, на земле Иллиана,
даже после гибели Бренда, иллианцы с оружием в руках выступают против  него?
Они  по-прежнему  не позволяли себе  называть Бренда его  подлинным именем -
Саммаэль. Сама мысль о том, что некоторое время Иллианом  правил Отрекшийся,
устрашала  их  много  больше,  чем то, что  теперь  ими правит  Возрожденный
Дракон.
     Дашива, болтавшийся в седле так, будто залез на лошадь впервые в жизни,
сердито бормотал что-то себе под  нос  на  Древнем  Наречии,  которым владел
свободно - и говорил, и  читал не хуже ученого. Ранд немного знал этот язык,
но недостаточно, чтобы  понять, о  чем речь. Возможно, малый поносил погоду:
будучи  по  рождению фермером, Дашива, тем не менее,  предпочитал  проводить
время под крышей, высовываясь наружу только в погожие деньки.
     Только Хопвил ехал в молчании, хмуро уставясь куда-то за  горизонт. Его
волосы и плащ развевались так же дико, как и у Дашивы, то и дело он хватался
за меч.  Ранду пришлось окликнуть его три раза - на третий довольно резко, -
прежде  чем  паренек  встрепенулся,  пришпорил своего долговязого каурого  и
поспешил за Тай'дайшаром.
     Ранд пригляделся к Хопвилу. Молодой человек - уже не  мальчик, несмотря
на свой возраст, - заметно возмужал  с тех пор, как Ранд увидел его впервые,
хотя остался лопоухим, с потешно  большим, словно позаимствованным  у  более
рослого человека, носом. По обе  стороны  высокого воротника черного мундира
красовались знаки  отличия: серебряный меч и  ало-золотой дракон.  Такие же,
как у  Дашивы. Когда-то он говорил, что, получив дракона, будет год смеяться
от радости, но сейчас смотрел немигающими глазами, будто бы не на  Ранда,  а
сквозь него.
     - Ты принес  хорошие новости, - сказал Ранд. Лишь  усилие воли помешало
ему раздавить Драконов Скипетр в кулаке. - И все сделал как надо.
     Ранд ожидал возращения Шончан, но  не такого скорого. Надеялся, что они
вернутся  не так быстро.  И  не  таким манером: появляясь неведомо  откуда и
заглатывая за  раз целые города.  Когда Ранду стало известно, что иллианские
купцы знали обо всем случившемся не за день и не за два до того, как кому-то
из них пришло в  голову уведомить Девятерых  - помилуй Свет,  они ведь могли
упустить прибыль, если  б слишком многие  знали слишком много! -  он  был на
волосок от того, чтобы  снести  их город  до  основания. Но новости и впрямь
следовало  признать  хорошими  -  насколько  такое  возможно   при  подобных
обстоятельствах.  Переместившись в окрестности Амадора, Хопвил выяснил,  что
Шончан  выжидают.  Возможно,  переваривают  проглоченное. О  Свет,  чтоб  им
подавиться!  Ранд снова  заставил себя ослабить  пальцы на  древке  копья  и
продолжил:
     -  Если новости Морра  будут хоть  вполовину столь же хороши,  я получу
время, чтобы устроить дела в Иллиане, а уж потом займусь ими.
     И Эбу Дар тоже! Испепели Свет  проклятых Шончан! Они представляли собой
помеху, которую он не мог, не имел права оставлять без внимания.
     Хопвил не отозвался, он по-прежнему отрешенно смотрел перед собой.
     - Ты расстроен  тем, что пришлось убить женщин? - спросил Ранд и тут же
через кокон Пустоты поплыла вереница имен, запечатленных в памяти. Дозора из
Мусара  Рийн, Ламелле  из Дымного Ручья, Миагома и...  Ему с трудом  удалось
прервать скорбный перечень,  к которому добавлялись все  новые имена. Лаигин
Арнаулт, Красная сестра, пытавшаяся доставить Ранда  пленником  в Тар Валон:
ее имя тоже было здесь, хотя, быть может, она не имела на это права. Колавир
Сайган, которая предпочла  повеситься,  но не  принять  приговор.  Другие...
Мужчины  умирали тысячами, по его приказу или от  его руки, но лица погибших
женщин не  давали ему покоя в снах. Каждую ночь он встречался с их безмолвно
обвиняющими глазами. Может, и сейчас именно они смотрят ему в спину?
     - Я говорю  о су л'дам и дамани, -  продолжил Ранд  ровным  тоном, хотя
пламя  сжигавшей ярости  обволакивало кокон  Пустоты. Испепели меня  Свет, я
убил больше женщин,  чем способны вместить все твои  кошмары! Мои руки черны
от  их  крови! - Жаль, конечно, что так случилось, но не  уничтожь  ты  этот
шончанский патруль, они  точно  убили бы тебя... -  Он  умолчал  о  том, что
Хопвил мог уклониться от встречи с ними, уклониться от необходимости убивать
их. - Сомневаюсь, чтобы дамани  знали, как ограждать от Источника мужчину. У
тебя  не было выбора. И то, что все они мертвы, только справедливо.  Было бы
куда хуже, если бы спасшаяся  оповестила своих о выслеживающем  их  мужчине,
способном направлять Силу.
     Хопвил с отсутствующим видом прикоснулся  к опаленному  рукаву мундира.
Шончан умерли в бою.
     - Я свалил трупы в  ложбину, - внезапно промолвил юноша невыразительным
голосом,  -  и людей, и лошадей  - всех.  А потом сжег. От них остался  лишь
пепел, белый  пепел, летящий по ветру, как  снег.  И  меня это ни чуточки не
взволновало.
     Ранд прекрасно понимал, что  последние  слова были  ложью,  но  в конце
концов Хопвилу нужно учиться. Учиться быть тем, кто он есть. Все они те, кто
они  есть. И к этому ничего  не добавить. Ничего. Лиа  из Косайда Чарин, имя
записанное  огнем.  Морейн  Дамодред, другое  имя, жгущее  душу пуще всякого
пламени. Приспешница Темного, павшая от его меча, так и оставшись безымянной
- запомнилось лишь лицо...
     - Ваше величество!  - громко окликнул Грегорин,  указывая вперед. Из-за
деревьев у подножия ближайшего  холма выступил  одинокий  мужчина в длинной,
почти  до  колен  кольчуге  и островерхом шлеме, вооруженный  луком.  Сделав
несколько шагов, он остановился, с вызывающим видом поджидая всадников.
     Ранд  направил  Тай'дайшара навстречу.  Удерживая  саидин,  с  бурлящей
внутри Силой, он мог не опасаться стрел.
     Вблизи лучник  выглядел  не столь  браво.  Шлем и  кольчугу поела  ржа,
одежда   заляпана  грязью,   мокрые  волосы   облепили  исхудалое  лицо.  Он
беспрестанно кашлял  и  вытирал длинный нос тыльной  стороной ладони. Однако
тетива на луке была тугой, а оперение стрел сухим. О том, чтобы предохранить
от дождя оружие, этот человек позаботился.
     - Ты здесь командир? - спросил Ранд.
     -  Можно считать,  что  я  говорю  от его имени,  -  осторожно  ответил
узколицый мужчина. - А что?
     Остальные  всадники  присоединились   к   Ранду,  и  лучник  беспокойно
переступил  ногами. Взгляд его темных глаз напоминал  затравленного барсука.
Затравленного, а потому опасного.
     -  Попридержи  язык,  деревенщина! -  рявкнул Грегорин. - Ты говоришь с
Рандом ал'Тором, Возрожденным Драконом, Владыкой Утра  и королем Иллиана! На
колени перед твоим государем! Как твое имя?
     -  Это  он-то Возрожденный  Дракон?  - с сомнением пробормотал  лучник.
Обозрев Ранда с  короны до сапог - на миг его  взгляд задержался  на золотой
пряжке пояса, выполненной в виде дракона,  он покачал головой, словно ожидая
увидеть человека постарше и повнушительнее обличьем.  - И Владыка Утра, так,
что ли? Наших королей отроду так не величали.
     Похоже, у него не было ни малейшего намерения ни становиться на колени,
ни называть свое имя. Лицо Грегорина потемнело: его бесил и независимый тон,
и явное  нежелание  простолюдина  признавать  Ранда королем. Марколин слегка
кивнул, словно ничего другого и не ожидал.
     Ранд услышал, как за спиной лучника  слегка зашелестели кусты  и тут же
ощутил  наполнившую  Хопвила саидин. Юноша больше не выглядел отрешенным, он
изучал линию  деревьев,  и  глаза  его  опасно  светились. Дашива озабоченно
вскинул голову и  откинул со лба мокрые волосы. Грегорин подался вперед, вне
себя от гнева. Огонь и лед, но пока не смерть.
     - Успокойся, Грегорин, - бросил Ранд  и  тут  же,  свив  потоки Огня  и
Воздуха,  обрушил свой  громовой  голос на стену деревьев:  -  Я  делаю  вам
великодушное  предложение.   -  Лучник  от  неожиданности  вздрогнул,   конь
Грегорина  заржал. Люди, скрывавшиеся  в  кустах,  безусловно слышали каждое
слово.  -  Сложите  оружие,  и  каждый,  будет  волен  вернуться  домой  или
присоединиться  ко  мне, по своему выбору.  Но никто, кроме последовавших за
мной, не уйдет отсюда с оружием в руках. Мне ведомо, что в большинстве своем
вы  добрые люди,  откликнувшиеся  на призыв вашего  короля и  Совета  Девяти
защищать Иллиан,  но  король Иллиана ныне я,  и  я  не потерплю,  чтобы  мои
подданные превращались в разбойников.
     Марколин мрачно кивнул.
     - А  почему  Принявшие  Дракона  жгут фермы?  - выкрикнул  кто-то из-за
кустов. - Это они разбойники, а не мы!
     - Точно! - послышался другой голос. - А как насчет айильцев?  Эти не то
что фермы, уже целые деревни зорят!
     Множество голосов слилось в общий гул, но все кричали одно  и то  же  -
Принявшие Дракона и айильцы, грабежи  и убийства, разбойники  и дикари. Ранд
стиснул зубы.
     Когда выкрики стихли, заговорил узколицый лучник.
     -  Видите?.. - начал он, но тут же зашелся  в кашле  и  харкнул, то  ли
чтобы  прочистить  горло,  то  ли  для  куража. Мокрый,  грязный,  в  ржавых
доспехах, он мало походил на вождя, но держался прямо, ухитряясь выдерживать
грозные взгляды Грегорина и Ранда. -  Вы  призываете нас разойтись  по домам
без оружия.  Выходит, мы  свои семьи защитить  не сможем, а ваши люди  жгут,
грабят  и убивают. Говорят, надвигается буря,  - неожиданно  добавил  он  и,
кажется, сам удивился сказанному.
     - Айильцы, о которых вы  тут кричите - мои враги! - Огонь ярости уже не
обволакивал  Пустоту,  а  неистово бушевал вокруг кокона,  однако тон  Ранда
оставался ледяным, подобно раскатам  зимнего грома. Надвигается буря?  Свет,
да он сам буря! - Мои айильцы истребляют  их.  Мои айильцы, и Даврам Башир и
большая  часть Спутников  истребляют всех  разбойников, как  бы  те  себя ни
называли. Я король Иллиана и никому не позволю нарушать мир в моей стране!
     - Даже если вы правду говорите... - начал  было лучник, но Ранд оборвал
его:
     - Все сказанное правда. У вас есть время на размышление - до полудня.
     Лучник нахмурился;  если тучи хоть немного не поредеют, будет не так-то
просто определить, когда полдень. Но Ранд не стал давать послабления.
     -  Решайте, и  решайте мудро, - бросил он, развернул Тай'дайшара  и, не
дожидаясь остальных, галопом поскакал назад, к кряжу.
     Усилием воли Ранд заставил  себя  отпустить Силу, не цепляться за  нее,
как утопающий за соломинку:  казалось, что и порча, и сама жизнь вытекают из
него одновременно.  Мир перед глазами качнулся и раздвоился. Это ощущение он
стал испытывать  недавно и гадал, уж не  признак ли  это  той  болезни,  что
убивает  способных  направлять  Силу мужчин?  Но  головокружение длилось  не
дольше  нескольких  мгновений.  Все  вокруг  потускнело,  цвета  поблекли  и
размылись, даже само небо съежилось. Ему отчаянно  хотелось снова дотянуться
до  Источника,  вернуть Силу, а  вместе  с ней и полноту  жизни.  Так бывало
всегда, когда он отпускал саидин.
     Как только Сила  исчезла, на смену ей  явилась  почти  столь же жаркая,
жгучая,  бурлящая  ярость.  Мало  ему  Шончан, так  еще  и  эти  разбойники,
появляющиеся  повсюду  под  разными  именами!  Отвлекаться  на  них означало
медлить, а промедление подобно смерти. Неужто Саммаэль  дотягивается до него
даже и из могилы? Неужто он, словно ядовитые колючки, рассыпал Шайдо по всем
землям, куда мог ступить Ранд? И почему? Не мог же Отрекшийся  верить в свою
гибель, знать о  ней заранее. Но  если хотя бы половина доходивших до  Ранда
слухов  правдива, айильцы свирепствуют и в Алтаре, и в Муранди, и еще одному
Свету  ведомо  где. Многие из взятых в плен Шайдо  говорили о  каких-то  Айз
Седай. Могла ли  как-то  быть причастной к этому Белая  Башня?  Неужто Белая
Башня никогда не оставит его в покое? Никогда? Никогда!
     Сражаясь  с  яростью.  Ранд  не замечал, как смотрят на него Грегорин и
остальные. Взлетев  на кряж, где дожидалась знать,  он  натянул  поводья так
резко,  что Тай'дайшар попятился и взбрыкнул, разбрасывая комья грязи. Лорды
испуганно попятились. Подальше от него.
     - Я дал им срок  до полудня, -  заявил  Ранд. - Следите за ними. Нельзя
допустить, чтобы они разбились на мелкие шайки  и рассеялись. Я буду в своем
шатре.
     Когда бы не  развевающиеся плащи, внимавших  ему  можно было принять за
каменные изваяния. Они застыли на  месте,  словно он приказал каждому из них
следить за  людьми  на холмах  лично.  Ну  и  пусть торчат,  пока  вконец не
промокнут и не замерзнут, - сейчас это Ранда не волновало.
     Не  добавив  больше  ни  слова,  он  рысью  двинулся  вниз  по  склону,
сопровождаемый двумя Аша'манами в  черном и своими иллианскими знаменосцами.
Огонь и лед - и смерть надвигались. Но он являл собой сталь! Сталь!


        ГЛАВА 14. Послание М'Хаэля



     В  миле к западу от  кряжа  начинался воинский лагерь: мешанина  людей,
коней,  огни походных костров, развевающиеся  знамена  и  островки  палаток,
сгруппированных по  принадлежности  к определенной стране или  Дому.  Вблизи
палаток  почва  представляла  собой  грязное  месиво,  но  отдельные  лагеря
разделяли  полоски  щетинистой  травы.  Когда  присутствовали  айильцы,  все
остальные  устраивали  один  большой  лагерь,   ибо  появлялось  нечто,   их
объединявшее,  - они айильцами  не были.  И айильцев  боялись, хотя мало кто
признал бы свой страх.  Ранд  не питал иллюзий  насчет того,  что вместе  их
удерживает  верность  ему или тревога о судьбе мира - они не ставили ее выше
собственного стремления к богатству, славе  и власти.  За исключением,  быть
может, очень немногих. Остальные  следовали за  ним лишь потому, что боялись
его больше,  чем айильцев,  а  возможно, и  больше,  чем самого  Темного,  в
существование  которого  или,  во  всяком  случае, в  то,  что  он  способен
коснуться - или уже касается!  - мира, иные в глубине души просто не верили.
Они верили своим глазам, а их глаза видели Ранда. Сейчас его это устраивало.
Впереди ждали слишком много битв, чтобы тратить  усилия на попытки  добиться
невозможного. Достаточно того, что они следуют за ним и повинуются ему.
     Самым  большим  был его собственный лагерь, где  иллианские Спутники  в
зеленых мундирах с желтыми обшлагами соседствовали с  Защитниками Твердыни в
черных кафтанах с золотыми  полосами и пышными рукавами,  и с тем же  числом
кайриэнцев в темных одеяниях, набранных из сорока с лишним Домов.  Некоторых
из кайриэнцев отличал трепещущий над головой кон. Все эти воины готовили еду
на  разных кострах, держали коней у разных коновязей и  поглядывали друг  на
друга  искоса,  но  службу  несли  вместе.  Они   отвечали  за  безопасность
Возрожденного  Дракона, к чему относились весьма серьезно.  Возможно, каждый
из них мог бы предать его, но лишь когда не видел других. Взаимная неприязнь
и  подозрительность делали невозможным  любой  заговор: он был  бы раскрыт и
уничтожен в зародыше.
     Стальное кольцо стражи  окружало  высокий конический  шатер из зеленого
шелка, расшитый золотыми пчелами, - шатер Ранда, доставшийся ему, если можно
так  выразиться,  в  наследство  от Маттина  Степанеоса  вместе  с  короной.
Спутники в полированных  островерхих шлемах стояли бок о  бок с  Защитниками
Твердыни в ребристых  шлемах с ободками и с  кайриэнцами, чьи шлемы походили
на колокола. Застывшие, как статуи, караульные словно не замечали ветра,  их
лица скрывали решетчатые забрала, алебарды были наклонены под одним,  строго
выверенным углом. Когда Ранд  остановил коня, ни один из них не  шелохнулся,
но  толпа слуг  тут  же  выбежала навстречу,  принять  поводья  у него  и  у
Аша'манов.  Костлявая женщина в желто-зеленом облачении конюших королевского
дворца Иллиана  взяла узду, тогда как стремя держал малый с мясистым носом в
черно-золотой  ливрее  Твердыни  Тира.  Прислуживая  ему, они  не  преминули
обменяться колючими взглядами. Бореан Каривин, плотная,  бледная,  невысокая
женщина  в  темном  платье, предложила  ему поднос  с теплым  полотенцем, от
которого  поднимался пар.  Будучи кайриэнкой, она, однако, смотрела на  двух
других  скорее с  желанием убедиться, что  те  правильно делают  свое  дело,
нежели с неприязнью, которую они едва скрывали. Но все же пытались скрывать.
То, что срабатывало с солдатами, срабатывало и со слугами.
     Ранд отмахнулся  от  подноса  и стянул перчатки.  Когда он спешился,  с
резной  скамьи перед шатром поднялся  Дамер  Флинн. Лысый,  если  не считать
клочковатого   седого  венчика   вокруг   макушки,  он   больше  походил  на
деревенского  дедка, чем на  Аша'мана. Однако  этот дед с выветренным лицом,
дубленой  кожей и негнущейся ногой видел в своей жизни не  только ферму. Меч
на его бедре  смотрелся вполне уместно, что и  не  диво  для бывшего солдата
Гвардии Королевы. Ему Ранд доверял больше других. В конце концов, Флинн спас
ему жизнь.
     Флинн приветствовал  Ранда, прижав сжатый  кулак к  сердцу, и когда тот
ответил  ему  кивком,  хромая подошел  ближе, подождал,  пока  конюхи уведут
лошадей, и, понизив голос, сказал:
     - Здесь Торвал.  Говорит, послан М'Хаэлем. Дожидается в шатре Совета. Я
велел Наришме за ним приглядывать. - Таков был приказ  Ранда, хотя тот и сам
не знал, почему его отдал: никого, прибывшего из  Черной Башни, не оставлять
без  присмотра.  Помедлив,  Флинн  прикоснулся пальцем  к дракону на  черном
воротнике. - Он не обрадовался, услышав, что вы всех нас возвысили.
     -  Вот  как...  - Ранд засунул перчатки  за пояс и,  заметив, что Флинн
выглядит как-то неуверенно, добавил: - Вы это заслужили.
     Он сам собирался отправить одного из  Аша'манов к Таиму - Предводителю,
М'Хаэлю,  как называли  его  все в Черной  башне,  - но  теперь послание мог
доставить Торвал.
     -  Он  в  шатре  Совета?  Пошли туда угощение, - приказал  Ранд и подал
Дашиве и Хопвилу знак следовать за собой.
     Флинн снова прижал кулак  к груди, но  Ранд уже удалялся.  Черная грязь
хлюпала под его сапогами. Гул  приветствий не возвышался над шумом  ветра, а
ведь  он помнил  время,  когда было  совсем  иначе. Или тут опять замешались
воспоминания  Льюса Тэрина? Цветные вспышки  за пределами  зрения, ощущение,
будто кто-то вот-вот прикоснется  к тебе сзади... Усилием воли Ранд заставил
себя сосредоточиться.
     Большой, расцвеченный красными полосами шатер Совета,  стоявший некогда
на Равнине Маредо, высился сейчас  в самом центре Рандова лагеря, окруженный
кольцом  голой  земли  шириной  в  тридцать  шагов.  Стражи  не  было  -  ее
выставляли,  лишь когда Ранд  держал совет со  знатью. Всякий,  попытавшийся
проскользнуть  туда,  был бы замечен тысячами  подозрительных  глаз.  Вокруг
шатра   образовывали,  треугольник  три  установленных  на  высоких  древках
знамени:  Восходящее Солнце  Кайриэна,  Три Полумесяца  Тира и Золотые Пчелы
Иллиана, а над  ними, еще  выше, над красной крышей,  реяли Драконов  Стяг и
Знамя Света. Развернувшиеся на ветру знамена полоскались и хлопали, да и сам
шатер  подрагивал  под  сильными порывами.  Пол  шатра  устилали  узорчатые,
многоцветные ковры, из мебели имелся только большой резной стол со вставками
из  поделочной кости  и  бирюзы. Столешница  была  почти  полностью завалена
ворохом карт.
     Торвал  поднял голову от одной  из них с  явным намерением  дать окорот
тому, кто вздумал его тревожить.  Средних  лет, уступавший ростом разве  что
Ранду   или   айильцам,   этот  остроносый  мужчина  выглядел  на   редкость
высокомерно. Дракон  и меч  сияли в свете  ламп  на  воротнике  его мундира.
Шелкового мундира,  скроенного так, что и  лорду не  стыдно надеть.  Меч был
отделан  золотом и  серебром,  на  эфесе  сиял  красный  самоцвет. Еще  один
драгоценный камень  украшал кольцо на указательном пальце. Нельзя превратить
человека   в   живое   оружие,  не  придав  ему   при  этом  некоей   толики
самодовольства,  но  Торвал  Ранду не нравился. В конце концов, ему не нужны
были предостережения Льюса Тэрина, чтобы относиться с подозр