женщины, не боявшейся противостоять Хранительницам,
иные из  которых  обладали  нешуточной силой. Галина сознавала,  что если ей
удастся  освободиться  и она  начнет  мстить, она  не  сможет позволить себе
относитьс