тает прочь.  Сметает,  сносит  -  так  обломки  смывает
потоком. Сколько  пройдет  времени,  пока  не  останется  ничего,  кроме
Пограничных Стран? Сколько еще пройдет, прежде чем мы тоже погибнем и не
останется совсем ничего, одни  троллоки  и  Мурддраалы  до  самого  Моря
Штормов?
   Повисло потрясенное молчание. Даже Мэт не  нарушил  его  каким-нибудь
вопросом. Ингтар погрузился в свои мрачные раздумья.
   Вскоре  галопом  вернулись   разведчики,   спины   выпрямлены,   пики
вертикально подняты - черные на фоне неба.
   - Впереди деревня, милорд. Нас не заметили,  но  она  прямо  на  пути
нашей колонны.
   Ингтар стряхнул с себя глубокую  задумчивость,  но  не  промолвил  ни
слова,  пока  отряд  не   выехал   на   гребень   невысокого   косогора,
спускающегося к деревне. И тогда он лишь  дал  команду  остановиться,  а
потом достал из переметной сумы смотровую трубу и  стал  разглядывать  в
нее деревню.
   Ранд с интересом рассматривал деревню. Большая, как Эмондов Луг, хоть
и не так велика по сравнению с некоторыми городками, что он видел с  тех
пор, как оставил Двуречье,  и  намного  меньше  любого  города.  Низкие,
обмазанные белой глиной дома, на  скатах  крыш,  похоже,  растет  трава.
Дюжина  ветряных  мельниц,  россыпью  разбросанных  по  деревне,  лениво
поворачивали длинные, обтянутые тканью крылья, блестя белым  на  солнце.
Деревню окружала невысокая земляная насыпь, высотой по грудь и  поросшая
травой, перед валом выкопан широкий  ров,  в  дно  воткнуты  заостренные
колья. В единственном проеме, которое разглядел Ранд, ворот не было,  но
наверняка его легко можно загородить телегой или фургоном. Людей Ранд не
заметил.
   - На виду даже собаки нет, - сказал Ингтар, убирая в седельную, сумку
смотровую трубу. - Уверены, что вас не видели? - спросил он разведчиков.
- Если только у них нет везения самого Темного, милорд, -  ответил  один
из солдат. - Мы не поднимались на гребень. Тогда  мы  тоже  не  заметили
никакого движения, милорд.
   Ингтар кивнул:
   - След, Хурин? Хурин глубоко вздохнул:
   - К этой деревне, милорд. Прямо к ней,  совсем  близко,  насколько  я
могу определить отсюда.
   - Всем быть начеку, - скомандовал Ингтар, подбирая поводья.  -  И  не
считайте их дружелюбными лишь потому, что они улыбаются. Если там кто-то
есть.
   Он повел отряд вниз по склону медленным шагом, одновременно  проверяя
меч в наспинных ножнах.
   Позади Ранд услышал шорох и звяканье  оружия  -  солдаты  последовали
примеру командира. Через пару мгновений он поступил так же.  Постараться
остаться в живых - это не то же самое, что пытаться быть героем,  здраво
рассудил Ранд.
   - По-вашему, эти люди помогают Друзьям Темного? -  спросил  Перрин  у
Ингтара. С ответом тот не спешил.
   - Шайнарцев они не слишком-то жалуют, - наконец сказал Ингтар. -  Они
считают, что мы должны бы защищать их. Мы или  кайриэнцы.  Когда-то,  по
смерти последнего короля Хардана, Кайриэн объявил эти земли своими.  Все
земли до Эринин. так было заявлено. Но удержать их они не сумели. Где-то
около ста лет назад они отказались от своих  требований.  Тем  немногим,
кто еще живет здесь, не стоит беспокоиться об угрозе троллочьих  набегов
- слишком далеко к югу, но тут в  изобилии  разбойников  в  человеческом
обличье. Вот почему тут стена и ров. Во всех деревнях так  делают.  Поля
скрыты в окрестных лощинах, но все живут под защитой стены.  Они  готовы
присягнуть на верность любому королю, который обеспечит  им  защиту,  но
все, что можем, мы делаем: троллоков сюда не пускаем. Правда, нас они за
это почему-то недолюбливают. - Отряд  уже  достиг  прохода  в  невысокой
стене, и Ингтар опять, напомнил: - Быть начеку!
   Все улицы сходились на деревенской площади, но  на  улицах  ни  души,
никто не  выглядывал  в  окна.  Даже  собака  не  пробежала  мимо,  даже
цыпленок. Вокруг ничего живого.  Качались  распахнутые  двери,  визгливо
споря на ветру с ритмичным поскрипыванием  ветряков.  По  утрамбованному
грунту улиц громко стучали копыта лошадей.
   - Как у того перевоза, - пробормотал Хурин, -  но  по-другому.  -  Он
сгорбился в седле, втянув голову в плечи, словно хотел так ее  спрятать.
- Здесь было насилие, но... я не знаю. Здесь было что-то плохое.  Пахнет
плохо.
   - Уно, - распорядился Ингтар, - возьми один  десяток  и  обыщи  дома.
Если кого найдете, приведите ко мне. Я буду на площади. И  не  испугайте
их на этот раз. Мне нужны ответы, а не спасающиеся бегством жители.
   Ингтар повел солдат к центру деревни,  а  Уно  и  его  десяток  стали
спешиваться.
   Ранд замешкался, оглядываясь. Повизгивающие двери, скрипучие ветряки,
стук лошадиных копыт - слишком много шума, словно  в  мире  не  осталось
других звуков. Он обвел взглядом дома. Занавески в открытом окне  выдуло
сквозняком наружу, и они бились под порывами ветра. Все  дома  выглядели
абсолютно безжизненными. Вздохнув,  Ранд  слез  с  лошади  и  зашагал  к
ближайшему дому, потом остановился, уставившись на дверь.
   Это просто дверь. Чего ты боишься? Как  ему  хотелось  избавиться  от
ощущения, будто что-то ждет по ту сторону. Юноша толкнул дверь.
   Его взору предстала чистая комната. Или когда-то чистая. На столе все
было    готово    для    обеда,    вокруг    расставлены    стулья    со
спинками-перекладинами,  по  некоторым  тарелкам  разложена  еда.   Мухи
жужжали над мисками с  репой  и  горошком,  еще  больше  их  ползало  по
жареному мясу - холодному, с застывшим жиром. В  полуотрезанном  ломтике
жаркого еще торчала вилка, возле куска мяса в  блюде  лежал,  как  будто
оброненный, разделочный нож. Мигнуло.
   Улыбающийся лысый мужчина в груботканой одежде положил кусок мяса  на
тарелку, которую держала женщина  с  усталым  лицом.  Правда,  она  тоже
улыбалась. Женщина положила на тарелку горошка и  репы  и  протянула  ее
одному из  детей,  выстроившихся  вдоль  стола.  Там  было  с  полдюжины
детишек, мальчиков и девочек, от почти уже выросших до малышей,  которым
едва хватало роста, чтобы посмотреть на стол. Женщина что-то сказала,  и
девочка взяла тарелку из рук засмеявшейся матери. Мужчина начал отрезать
другой кусок.
   Вдруг,  указывая  на  дверь,  ведущую  на  улицу,  вскрикнула  другая
девочка. Мужчина выронил разделочный нож, резко развернулся, потом  тоже
закричал, лицо искажено ужасом, и подхватил ребенка. Женщина схватила  в
охапку другого и в отчаянии замахала остальным  детям,  губы  двигались,
неистово, беззвучно. Все устремились к  задней  двери  в  дальнем  конце
комнаты.
   Та дверь с грохотом распахнулась, и... Мигнуло.
   Ранд не в силах был пошевелиться. Мухи жужжали над  столом,  жужжание
стало громче. Дыхание облачком вырвалось изо рта. Мигнуло.
   Улыбающийся лысый мужчина в груботканой одежде положил кусок мяса  на
тарелку, которую держала женщина  с  усталым  лицом.  Правда,  она  тоже
улыбалась. Женщина положила на тарелку горошка и  репы  и  протянула  ее
одному из  детей,  выстроившихся  вдоль  стола.  Там  было  с  полдюжины
детишек, мальчиков и девочек, от почти уже выросших до малышей,  которым
едва хватало роста, чтобы посмотреть на стол. Женщина что-то сказала,  и
девочка взяла тарелку из рук засмеявшейся матери. Мужчина начал отрезать
другой кусок.
   Вдруг,  указывая  на  дверь,  ведущую  на  улицу,  вскрикнула  другая
девочка. Мужчина выронил разделочный нож, резко развернулся, потом  тоже
закричал, лицо искажено ужасом, и подхватил ребенка. Женщина схватила  в
охапку другого и в отчаянии замахала остальным  детям,  губы  двигались,
неистово, беззвучно. Все устремились к  задней  двери  в  дальнем  конце
комнаты.
   Та дверь с грохотом распахнулась, и...
   Мигнуло.
   Ранд силился двинуться, но мышцы будто проморозило. В  комнате  стало
холоднее; ему хотелось дрожать, но он был неспособен и на такую малость.
Мухи  ползали  по  всему  столу.  Ранд  нащупал  пустоту.  Там  был  тот
неприятный свет, но ему было все равно. Ему нужно...
   Мигнуло.
   Улыбающийся лысый мужчина в груботканой одежде положил кусок мяса  на
тарелку, которую держала женщина  с  усталым  лицом.  Правда,  она  тоже
улыбалась. Женщина положила на тарелку горошка и  репы  и  протянула  ее
одному из  детей,  выстроившихся  вдоль  стола.  Там  было  с  полдюжины
детишек, мальчиков и девочек, от почти уже выросших до малышей,  которым
едва хватало роста, Чтобы посмотреть на стол. Женщина что-то сказала,  и
девочка взяла тарелку из рук засмеявшейся матери. Мужчина начал отрезать
другой кусок.
   Вдруг,  указывая  на  дверь,  ведущую  на  улицу,  вскрикнула  другая
девочка. Мужчина выронил разделочный нож, резко развернулся, потом  тоже
закричал, лицо искажено ужасом, и подхватил ребенка. Женщина схватила  в
охапку другого и в отчаянии замахала остальным  детям,  губы  двигались,
неистово, беззвучно. Все устремились к  задней  двери  в  дальнем  конце
комнаты.
   Та дверь с грохотом распахнулась, и...
   Мигнуло.
   Комната промерзла насквозь. Так холодно. Мухи зачернили  стол;  стены
облепила шевелящаяся масса, пол, потолок, все стало черным-черно от мух.
Они ползали по Ранду, покрывая его плотным одеялом, ползли по  лицу,  по
глазам, залезали в нос, в рот. Свет, помоги мне. Холод. Мухи  зажужжали,
словно грохотал гром. Холод. Он пронизывал пустоту, издевался  над  этим
ничто,  заковывал  Ранда  в  ледяной  панцирь.  В  отчаянном  порыве  он
потянулся к тому трепещущему свету. Желудок скрутило, но этот  свет  был
теплым. Теплым. Жарким. Ему было жарко.
   Вдруг он нарвался на... что-то.  Он  не  понимал,  что  это,  отчего.
Сплетенные из стали паутины. Вырезанные из камня полосы  лунного  света.
При прикосновении Ранда они осыпались, но он знал,  что  ни  к  чему  не
прикасался. Они скручивались и таяли от жара, который хлынул через него,
жара, подобного огню в кузнечном горне, жара,  что  опаляет  мир,  жара,
что...
   Все  кончилось,  исчезло.  Тяжело  дыша.  Ранд   оглядывался   вокруг
ошалевшими глазами. Несколько мух  валялось  в  тарелке  с  недорезанным
жарким. Дохлых мух. Шесть мух.  Всего  лишь  шесть.  Были  еще  мухи,  в
мисках, полдюжины крохотных черных пятнышек среди холодных  овощей.  Все
дохлые. Пошатываясь, Ранд вышел на улицу.
   Из дома напротив только что шагнул, покачивая головой, Мэт.
   - Там никого, - сказал он Перрину, который по-прежнему сидел в седле.
- Похоже, будто они только что встали посреди ужина и ушли прочь отсюда.
   С площади донесся крик.
   - Они что-то нашли, - заключил Перрин, ударяя каблуками свою  лошадь.
Мэт взгромоздился в седло и галопом поскакал вслед за ним.
   Ранд, намного медленнее,  сел  в  седло  Рыжего;  жеребец  попятился,
словно чуял  взвинченность  хозяина.  Ранд,  неторопливо  направляясь  к
площади, поглядывал на дома, но не мог заставить себя  смотреть  на  них
подольше. Мэт заходил в один, и ничего с ним не случилось. Но  для  себя
юноша твердо решил: ни за что не переступать порога любого дома  в  этой
деревне. Ударив каблуками Рыжего,  он  убыстрил  его  шаг.  Все  застыли
статуями перед  фасадом  большого  строения  с  широкими  двустворчатыми
дверями. Ранд бы не подумал, что это постоялый двор: ну,  во-первых,  не
было никакой вывески. Скорей всего,  здесь  просто  собирались  местные.
Ранд встал в  безмолвный  круг  и  посмотрел  туда,  куда  смотрели  все
остальные.
   На дверях, приколоченный толстыми  костылями  за  плечи  и  запястья,
висел  распятый  человек.  Еще  гвозди-костыли  были  вогнаны  в  глаза,
удерживая голову поднятой вверх. Темная кровь веерами засохла на  щеках.
Царапины на дереве, на уровне сапог, свидетельствовали, что тот был жив,
когда это с ним проделывали. Во всяком случае, когда все началось.
   У Ранда перехватило дыхание. Не человек. Эти  черные  одежды,  чернее
самой черноты, никогда не носил  ни  один  человек.  Ветер  трепал  угол
плаща, прижатого телом, - чего ветер  не  делал  никогда,  Ранд  слишком
хорошо знал это; ветер никогда не  трогал  этих  одежд,  -  но  на  этом
бледном, бескровном лице никогда не было глаз, - Мурддраал,  -  выдохнул
Ранд,  и  его  голос  словно  освободил  других  от  неподвижности.  Они
зашевелились, стали дышать.
   - Кто, - начал было говорить Мэт,  но  ему  пришлось  остановиться  и
сглотнуть, - кто мог сделать такое с Исчезающим? -  Голос  его  в  конце
сорвался на визг. - Не знаю, - промолвил Ингтар.  -  Я  не  знаю.  -  Он
посмотрел  на  свой  отряд,  вглядываясь  в  лица   или,   быть   может,
пересчитывая своих солдат, чтобы проверить, все ли тут. -  И,  по-моему,
здесь мы больше ничего не узнаем. Выступаем. По коням! Хурин, ищи,  куда
ведет след отсюда.
   -  Да,  милорд.  Да.  С  радостью.  Сюда,  милорд.  Они   по-прежнему
направляются на  юг.  Они  поскакали  прочь,  оставив  висеть  мертвого,
распластанного Мурддраала, и ветер шевелил его черный  плащ.  Первым  за
стеной-насыпью оказался Хурин, даже не обождавший Ингтара, но Ранд  ехал
вплотную за нюхачом.

Глава 11
ПРОБЛЕСКИ УЗОРА

   Золотое солнце еще висело у горизонта,  и  Ингтар  впервые  так  рано
назначил  привал  после  дневного  марша.  На   посуровевших   шайнарцев
увиденное в деревне наложило свой отпечаток, и страшная картина засела в
умах и сердцах. Прежде Ингтар не останавливал  отряд  в  такую  рань,  и
место для лагеря он выбирал явно из соображений  удобства  обороны.  Это
была глубокая, почти круглая лощина, и к тому  же  большая,  в  ней  без
труда могли  разместиться  все  -  и  лошади,  и  люди.  Редкие  заросли
карликового дуба  и  болотного  мирта  разбросаны  по  внешним  склонам.
Гребень лощины скрывал собой всех в лагере,  даже  если  бы  не  было  и
деревьев. В такой местности эту высотку вполне можно считать холмом.
   Когда все спешились, услышал Ранд слова Уно. - Одно  только  я,  будь
проклят, говорю, - втолковывал  тот  Рагану,  -  это  то,  что  я,  будь
проклят, видел ее, чтоб тебе сгореть. Как раз перед тем,  как  мы  нашли
этого козлом целованного Получеловека. Ту же  самую  треклятую  женщину,
как и у треклятого перевоза. Она была, а потом, будь оно проклято, взяла
и исчезла! Говорить-то, что тебе вздумалось, говори, но следи,  треклято
будь все, за тем, как говоришь, а не то я спущу с тебя дурацкую шкуру  и
сожгу ее, козлом целованную, понял ты, овечий потрох, молокосос?
   Ранд тал и замер: с одной ногой еще в стремени, вторая уже на  земле.
Та же самая женщина? Но у  перевоза  не  было  никакой  женщины,  просто
занавески на ветру. И она не могла бы добраться до  той  деревни  вперед
нас, будь все так. Деревня...
   От этой мысли он испуганно шарахнулся. Больше, чем прибитого к  двери
гвоздями-костылями Исчезающего, Ранду хотелось забыть о той комнате, и о
мухах, и о людях, что там были и не были. Получеловек был реален  -  все
его видели, - но та комната... Может, я все же схожу с ума. Он  пожалел,
что рядом нет Морейн, чтобы поговорить с нею. Жалеешь, что рядом нет Айз
Седай? Да ты и впрямь дурак. Ее рядом нет, вот и держись от всего такого
подальше. А верно ли, что нет рядом? Что же там случилось?
   - Вьючных лошадей и припасы - в центр, - распорядился Ингтар  воинам,
начавшим обустраивать лагерь. - Обтереть  лошадей  насухо,  потом  вновь
оседлать на случай, если придется  уходить  быстро.  Каждый  спит  возле
своей лошади, костры на ночь  затушить.  Часовые  сменяются  каждые  два
часа. Уно, необходимо выслать  разведчиков;  они  должны  проверить  все
вокруг и обязательно вернуться до темноты. Я хочу знать, что  происходит
вокруг. Он чувствует  это,  подумал  Ранд.  Это  уже  не  просто  друзья
Темного, и несколько троллоков, и, вероятно. Исчезающий.  Просто  Друзья
Темного, и несколько троллоков, и, вероятно, Исчезающий! Всего несколько
дней назад и в мыслях не было какого-то там "просто"! Даже в Пограничных
Землях, даже с Запустением менее чем в дневном переходе, Друзья Темного,
троллоки, Мурддраал и  так  были  сущим  кошмаром.  Пока  он  не  увидел
пришпиленного к дверям Мурддраала. Кто, пребывая в Свете, мог  бы  ТАКОЕ
сделать? А что, если не в Свете? Пока он не  переступил  порог  комнаты,
где ужинала семья, и пока не оборвался их  смех.  Я  должен  представить
себе это. Должен. Даже для самого себя эти уговоры  не  были  в  должной
мере убедительны. Он  не  мог  представить  себе  ветер  на  башне,  или
Амерлин, говорящую...
   - Ранд! - Он вздрогнул, когда Ингтар заговорил у него за плечом. - Ты
что, всю ночь хочешь простоять с ногой в стремени?
   Ранд поставил ногу на землю.
   - Ингтар, а что случилось в той деревне?
   - Их захватили троллоки. То же самое, что с людьми у  переправы.  Вот
что случилось. Исчезающий... - Ингтар пожал плечами и опустил взгляд  на
обтянутый холстиной узел, большой, квадратной формы,  который  держал  в
руках; он смотрел на сверток так, будто  увидел  скрытые  в  нем  тайны,
которые предпочел бы не знать. -  Троллоки  захватили  их  как  съестные
припасы.  Иногда  они  так  делают,  в  деревнях  и  на  фермах   вблизи
Запустения,  если  набег  миновал  ночью  пограничные  башни.  Порой  мы
отбиваем пленников, иногда - нет. Порой мы отбиваем  пленников  и  почти
жалеем, что отбили. Троллоки не  всегда  убивают,  прежде  чем  заняться
мясницким делом. И у Полулюдей есть свои любимые... забавы. Куда худшие,
чем то, что делают троллоки.
   Голос Ингтара был тверд и ровен, словно ему говорили о таких  случаях
каждый день, да, пожалуй, для шайнарских солдат эти ужасы были обыденным
делом.
   Ранд глубоко вздохнул, стараясь унять взбунтовавшийся желудок.
   - Там, для Исчезающего, это было вовсе не забавой, Ингтар. Что  могло
приколотить Мурддраала к двери заживо?
   Ингтар помолчал, покачивая  головой,  потом  протянул  Ранду  большой
узел:
   - Вот. Морейн Седай сказала мне отдать тебе это на первом же  привале
к югу от Эринин. Что в нем,  я  не  знаю,  но  она  говорила,  тебе  это
понадобится. Она просила сказать, чтобы ты берег это, -  от  него  может
зависеть твоя жизнь.
   Ранд неохотно взял узел; при прикосновении к холстине кожу  защипало.
В свертке лежало что-то  мягкое.  Может  быть,  одежда.  Ранд  осторожно
держал узел. Он о Мурддраале даже вспоминать не хочет. Что  произошло  в
той комнате? До Ранда вдруг  дошло,  что  сам  он  готов  размышлять  об
Исчезающем или даже  о  той  комнате,  лишь  бы  не  думать,  что  могло
находиться в посылке от Морейн.
   - Мне приказано,  чтобы  тогда  же  я  сообщил  тебе:  если  со  мной
что-нибудь случится, воины последуют за тобой.
   - За мной! - задохнулся Ранд, позабыв обо всем, даже об узле.  Ингтар
встретил его неверящий взгляд спокойным кивком. - Это безумие! Я в жизни
за собой ничего не вел, кроме овечьей отары, Ингтар. Все  равно  они  не
станут меня слушаться. Кроме  того,  Морейн  не  вправе  назначать  тебе
заместителя. Это же Уно!
   - Перед отбытием меня и Уно вызвали к Лорду Агельмару.  Морейн  Седай
была у него, но приказание мне отдал Лорд Агельмар. После меня  командир
- ты, Ранд.
   - Но почему,  Ингтар?  Почему?  -  Во  всем  отчетливо  и  несомненно
просматривалась  рука  Морейн,  ее  рука   и   рука   Амерлин,   которые
подталкивали его на выбранный ими путь, на путь, которого он не хотел.
   По шайнарцу было видно, что и сам  он,  сколько  ни  силился,  понять
ничего не мог, но он был  солдатом,  привыкшим  в  бесконечной  войне  с
Запустением к самым странным приказам.
   - До меня доходили с женской половины слухи, что ты,  мол,  на  самом
деле... - Ингтар развел руками в боевых рукавицах. -  Ладно,  не  важно.
Знаю, ты все отрицаешь. Но тогда ты отрицаешь и свой собственный  облик,
свое лицо. Морейн Седай говорит, что ты пастух, но я никогда не встречал
пастуха, носящего меч со знаком цапли. Не стану утверждать, что  сам  бы
тебя выбрал, но считаю: в тебе есть то, что необходимо.  Когда  настанет
время, ты свой долг исполнишь.
   Ранду захотелось сказать, что ни о каком долге и речи нет, но  вместо
этого произнес:
   - Уно зн