его
добилась, поверь.
   Рейфорд  был  ошеломлен.  Его  страхи   и   предположения   оказались
справедливыми.  Но  сейчас  он  почувствовал  необходимость  перейти   к
обороне.
   - Но ты ведь никогда не думала, что у тебя есть серьезный шанс?
   - Да, ты никак не обнаруживал своих  намерений.  Как  я  понимаю,  ты
принимал меня за милую крошку, слишком молоденькую для тебя,  с  которой
приятно провести время, но не следует заходить чересчур далеко.
   - Это верно лишь отчасти.
   - Разве иногда тебе не хотелось зайти дальше?
   - Я хотел бы поговорить с тобой об этом, Хетти.
   - Ты мог бы сказать прямо сейчас. Рейфорд тяжело вздохнул:
   - Да, были моменты, когда мне хотелось большего.
   - Черт, я упустила шанс. Посчитала тебя недотрогой.
   - А я и в самом деле недотрога.
   - Да уж теперь-то конечно. Это  мне  понятно.  Теперь  ты  болезненно
переживаешь, что некоторое время думал о ком-то кроме жены. Но разве это
означает, что я не могу  летать  с  тобой,  разговаривать,  иной  раз  и
малость выпить? Мы могли бы вернуться к тем отношениям, которые  были  у
нас с тобой раньше, за исключением того, что у тебя уже не будет никаких
задних мыслей.
   - Но это же не значит, что ты не можешь разговаривать  со  мной,  или
работать со мной, когда у нас совпадает  график.  Если  бы  я  не  хотел
видеть тебя, я не пригласил бы тебя на обед.
   - Я все прекрасно понимаю, Рейфорд. Ты никак не решаешься  произнести
банальную фразу "будем друзьями".
   - И не только друзьями, больше.
   - Что же еще?
   - Вот как раз об этом я и хотел с тобой поговорить.
   - Я уже сказала, что больше не хочу такой близости. Я не  думаю,  что
ты станешь ухлестывать за мной после того, как исчезла твоя жена,  но  я
также не хочу, чтобы меня третировали.
   - Но я ведь не третирую тебя, раз пригласил на обед.
   - А почему ты не приглашал меня раньше? Рейфорд промолчал.
   - Ну?
   - Раньше это было неудобно, - пробормотал он.
   - А теперь стало неудобно встретиться в другом месте?
   - Честно говоря, да. Но я очень хочу поговорить с тобой, и совсем  не
о том, чтобы распрощаться.
   - Ты считаешь, что любопытство заставит  меня  приехать,  Рейфорд?  Я
скажу тебе прямо: я отказываюсь. Я буду занята. Прими мои сожаления.  Ты
понимаешь, произошло то, что должно было произойти.
   - Пожалуйста, Хетти. Мы  хотим  с  тобой  встретиться.  Я  хочу  тебя
видеть.
   - Рейфорд, не надо переживать. В Нью-Йорк много  рейсов.  Я  не  буду
делать никаких акробатических трюков, чтобы попасть  на  твои.  Пожалуй,
наоборот. Я постараюсь избегать их.
   - Хетти, не надо так поступать.
   - Да уж, конечно, именно так я и сделаю. Не переживай. Я была  бы  не
прочь встретиться с  Хлоей,  но  ведь  ты  наверняка  почувствовал  себя
обязанным рассказать ей, что однажды чуть было не влюбился в меня.
   - Хетти, ты можешь послушать меня еще одну минуту? Пожалуйста.
   - Нет.
   - Я хочу, чтобы ты пришла в четверг вечером. Я  действительно  должен
сообщить тебе нечто очень важное.
   - Скажи сейчас.
   - Не по телефону.
   - Тогда я не приду.
   - Но если я скажу в общих чертах, ты придешь?
   - Смотря в чем дело.
   - Ладно, дело в том, что я понял, в чем причина исчезновений. Я хочу,
чтобы и тебе открылась истина. Хетти долго хранила гробовое молчание.
   - Ты там часом не стал каким-нибудь фанатиком?
   На  этот  раз  пришлось  задуматься  Рейфорду.  Вообще-то   ответить,
пожалуй, следовало "да", но он не собирался признаваться в этом.
   - Ты ведь неплохо знаешь меня, Хетти.
   - Мне казалось, что да.
   - Поверь мне, ты не потеряешь время зря.
   - Скажи мне главное, и тогда я отвечу, захочу ли я слушать остальное.
   - Нет, - ответил Рейфорд, удивляясь собственной решимости. - Я  скажу
это только лично, а не по телефону.
   - Тогда я не приду.
   - Хетти!
   - Пока, Рейфорд.
   - Хет...
   Она повесила трубку.

ГЛАВА 16

   - Я бы не сделал этого ни для кого другого, кроме тебя, - сказал Стив
Планк после того, как он и Бак поблагодарили Мардж и разделились,  чтобы
сесть в разные такси. - Я не знаю, долго ли я смогу морочить им голову и
притворяться, что я кто-то другой, так что ты не задерживайся.
   - Не беспокойся.
   Стив с аккредационными документами Бака  на  имя  Джорджа  Орешковича
взял такси первым. Он отправился прямо в отель "Плаза", где заявит,  что
у него назначена встреча с Карпатиу. Бак  надеялся,  что  Стива  тут  же
арестуют как Камерона Уильямса, и это откроет ему,  Баку,  дорогу.  Если
охрана потребует у Бака удостоверение, он покажет им удостоверение Стива
Планка. Оба они понимали, что их план не слишком надежен, но  Бак  хотел
сделать все возможное, чтобы власти его не  выдали,  а  Скотланд-Ярд  не
сфабриковал обвинение в убийстве Алана Томпкин-са, а может быть,  заодно
еще и Дирка Бертона.
   Бак попросил своего таксиста постоять еще минуту после того как  Стив
отправился к  отелю.  Он  подъехал  к  отелю,  окруженному  полицейскими
мигалками, "воронками", машинами без опознавательных  знаков.  Когда  он
проходил через толпу зевак, полиция, заломив Стиву руки  за  спину,  уже
тащила его вниз по ступенькам.
   - Я же вам говорю, - кричал Стив, - что мое имя Ореш-кович!
   - Мы знаем, кто вы такой, Уильямс! Пожалейте свою глотку.
   - Но это не Кем Уильямс, идиоты, это - Стив Планк!
   - крикнул один из репортеров.
   - Да, это я! - согласился Планк. - Я - босс Уильямса!
   - Да-да, это вы, - сказал некто в штатском, заталкивая его  в  машину
без опознавательного знака.
   Баку удалось миновать того  репортера,  который  опознал  Планка,  но
когда он вошел внутрь и подошел к внутреннему телефону, чтобы  позвонить
Розенцвейгу, другой журналист, Эрик Миллер, завертелся около него и стал
шепотом спрашивать:
   - Уильямс, в чем дело? Копы только что выволокли твоего босса отсюда,
утверждая, что он - это ты!
   - Сделай одолжение, - сказал Бак, - посиди здесь  полчасика,  я  буду
тебе очень обязан.
   - Я тебе ничего не должен, Уильямс, - сказал Миллер, - но видно,  что
ты здорово струхнул. Дай мне слово, что ты мне первому  расскажешь,  что
здесь происходит.
   - Идет. Ты будешь первым журналистом, которому я все расскажу. Только
не обещаю, что не расскажу больше никому другому.
   - Так в чем дело?
   - Красивое дельце.
   - Если ты хочешь переговорить с Карпатиу, Камерон, об  этом  даже  не
думай. Мы тут  торчим  уже  целый  вечер.  Сегодня  он  больше  не  дает
интервью.
   - Но он вернулся?
   - Вернуться-то вернулся, но он недоступен для общения. На звонок Бака
ответил Розенцвейг.
   - Могу ли я войти?
   Эрик Миллер придвинулся ближе.
   - Камерон, - сказал Розенцвейг, - я никак не могу понять, в чем дело.
Сначала тебя убивают, потом  ты  оживаешь.  Только  что  нам  позвонили,
сказав, что тебя арестовали в вестибюле и будут  допрашивать  по  поводу
убийства в Лондоне.
   Баку совсем не хотелось, чтобы Миллер мог хоть что-нибудь уловить.
   - Хаим, мне нужно действовать быстро. Я воспользуюсь  именем  Планка.
Хорошо?
   - Я договорюсь с Николае и приведу его к себе. Приходи.
   Он сказал Баку номер.
   Бак приложил палец к губам, чтобы Миллер ни о чем  не  спрашивал,  но
это его не остановило. Бак вскочил в лифт, но Эрик шагнул вслед за  ним.
Еще пара журналистов попыталась присоединиться.
   - Извините, ребята, но больше двух машина не потянет.
   Эта пара отстала, но Миллер остался. Бак не хотел, чтобы  тот  видел,
на какой этаж он едет, поэтому он дождался, когда двери лифта  закрылись
и остановил его. Он схватил Миллера за шею и прижал к стене.
   - Послушай, Эрик, я обещал рассказать тебе первому о том,  что  здесь
происходит, но если ты будешь сам соваться в это дело или  таскаться  за
мной, я сотру тебя в порошок.
   Миллер освободился и поправил одежду
   - Ладно, Уильямс. Выходим.
   - Но если мы выйдем, ты все равно будешь шпионить за мной.
   - Такая у меня работа, парень. Не забывай этого.
   - Эрик, у меня та же работа, но я никому не перехожу дорогу. Я всегда
иду своей собственной.
   - Скажи, ты собираешься интервьюировать Карпатиу? Скажи мне!
   - Нет, я  рискую  своей  жизнью,  чтобы  увидеть,  в  самом  ли  деле
кинозвезда находится в этом доме.
   - Так это Карпатиу!
   - Я этого не говорил.
   - Слушай, возьми меня с собой, я дам тебе все, что угодно!
   - Ты же сам сказал, что Карпатиу не дает сегодня интервью, -  ответил
Бак.
   - Он не дает интервью никому, кроме национальных  сетей,  так  что  я
никогда не попаду к нему.
   - Это твоя проблема.
   - Уильямс!
   Бак снова схватил Миллера за глотку.
   - Я ухожу! - воскликнул Эрик.
   Однако когда Бак  поднялся  на  этаж  особо  важных  персон,  он  был
удивлен,  увидев,  что  Миллер   каким-то   образом   опередил   его   и
скороговоркой представился охраннику в униформе как Стив Планк.
   - Мистер Розенцвейг ждет вас, сэр, - сказал охранник.
   - Минуту!  -  воскликнул  Бак,  показывая  аккредитационную  карточку
Стива. - Это я - Планк! Гоните этого самозванца!
   Охранник преградил им дорогу.
   - Вы оба подождете здесь, пока я не вызову детектива. Бак сказал:
   - Позвоните Розенцвейгу и попросите его выйти сюда.
   Охранник пожал плечами и нажал кнопку вызова на портативном телефоне.
Миллер наклонился, подсмотрел номер и опрометью  пустился  по  коридору.
Бак побежал вслед  за  ним.  Невооруженный  охранник  закричал  и  начал
вызывать кого-то по телефону.
   Бак, будучи моложе и в лучшей форме,  догнал  Миллера  в  коридоре  и
схватил его. Шум привел к тому, что некоторые стали  открывать  двери  в
коридор.
   - Сводите свои счеты где-нибудь в другом месте! - прокричала какая-то
женщина.
   Бак сбил Миллера с ног и сдавил его шею.
   - Ты дерьмо, Миллер! Неужели ты думаешь, что Розенцвейг пустит к себе
незнакомца?
   - Я могу пролезть куда угодно, Бак. И ты ведь делаешь то же самое.
   - Вопрос в том, что я уже сделал это, а теперь попытайся ты.
   Охранник подбежал к ним.
   - Доктор Розенцвейг будет здесь через минуту.
   - У меня к нему один вопрос! - воскликнул Миллер.
   - У тебя их нет, - сказал Бак. Потом повернулся к охраннику:
   - У него нет вопросов.
   - Пусть старик сам решает, - сказал охранник.
   Вдруг он неожиданно резко отступил в сторону, увлекая за собой Бака и
Миллера. По коридору шли четыре человека в темных  костюмах,  окружавшие
самого Николае Карпатиу.
   - Извините меня, джентльмены, - сказал Карпатиу, - прошу прощения.
   - О-о-о! Мистер Карпатиу, сэр. Я хочу сказать, президент Карпатиу!  -
воскликнул Миллер.
   -  Сэр?  -  сказал  Карпатиу,  оглянувшись  на  него,   и   охранники
нахмурились.
   - Хелло, мистер Уильямс, - сказал Карпатиу, обращаясь к Баку, - или я
должен называть вас "мистер Орешко-вич"? А  может  мне  следует  сказать
"мистер Планк"?
   Наглец сделал шаг вперед.
   - Эрик Миллер из "Сиборд мансли".
   - Мне это прекрасно известно, мистер Миллер, - сказал Карпатиу, -  но
для приема уже слишком поздно. Если вы позвоните мне завтра, я  поговорю
с вами по телефону. Этого достаточно?
   Миллер выглядел подавленным. Он кивнул и попятился.
   - А я - то думал, что вас зовут Планк! - воскликнул охранник,  вызвав
смех у всех, кроме Миллера.
   - Заходите, Бак, - сказал Карпатиу, - жестом приглашая Бака следовать
за ним. Бак промолчал.
   - Вас ведь так зовут, не правда ли?
   - Да, сэр, - ответил Бак, отдавая себе отчет, что  об  этом  не  было
известно даже Розенцвейгу.

***

   После  разговора  с  Хетти  Рейфорд  чувствовал  себя  скверно.   Все
сложилось хуже некуда: ну почему он не допускал ее на  свои  рейсы?  Она
вела бы себя более спокойно, и это облегчило бы ему возможность  назвать
подлинные причины ее приглашения на обед.
   Как теперь подойти к Хлое? На  самом  деле,  собираясь  поговорить  с
Хетти, он больше думал о возможности общения с Хлоей. Но разве мало  она
увидела? Не должна ли его приободрить то, что  она  захотела  приобрести
новый видеомагнитофон вместо украденного? Он спросил ее, не хочет ли она
полететь  с  ним  в  Нью-Йорк  ночным  рейсом,  но  она  ответила,   что
предпочитает остаться дома и подготовиться к занятиям. Он хотел настоять
на своем, но не посмел.
   После того как она отправилась спать,  он  позвонил  Брюсу  Барнсу  и
рассказал ему о своих неурядицах.
   - Ты чересчур изводишь себя, Рейфорд, - сказал ему тот.  -  Мне  тоже
казалось, что говорить о нашей вере сейчас будет легче, чем  когда-либо,
но я постоянно наталкиваюсь на определенного рода сопротивление.
   - Особенно тяжело, когда это твоя дочь.
   - Я могу это понять, - откликнулся Брюс.
   - Нет, не можешь, - сокрушенно сказал Рейфорд. - Но не будем об этом.
***

   У  Хаима  Розенцвейга  был  прекрасный  люкс  из  нескольких  комнат.
Телохранители заняли места у входа.  Карпатиу  пригласил  Розенцвейга  и
Бака в небольшую гостиную, затем снял пальто и аккуратно положил его  на
спинку дивана.
   - Устраивайтесь поудобнее, господа, - сказал он.
   - Я вам не помешаю, Николае? - шепотом спросил Розенцвейг.
   - Что вы говорите, доктор! - сказал Карпатиу -  Вы  ведь  не  против,
Бак?
   - Конечно, нет.
   - Вы не возражаете, если я буду называть вас Бак, хорошо?
   - Нет, сэр, но обычно так меня называют коллеги...
   - В вашем журнале, я знаю.  Они  называют  вас  так  потому,  что  вы
нарушаете общепринятые традиции и обычаи, правильно?
   - Да, но как...
   - Бак, сегодня самый невероятный день в моей жизни.  Мне  был  оказан
здесь такой великолепный прием. Люди отнеслись  с  большим  вниманием  к
моим предложениям. Я потрясен тем, что вернусь в свою страну  счастливым
и удовлетворенным. Мне предлагают побыть здесь еще. Вам это известно?
   - Я слышал об этом.
   - Меня поразило, что все эти разнообразные конференции в Нью-Йорке на
протяжении  ближайших  нескольких  недель  будут   посвящены   проблемам
международного сотрудничества, в чем я крайне заинтересован, не так ли?
   - Да, совершенно верно, - ответил Бак. - Мне поручено написать  обзор
этих конференций.
   - Значит, мы лучше узнаем друг друга.
   - Я  буду  надеяться  на  это,  сэр.  Я  был  искренне  тронут  вашей
сегодняшней речью в ООН.
   - Спасибо.
   - Доктор Розенцвейг очень много рассказывал мне о вас.
   - Так же как мне он рассказывал о вас. В  дверь  постучали.  На  лице
Карпатиу отразилось неудовольствие.
   - Я надеялся, что нам никто не будет мешать.
   Розенцвейг медленно поднялся, прошел шаркающей  походкой  к  двери  и
тихим голосом выяснил, в чем дело. Потом он повернулся к Баку и сказал:
   - Мы должны оставить его одного на несколько минут, - шепотом  сказал
он, - очень важный телефонный разговор.
   - О нет, - откликнулся Карпатиу, - я позвоню позже. Эта встреча имеет
для меня большое значение...
   - Сэр, - прервал его Розенцвейг, - это президент.
   - Президент?
   - Президент Соединенных Штатов!
   Бак быстро встал, чтобы вместе с Розенцвейгом выйти  из  комнаты,  но
Карпатиу настоял на том, чтобы они остались.
   - Не такое уж я сановное лицо, чтобы не разделить эту честь  с  моими
друзьями - старым и новым. Сидите!
   Они уселись, и он нажал кнопку громкоговорящего телефона.
   - Николае Карпатиу слушает!
   - Мистер Карпатиу, это Фитц, Джеральд Фитцхью.
   - Мистер президент, для меня высокая честь говорить с вами.
   - Замечательно, что вы посетили нашу страну.
   -  Благодарю  вас  за  поздравление  по  случаю  моего  вступления  в
должность президента и немедленное признание моей администрации.
   - Вы прекрасно там справились. Сначала  я  не  вполне  был  уверен  в
успехе, да и вы, наверное, тоже.
   - Совершенно верно. Я понемногу привыкаю.
   - Берите пример с человека, который уже шесть лет сидит  в  седле.  К
этому вы никогда не привыкнете. Просто в нужных местах  у  вас  появятся
мозоли, если вы понимаете, что я имею в виду.
   - Да, сэр.
   - Я звоню вам вот по  какому  поводу.  Мне  стало  известно,  что  вы
пробудете здесь дольше, чем предполагали первоначально. Я хочу, чтобы вы
провели день-другой в гостях у меня и Вильмы. Вы сможете?
   - В Вашингтоне?
   - У нас в Белом доме.
   - Это будет для меня большой честью.
   - Хорошо, тогда я попрошу, чтобы  с  вашими  помощниками  согласовали
точную дату, но не следует это  откладывать,  поскольку  скоро  начнется
сессия конгресса, и мне хотелось бы, чтобы вы выступили перед ними.
   Карпатиу кивнул головой, и Бак подумал, что  тот  испытывает  сильный
прилив эмоций.
   - Это будет очень большой честью для меня.
   -   Что   касается   общих   проблем,   ваша   сегодняшняя   речь   и
пресс-конференция - это просто замечательно. Жду нашей встречи.
   - Мои чувства взаимны.
   На Бака все это не произвело такого впечатления, как  на  Карпатиу  и
Розенцвейга. Он давно потерял пиетет перед  президентами  США,  особенно
перед этим, который настаивал на том, чтобы его звали  Фитц.  Бак  делал
материал о Фитцхью как о Человеке года - Баку принадлежала первая часть,
Фитцу - вторая. С другой стороны, не каждый же день  случается,  что  ты
сидишь в комнате и - вдруг! - звонок президента Соединенных Штатов.
   Казалось, что некоторое время  Карпатиу  находился  под  впечатлением
звонка президента, но почти сразу он переменил тему.
   - Бак, я готов ответить на все ваши вопросы и дать вам то, в  чем  вы
нуждаетесь. У вас прекрасные отношения с Хаимом. Я поделюсь с вами одним
секретом - вы убедитесь, что это сенсация.  Но,  прежде  всего,  давайте
разберемся с вашими неприятностями, мой друг. Я хотел бы помочь вам.
   Бак никак не мог сообразить,  каким  образом  Карпатиу  узнал  о  его
неприятностях. Значит, он освобожден от  того,  чтобы  самому  подводить
разговор к этой теме и просить о помощи. Это было слишком хорошо,  чтобы
быть правдой. Теперь вопрос заключался в том, что именно знает  Карпатиу
и что еще ему следует узнать?
   Карпатиу выпрямился в кресле и посмотрел  Баку  прямо  в  глаза.  Бак
вдруг сразу успокоился и почувствовал, что он находится в  безопасности.
Охваченный этими чувствами он легко рассказал Карпатиу  все.  Все.  Даже
то,  что  его  друг  Дирк  предупреждал  его,  что   со   Стонагалом   и
Тодд-Котраном встречался какой-то европеец, и Бак предположил,  что  это
был Карпатиу.
   - Да, это был я, - сказал Карпатиу. - Но поверьте мне,  тут  не  было
никакого заговора. Ни о чем подобном я  и  слыхом  не  слыхивал.  Мистер
Стонагал был того мнения, что мне будет полезно встретиться с некоторыми
его  коллегами,  которые  имеют  определенное  влияние  в  международных
кругах. У меня не сложилось никакого определенного  мнения  относительно
них, и я не взял на себя никаких определенных обязательств  в  отношении
кого-либо из них. Вот что я вам скажу, мистер Уильямс. Я верю тому,  что
вы рассказали. Я знаю вас только по вашей деятельности, и я доверяю  той
репутации, которую вы приобрели  у  людей,  которых  я  высоко  ценю,  в
частности  -  у  доктора  Розенцвейга.  Ваш  рассказ  прозвучал   вполне
правдоподобно. Однако мне сказали, что Лондон требует  вашей  выдачи  по
обвинению в убийстве агента Скотланд-Ярда, что есть  свидетели,  готовые
под  присягой  подтвердить,  будто  вы  отвлекли   внимание   Томпкинса,
установили бомбу и привели  ее  в  действие  при  помощи  дистанционного
устройства, не выходя из паба.
   - Это какой-то бред!
   - Да, но при условии, что вы искренне скорбите о смерти вашего общего
друга.
   - Конечно, я  очень  переживаю,  мистер  Карпатиу,  и  мы  попытаемся
разобраться до конца.
   Розенцвейга снова подозвали к двери. Вернувшись, он что-то  прошептал
на ухо Карпатиу.
   - Бак, подойдем сюда, - сказал Карпатиу.
   Он встал и повел Бака к окну.
   Ваш план проникнуть сюда, когда  вас  уже  начали  преследовать,  был
оригинален, но полиция уже установила личность вашего босса, и теперь им
известно, что вы здесь. Они собираются арестовать вас и выдать Англии.
   - Если это произойдет, а т