ые  испытания,  это  верно,  -  согласился
Цион. - Я понимал, что если доктору Розенцвейгу удастся навести  вас  на
след свидетелей, вы  меня  разыщете.  Я  не  решался  сказать  ему,  где
скрываюсь. Даже моему водителю был известен путь только до Майкла и  его
братьев в Иерихоне. Его так потрясло то, что произошло  с  моей  семьей,
что он разрыдался. Мы много лет провели вместе. Майкл обещал держать его
в курсе дел, но я бы хотел сам ему позвонить. Может, я как-нибудь  смогу
воспользоваться вашим секретным телефоном, когда мы пересечем границу.
   Бак не знал, что ему ответить. Он был уверен, так же как и Майкл, что
у Циона хватит сил выслушать много дурных вестей, но почему  именно  Бак
должен был приносить их?  Проницательный  раввин,  казалось,  немедленно
заметил, что Бак что-то утаивает.
   - Что? - спросил  он.  -  Вы  думаете,  что  сейчас  уже  поздно  ему
звонить?
   - Действительно, уже поздно, - сказал Бак.
   - Но если бы он был на моем месте, я был бы рад услышать его в  любое
время дня и ночи.
   - Я уверен, что он чувствовал.., чувствует то же самое, -  неуверенно
сказал Бак.
   Бак бросил взгляд в зеркало заднего вида. Цион  не  отводил  от  него
взгляда, в котором появилось понимание произошедшего.
   - Может быть, мне позвонить ему сейчас, - предположил он. - Можно,  я
возьму твой телефон?
   - Цион, в вашем распоряжении все, что есть у меня. Вы знаете это.  Но
я бы не стал ему звонить сейчас.
   Бак услышал бесцветный, полный горя голос Циона, и  ему  стало  ясно,
что тот обо всем догадался.
   - Камерон, его звали Джейм. Я знаком с  ним  с  момента  начала  моей
преподавательской   карьеры   в   университете.   В    нем    сочеталась
необразованность и мудрость  во  всех  смыслах  этого  слова.  Мы  много
беседовали о моих открытиях. Кроме  студентов,  только  он  и  моя  жена
знали, что я собираюсь говорить в телевизионном эфире. Камерон,  он  был
моим очень близким другом. Но больше его нет с нами, да?
   Бак хотел просто покачать головой,  но  не  смог  этого  сделать.  Он
пытался переключить свое внимание  на  дорожные  знаки,  указывавшие  на
Хеврон, но раввин, естественно, разговор не закончил.
   - Камерон, мы слишком близки и слишком много прошли вместе, чтобы  вы
скрывали что-то от меня. Конечно, вам известно, что произошло с Джеймом.
Вы должны понимать, что плохие новости, обрушившиеся  на  меня,  уже  не
будут ни тяжелее, если я услышу еще что-нибудь дурное, ни легче, если  я
этого не услышу. Мы, верующие  в  Христа,  менее  всех  остальных  людей
должны бояться правды, какой бы тяжелой она ни была.
   - Джейм мертв, - тихо сказал Бак. Цион опустил голову.
   - Он столько раз слушал мои проповеди и знал Евангелие. Иногда я даже
отталкивал его, но он  не  обижался,  потому  что  знал,  что  я  о  нем
забочусь. Надеюсь, что после того, как он отвез меня к  Майклу,  у  него
было время навестить семью. Скажи мне, как это случилось.
   - В машину подложили бомбу.
   - Тогда он умер мгновенно, - сказал Цион. - Наверное, даже не  понял,
что произошло. Может быть, не страдал.
   - Мне очень жаль, Цион. Майкл считал, что вам не нужно знать об этом.
   - Он недооценивает меня, но спасибо ему за  заботу.  Я  беспокоюсь  о
судьбе всех людей, связанных со мной. Любой  из  них  может  пострадать,
если от него потребуют сообщить  о  моем  местопребывании.  Таких  людей
очень много. Я никогда не прощу себе, если им придется  заплатить  такую
высокую цену за знакомство со мной. Сказать по правде, я боюсь за  Хаима
Розенцвейга.
   - Я пока не беспокоился бы за него, - сказал Бак. - Он все еще  тесно
связан с Карпатиу. По иронии судьбы, сейчас в этом его защита.
   Остерегаясь, Бак проехал  Хеврон,  и  всю  дорогу  до  Беер-Шева  они
промолчали. Когда уже начало светать,  а  они  находились  километрах  в
десяти к  югу  от  Беер-Шева,  Бак  заметил,  как  стрелка,  указывающая
температуру, поползла вверх. Масло было на нужном  уровне,  но  Баку  не
хотелось, чтобы машина перегрелась.
   - Я добавлю немного воды в  радиатор,  Цион,  -  сказал  он.  Раввин,
казалось, дремал.
   Бак съехал с дороги подальше на обочину, покрытую гравием.  Он  нашел
тряпку и вылез из машины. Открыв  капот,  он  осторожно  снял  крышку  с
радиатора. Оттуда шел пар, но он успел долить пару литров  воды,  прежде
чем она закипела. Занимаясь делами, он заметил приближающийся автомобиль
миротворческих сил Мирового Сообщества. Затаив  дыхание,  Бак  попытался
изобразить из себя случайного туриста.
   Заметив, что машина съехала на обочину в сотне футов  от  автобуса  и
медленно начала сдавать назад, он быстро вытер руки, бросив тряпку прямо
в канистру с водой. Стараясь не выглядеть подозрительным,  Бак  небрежно
бросил канистру в автобус и вернулся на свое место, чтобы закрыть капот.
Однако прежде чем он успел сделать  это,  патрульный  автомобиль  выехал
обратно  на  дорогу  и  поравнялся  с  автобусом.   Ослепленный   светом
прожектора,  Бак  услышал,  как  один  из  представителей  сил  Мирового
Сообщества что-то говорит ему в рупор на иврите.
   Бак развел руки в стороны и закричал.
   - Английский!
   До него донеслись слова, произнесенные с сильным акцентом:
   - Пожалуйста, оставайтесь на своем месте. Бак хотел  опустить  крышку
капота, но голос раздался снова:
   - Пожалуйста, оставайтесь там, где стоите.
   Пожав плечами, Бак застыл в неловком положении, руки по швам.  Офицер
говорил по рации. Наконец подошел говоривший в рупор молодой человек.
   - Добрый вечер, сэр, - сказал он.
   - Спасибо, - отозвался Бак. - У меня всего лишь небольшие проблемы  с
перегревом.
   Офицер оказался смуглым  и  худощавым  Он  был  одет  в  яркую  форму
Мирового Сообщества. Баку страшно захотелось  сейчас  иметь  собственные
паспорт и документы. Ничто так хорошо не действовало на эту службу,  как
уровень секретности 2-А.
   - Вы один? - спросил офицер.
   - Герб Катц, - представился Бак.
   - Я спрашиваю вас, вы один?
   - Я - американский бизнесмен, у меня здесь собственные интересы.
   - Ваши документы, пожалуйста.
   Бак достал свой поддельный паспорт и бумажник с документами.  Молодой
человек внимательно изучил их при свете фонарика и направил свет Баку  в
лицо. Баку показалось, что это совершенно излишне, поскольку его  и  так
слепил прожектор, но ничего не сказал.
   - Мистер Катц, вы не  могли  бы  мне  ответить,  откуда  у  вас  этот
автобус?
   - Я купил его сегодня вечером. Незадолго до полуночи.
   - А у кого?
   - У меня  есть  на  него  документы.  Мне  не  выговорить  имя  этого
человека. Я американец.
   - Сэр, таблички на этом автобусе говорят о том,  что  он  принадлежал
жителю Иерихона.
   Бак, по-прежнему прикидываясь дураком, ответил:
   - Точно, вы совершенно правы! Именно там я его и купил, в Иерихоне.
   - И вы говорите, что приобрели его незадолго до полуночи?
   - Да, сэр.
   - Вам известно, что в этой стране разыскивается один человек?
   - Нет. Скажите мне, - ответил Бак.
   - Получается так, что владелец этого транспортного средства арестован
всего час  тому  назад,  в  связи  с  тем,  что  он  оказывал  соучастие
преступнику.
   - Да что вы говорите! - воскликнул Бак. - Я только что плыл с ним  на
лодке. У него есть туристическая лодка. Я объяснил ему,  что  мне  нужна
машина, чтобы доехать из Израиля до Египта, откуда я  смог  бы  вылететь
домой в Америку. У него была эта колымага...
   Офицер двинулся к автобусу.
   - Мне нужно взглянуть на эти документы.
   - Сейчас я их вынесу вам,  -  сказал  Бак,  запрыгивая  в  автобус  и
преграждая тем самым ему путь. Он схватил документы и,  размахивая  ими,
спустился по ступенькам. Офицер отошел назад, под свет прожектора.
   - Бумаги, кажется, в порядке, но то, что вы купили  этот  автобус  за
несколько часов до ареста этого человека, кажется очень подозрительным.
   - Я не вижу ничего общего между покупкой автобуса с тем, что натворил
этот парень, - ответил Бак.
   - У нас есть основания  полагать,  что  человек,  продавший  вам  это
транспортное средство, укрывал убийцу. Его задержали  с  подозрительными
документами, одни из которых были американскими. Можно быстро  выяснить,
где он укрывал разыскиваемого. Офицер посмотрел в свои записи.
   - Среди ваших друзей нет человека по имени Камерон Уильямс,  он  тоже
американец?
   - Не припомню, чтобы  у  меня  когда-нибудь  были  знакомые  с  такой
фамилией. Я из Чикаго.
   - И вы уезжаете сегодня из Египта?
   - Совершенно верно.
   - Почему?
   - Почему? - повторил Бак.
   - Зачем вам ехать через Египет? Почему вы не летите из Иерусалима или
Тель-Авива?
   - Сегодня нет рейсов, а я хочу домой. У меня чартерный рейс.
   - А почему бы вам было просто не арендовать автомобиль?
   - Если вы посмотрите внимательнее на эту графу и чек, то поймете, что
цена автобуса значительно меньше, чем аренда машины.
   - Один момент, сэр.
   Офицер вернулся обратно в машину и несколько  минут  разговаривал  по
рации.
   Бак молился о том, чтобы ему  в  голову  пришла  какая-нибудь  мысль,
которая не дала бы ему осмотреть автобус.
   Вскоре молодой офицер появился снова.
   - Вы заявляете, что ничего никогда не слышали о Камероне Уильямсе. Но
сейчас мы выяснили, что  задержанный,  продавший  вам  этот  автомобиль,
утверждает, что эта махинация дело ваших рук.
   - Его махинации - моих рук дело? - удивился Бак.
   - Можно быстро выяснить, где он прятал преступника. В  его  интересах
рассказать нам всю правду. В конце концов, у него жена и дети.
   В первый раз в своей жизни Бак почувствовал искушение убить человека.
Он знал, что этот офицер всего лишь пешка в игре космических  масштабов,
в войне между добром и злом. Но он представлял зло. Интересно, судили ли
бы Бака, так же как Майкла, за убийство  тех,  кто  хотел  убить  Циона?
Офицер, услышав, как заработала рация,  поспешил  к  патрульной  машине.
Через несколько минут он вернулся.
   - Наш план сработал, - сказал он. - Мы добились того, что  он  назвал
место, где прячется преступник, где-то между Иерихоном и озером  Тиберия
на реке Иордан. Но  под  страхом  пыток  и  даже  смерти  он  продолжает
заявлять, что вы всего лишь обычный турист, которому он продал автобус.
   Бак вздохнул. Другим такая уловка могла  показаться  совпадением.  Но
для него это было таким же чудом, какое он наблюдал тогда у Стены Плача.
   - Однако в целях безопасности, -  сказал  офицер,  -  я  попросил  бы
разрешения обыскать ваш автобус на предмет улик, которые  могут  навести
на след беглеца.
   - Но вы сказали...
   - Не беспокойтесь, сэр. С вами все ясно.  Но  вас  могли  подставить,
чтобы вывезти из страны какие-нибудь улики. В  поисках  следов,  которые
могут вывести нас к преступнику, необходимо провести осмотр автобуса.  Я
попросил бы вас оставаться  снаружи,  пока  я  буду  производить  осмотр
внутри.
   - Вам разве не нужен ордер, или мое разрешение, или что-нибудь в этом
роде?
   Офицер угрожающе повернулся к Баку:
   - Сэр, вы были вежливы и выражали готовность помочь нам. Но сейчас вы
заблуждаетесь, думая,  что  разговариваете  с  местными  представителями
закона. Если вы внимательно посмотрите на автомобиль  и  мою  форму,  то
поймете, что мы представляем миротворческие  силы  Мирового  Сообщества.
Наши действия не ограничены никакими конвенциями или правилами.  Я  могу
конфисковать этот автобус, не спрашивая у вас подписи. Ждите здесь.
   Самые дикие мысли проносились в голове Бака. Он подумал о том,  чтобы
обезоружить офицера и уехать с Ционом на патрульной машине. Он  понимал,
что это безрассудство, но ненавидел  бездействие.  Кинется  ли  Цион  на
офицера? Убьет его? Бак слышал шаги офицера,  продвигавшегося  в  заднюю
часть автобуса, затем снова в переднюю.  Луч  фонарика  танцевал  внутри
автобуса.
   Офицер вновь подошел к нему:
   - Что вы намеревались делать? Вы думали, что уедете  на  этой  штуке?
Думали, я позволю вам пересечь границу с Египтом и избавиться  от  него?
Собирались бросить его где-нибудь  в  аэропорту,  чтобы  местные  власти
улаживали эти проблемы?
   Бак был ошеломлен. Теперь-то что волновало этого офицера? Неужели  он
не заметил в автобусе бен-Иегуду? Может  быть,  сверхъестественная  сила
Бога ослепила его?
   - Э-э, я, э-э как раз думал об этом.  Да,  я  думал,  что  многие  из
местных жителей, которые пытаются подзаработать,  поднося  багаж  и  все
такое, что они, э-э, с удовольствием взяли бы такой автобус.
   - Вы, должно быть, очень богатый американец, сэр. Я понимаю, что этот
автобус стоит небольших денег, но это слишком жирный кусок для человека,
подносящего вещи, не так ли?
   - Считайте, что я ветреный человек, - сказал Бак.
   - Спасибо за помощь, мистер Катц.
   - Не за что. Спасибо и вам.
   Офицер снова сел в свою машину и развернулся, удаляясь  на  север,  в
сторону Беер-Шева. Бак, с ватными коленями и трясущимися руками,  закрыл
капот и влез в автобус.
   - Как, скажите на милость, вам это удалось, Цион? Цион! Это я! Теперь
вы можете выходить, где бы вы ни были. Вы же  не  забрались  в  багажное
отделение, Цион?
   Бак встал на сиденье и проверил  полки.  Никого.  Он  лег  на  пол  и
заглянул под сиденья. Никого, кроме его собственной сумки, стопки белья,
запасов провизии, воды, масла и бензина. Можно было подумать, что  Циона
украли.
   Что теперь было делать? Пока  Бак  был  занят  с  офицером,  мимо  не
проезжала ни одна машина. В темноте он побоялся кричать Циону. Когда  он
успел выбраться из автобуса? Чтобы  создать  видимость  для  просажающих
мимо, Бак сел в кабину, завел двигатель и проехал  несколько  метров  по
обочине. Ярдов через двести он попытался развернуться, но обнаружил, что
должен сделать это в три приема. Он проехал по другой обочине,  поднимая
клубы пыли, включив красные габаритные огни.
   "Ну же, Цион! Дай мне знать, что ты не отправился пешком в Египет!" -
лихорадочно думал он.
   Может быть, посигналить? Вместо этого он проехал еще пару сотен ярдов
на север и снова развернулся. На этот раз в свете фар  он  заметил,  как
его друг едва заметно махал вдалеке из  группы  деревьев.  Забравшись  в
автобус, Цион бен-Иегуда лег на пол рядом с Баком. Он тяжело дышал.
   - Если вы когда-либо задавались вопросом, что значит притча  о  Боге,
творящем удивительные вещи, то вот вам ответ на этот  вопрос,  -  сказал
Цион.
   - Ради всего святого! Что произошло? - спросил Бак. -  Я  уже  думал,
что нам крышка.
   - Я тоже так думал! - сказал Цион. - Я дремал и практически не понял,
что нужно что-то делать с мотором. Когда вы подняли капот, я понял,  что
хочу облегчиться, и вышел из автобуса. Вы заливали воду, а я, едва успев
отойти на пятнадцать метров от дороги, заметил, как подъехала патрульная
машина. Что будете делать вы,  я  не  предполагал,  но  понимал,  что  в
автобусе находиться не должен. Я направился сюда,  обращаясь  к  Богу  с
молитвой, чтобы вам удалось как-нибудь от него отделаться.
   - Так вы слышали наш разговор?
   - Нет. А что он такого сказал?
   - Вы не поверите в это, Цион. - И Бак по дороге к  границе  рассказал
ему всю историю.
   Пока автобус катился в темноте, мужество Циона заметно росло. Сидя на
переднем сиденье, позади Бака, он не прятался и не пригибался к полу,  а
наклонился вперед и настоятельно говорил что-то Баку прямо в ухо.
   - Камерон, - слышал Бак его слабый и дрожащий голос, - я схожу с ума,
когда думаю о том, кто позаботится о моей семье.
   - Я не знал, как вас об этом спросить, но  что  обычно  происходит  в
подобных  случаях?  Я  имею  в  виду  ситуации,  когда  этим  занимаются
псевдоофициальные группировки.
   - Это меня и беспокоит. Никогда  не  знаешь,  что  станет  с  телами.
Похоронят их или сожгут? Я не знаю. Но при одной мысли об этом я  ощущаю
боль и горечь.
   - Цион, я не хочу наставлять вас в вопросах духа. Вы - человек  слова
и глубокой веры. Цион прервал его.
   - Не говори глупости, мой юный друг. То, что вы не ученый,  вовсе  не
значит, что вы менее зрелы в вопросах веры. В  конце  концов,  вы  стали
верующим раньше, чем я.
   - И все-таки, сэр, мне трудно понять, как поступать  в  случае  такой
личной трагедии. Я не смог бы пройти через то, что выпало на вашу  долю,
по крайней мере, не смог бы это сделать так, как вы.
   - Не забывайте, Камерон, что по большей части мной управляют  эмоции.
Сейчас я пережил сильнейшее потрясение, но худшие дни еще впереди.
   - Честно говоря, я беспокоюсь за вас, Цион. Но вы способны плакать, а
слезы - это большое облегчение. Мне страшно за тех, кто  проходит  через
такие муки без слез.
   Откинувшись обратно на сиденье, Цион замолчал. Бак про себя  за  него
молился. Наконец Цион наклонился к нему снова.
   - Я получил слезы по наследству, - сказал он. - Столетия слез.
   - Цион, я хотел бы сделать для вас что-нибудь реальное, - сказал Бак.
   - Реальное? Что может быть ощутимее того, что сделали  вы,  вселив  в
мою душу оптимизм? Кто бы стал это делать ради  практически  незнакомого
человека?
   - Мне кажется, я знал вас всегда.
   - Бог дал вам средства, которых нет даже у моих самых близких друзей.
- Цион, казалось, глубоко погрузился в мысли. Наконец он вымолвил:
   - Камерон, есть  одна  вещь,  которую  вы  можете  сделать,  чтобы  я
чувствовал себя еще комфортнее.
   - Все, что угодно.
   - Расскажите мне о вашей небольшой группе верующих  там,  в  Америке.
Как они называются?
   - "Отряд Скорби".
   - Да! Мне нравится слушать такие истории. Куда бы я  ни  приезжал  со
своими проповедями, чтобы помочь обратить в веру более 144 тысяч евреев,
ставших теперь свидетелями, о которых говорится в Писании, везде  слышал
чудесные истории о тайных собраниях. Расскажи мне все  о  вашем  "Отряде
Скорби".
   Бак начал с самого начала.  Все  началось  в  самолете,  где  он  был
обыкновенным пассажиром, Хетти Дерхем - бортпроводницей, а Рейфорд  Стил
- пилотом. Во время рассказа он наблюдал за Ционом через зеркало заднего
вида, действительно ли тот слушает или только делает вид. Бак удивлялся,
как  его  собственное  сознание  работало  сразу  в  двух  направлениях.
Рассказывая что-то, он успевал думать о другом. Бак живописал о том, как
он подслушал рассказ Рейфорда о духовных поисках, о встрече  с  Хлоей  и
возвращении вместе с ней в Чикаго из Нью-Йорка в тот самый  день,  когда
она молилась со своим отцом о приближении к Христу, о встрече  с  Брюсом
Барнсом и его духовном наставничестве. Одновременно Бак пытался побороть
страх, возникающий при мысли о пересечении границы, и  размышлял,  стоит
ли рассказывать Циону о смерти  Брюса  Барнса,  человека,  которого  тот
никогда не видел,  но  с  которым  переписывался,  надеясь  когда-нибудь
послужить вере вместе.
   Бак закончил свою историю,  не  договорив  о  последних  днях,  когда
"Отряд Скорби" вновь воссоединился в Чикаго,  прямо  перед  войной.  Бак
чувствовал, как при  приближении  к  границе  растет  напряжение  Циона.
Казалось,  что  он  стал  больше  двигаться,  чаще  перебивать,  быстрее
говорить и задавать больше вопросов.
   - И пастор Брюс работал в церкви  столько  лет,  не  будучи  истинным
верующим?
   - Да. Это печальная история, о которой даже ему  самому  было  тяжело
рассказывать.
   - Не могу рассчитывать на встречу с ним, -  сказал  Цион.  -  Я  буду
скорбеть о семье и скучать  по  родине,  заменявшей  мне  родителей.  Но
помолиться вместе с  вашим  "Отрядом  Скорби",  открыть  вместе  с  ними
Писание - это было бы бальзамом для моих ран, целительной мазью для моих
страданий.
   Бак затаил дыхание. Он хотел прервать  разговор,  сосредоточить  свое
внимание на дороге, на приближающейся границе, но  не  мог  не  выразить
чрезвычайного почтения к Циону:
   - Вы встретитесь с Брюсом Барнсом, когда Он явится в славе  Своей,  -
сказал Бак.
   Бак бросил взгляд в зеркало. Без сомнения, Цион слышал  его  слова  и
понял их, потому что опустил голову.
   - Когда это