анда, будто обжегшись, отдернулись от  меча,  лежащего  поперек
колен. Меч стал падать, и он инстинктивно подхватил оружие,  прежде  чем
оно ударилось о камни площадки.
   - Вы хотите сказать, что этот сделан  Айз  Седай?  Я  думал,  что  вы
говорите о своем мече.
   - Не все  клинки,  отмеченные  знаком  цапли,  -  работа  Айз  Седай.
Немногие владеют мечом с таким искусством,  чтобы  называться  мастерами
клинка и удостоиться в награду клинка с клеймом цапли, но даже и  так  -
сохранилось недостаточно клинков Айз Седай, чтобы эта горсточка мастеров
имела  каждый  по  одному.   Большинство   клинков   с   цаплей   -   от
мастеров-оружейников; лучшая сталь, какую могут выковать  люди,  но  все
равно обрабатывается она человеческими руками. Но  вот  этот,  пастух...
этот клинок мог бы поведать историю трех тысячелетий, а то и больше.
   - Я не  могу  удрать  от  них,  -  произнес  Ранд,  -  правда?  -  Он
балансировал перед  собой  мечом,  держа  за  наконечник  ножен;  оружие
выглядело совершенно так же, каким он помнил его раньше.  -  Работа  Айз
Седай. - Но Тэм дал его мне. Мои ОТЕЦ дал его мне. Юноша  гнал  от  себя
мысли о том, как двуреченскому пастуху достался клинок с клеймом  цапли.
На их течении таились опасные скалы и глубокие омуты, которые ему  вовсе
не хотелось изучать.
   - Ты и в самом деле хочешь удрать, пастух? Спрошу еще раз. Почему  ты
тогда не ушел? Меч? За пять лет я сделал бы тебя достойным  его,  сделал
бы тебя мастером клинка. У тебя быстрые кисти, хороший баланс, и  ты  не
повторяешь одной ошибки дважды. Но у меня нет пяти лет на твое обучение,
и у тебя нет пяти лет на учебу. У тебя нет даже одного года, и тебе  это
известно. Как бы то ни было, по ноге ты себе мечом не попадешь.  Держишь
ты себя так, пастух, словно родился с  мечом  на  поясе,  и  большинство
деревенских задир почувствуют это. Но этого у тебя было с лихвой почти с
того самого дня, как ты опоясал себя  мечами.  Так  почему  ты  все  еще
здесь?
   - Мэт и Перрин еще тут, - промямлил Ранд. - Я не хочу  уходить,  пока
не отправились в путь они. Я боюсь  никогда...  Я  могу  не  увидеть  их
всю... многие  годы,  может  быть.  -  Он  запрокинул  голову,  опершись
затылком о стену. - Кровь и пепел! Ладно, они хоть просто думают, что  я
спятил, раз не иду домой вместе с ними. А Найнив то смотрит на меня  как
на несмышленыша шести лет от роду с разбитыми коленками, за  которым  ей
приходится ухаживать; то она смотрит так, будто увидела чужака, которого
она может обидеть, если станет  присматриваться  повнимательнее.  Она  -
Мудрая, и, кроме того, вряд ли, по-моему, ее что-то испугает, но  она...
- Ранд покачал головой. - И Эгвейн. Чтоб я сгорел! Она знает, почему мне
нужно уйти, но всякий раз, как я заговариваю об  этом,  она  смотрит  на
меня, и у меня внутри все переворачивается... - Он прикрыл глаза, прижав
рукоять меча ко лбу, словно  бы  мог  выдавить  из  головы  все,  о  чем
раздумывал, мог забыть о существовании подобных мыслей. - Я бы  хотел...
хотел...
   - Ты бы хотел, чтобы все снова стало так, как  и  было,  пастух?  Или
чтобы девушка отправилась с тобой, вместо того чтобы идти в  Тар  Валон?
По-твоему,  она  променяет  возможность  стать  Айз  Седай  на  жизнь  в
скитаниях? С тобой? Если ты найдешь верные  слова,  она,  может,  так  и
поступит. Любовь - чудная штука. - Голос Лана звучал неожиданно  устало.
- Такая чудная она штука.
   - Нет. - Хотел Ранд именно этого, - чтобы она захотела уйти с ним. Он
открыл глаза и распрямил спину, придал голосу твердости. - Нет,  если  б
она спросила, я не позволил бы ей идти со мной. -  Он  не  допустил  бы,
чтобы это с ней случилось. Но, Свет, как было бы хорошо - всего на  миг,
- если б она сказала, что хочет! - В ней просыпается ослиное  упрямство,
если она думает, будто я пытаюсь указывать ей, как поступать, но  я  все
еще в силах уберечь ее от такого. - Ему хотелось, чтобы  она  оставалась
дома, в Эмондовом Лугу, но все надежды на это оказались перечеркнутыми в
тот день, когда в Двуречье появилась Морейн. - Даже если  это  означает,
что она станет Айз Седай!
   Краем глаза Ранд заметил приподнятую бровь Лана и вспыхнул.  А  Страж
заметил:
   - И в этом-то вся причина? Тебе хочется провести побольше  времени  с
друзьями по деревне,  прежде  чем  они  уйдут?  Потому-то  ты  еле  ноги
волочишь? Ты же знаешь, кто дышит на твои следы.
   Ранд сердито вскочил на ноги:
   - Хорошо, это из-за Морейн! Если б не она, меня бы и  близко  тут  не
было, а она даже словом со мной не обмолвится.
   - Ты бы погиб, если б не она, пастух, - ровно произнес Лан, но  Ранда
было уже не удержать.
   - Она рассказывала  мне...  рассказывала  ужасные  вещи  обо  мне.  -
Пальцы, сжимавшие меч, побелели. То, что я сойду с ума  и  умру!..  -  А
теперь и двух слов мне сказать не хочет. Она ведет  себя  так,  будто  я
ничуть не изменился с того дня, когда она  отыскала  меня,  и  это  тоже
дурно попахивает.
   - Ты хочешь, чтобы она обращалась с тобой как с тем, кто ты есть?
   - Нет! Я не  об  этом.  Чтоб  я  сгорел,  я  не  знаю  зачастую,  что
сказать-то хочу! Этого я не хочу, а  другое  приводит  меня  в  ужас.  А
теперь она куда-то подевалась, совсем исчезла...
   - Я говорил тебе: иногда ей нужно побыть одной. И не тебе  спрашивать
о ее поступках. И никому другому.
   - ...не сказав никому, куда уходит,  или  когда  вернется,  или  даже
вернется ли вообще. Она должна же что-то сказать мне, чтобы помочь, Лан.
Хоть что-то. Должна. Если она когда-нибудь вернется.
   - Она вернулась, пастух. Минувшей ночью. Но, думаю, она сказала  тебе
все, что могла. Удовольствуйся этим. От нее ты узнал все, что мог. - Лан
качнул головой, и голос его оживился. - Сидя  ты  ничему  не  научишься.
Пора заняться немного стойками. Через  "Рассечение  Шелка",  начиная  от
"Цапли, Шагающей в Камышах". Запомни, что стойка Цапли - единственно для
тренировки равновесия. В ней ты  -  открыт;  если  станешь  ждать,  пока
первым двинется противник, ты успеешь поразить цель, но его клинка  тебе
не избежать.
   - Должна же она что-то сказать мне, Лан. Этот  ветер.  В  нем  что-то
неестественное, и какая мне разница, насколько близко мы от Запустения!
   - "Цапля, Шагающая в Камышах", пастух. И помни о движениях запястья и
кисти.
   С  юга  донесся  слабый  раскат  фанфар,  трубные   звуки   понемногу
становились  громче,  сопровождаемые  непрерывным  "трам-трам-ТРАМ-трам"
барабанов. Мгновение Ранд и Лай смотрели друг  на  друга,  потом  грохот
барабанов заставил их броситься к парапету башни и посмотреть на юг. Сам
город расположился на  высоких  холмах,  земля  у  городских  стен  была
расчищена, образуя кольцо травы  высотой  не  более  чем  по  щиколотку,
шириной в милю. Цитадель стояла  на  самом  высоком  холме.  С  верхушки
башни, поверх дымоходов и крыш, открывался ясный  вид  до  самого  леса.
Первыми из-за деревьев показались барабанщики, их была дюжина,  барабаны
поднимались и опускались, когда они маршировали в такт  ударам,  палочки
так и кружились в воздухе. Потом появились трубачи,  длинные  сверкающие
горны подняты, по-прежнему играя туш. С такого расстояния  Ранд  не  мог
различить, что за огромное квадратное знамя полощется  на  ветру  позади
них. Тем не менее Лан хмыкнул  -  зрение  Стража  не  уступало  остротой
зрению снежного орла.
   Ранд бросил на него взгляд, но Страж ничего не сказал,  его  взор  не
отрывался  от  вытекающей  из  леса  колонны.  Из-за  деревьев   выехали
всадники, мужчины в доспехах,  за  ними  -  тоже  верхом  на  лошадях  -
женщины. Следом показался паланкин между двумя  лошадьми,  одна  впереди
него, другая - сзади, занавески его были опущены;  затем  -  еще  больше
верховых. Шеренги пехотинцев, ощетинившиеся длинными шипами вздымающихся
пик, лучники с луками, висящими поперек груди, и все маршировали в  такт
барабанам. Вновь взревели горны. Словно поющий змей,  колонна  вилась  к
Фал Дара.
   Ветер трепал знамя выше человеческого роста, расправляя  его.  Теперь
оно, такое  большое,  оказалось  достаточно  близко,  чтобы  Ранд  сумел
разглядеть его. Переливающиеся цвета ничего не говорили ему, но в центре
этого кружения сияла чистой белизной похожая на слезу эмблема.  У  Ранда
перехватило дыхание. Пламя Тар Валона.
   - С ними Ингтар. - Лан говорил  так,  словно  мыслями  был  где-то  в
другом месте. - Наконец вернулся из своих поисков. Долго  его  не  было.
Знать бы, повезло ли ему?
   - Айз Седай, - наконец-то  сумел  вымолвить  шепотом  Ранд.  Все  эти
женщины там... Да, Морейн была Айз Седай,  но  он  делил  с  нею  тяготы
путешествия, и если не доверял ей всецело, по крайней мере он  ее  знал.
Или думал, что знал. Но она была всего одна. Теперь же совсем  другое  -
так много Айз Седай вместе, да еще и появившиеся с  такой  помпой.  Ранд
прочистил горло; когда он говорил, то голос звучал  скрипуче:  -  Почему
так много, Лан? Зачем вообще? С барабанами, трубами, и еще со знаменем!
   В Шайнаре Айз Седай почитали, во всяком случае большая часть  народа,
а остальные относились с опасливым уважением, но Ранд бывал в тех краях,
где это было не так, где их боялись и зачастую ненавидели. Там,  где  он
вырос, встречались и такие, кто говорил о "тарвалонских  ведьмах"  точно
так же, как о  Темном.  Ранд  попробовал  пересчитать  женщин,  но  они,
переговариваясь друг с другом или с тем, кто ехал в паланкине, постоянно
меняли свое место в колонне, не придерживаясь никакого видимого порядка.
Юноша покрылся гусиной кожей. Он провел не один день в  пути  с  Морейн,
встречался с другой Айз Седай и уже  начал  было  считать  себя  бывалым
человеком. Никто никогда не покидал Двуречья, или  почти  никто,  но  он
покинул родные края. Он видел  то,  чего  никто  дома,  в  Двуречье,  не
видывал даже одним глазком, совершал то, о чем лишь мечтали двуреченские
мальчишки, если их мечты и заходили так  далеко.  Он  видел  Королеву  и
встречался  с  Дочерью-Наследницей  Андора,  стоял  лицом   к   лицу   с
Мурддраалом,  путешествовал  по  Путям  -  и  ничто  из  пережитого   не
подготовило его к этому моменту, - Почему так много? -  опять  прошептал
он.
   - Прибыла Престол Амерлин собственной персоной.  -  Лан  поглядел  на
юношу, выражение лица Стража было суровым и непроницаемым, как скала.  -
Уроки закончены, пастух. - Потом он помолчал, и Ранду почти  показалось,
что он заметил на лице Стража сочувствие. Этого,  разумеется,  не  могло
быть. - Для тебя было бы лучше, если б ты ушел неделю назад.
   С этими словами Страж подхватил свою рубашку  и  исчез  на  лестнице,
ведущей внутрь башни.
   Ранд  судорожно  двигал  челюстью,  стараясь  хоть   как-то   смочить
пересохший рот. Он смотрел на приближающуюся к  Фал  Дара  колонну  так,
словно та  и  впрямь  была  змеей,  смертельно  опасной,  источающей  яд
гадюкой. В его ушах громко звенели трубы и  рокотали  барабаны.  Престол
Амерлин, та, которая повелевает Айз Седай. Она  идет  сюда  из-за  меня.
Иной причины Ранду придумать не удавалось.
   Они знали многое, обладали знанием, которое - он был уверен в этом  -
могло помочь ему. И Ранд не осмеливался ни одну из них спросить об этом.
Он боялся, что они здесь с целью укротить его. И боюсь,  что  они  здесь
вовсе не за этим, как с неохотой он признался себе. Свет, я не знаю, что
пугает меня больше!
   - У меня и в мыслях не было направлять Силу, - прошептал Ранд. -  Это
вышло случайно! Свет, я не хочу иметь ничего общего с этим.  Клянусь,  я
никогда ее не трону! Клянусь!
   Вздохнув, юноша вдруг понял,  что  отряд  Айз  Седай  уже  вступил  в
городские ворота. Яростно закружился ветер, морозными  порывами  обращая
капли пота в льдинки, от шума  ветра  трубы  звучали  затаенным  ехидным
смехом; Ранду почудился в воздухе сильный запах раскопанной могилы. Моей
могилы - если я останусь тут.
   Сграбастав свою рубашку, он скатился по лестнице и бросился бежать.

Глава 2
РАДУШНАЯ ВСТРЕЧА

   Обтесанные  каменные  стены   залов   крепости   Фал   Дара,   скудно
декорированные простыми,  но  элегантными  гобеленами  и  разукрашенными
драпировками, гудели от известий о скором  появлении  Престола  Амерлин.
Туда и сюда чуть ли не бегом носились слуги в черно-золотом, озабоченные
тем, чтобы приготовить  для  гостей  покои,  или  тем,  чтобы  доставить
распоряжения на кухни; то и дело кто-то из них сокрушался и вздыхал, что
им не успеть приготовить все для столь значительной особы,  раз  они  не
были своевременно предупреждены. Темноглазые воины, с обритыми головами,
за исключением пучка волос, перевязанного кожаным ремешком,  не  бежали,
но спешка подталкивала их в спину, а лица сияли от  возбуждения,  обычно
приберегаемого для битвы. Кое-кто из солдат заговаривал с торопящимся по
коридору Рандом.
   - А, вот и ты, Ранд ал'Тор! Да  покровительствует  мир  твоему  мечу!
Торопишься переодеться? Наверно, тебе захочется выглядеть получше, когда
тебя представят Престолу Амерлин. Будь уверен, она захочет увидеть  тебя
и твоих друзей, да и женщин тоже.
   Ранд бегом направился к широкой лестнице, по которой  могли  свободно
пройти в  ряд  двадцать  человек  и  которая  вела  наверх,  на  мужскую
половину.
   -  Сама  Амерлин,  прибыла  без  всякого  предупреждения,  почти  как
торговец-разносчик. Должно быть, из-за Морейн  Седай  и  вас,  южан,  а?
Из-за чего же еще?
   У дверей в  мужскую  половину,  широких,  окованных  железом,  теперь
распахнутых настежь, толпились мужчины с кисточками волос на макушках  и
приглушенно переговаривались о прибытии Амерлин. От множества голосов  в
коридоре висело монотонное гудение.
   - Эй, южанин! Амерлин  здесь.  Прибыла  ради  тебя  и  твоих  друзей,
наверное. Мир, что за честь для вас! Она редко покидает Тар Валон,  а  в
Пограничные Земли ни разу не приезжала на моей памяти...
   Ранд отвечал немногословно. Ему нужно умыться. Найти чистую  рубашку.
На разговоры мало времени. Они  понимающе  кивали  и  пропускали  юношу.
Никто из них не знал сути происходящего, за исключением того, что он  со
своими друзьями путешествовал вместе с Айз Седай, что двое из его друзей
- женщины, собирающиеся отправиться в Тар Валон обучаться на Айз  Седай,
но слова мужчин ранили, вонзаясь в душу, словно шайнарским солдатам было
известно все. Она прибыла сюда из-за меня.
   Ранд вихрем промчался через мужскую половину, ворвался в  комнату,  в
которой жил вместе с Мэтом и Перрином... и застыл, как примороженный,  с
разинутым  от  изумления  ртом.  В  комнате  оказалось  полно  женщин  в
черно-золотом, все сосредоточенно занимались своим делом. Помещение было
небольшим, а с такими окнами - пара высоких узких бойниц  для  стрел,  -
выходившими в один из внутренних двориков, комната  ничуть  не  казалась
просторнее. Три кровати на выложенных черно-золотой плиткой возвышениях,
в ногах каждой - сундук, еще три простых стула, умывальник у двери, а  в
углу громоздится высокий  широкий  гардероб.  Восемь  женщин  в  комнате
походили на рыб в садке.
   Женщины едва взглянули на Ранда и продолжали выгребать из  шкафа  его
одежду - а заодно и Мэтову, и Перринову  -  и  заменяли  ее  новой.  Все
обнаруженное в карманах выкладывалось на крышки ларей, а  старая  одежда
была небрежно, будто ненужное тряпье, связана в узлы.
   - Что вы делаете? - спросил Ранд, когда вновь обрел дар речи.  -  Это
же моя одежда!
   Одна из женщин фыркнула, просунув палец сквозь прореху в  рукаве  его
единственной куртки, потом кинула ее в кучу на полу.
   Другая женщина, черноволосая, с  большой  связкой  ключей  на  поясе,
обернулась к Ранду. Это была Элансу - шатайян крепости.  Он  считал  эту
узколицую женщину домоправительницей -  хотя  дом,  что  она  вела,  был
крепостью, и не один десяток слуг исполнял ее приказания.
   - Морейн Седай сказала,  что  вся  ваша  одежда  износилась,  и  Леди
Амалиса распорядилась подарить вам взамен новую. Так что, чем меньше  вы
будете путаться под ногами, - твердо добавила она, -  тем  скорее  мы  с
этим закончим.
   Не многие мужчины смогли бы выдержать натиск шатайян, когда та хотела
что-то сделать по-своему, - поговаривали, даже  Лорд  Агельмар,  бывало,
пасовал перед ней, - и она совершенно не ожидала каких-то  неприятностей
от молодого парня, который по возрасту годился ей в сыновья.
   Ранд проглотил слова, которые уже крутились на языке, - на  споры  не
было времени. В любую минуту за ним могла послать Престол Амерлин.
   - Низкий поклон Леди Амалисе за ее дар, - промолвил он, как сумел, на
манер шайнарцев, - и поклон вам, Элансу Шатайян.  Пожалуйста,  передайте
мою благодарность Леди Амалисе и скажите ей,  что  я  готов  служить  ей
душой и телом. - Это должно было  бы  удовлетворить  шайнарскую  тягу  к
церемонности как самой Леди Амалисы, так и Элансу. - Но сейчас, если  вы
извините меня, я хотел бы переодеться.
   - Вот и хорошо, - спокойно сказала Элансу.  -  Морейн  Седай  сказала
выкинуть все старое. Вплоть до ниточки. Белье тоже.
   Пара женщин искоса стрельнули глазами на юношу. К дверям никто даже и
шага не сделал.
   Ранд, чтобы не рассмеяться истерично, прикусил себе щеку.  В  Шайнаре
многие обычаи отличались от того, к чему он привык, и было такое, к чему
он никак не сумел бы приспособиться,  живи  он  тут  вечно.  Купался  он
теперь в тихие предутренние  часы,  когда  большие,  выложенные  плиткой
бассейны были пусты, после того как обнаружил, что в любой момент  рядом
с ним в воду могла забраться женщина (это могла оказаться судомойка  или
сама Леди Амалиса, сестра Лорда Агельмара, -  в  Шайнаре  купальни  были
единственным местом, где  не  существовало  ни  титулов,  ни  разницы  в
положении), надеясь, что он потрет ей спину в обмен на такую же  услугу,
и спрашивая, отчего у него такое красное лицо, не сгорел ли  он  случаем
на солнце. Вскоре они поняли, о чем говорит краска на  его  лице,  и  не
было в крепости женщины, которую, по-видимому, не очаровало бы  смущение
этого парня.
   Через час я могу оказаться мертвым или чего похуже. а они стоят тут и
ждут, когда я начну краснеть! Ранд громко откашлялся.
   - Если вы обождете в  коридоре,  я  передам  вам  оставшуюся  одежду.
Честное слово.
   Одна из женщин тихонько хихикнула,  даже  губы  Элансу  дрогнули,  но
шатайян кивнула и жестом указала остальным забрать связанные  узлы.  Она
уходила последней и в дверях, приостановившись, прибавила:
   - И сапоги тоже. Морейн Седай сказала - все. Ранд открыл было рот, но
потом захлопнул. Уж сапоги-то еще были точно хорошими - пошитые  Олвином
ал'Ваном, сапожником в Эмондовом Лугу, разношенные и  удобные.  Но  если
для того, чтобы шатайян оставила его одного и дала ему шанс уйти,  нужно
отдать сапоги, то он готов на такую жертву,  он  готов  отдать  ей  все,
чтобы ей еще не вздумалось бы попросить. У него и так нет времени.
   - Да! Да,  конечно.  Честное  слово.  Ранд  закрыл  дверь,  буквально
выталкивая Элансу из комнаты.
   Оставшись один, он бухнулся на кровать и принялся стаскивать сапоги -
они были вполне хорошими: кожа, немного потертая, кое-где  потрескалась,
но носить их еще можно, крепкие и в самый раз по ноге, - затем торопливо
разделся, бросив все в кучу на сапоги, и, так же торопясь, ополоснулся в
тазу. Вода  обожгла  холодом;  на  мужской  половине  вода  всегда  была
ледяной.
   У  гардероба  были  три  широкие  дверцы,   украшенные   по-шайнарски
незатейливой резьбой, напоминающей вереницы водопадов и озер между скал.
Распахнув центральную створку, Ранд на минуту оторопел  при  виде  того,
что заменило ту немногую одежду,  которую  он  принес  с  собой.  Дюжина
кафтанов и курток с высоким воротником, из лучшей шерсти,  скроенные  не
хуже, чем те, что Ранду доводилось видеть на плечах купцов  или  лордов,
богато расшитые, как праздничные одежды. Целая дюжина! По три рубашки  к
каждой куртке - льняные и  шелковые,  с  широкими  рукавами  и  плотными
манжетами. Два плаща. Два, ко