специальной  эквилибристикой,
чтобы это произошло.
   - Хорошо.  Что  касается  рейса  на  Атланту,  то,  как  будто,  есть
возможность устроить вам бесплатный билет. На какое имя?
   - Хлоя Стал.
   - Я записываю ее в первый класс, но вы знаете, если все билеты  будут
распроданы, ее пересадят на другое место.
   Когда Рейфорд положил трубку, в комнату вошла Хлоя.
   - Сегодня я не лечу, - сказал он.
   - Это плохо или хорошо?
   - Я освободился, могу провести с тобой больше времени.
   - После нашего разговора? Я подумала, что ты не захочешь  ни  видеть,
ни слышать меня.
   - Хлоя, мы поговорили откровенно. Ты  -  моя  семья.  Я  всегда  буду
думать о тебе. Я полечу в понедельник в Атланту рейсом туда и обратно. Я
заказал и для тебя билет в первый класс, если ты хочешь.
   - Конечно.
   - Я только прошу тебя не делать одной вещи.
   - Какой?
   -  Не  отказывайся  наотрез  говорить  о  моей  теории.  Тебе  всегда
нравились мои идеи. Я не против того, что сейчас  для  тебя  эта  теория
неприемлема. Мне слишком мало известно, чтобы  я  мог  развить  ее  так,
чтобы она была вполне рациональной. Но твоя мать  говорила  со  мной  об
этом. Однажды она даже предупредила меня, что если я не уверен, что буду
взят, когда Христос придет за Своими людьми, то не стоит мне  шутить  по
этому поводу.
   - А ты шутил?
   - Конечно. Но больше не буду.
   - Ладно, папочка. Я-то не шучу. Просто я не признаю этого, вот и все.
   - Это справедливо. Но не заявляй, что ты никогда не  будешь  говорить
об этом.
   - Ладно. Ну, а ты-то будешь говорить о теории вторжения из космоса?
   - Буду.
   - Смеешься.
   - Я рассматриваю все версии. Это так далеко выходит за пределы  опыта
людей, что мы можем придумывать все что угодно.
   - Ну, ладно. Если я возьму назад свои слова и начну говорить об этом,
что это будет значить? Мы станем религиозными фанатиками, начнем  ходить
в церковь? Но кто сказал, что уже не слишком поздно? Если ты прав, может
быть, мы навсегда упустили свой шанс?
   - А ты не думаешь,  что  именно  это  мы  и  должны  выяснить?  Давай
разберемся, посмотрим, нет ли в этом чего-то, а если есть, разве  мы  не
захотим узнать, есть ли у нас  шансы  оказаться  когда-нибудь  вместе  с
мамой и Рейми.
   Хлоя села, покачав головой.
   - Нет, папа, я не знаю.
   - Знаешь, я звонил в ту церковь, куда ходила твоя мама.
   - Ну, ты даешь!..
   Он  рассказал  ей  о  том,  что  услышал,  о   предложении   получить
магнитофонную запись.
   - Папа! Запись для тех, кто остался!? Ну и ну!
   - Ты подходишь к этому как скептик, и это вызывает у тебя смех. Я  же
не вижу другого разумного объяснения,  поэтому  жду  не  дождусь,  чтобы
услышать запись.
   - Это ты от отчаяния.
   - Конечно. А разве с тобой не то же самое?
   - Я напугана и в отчаянии, но не настолько,  чтобы  лишиться  разума.
Прости меня, папочка. Не смотри на меня так. Я не порицаю  тебя  за  то,
что ты хочешь в этом разобраться. Действуй, а меня оставь в покое.
   - Ты не пойдешь со мной?
   - Пожалуй, нет. Но если ты хочешь, чтобы я...
   - Ты могла бы подождать в машине.
   - Ну, нет. Я никогда не боюсь столкнуться с тем, с чем я не согласна.
   -  Мы  отправляемся  завтра,  -  сказал  Рейфорд,  разочарованный  ее
реакцией, но не утративший решимости продолжать - как ради  нее,  так  и
ради самого себя. Если он прав, он не хотел бы потерять свою дочь.

ГЛАВА 10

   Камерон Уильямс пришел к выводу, что до отлета из  Нью-Йорка  ему  не
следует звонить инспектору Скотланд-Ярда Алану  Томпкинсу,  который  был
общим другом его и Дирка Бертона. При том, что связь еще не наладилась и
работала с перебоями, после странного разговора  с  инспектором  полиции
Бак хотел быть уверенным, что его не подслушивают. Меньше всего он хотел
поставить под угрозу свои контакты в Скотланд-Ярде.
   Бак из предосторожности взял с  собой  два  паспорта  -  настоящий  и
"липовый". Он отправился из  "Ла-Гардиа"  поздним  рейсом  в  пятницу  и
прибыл в  "Хитроу"  ранним  утром  в  субботу.  Бак  поселился  в  отеле
"Тависток" и проспал там до  обеда.  Отдохнув,  он  решил  приступить  к
расследованию обстоятельств смерти Дирка.
   Прежде всего он позвонил в Скотланд-Ярд Алану Томпкинсу, который  был
там не мелкой фигурой - занимал пост  среднего  ранга.  Они  были  почти
одного возраста. Бак познакомился с этим худощавым, черноволосым, уже  с
сеткой легких морщин следователем, когда  брал  интервью  для  очерка  о
терроризме в Англии.
   Они сразу понравились друг другу и с удовольствием провели  несколько
вечеров в пабе в компании Дирка. Потом Дирк, Алан и Бак стали  друзьями,
и всякий раз, когда Бак приезжал в Лондон, они  встречались.  Сейчас  по
телефону Бак постарался заговорить так, чтобы Алан сразу узнал  его,  но
вместе с тем нельзя было бы подумать, что они друзья  -  на  тот  случай
если разговор подслушивается.
   - Мистер Томпкинс, мы не знакомы с вами. Меня зовут Камерон  Уильямс.
Я из "Глобал уикли", - прежде чем  Алан  успел  рассмеяться  над  шуткой
друга, Бак быстро продолжил. -  Я  нахожусь  в  Лондоне  для  подготовки
очерка, предваряющего международную финансовую конференцию в ООН.
   Голос Алана стал неожиданно серьезным:
   - Чем я могу быть вам полезен, сэр? Не  понимаю,  какое  отношение  к
этому может иметь Скотланд-Ярд?
   - Я не могу найти человека, с  которым  договорился  об  интервью,  и
подозреваю, что со мной ведут какую-то нечестную игру.
   - О ком вы говорите?
   - Его имя Бертон, Дирк Бертон. Он работает на бирже.
   - Я тут посмотрю и позвоню вам.
   Несколько минут спустя телефон Бака зазвонил.
   - Это Томпкинс из Ярда. Не будете ли вы любезны зайти ко мне?

***

   В  субботу  утром  Рейфорд  Стил  снова  позвонил  в  "Церковь  новой
надежды". На  этот  раз  он  услышал  в  ответ  мужской  голос.  Рейфорд
представился как муж бывшей прихожанки.
   - Я знаю вас, сэр, - ответил человек. - Мы с вами встречались. Я Брюс
Варне, сейчас я временно замещаю пастора.
   - Да, да.
   - Я полагаю, когда вы представились как  муж  бывшей  прихожанки,  вы
имели в виду, что ее больше нет с нами?
   - Да, и сына тоже.
   - Рея-младшего, не так ли?
   - Да.
   - У вас еще была старшая дочь, которая не посещала церковь?
   - Хлоя.
   - А она?
   - Она со мной. Меня интересует, что вы думаете обо всем этом, сколько
людей исчезло, продолжаете ли вы собираться и все такое. Я знаю,  что  в
воскресенье у вас будет проповедь, что предлагаете кассету с записью.
   - Вам следует узнать все, мистер Стил. Почти все члены этой церкви  и
ее постоянные прихожане исчезли. Из всего  персонала  остался  только  я
один.  Я  пригласил  себе  в  помощь  несколько  женщин.  Совершенно  не
представляю, сколько  человек  придет  в  воскресенье.  Буду  рад  снова
увидеть вас.
   - Меня очень интересует кассета.
   - Я буду рад дать вам кассету, когда вы будете здесь.  В  воскресенье
мы собираемся ее обсуждать.
   - Как мне вас звать, мистер Варне?
   - Просто Брюс.
   - Хорошо, Брюс. Что вы собираетесь делать: учить,  проповедовать  или
что-нибудь иное?
   - Мы будем обсуждать. Я собираюсь дать прослушать кассету тем, кто ее
не слышал, а затем мы будем обсуждать.
   - А вы... Простите, как вы объясняете, что остались здесь?
   - Мистер Стил, этому есть свое объяснение. Я бы предпочел  поговорить
об этом с вами при личной встрече. Если вы можете сказать мне, когда  вы
придете за кассетой, то я обязательно буду на месте.
   Рейфорд сказал ему, что он и, может быть, Хлоя будут завтра днем.

***

   Алан Томпкинс  ожидал  Бака  в  вестибюле  Скотланд-Ярда.  Когда  Бак
подошел к нему, тот приветствовал его официальным рукопожатием и  прошел
с ним к малолитражке, на которой они быстро доехали до плохо освещенного
паба   ,
расположенного в нескольких милях.
   - Помолчим, пока не доберемся до места, - сказал Алан,  -  непрерывно
поглядывая в зеркала. - Мне нужно сосредоточиться.
   Бак  никогда  не  видел  своего  друга   таким   возбужденным,   даже
испуганным.
   Они заказали по кружке темного эля и устроились в уединенном  уголке.
Алан даже не притронулся к своей кружке. Бак, который вообще  ничего  не
ел после посадки, обменял свою пустую кружку на полную  кружку  Алана  и
опорожнил ее.  Когда  официантка  подошла,  чтобы  забрать  посуду,  Бак
заказал сандвич. Алан не заказал ничего. Бак, зная свои возможности,  на
этот раз ограничился содовой.
   - Я знаю, что это похоже на попытку гасить огонь  бензином,  -  начал
Алан, - но я должен сказать, что это очень грязное дело, и тебе  следует
держаться от него как можно дальше.
   - Черт возьми, ты уже распалил мой огонь, - воскликнул Бак. -  Так  в
чем же дело?
   - Они говорят, что это самоубийство, но...
   - Но ты и я знаем, что это чепуха. Что говорит за это? Ты-то сам  был
на месте?
   - Да. Выстрел в висок. Пистолет в руке. Записки нет.
   - Пропало что-нибудь?
   - Похоже, что нет. Но, Камерон, ты же знаешь, в чем дело.
   - Не знаю!
   - Рассказывай... Дирк увлекался построением теории  заговоров  и  все
время разнюхивал что-то  насчет  связей  Тодд-Котрана  с  международными
финансистами, его роли в конференции о системе трех валют, его  близости
с твоим Стонагалом.
   - Алан, на эту тему написано множество книг. Люди увлекаются тем, что
приписывают все зло Трехсторонней комиссии, иллюминатам,  даже  масонам.
Дирк  считал,  что  Тодд-Котран  и  Стонагал   были   членами   какой-то
организации, которую он называл Советом десяти, или Советом мудрецов. Ну
и что? Это же совершенно безобидно.
   - Но если мы имеем служащего, стоящего  на  несколько  ступенек  ниже
главы фирмы, и он подозревает своего босса в каком-то заговоре,  у  него
могут возникнуть неприятности...
   Бак вздохнул:
   - В  таких  случаях  обычно  вызывают  на  ковер,  может  быть,  даже
увольняют.  Но  объясни  мне,  почему  его  убивают   или   толкают   на
самоубийство.
   - Короче, вот что, Камерон, - сказал Алан. - Я знаю, что его убили.
   - Вот именно. Я тоже в этом уверен. Потому что никогда не  замечал  у
него склонности к суициду.
   - Они стараются пришить это к его скорби в связи  с  утратой  близких
людей в этом великом исчезновении. Но это явно  не  проходит.  Насколько
мне известно, он не потерял никого из очень близких людей.
   - Но ты знаешь, что  он  был  убит?  Очень  сильное  утверждение  для
следователя.
   - Я знаю, потому что я знал его, а не потому что я следователь.
   - А вот это не пойдет, - сказал Бак. - Я тоже могу сказать, что  знал
его и что он не мог совершить самоубийство. Но это моя личная предвзятая
точка зрения.
   - Камерон, это так просто, что было бы штампом, если бы Дирк  не  был
нашим другом. Вспомни, за что мы все время подшучивали над ним?
   - За многое. Ну и что?
   Мы смеялись над ним за то, что он такой увалень.
   - Да. И что?
   - Если бы он был с нами сейчас, где бы он сидел? До Бака вдруг дошло,
к чему клонит Алан:
   - Он сидел бы по  левую  руку  от  одного  из  нас.  Он  был  немного
увальнем, потому что он был левшой.
   - Он был убит выстрелом в  правый  висок.  А  то,  что  было  названо
орудием самоубийства, было найдено в его правой руке.
   - И что же сказали твои начальники, когда ты сообщил им, что  он  был
левшой и это было убийством?
   - Ты первый человек, которому я сказал об этом.
   - Алан, что ты говоришь!?
   - Я говорю, что я люблю свою семью. Мои родители  пока  еще  живы.  У
меня старший брат и сестра. Еще у меня бывшая жена, которую я еще люблю.
Пожалуй, сам я был бы не прочь прикончить ее, но я определенно не  хотел
бы, чтобы кто-нибудь другой причинил ей вред.
   - Чего ты боишься?
   - Я боюсь того, кто стоит за убийством Дирка.
   - Но за тобой весь  Скотланд-Ярд,  дорогой.  Ты  сам  называешь  себя
офицером правопорядка, и ты позволишь, чтобы это сошло им с рук?
   - Да. И ты поступишь так же!
   - Ну, нет. Тогда я не смог бы жить дальше в ладу с самим собой.
   - Если ты попытаешься что-то сделать, ты просто лишишься жизни.
   Бак  подозвал  официантку  и  заказал  чипсы  Она  принесла  тарелку,
переполненную жирным месивом. Это было как раз то,  что  надо.  Эль  уже
начал действовать  на  него,  а  сандвича  явно  было  недостаточно.  Он
чувствовал легкое головокружение. Но теперь он уже опасался, что ему  не
скоро захочется есть.
   - Я слушаю, - шепотом сказал он. - Так кто тебя так достал?
   - Если ты мне веришь, тебе это очень не понравится.
   - У меня нет никаких оснований не верить  тебе,  и  мне  это  уже  не
нравится. Ну так открывай тайну.
   - Смерть Дирка была инсценирована как самоубийство. На месте все было
прибрано. Тело  кремировано  Я  предлагал  произвести  аутопсию  -  меня
подняли на смех. Мой начальник, капитан Салливен, спросил, что, по моему
мнению, может дать аутопсия. Я показал ему, что на теле  были  царапины,
ссадины, следы борьбы. Он спросил, уж не думаю ли я,  что  покойный  мог
бороться  с  самим  собой,  прежде  чем  застрелиться  Мне   ничего   не
оставалось, как придержать язык.
   - Почему?
   - Я почувствовал, что дело дурно пахнет.
   - А что если я опубликую эту историю в международном журнале,  указав
на несоответствия? Это должно как-то повлиять.
   - Я уже сказал тебе, чтобы ты отправлялся домой и забыл  о  том,  что
вообще что-либо слышал об этом самоубийстве.
   Бак посмотрел на него с недоверием:
   - Никто не узнает, что я был здесь.
   - Возможно, это и так, но легко предположить, что ты был здесь.  Я-то
вот не был удивлен, что ты приехал.
   - А почему бы и нет? Мой друг умер, якобы наложив на себя руки. Я  не
могу пройти мимо.
   - Теперь ты пройдешь мимо!
   - Ты думаешь, я буду таким же трусом, как ты?
   - Камерон, ты знаешь, что это не так.
   - Теперь я  сомневаюсь,  что  вообще  знаю  тебя!  Я  думал,  что  мы
родственные  души,  фанатики  справедливости,  искатели  истины.   Я   -
журналист. Ты - следователь. Как можно  отступать  от  истины,  особенно
если она касается друга?
   - Ты так и не понял меня! Мне было приказано  отшить  тебя,  если  ты
здесь появишься.
   - Почему же ты меня пригласил?
   - У меня были бы неприятности,  если  бы  я  стал  обсуждать  это  по
телефону.
   - От кого неприятности?
   - Я надеялся, что ты не станешь спрашивать. Ко мне приходил  человек,
которых вы в Америке называете киллерами.
   - Крутой?
   - Вот именно.
   - Он угрожал тебе?
   - Да. Он сказал, что если я не хочу, чтобы  со  мной  и  моей  семьей
случилось то же самое, что с моим другом, я должен делать то, что он мне
скажет. Боюсь, что это был тот самый человек, который убил Дирка.
   - Да, наверняка, это был он.  Но  почему  ты  не  написал  рапорт  об
угрозе?
   - Я собирался, но решил сначала кое-что  предпринять  сам.  Я  сказал
ему, что он может не беспокоиться насчет меня. Но на  следующий  день  я
отправился на биржу и попросил, чтобы меня принял Тодд-Котран
   - Сам Великий Человек?
   - Собственной персоной. Конечно, у меня не было на это полномочий, но
я заявил, что по делу Скотланд-Ярда,  и  он  принял  меня.  Его  кабинет
производил мрачное впечатление. Сплошное красное дерево и  темно-зеленые
занавески. Я сразу перешел к делу. Я сказал ему  "Сэр,  я  убежден,  что
вашего служащего убили". - "Вот что я скажу тебе, кореш..." - это  слово
употребляют  кокни   в обращении друг
к другу, но совсем не люди его статуса по отношению ко  мне.  Во  всяком
случае, он сказал: "Вот что я скажу тебе, кореш. Когда в  следующий  раз
кто-то навестит тебя дома  в  десять  вечера,  вроде  того  джентльмена,
который был у тебя вчера, передай ему от меня привет, ладно?"
   - А ты что сказал?
   - А что я мог сказать? Я был так ошеломлен, что у меня отнялся  язык.
Я только смотрел на него и кивал. "А вдобавок, - сказал  он,  -  передай
вашему другу Уильямсу,  чтобы  он  держался  подальше".  Я  переспросил:
"Уильямсу"? - как будто не понял, о ком он говорит.
   - Кто-то подслушивал телефон Дирка.
   -  Никаких  сомнений.  Потом  он  сказал  еще:  "Если  его   придется
уговаривать, скажите ему, что я так же неравнодушен, как  и  он,  к  его
отцу и Джеффу". Это твой брат?
   Бак кивнул.
   - И ты смотался?
   - А что было делать? Я попытался разыграть крутого парня.  Я  сказал:
"А если у меня  магнитофон,  и  я  записал  наш  разговор?"  Он  ответил
абсолютно спокойно: "Он был бы уже зафиксирован детектором на металл". Я
говорю: "У меня  прекрасная  память,  я  все  запишу".  А  он  в  ответ:
"Рискуешь, кореш. Кому поверят, тебе или мне? Даже Марианна  не  поверит
тебе, конечно, если она будет настолько здорова, чтобы  вообще  что-либо
понимать..."
   - Марианна?
   - Моя сестра. Но я не дошел еще и до половины. Ему нужно было довести
дело до конца. Он позвонил моему капитану по громкоговорящему телефону и
сказал ему: "Сал-ливен, если один из твоих людей пришел ко мне в офис  и
утомляет меня, что мне  делать?"  И  Салливен,  один  из  моих  кумиров,
отозвался, как малый  ребенок,  он  сказал:  "Мистер  Тодд-Котран,  сэр,
делайте с ним, что считаете нужным". Тогда Тодд-Котран спросил: "А  что,
если я прикончу  его  тут  на  месте?"  Салливен  ответил:  "Сэр,  я  не
сомневаюсь, что  это  будет  оправданное  убийство".  Учти  при  этом  -
Тодд-Котран говорил по  телефону  со  Скотланд-Ярдом,  где  записывается
каждый телефонный звонок, и Тодд-Котран это знает. А если, говорит,  это
Алан Томпкинс? Вот так прямо, без околичностей. И Салливен отвечает:  "Я
тотчас прибуду и сам  уберу  труп..."  Ну,  вот  я  тебе  нарисовал  всю
картину.
   - Так что тебе не к кому больше обратиться.
   - Совершенно не к кому.
   - Предполагается, что и я подожму хвост и дам деру. Алан кивнул:
   - Я должен доложить Тодд-Котрану,  что  я  тебя  проинформировал.  Он
полагает, что ты покинешь Англию ближайшим рейсом.
   - А если я этого не сделаю?
   - Я не буду тебя выталкивать, но не даю никаких гарантий.
   Бак отодвинул в сторону тарелку и придвинул стул.
   - Алан, ты меня плохо знаешь. Но ты должен знать, что  я  не  из  тех
людей, кто спокойно проглотит такое.
   - Как раз этого я и боялся. Я тоже не из таких, но куда деваться? Что
мне делать? Ты думаешь, что ты можешь на кого-то положиться, но можно ли
что-то сделать в этой ситуации? А если это свидетельствует  о  том,  что
Дирк был прав, что он чересчур близко подобрался к каким-то тайнам, куда
это ведет? Не связан ли с этим твой Стонагал? И еще другие финансисты, с
которыми они встречаются? Учти, они могут купить кого  угодно.  Я  читал
про ваших чикагских гангстеров, как  они  покупали  полицейских,  судей,
политиков. Никто не мог их тронуть.
   Бак кивнул. Их не мог тронуть никто, кроме тех, кого было  невозможно
купить.
   - Неподкупные?
   - Они были моими героями, - сказал Бак.
   -  И  моими  тоже,  -  отозвался  Алан,  -  вот  поэтому  я  и   стал
следователем. Но если Скотланд-Ярд оказался  отхожим  местом,  куда  мне
деваться?
   Бак положил подбородок на руки.
   - Как ты думаешь за тобой наблюдали, выслеживали?
   - Я проверял. По-моему, пока нет.
   - Кому-нибудь известно, где мы сейчас находимся?
   - Я пытался определить, нет ли  за  нами  хвоста.  Как  профессионал,
думаю, что мы ушли незамеченными. А что ты собираешься делать, Камерон?
   - Похоже, пока что я мало что могу предпринять. Может быть,  я  улечу
под другим именем, сыграю спектакль для тех, кого это интересует, что  я
из упрямства остался здесь.
   - И что это даст тебе?
   - Конечно, Алан, все это заставляет опасаться, но я попробую отыскать
какую-нибудь зацепку. Думаю, что сумею найти влиятельных людей,  которые
помогут мне. С твоей страной я знаком слишком мало, чтобы знать, на кого
можно положиться. Я вполне доверяю тебе, но тебя вывели из строя.
   - Я проявил слабость, Камерон? Ты считаешь, что я мог бы  что-то  еще
предпринять? Бак покачал головой.
   - Я сочувствую тебе. Я не знаю, как бы я