работы тер'ангриала. Чересчур уж часто ее скромность становилась объектом нападения.
     "Последнее испытание было самым жестоким", - сказала она, стоя с платьем наготове, и наблюдая за их лицами.
     "Это обычно не обсуждается, но это так", - твердо ответила Анайя. - "Как никогда ни к кому-либо еще".
     Но Юан, худенькая Желтая, покосилась на дверь. В ее серых глазах сквозило недовольство. Так. Значит, Mериан не была частью испытания. Элайда как никто пыталась подстроить ее провал на испытании, или сестра из Арафелла не осуждала ее за это. Вот как.
     Сестры разошлись по своим собственным делам, но Анайя и Верин вывели ее на поверхность другим путем, нежели тот которым она сюда спускалась. Когда они ее покинули, она пошла к комнате, где она и Суан провели так много дней, переписывая имена. Однако оказались только два клерка - беспокойные женщины, которым совсем не понравилось, что их отвлекли расспросами о Принятой, о которой они ничего не знали. Возможно ли это? О, Свет, неужели?
     Морейн поспешила к комнатам Принятых - и ее трижды отчитывали Сестры, ведь до завтра она все еще считается Принятой. Но и после этого она почти бежала, но обнаружила их с Суан комнаты пустыми. Некоторые из поездок Принятых за именами заканчивались раньше, а сейчас было уже далеко за полдень, поэтому она обошла другие комнаты, пока не нашла Шириам и Мирелле. Они сидели у камина в комнате Мирелле, у которой маленький коврик был с неровной, красной бахромой, а кувшин и тазик для умывания синие.
     "Mериан только что забрала Суан", - взволнованно сказала Mирелле. - "На испытание".
     "Ты...? Ты прошла?" - спросила Шириам.
     "Да", - ответила она. И на их лицах отразилось уныние и отчуждение. Они даже вскочили, подхватив юбки, чтобы сделать реверанс. Между ними разверзлась пропасть. Да, сегодня она еще Принятая, но завтра... Как бы то ни было дружбе уже пришел конец, пока они тоже не получат шаль. Они не просили, чтобы она ушла, но и не просили остаться, и казалось, почувствовали облегчение, когда она сказала, что хочет пойти в комнату и подождать возвращения Суан в одиночестве.
     У себя она наконец-то проверила книгу в кармашке на поясе. Ничто не говорило, о том, что к ней прикасались, ведь небрежный читатель мог помять страницы. Но это совсем не означало, что ее никто не читал. Или, вероятно, никто не понял, что там написано, если конечно они не знали заранее, чем занимались Морейн и Суан. И охотницы Тамры. Она вознесла тихую благодарственную молитву за то, чтони одной из них,насколько она знала, не было на испытании.
     Служанка, или возможно послушница, разожгла огонь в очаге и поставила на маленький столик накрытый свежей белой тканью поднос. Под ней Морейн обнаружила больше еды, чем когда-либо ела в жизни: ломтики жареной говядины, репы со сливочным соусом, крупные бобы с рассыпчатым козьим сыром, капуста с кедровыми орехами. А также каравай ржаного хлеба с хрустящей корочкой и огромный кувшин чая. Наверное, поднос оставили незадолго до ее прихода, потому что еда была еще теплой. Башня умела точно определять ход вещей.
     Еды было слишком много, и все же Морейн съела все до крошки, даже хлеб. Весь каравай. Очень хотелось спать, но она не хотела пропустить возвращение подруги. Если бы Суан провалилась и пережила бы эту неудачу - О, Свет, пусть она хотя бы выживет-она бы уже вернулась, чтобы собрать вещи и попрощаться. Mорейн решила не рисковать, поэтому свернулась накровати с маленькой книгой в кожаном переплете. "Пламенные Сердца" может, и не подходящее чтение для послушницы, но им с Суан книга очень нравилась. Она несколько минут таращилась на первую страницу, пока не поняла, что, не прочла и слова. Морейн заставила себя пройтись по комнате. И снова взялась за книгу, уже зевая, но так и не справилась хотя бы с одним предложением. Суан вернется. Ее не прогонят из Башни. Но ошибиться на испытании так легко. Нет! Суан обязательно пройдет. Она должна. Это несправедливо, если Суан не получит шаль. Морейн всегда считала, что ее подруга будет лучшей Айз Седай, чем она сама.
     Весь вечер Морейн слышала, как возвращаются Принятые. Но громкий смех и жалобы мгновенно стихали, едва распространялся слух о том, что она прошла испытание и находиться у себя. Они старались двигаться тихо, чтобы ее не беспокоить. И вообще вели себя так, словно она уже стала Айз Седай. Настало и пролетело время ужина. Она снова проголодалась, несмотря на сытный поздний обед, но решила не спускаться в трапезную. С одной стороны, Морейн сомневалась, что выдержит пристальные, или, что еще хуже, потупленные взгляды остальных. С другой, она боялась, что за время ее отсутствия вернется Суан.
     Морейн сидела на кровати, зевая и все еще делая очередную попытку почитать, когда в комнату с непроницаемым лицом вошла Суан.
     "Ну...?" - вскрикнула Moрейн, и не смогла закончить.
     "Это было так же легко как вывалиться за борт... в садки с щукой-серебрянкой". - Ответила Суан. - "Как вспомню, так сердце выпрыгивает из груди..." - сказала Суан, похлопав по своему кармашку с книжечкой - "но потом все пошло хорошо". И покраснела, расплывшись в улыбке. - "Нам будут давать шаль вместе, Морейн".
Moрейн подскочила к ней, и, смеясь от радости, они затанцевали, взявшись за руки. Она жаждала расспросить Суан об испытании. Чудовищный румянец.. и кого - у Суан!.. наводил на размышления, но... Но это нужно сохранить в тайне вместе с теми, кто участвовал в испытании. Сколько лет прошло с тех пор, когда они в последний раз не могли чем-то поделиться друг с другом? Даже здесь, шаль внесла разделение.
     "Ты, наверное, умираешь от голода", - сказала Moрейн, останавливась.
     Ее шатало от усталости, да и Суан стояла ненамного устойчивее.
     "В твоей комнате тебя должен ждать такой же поднос". - Она показала поднос на столе. По особому случаю еду принесли ей в комнату, но она была уверена, что грязную посуду придется относить самой. И хорошо еще, если не придется самой мыть, потому что задержалась.
     "Я могла бы съесть даже весло, но у меня есть идея получше", - внезапно усмехнулась Суан. - "Утром от одного из конюхов я получила шесть мышей".
     "Мы уже фактически Сестры", - возразила Moрейн. - "Мы не можем подкидывать мышей кому-нибудь в кровать. Все равно, теперь нам это не пристало, это будет возмутительно. Почти все направляли большую часть дня работали, и должны быть также утомлены не меньше нашего".
     "Почти Сестры это не то же самое, что полноправные Сестры, Moрейн. Решай. Это - наш последний шанс. Конечно, как только мы получим шаль, подобное поведение будет не правильным", - усмешка Суан стала зловещей. - "И, насколько я знаю, Элайда еще не уехала из Башни. Мыши - это лишь маленькая плата за все избиения, Moрейн. Она нам задолжала. Она нам задолжала!"
Moрейн вздохнула. Без содействия Элайды, она, возможно, никогда бы не попыталась плести быстрее, и могла бы потерпеть неудачу. Но она подозревала, что ее отец был не единственным особым дополнением Элайды к ее испытанию. Слишком часто, ее слабости оказывались раскрыты кем-то, кто слишком хорошо их знал. Эта женщина сделала все, чтобы Морейн не прошла испытания.
     "Ладно, но только после того, как ты поешь", - сказала она.

Глава 11

За миг до рассвета

     При свете одинокого огонька лампы и, затухающих в узком камине, языков пламени Морейн начала потихоньку одеваться, с трудом подавляя зевоту. Для этого требовались немалые усилия. Ночь ожидания означала ночь без сна. Ее глаза слипались, члены словно налились свинцом. Что ж, из-за того, что случиться сегодняшним утром, сон все равно бы не пришел. Ох, и почему она не отговорила Суан от той безумной затеи? Вот глупый вопрос, который она задавала себе всю ночь. Что не делало его умнее. Она редко побеждала в спорах с Суан.
     Вот бы Суан сюда. Раздумывая о бремени и обязанностях, возлагаемых на Айз Седай, Морейн неизбежно возвращалась к задаче, за которую собиралась взяться. С каждым ночным часом масштаб поиска рисовался ей все объемнее и больше, пока не встал перед нею неприступной Драконовой Горой. Общество подруги могло бы помочь. Но ритуал был ясным. Каждая ждет в одиночестве. На этом этапе, мелкие отступления от обычая не принесли бы особых неприятностей, за исключением чувства неловкости, и, вероятно, репутации взбалмошных дурочек, от которой им потом никогда не избавиться. Хотя, подобную славу они уже могли заслужить. Тем не менее, лучше, насколько возможно, избегать упреков.
     Одевшись, она разложила на постели свои немногочисленные пожитки. И, за исключением смены белья и пары чулок, тут же отправила основную часть обратно в шкаф. Все это выстирают и передадут будущим послушницам, которые заслужили кольцо. Никому из нынешних этот размер не подойдет, во всяком случае, без основательной перекройки. Но Белой Башне не привыкать к упорному труду. Крошечная записная книжка удобно разместилась на поясе - самое безопасное место, которое она смогла придумать. Морейн едва успела поставить на кровать маленькую палисандровую шкатулку с немногочисленными драгоценностями, захваченными ею с собой в Башню, как раздался стук в дверь. Точнее, три крепких удара. Морейн подпрыгнула от неожиданности, сердце ее затрепетало. Она вдруг почувствовала, что волнуется едва ли не также сильно, как перед испытанием. Было очень трудно удержаться, чтобы тут же не броситься открывать. Вместо этого, она придирчиво осмотрела в зеркале на умывальнике свою прическу, и, взяв расческу, поправила несколько локонов, вовсе не требовавших подобного вмешательства, положила расческу на кровать и, только затем, направилась к дверям.
     Семеро сестер ждали ее в ночи, по одной от каждой Айя. Одетые в платья из шелка и тонкой шерсти, завернутые в шали. Их лишенные возраста лица превратились в маски. Так требовал ритуал. Одной из пришедших оказалась Элайда, уставившаяся на нее мрачным сверлящим взглядом. Но, когда Морейн сумела встретить его как равная, черты Красной сестры смягчились. То есть настолько, насколько вообще оказались на это способны. Пройдет час, или немногим больше, и они станут ровней. По меньшей мере, встанут на одну ступень. Никогда снова Элайде не заставить ее задрожать.
     Не проронив ни слова, она шагнула за порог, закрыв за собою двери в прошлое. Так же безмолвно, сестры сомкнули вокруг нее кольцо, сопровождая по темной галерее к комнате Суан. Молчание являлось непременным условием. Джейне, стройная меднокожая доманийка, с силой постучала три раза, заставив дрогнуть зеленую бахрому, окаймлявшую ее шаль. Суан распахнула дверь так стремительно, словно, в ожидании третьего удара, стояла за нею на цыпочках. Кольцо сестер расступилось, пропуская вновь прибывшую, брови которой дернулась при виде Элайды. Ну, благодарение Свету, хоть от гримасы она удержалась. Морейн стиснула челюсти, подавляя зевоту. Она должна продержаться до конца, не нарушив правильный ход церемонии.
     С легким шорохом туфель по плитам коридора, вся процессия двинулась по переходам Башни, не тревожимых более ничьим движением, кроме колеблющихся огней светильников. Морейн удивилась, не увидев никого из прислуги. Они многое старались сделать в ночные часы, используя время, когда сестры отдыхали. Проходя в полной тишине хорошо освещенными переходами и минуя погруженные во тьму, они спустились вниз, к уровням пробитым глубоко под Башней. Двери в залу, где они с Суан проходили испытание, стояли широко распахнутыми, но процессия остановилась в коридоре. Стоило им двоим обернуться к зияющей пасти дверного проема, как кольцо Айз Седай распалось и образовало линию позади.
     "Кто явился сюда?", - раздался изнутри голос Тамры.
     "Морейн Дамодред", - отчетливо произнесла Морейн, и, хотя лицо оставалось спокойным, ее сердце затрепетало. На сей раз, от радости. Одновременно с нею, Суан с вызовом, пусть и едва заметным, назвала свое имя. Она продолжала настаивать, что Элайда и теперь, если сможет, постарается найти способ отнять у них шаль.
     Их наставницы никак не поднимали тему первенства прохождения обряда - возможно потому, что никак не ожидали, что эта парочка зайдет настолько далеко в стремлении делать все вместе - но Морейн расслышала позади себя чей-то изумленный вздох. Да и когда Тамра заговорила снова, произошло это после едва заметной паузы.
     "Зачем ты пришла?"
     "Принести Три Клятвы и в связи с этим потребовать шаль Айз Седай", - ответили они хором. Нарушаются этим традиции, или нет - но сегодняшним утром они все намеревались делать одновременно. Насколько это получится.
     "По какому праву ты требуешь эту ношу?"
     "По праву прошедшей путь и предающей себя воле Белой Башни".
     "Тогда войди, если смеешь, и свяжи свою жизнь с Белой Башней".
     Взявшись за руки, они перешагнули порог. Вместе. Спокойно и твердо, не забегая вперед и не отставая. Их во плоти ожидала воля Белой Башни.
     Тамра, в бледно-голубой парче, с полосатым палантином Амерлин на плечах, стояла так, что казалась заключенной в овальную раму тер'ангреала. Его цвет медленно изменялся, переходя от золотого и серебристого к голубому и зеленому. Чуть сбоку застыла Аэлдра, отдавшая предпочтение более темным тонам голубого. На ее руках лежала черная бархатная подушка. Вокруг них, вдоль стены расположились закутанные в шали Восседающие Совета Башни, разделенные на группы каждого цвета Айя. А перед каждыми тремя из них, стояли еще по две сестры из той же Айя, с одной шалью на плечах и другой, перекинутой через руку. Ничего не выражающие глаза наблюдали за тем, как Суан и Морейн пересекают зал.
     Тер'ангреал представлял собой первую помеху их плану. Высокий овал слишком узок, чтобы двое смогли миновать его плечом к плечу. Если, конечно, не прижаться друг к другу вплотную, наплевав тем самым на собственное достоинство. Единственный довод, на котором Морейн сумела настоять. Суан кинула на нее взгляд, сумев невозможное - совместить пронзительный взгляд голубых глаз с безмятежным выражением лица - и, подобрав юбки, ступила через овал, чуть опередив Морейн. Бок о бок, они преклонили колени перед Престолом Амерлин.
     С бархатной подушки на руках Аэлдры, Тамра взяла Клятвенный Жезл - гладкий цилиндр цвета слоновой кости длиною в фут, а толщиною чуть больше запястье Морейн. Это был еще один тер'ангреал. Клятвенный Жезл свяжет их Тремя Клятвами, и, тем самым, с Башней.
     На мгновение Тамра заколебалась, словно пребывая в нерешительности, которой из них предоставить приносить обеты первой, но только на мгновение. Морейн быстро подняла руки перед собой, ладонями вверх, и Тамра опустила в них Жезл. Это плата, назначенная Суан, за любезное согласие, с которым Морейн уступила ей первое право пройти сквозь овал. Само собой, цена "любезности" не называлась, пока Морейн не согласилась на эту уступку. Ей предстояло стать Айз Седай на несколько минут раньше. Это так несправедливо!
     Но нет времени сожалеть о том, что она не догадалась, что было на уме у Суан, до тех пор, пока так легко не попалась на удочку. Свечение саидар окружило Тамру, и Амерлин коснулась Клятвенного Жезла, направив немного Духа.
     Морейн сомкнула руки вокруг Жезла, на ощупь напоминавшего стекло, но оказавшегося более гладким. "Именем Света и моей надеждой на спасение и возрождение, клянусь не говорить ни единого лживого слова". Клятва впечаталась в сознание и, внезапно, она ощутила давление воздуха на кожу. Красное - это белое, подумала Морейн, верх - это низ. Ложь все еще способна возникнуть у нее в голове, но язык не сможет теперь ее произнести. - "Именем Света и моей надеждой на спасение и возрождение, клянусь не создавать оружия, которым человек убивает человека". Воздух сгустился настолько, что превратился в тесное невидимое покрывало, облепившее ее тело от ступней до макушки.
     К ее досаде, на лбу выступили капельки пота, но лицо оставалось спокойным. - "Именем Света и моей надеждой на спасение и возрождение, клянусь не использовать Единую Силу как оружие, иначе как против Исчадий Тени, или в качестве последнего средства для защиты своей жизни, жизни моего Стража или жизни другой сестры". - Покрывало воздуха сжалось до предела, так что приходилось с трудом дышать через нос, сомкнув челюсти, чтобы не задохнуться. Невидимое и очень податливое, но - ох - слишком тугое! Ощущение такое, словно ее телу предстоит постепенно съеживаться в течение года, пока оно не исчезнет совсем. Свет! Интересно, как Элайда переварила эту последнюю Клятву, с ее упоминанием о Стражах. Содержание Трех Клятв оставалось неизменным, независимо от того, к какой Айя ты намеревалась присоединиться. Мысль об этом ее чуть-чуть взбодрила.
     "Половина пути пройдена", - нараспев произнесла Амерлин, - "и Белая Башня впечатана в твою плоть". Но не закончила церемонию. Вместо этого, она взяла Жезл и вложила его в руки Суан. Морейн с трудом сдерживала улыбку. Ей хотелось расцеловать Тамру.
     Ни пота, ни затруднения дыхания с Суан не случилось. Она приносила Клятвы ясным, сильным голосом, и глазом не моргнув, когда они запечатлевались на ней. Физическая боль не способна сокрушить Суан - она ни разу не заплакала, пока не ушла Элайда, не проронила и слезинки, пока они не покинули кабинет Мериан. У Суан сердце льва.
     "Половина пути пройдена, и Белая Башня впечатана в твою плоть", - произнесла Тамра, возвращая Клятвенный Жезл на подушку Аэлдры. - "Теперь встань, Айз Седай, и выбери свою Айя, пусть именем Света свершится все, чему должно свершиться".
     С каким бы самообладанием ни держалась Суан, произнося слова Клятв, но, поднимаясь с колен, отвешивая торжественный поклон Тамре и наклоняясь, чтобы поцеловать ее кольцо Великого Змея, она двигалась ничуть не менее скованно, чем Морейн.
     Вместе, они направились в сторону Голубых сестер. Медленно, со всей возможной учтивостью, какую смогли изобразить. И больше не держась за руки - это выглядело бы не подобающим моменту. Как всякие Принятые, они часто обсуждали, в какую Айя могли бы вступить, сравнивая их достоинства и недостатки - будто знали о них больше, чем лежало на поверхности. Но последний год, или чуть дольше, их споры служили просто для подтверждения уже совершенного выбора. Голубые стремились исправить несправедливость, что не всегда совпадало с поиском правосудия Зелеными и Серыми. - "Ищущие Первопричин", - называла Верин Голубых сестер, произнося это так, что слова казались состоявшими только из заглавных букв. Морейн не могла и представить себя кем-нибудь другой. Суан улыбалась, чего ей делать не следовало. Но наконец, улыбка возникла и у нее самой, и Морейн уже не смогла бы ее прогнать.
     Как только направление их движения определилось, сестры из других Айя стали уходить, отвесив перед тем церемонный поклон Амерлин. Сначала Желтые, потом Зеленые, возглавляемые Восседающими, скользя по зале с достоинством королевской процессии. Удалились Коричневые, затем Белые. Что определяло порядок, Морейн не знала, но стоило, последними, уйти Красным, как сама Тамра выскользнула вслед за ними. Что здесь произойдет дальше, касалось только Голубых. Аэлдра осталась наблюдать.
     Три Восседающих от Голубых встали вокруг них, а меднокожая Лиане, гибкая и тонкая, ростом не уступавшая большинству мужчин, наклонилась, чтобы обернуть шаль с голубой бахромой вокруг плеч Морейн. Рафела, стройная, смуглая и привлекательная, проделала тоже с Суан. Лица обеих не приобрели еще характерной безвозрастности, но они, словно плащами, были окутаны чувством собственного достоинства. В Восседающих же, казалось, гордость и достоинство, нашли свое земное воплощение.
     Дородная Эдит, белые волосы которой доходили до талии, слегка расцеловала сначала Суан, а затем и Морейн в обе щеки, каждый раз бормоча: "Добро пожаловать домой, сестра. Мы долго тебя ждали". Энли, седовласая женщина, с серьезным лицом, одетая в голубое платье с зелеными разрезами, а количеством колец и ожерелий почти догнавшая Гайтару, повторила поцелуи и приветствия. Затем тоже проделала Лилейн, не сумевшая сдержать, пробившейся сквозь официальную серьезность, улыбки. Улыбнувшись, Лилейн стала еще красивее.