рнул плечами и посмотрел вниз.
   - Дайте мне день, чтобы все взвесить.
   - Двадцать четыре часа. И никому  ни  слова.  Плате,  еще  кто-нибудь
знает?
   - Только Мардж.
   - Ей можно доверять. Она ничего никому не скажет. У меня  был  с  ней
роман, три года. Ни единая душа ни о чем не узнала.
   Стива и Бака передернуло.
   - Вы ведь ничего не подозревали?
   - Нет! - отозвались они в унисон.
   - Вот как человек умеет держать язык  за  зубами,  -  Бейли  подождал
ответа. - Шучу, ребята, шучу!
   Когда они выходили из кабинета, он все еще продолжал смеяться.

ГЛАВА 18

   Бак последовал за Стивом в его кабинет.
   - Ты слышал об этих экстремистах у Стены Плача? - спросил Стив.
   - Как будто это меня сейчас интересует, - ответил Бак. - Да, я видел,
но я не хочу заниматься ими. Так в чем дело?
   -  Теперь  этот  кабинет  будет  твоим,  Бак,  а  Мардж  будет  твоей
секретаршей.
   - Ты не должен считать, что я займу этот пост.  Во-первых,  без  тебя
дело  просто  не  пойдет.  Из  всего   штата   ты   здесь   единственный
здравомыслящий человек.
   - За исключением тебя?
   - В особенности имея в виду меня. Тебе следует объяснить  Бейли,  что
поставив меня на твое место, он получит там бочонок с порохом.
   - Не мое, а твое место!
   - Так ты думаешь, что я соглашусь?
   - Я прошу тебя согласиться. Мне не приходит в голову никто другой, да
и у Бейли нет других кандидатов.
   - Он получит какого угодно кандидата, если  только  объявит  конкурс.
Кто, кроме меня, не захочет занять этот пост?
   - Если это такой лакомый кусочек, почему ты не хочешь его получить?
   - У меня такое чувство, будто я буду сидеть в твоем кресле.
   - Закажи себе собственное.
   - Я понимаю тебя, Стив. Но без тебя все пойдет не так. Этот  пост  не
для меня.
   - Посмотри на это вот с какой стороны, Бак. Если ты не  примешь  этот
пост, тебя не будут спрашивать, кого назначить новым боссом. С кем бы ты
хотел работать из нынешнего штата?
   - Разумеется, с тобой.
   - Поздно. Я завтра уже ухожу.  Ты  бы  хотел  работать,  например,  с
Хуаном?
   - Ты же не станешь рекомендовать его!
   - Я не буду рекомендовать никого, кроме тебя. Если ты не согласишься,
тебе придется полагаться только на самого себя. Если ты откажешься,  все
кончится тем, что тебе  придется  работать  на  человека,  который  тебя
терпеть не может. Как ты думаешь, много ли интересных заданий достанется
тебе?
   - Если меня станут зажимать, я могу пригрозить, что уйду в "Тайм" или
куда-нибудь еще. Бейли этого не допустит.
   - Ты отказываешься от повышения, когда тебе его  предлагают.  Это  не
самый лучший шаг в карьере.
   - Я хочу просто писать.
   - Признайся, не приходили ли иногда тебе в голову мысли, что  ты  мог
бы справиться с делом лучше меня?
   - Бывало и так.
   - Так вот, у тебя есть шанс.
   - Бейли никогда не согласится на то, чтобы я подбирал для себя лучших
сотрудников.
   - Поставь это условием своего согласия. Если его это не устроит,  это
будет его решение, а не твое.
   Этот  аргумент  поколебал  Бака.  Впервые  он   допустил   для   себя
возможность занять должность ответственного редактора.
   - И все-таки, Стив, мне трудно поверить, что  ты  уходишь  для  того,
чтобы стать пресс-секретарем, даже Николае Карпатиу.
   - Ты представляешь, какими ресурсами он располагает, Бак?
   - Не очень.
   - За ним - море власти, море могущества, влияния, денег. Это позволит
ему занять высокое положение в  мире  с  такой  скоростью,  что  у  всех
закружатся головы.
   - Послушай, что ты говоришь! Ты все-таки журналист!
   - Я знаю, что я говорю, Бак. Я не думаю так ни о ком другом  -  ни  о
президенте Соединенных Штатов, ни о генеральном секретаре ООН.
   - Ты считаешь, что он станет выше них?
   - Мир готов принять Карпатиу, Бак. Ты был там в понедельник,  ты  все
видел, ты все слышал. Ты видел кого-нибудь, кто был бы подобен ему?
   - Нет.
   - И никогда больше не увидишь. По моему мнению, Румыния слишком  мала
для него. Ему и Европа мала. Даже ООН - не тот масштаб.
   - Так что же, Стив, он станет царем мира? Стив рассмеялся.
   - Такого титула нет, да он бы ему и не подошел. Самое главное, что он
не сознает  своего  величия.  Он  не  стремится  играть  эти  роли.  Они
достаются ему благодаря его интеллекту, его силе, его страсти.
   - Но ты, конечно, знаешь, что за ним стоит Стонагал?
   - Знаю. Но благодаря  харизме  его  влияние  скоро  превысит  влияние
Стонагала. Стонагал - человек закулисный, массы  никогда  не  пойдут  за
ним. Когда Николае придет к власти, он станет выше Стонагала.
   - Думаешь?
   - Это случится гораздо раньше, чем мы с тобой можем представить, Бак.
   - Разумеется, за исключением тебя!
   - Да, именно так я и думаю. Ты знаешь, у меня  хорошая  интуиция.  Мы
являемся свидетелями прихода к власти  великого  человека,  может  быть,
самого великого в истории. И я хочу участвовать в этом.
   - А что ты думаешь о моей интуиции, Стив? Стив поджал губы.
   - Кроме твоих статей и  репортажей,  больше  всего  я  завидую  твоей
интуиции.
   - Тогда успокойся. Нутром я чувствую то же, что и ты. Если исключить,
что я в принципе  не  могу  быть  чьим-либо  пресс-секретарем,  я  почти
завидую тебе. Тебе предоставляется  уникальная  возможность  насладиться
этим новым поворотом в твоей жизни.
   Стив улыбнулся.
   - Мы всегда будем в контакте. У тебя всегда будет доступ ко мне  и  к
Николае.
   - Я не могу желать^юльшего.
   Мардж прервала их разговор телефонным звонком.
   - Стив, включите свой телевизор! Впрочем, я не знаю, чей он теперь.
   Стив  улыбнулся  Баку  и  включил  телевизор.  Си-эн-эн  вело  прямой
репортаж из Иерусалима, где на  проповедников  у  Стены  Плача  пытались
напасть двое. Репортаж вел Дэн Беннет.

   "Продолжается зловещее и опасное противостояние тем, кого многие  уже
прозвали здесь еретическими пророками, известными  под  именами  Моше  и
Эли, - говорил Беннет. - Мы знаем эти имена только благодаря  тому,  что
так они обращаются друг ко  другу.  Мы  не  смогли  найти  никого,  кому
известно о них хоть что-нибудь. Нам неизвестны ни их фамилии, ни  откуда
они пришли; мы ничего не знаем ни об их семьях, ни о друзьях. Они часами
говорят по очереди -  если  угодно,  проповедуют  утверждая,  что  Иисус
Христос-это мессия.  Они  все  время  повторяют,  что  происходившие  на
прошлой неделе исчезновения, в том числе и в Израиле, свидетельствует  о
том, что Христос восхитил Свою Церковь.
   Кто-то ехидно заметил: почему они сами не исчезли,  если  так  хорошо
все понимают. Тот, кто называется Мой-ше, ответил,  я  цитирую:  "Вы  не
знаете, откуда мы пришли и  куда  мы  идем".  Его  собрат  Эли  добавил,
цитирую: "В доме Отца моего много обителей" -  явная  цитата  из  Нового
Завета,  принадлежащая  Христу.  Стив  и   Бак   обменялись   взглядами.
"Проповедники, большую часть дня окруженные фанатиками, несколько  минут
назад подверглись нападению двоих  людей  лет  двадцати  пяти.  Смотрите
видеозапись этих событий. Вы можете различить нападавших в конце  толпы,
сейчас они прокладывают путь  вперед.  На  обоих  -  длинные  одеяния  с
капюшоном, их лица скрыты под  бородами.  Сейчас  вы  видите,  как  они,
выступая из толпы, готовят оружие. У одного из них - автомат "Узи", а  у
другого - сделанный из штыка нож. Тот, у которого нож, бросается  первым
и наносит удар Моше, произносящему в это время речь. Стоящий позади него
Эли сразу же падает на колени, обратив лицо  к  небу.  Моше  замолчал  и
только смотрит на  человека,  который  как  будто  спотыкается.  У  него
подгибаются ноги. Человек с автоматом направляет его на проповедников  и
спускает курок. Однако звуков стрельбы не  слышно,  похоже  на  то,  что
автомат заело, стреляющий падает на своего партнера, и  оба  оказываются
на земле. Толпа  зевак  попятилась  назад,  некоторые  бегут  в  поисках
убежища, однако они  внимательно  наблюдают  за  нашими  передвижениями.
Похоже на то, что человек с автоматом упал из-за собственной неловкости.
Как мы уже говорили, обе нападавших лежат в ногах проповедников, которые
продолжают свою  проповедь.  Рассвирепевшие  зеваки  требуют  поддержать
нападавших. Моше говорит по-еврейски. Давайте послушаем мы дадим  это  в
нашем переводе: "Люди Сиона, поднимите  своих  мертвецов!  Уберите  этих
шакалов, которые не имеют над нами власти!" Несколько человек  из  толпы
пытаются приблизиться.  Израильские  солдаты  собираются  у  подходов  к
Стене. Фанатики прогоняют их.  Эли  продолжает  говорить:  "Вы,  которые
помогаете падшим, находитесь в безопасности лишь до  тех  пор,  пока  не
выступаете против помазанных Всевышним!" - провозгласил он, имея в  виду
себя и своего товарища. Поверженные противники перевернулись на спину. В
ужасе толпа продолжает кричать, слышны звуки  рыданий.  "Смерть!  Смерть
обоим" - кричат люди. Похоже, теперь они хотят, чтобы в  дело  вмешались
солдаты.  Для  них  освобождают  проход.  Солдаты,  естественно,  хорошо
вооружены. Мы не знаем, попытаются ли они арестовать  чужестранцев.  Как
мы уже видели, проповедники не нападали на  тех,  которые  лежат  сейчас
поверженными на земле, они даже не оборонялись.  Снова  говорит  Моше  -
"Уберите своих мертвецов, но не приближайтесь к нам,  говорит  Всевышний
Бог!"  Он  произнес  эти  слова  так  громко  и  властно,  что   солдаты
повиновались и унесли этих людей. Мы будем сообщать  вам  все,  что  нам
станет известно о тех двоих,  которые  совершили  попытку  нападения  на
проповедников здесь, у Стены Плача  в  Иерусалиме.  Сейчас  проповедники
провозглашают: "Иисус из Назарета, родившийся в Вифлееме,  Царь  евреев,
избранный правитель всех народов!" Дэн Беннет для Си-эн-эн из Израиля".

   Во время телепередачи в кабинет Стива вошли  Мардж  и  еще  несколько
сотрудников.
   - Разве этот не поразительно? - сказал кто-то. - Два безумца!
   - Кого вы имеете в виду, - спросил Бак. - Проповедники, кем бы они ни
были, предупреждали их.
   - Так что же все-таки там происходит? - спросил кто-то.
   - Все, что я  могу  сказать,  -  вступил  Бак,  -  так  это  то,  что
происходящее там не поддается никакому объяснению. Стив поднял брови.
   - Если вы верите в непорочное зачатие, для  вас  это  истина  на  все
века. Бак встал.
   - Мне нужно в аэропорт "Кеннеди", - сказал он.
   - Что там у тебя за дело?
   - Ты не забыл, что в моем распоряжении двадцать четыре часа?
   - Не дотягивай до конца срока. Если ты дашь согласие слишком  быстро,
ты будешь выглядеть торопыгой; если затянешь - покажешься нерешительным.
   Бак понимал, что Стив  прав.  Он  уже  решил  принять  сделанное  ему
предложение, чтобы обезопасить себя от других претендентов. Он не хотел,
чтобы мысли об этом преследовали его весь день. Бак  был  рад,  что  его
немного отвлечет встреча с Хетти Дерхем. Сейчас у него была одна забота:
сумеет ли он ее узнать, ведь их единственная встреча произошла  в  таких
драматических обстоятельствах.

***

   Рейфорд и Хлоя прибыли в Нью-Йорк сразу после полудня  и  отправились
прямо в клуб "Панкон", чтобы подождать там Хетти.
   - Я думаю, она не появится, - сказала Хлоя.
   - Почему?
   - Потому что если бы я была на ее месте, я бы не пришла.
   - Но ты не она, слава Богу.
   - Не принижай ее, папа. Почему ты считаешь, что ты стал лучше?
   Рейфорд чувствовал себя отвратительно.  Почему  он  должен  думать  о
Хетти плохо только потому, что временами она  казалась  ему  непонятной.
Когда он испытывал к ней чисто физическое влечение, это  его  совсем  не
беспокоило. И только потому, что она была груба с ним по телефону  и  не
ответила согласием на его приглашение встретиться сегодня, она не должна
стать для него менее интересной, менее достойной.
   - Я не стал лучше, - признался он. - Но почему бы ты не пришла,  если
бы была на ее месте?
   - Потому что мне было бы понятно, что у тебя на уме.  Ты  собираешься
сказать ей, что у тебя уже нет прежних  чувств  к  ней,  что  теперь  ты
хочешь позаботиться о ее бессмертной душе.
   - Ты слишком упрощаешь.
   - Потому что ты хочешь показать, будто заботишься о ее  душе,  а  она
подумает, что по-прежнему интересует тебя как человек.
   - В том-то и дело, Хлоя, что она никогда  не  интересовала  меня  как
человек.
   - Но она-то этого не знает.  Поскольку  ты  был  таким  осторожным  и
деликатным, она  считала,  что  ты  лучше  большинства  мужчин,  которые
действовали бы более прямолинейно и сразу стали бы приставать к  ней.  Я
думаю, что она чувствует неловкость из-за мамы. Возможно, она  понимает,
что ты сейчас не в состоянии завязать новые отношения. Но нельзя дать ей
почувствовать, что сейчас ей дают отставку, и это происходит по ее вине.
   - Но это так и есть.
   - Нет, папа. Она была доступна. Может быть, ты и не был готов к более
близким отношениям, но подавал  знаки  как  будто  это  так.  Тогда  это
создавало впечатление честной игры.
   Он покачал головой.
   - Может быть, поэтому я и вел себя плохо в этой игре.
   - Ну что ж, я рада за маму.
   - Значит, ты думаешь, мне не следует  очень  уж  ее  отталкивать  или
переходить к разговорам о Боге?
   - Да ты ее уже оттолкнул, папочка! Она уже прекрасно поняла,  что  ты
собираешься ей сказать, и ты подтвердил это! Вот поэтому я и говорю, что
она не придет. Она ужасно обижена.
   - Да, очень.
   - Тогда почему ты думаешь, что она воспримет твои идеи насчет  прыжка
в небеса?
   - Вовсе не прыжок! Но, по крайней мере, это должно  свидетельствовать
о том, что я отношусь к ней уважительно?
   Хлоя поднялась и взяла лимонад. Она вернулась, села рядом и  положила
руку на плечо отца:
   - Я не хочу выглядеть всезнайкой, - сказала она, -  ты  вдвое  старше
меня, но разреши уж мне объяснить, что думают женщины,  особенно  такие,
как Хетти, ладно?
   - Я весь внимание.
   - Она выросла в религиозной семье?
   - Думаю, что нет.
   - Ты никогда  об  этом  не  спрашивал?  А  она  никогда  об  этом  не
говорила?
   - Да оба мы как-то не задумывались над этим.
   - А ты никогда не жаловался ей на одержимость  мамы,  как  ты  иногда
жаловался мне?
   - Если подумать, то да, бывало. Пожалуй,  я  использовал  это,  чтобы
показать, что у нас с твоей матерью неважные отношения.
   - А Хетти говорила тебе что-нибудь о том, как она относится к Богу?
   Рейфорд попытался вспомнить.
   - А знаешь, кажется, что она что-то говорила, что-то в  поддержку,  а
может быть, даже и с симпатией о твоей маме.
   - В этом есть смысл. Даже если у нее и было  намерение  встать  между
вами, она пыталась убедить себя в том, что это не она вбила  клин  между
тобой и мамой, а ты сам.
   - Как это?
   - Я говорю все это предположительно.  Я  это  к  тому,  что  тебе  не
следует ожидать, чтобы  человек,  который  даже  не  получил  церковного
воспитания, придет в восторг  от  разговоров  о  небесах,  Боге  и  тому
подобных вещах. Мне трудно говорить об этом, ведь я люблю тебя  и  знаю,
что для тебя это самое важное в жизни. Ты не  должен  предполагать,  что
представляешь для нее сейчас  интерес,  особенно  если  это  оказывается
чем-то вроде утешительного Приза.
   - Приза за что?
   - За потерю твоего увлечения.
   - Но теперь мое отношение к ней более чистое, более искреннее!
   - Это для тебя. А для  нее  это  гораздо  менее  привлекательно,  чем
обладание человеком, который ее любит и живет для нее.
   - Но именно это даст ей Бог.
   - Для тебя это звучит как реальное благо. Но уверяю тебя,  папа,  это
совсем не то, что она хотела бы услышать от тебя сейчас.
   - Так что же делать, если  она  все-таки  появится?  Мне  не  следует
говорить с ней об этом?
   - Я не знаю. Если она придет, это может означать, что она по-прежнему
надеется, что у нее еще есть шансы. А на самом деле они еще имеются?
   - Нет!
   - Тогда тебе следует дать ей это понять. Но не  делай  этого  слишком
явно. И не пытайся при этом убеждать ее...
   - Перестань говорить о моей вере, как будто я навязываю ее людям.
   - Прости. Просто я пытаюсь увидеть, как это будет воспринято ею.
   Теперь Рейфорд уже совершенно не представлял, что сказать Хетти,  что
ему с ней делать? В его душу проник наконец-то страх, что дочь права,  и
вместе с тем он получил намек на то, происходит в душе Хлои. Брюс  Варне
как-то сказал ему, что большинство людей не видят и не слышат истину  до
тех пор, пока сами не обретут ее. Тогда им становится понятно  все,  что
происходит в мире. Каким же образом  ему  убеждать  людей?  Этот  вопрос
отчетливо встал перед ним.

***

   Когда Бак  около  одиннадцати  вошел  в  клуб,  Хетти  поспешила  ему
навстречу. Его надежды тотчас рассеялись, как только она открыла рот:
   - Так есть возможность увидеться с Карпатиу?
   После того как Бак пообещал было представить ее Николае, он ничего не
сделал  для  этого.  Теперь,  наслушавшись  восторгов  Стива  о  величии
Карпатиу, он подумал, что просить его о возможности представить ему одну
из поклонниц неуместно. Он позвонил Розенцвейгу:
   - Док, это, конечно, ерунда, и вы  можете  отказать,  потому  что  он
страшно занят. Я знаю, что у него масса дел, поэтому ему не  обязательно
принимать эту девушку.
   - Это девушка?
   - Ну, молодая женщина. Она стюардесса.
   - Вы хотите, чтобы он принял стюардессу?
   Бак не знал,  что  сказать.  Реакция  была  именно  такой,  какой  он
опасался. Мучаясь переживаниями, он  услышал,  как  Розенцвейг  вызывает
Карпатиу.
   - Док, не надо, не зовите его! - решился наконец Бак.  Но  Розенцвейг
вернулся к телефону и изрек:
   - Николае сказал, что ваши друзья -  это  его  друзья.  У  него  есть
несколько минут, но только несколько. Давайте прямо сейчас.
   Бак и Хетти поспешно отправились к "Плаза" на такси.  Бак  чувствовал
себя чрезвычайно неловко и ожидал еще худшего.  Какой  бы  ни  была  его
репутация у Карпатиу и Розенцвейга как международного журналиста, теперь
он навсегда ее испортил. Теперь на него будут смотреть как на прилипалу,
который будет приводить к Карпатиу всякого рода поклонниц.
   Бак не скрывал своего неудовольствия, в лифте он раздраженно буркнул:
   - У него в самом деле всего секунда времени, так что нам  не  следует
там задерживаться.
   Хетти пристально посмотрела на него:
   - Я умею общаться с VIP,  -  сказала  она.  -  Мне  приходится  часто
обслуживать их во время полетов.
   - Не сомневаюсь.
   - Если я доставляю вам беспокойство...
   - Вовсе нет, Хетти.
   - Если вы считаете, что я не умею вести себя...
   - Извините, но я должен думать о его расписании.
   - Но теперь нас включили в его график? Он вздохнул:
   - Наверное, да.
   "Ну почему, почему я все время  ухитряюсь  впутаться  в  какую-нибудь
такую историю?" - думал Бак.
   В  холле  Хетти  остановилась   у   зеркала   и   поправила   макияж.
Телохранитель открыл дверь, приветствовал Бака и осмотрел Хетти с головы
до ног. Она не обратила на него внимания, разыскивая взглядом  Карпатиу.
Доктор Розенцвейг вышел из кабинета.
   - Камерон, - обратился он к Баку, - пожалуйста, на одну минуту.
   Бак извинился перед Хетти, которая явно была  недовольна.  Розенцвейг
отвел его в сторону:
   - Он спрашивает, не могли бы вы прежде зайти к нему один?
   "Начинается, - подумал  Бак,  посмотрев  на  Хетти  с  извинениями  и
приподняв палец в знак того, что он будет недолго.  -  Карпатиу  намылит
мне шею за растрату его времени".
   Карпатиу  стоял  перед  телевизором,  наблюдая  репортаж  Си-эн-эн  и
скрестив руки на груди под подбородком. Он мельком посмотрел на  Бака  и
пригласил его войти. Бак закрыл за собой  дверь  с  ощущением,  что  его
вызвали к высокому начальнику. Николае не сказал о Хетти ни слова.
   - Вы видели, что происходит в Иерусалиме? - спросил он.
   Бак ответил утвердительно.
   - Это самое странное, что мне когда-либо приходилось видеть.
   - Не для меня, - ответил Бак.
   - Нет?
   - Я был в Тель-Авиве во время нападения нордландцев