а на него прямо и крепко пожала руку. Это было как раз  то,
что ему нравилось в женщинах. Очень  многие  из  них  считают  признаком
женственности подавать вялую  руку.  "Какая  замечательная  девушка!"  -
подумал он. У него мелькнула было мысль сказать капитану Стилу,  что  со
следующего  дня  он  будет  не  просто  журналистом,   а   ответственным
редактором, но он побоялся, что это прозвучит как хвастовство, а не  как
жалоба, и он промолчал.
   - Послушайте, - сказала Хетти, -  нам  с  капитаном  нужно  несколько
минут, так почему бы вам пока не познакомиться друг с другом, а потом мы
соберемся все вместе. У вас есть сейчас время, Бак?
   "Теперь есть", - подумал он.
   - Да, - ответил Бак, глядя на Хлою и ее отца. - Вас это устраивает?
   Капитан, похоже, заколебался. Дочь посмотрела на него  вопросительно.
Она была достаточно взрослой, чтобы принимать  самостоятельные  решения,
но не хотела ставить в неудобное положение отца.
   - Хорошо, - сказал капитан Стил все еще с колебанием, -  мы  вернемся
сюда.
   - Я оставлю свою сумку и мы пройдемся по терминалу, - предложил  Бак,
если вы не возражаете, Хлоя.
   Она улыбнулась и кивнула.
   Минуло много времени с тех пор, когда Бак чувствовал  себя  робким  и
неловким, разговаривая с девушками. Сейчас он не знал, куда  смотреть  и
куда девать свои руки: сунуть  их  в  карманы,  опустить  свободно,  или
согнуть; чего бы она хотела: посидеть, посмотреть на людей или  пройтись
вдоль витрин магазинчиков?
   Он попросил ее рассказать о себе: где учится, чем  интересуется.  Она
рассказала о своей матери и брате, он выразил свое сочувствие.  На  Бака
произвели впечатление  ее  толковость,  умение  выражать  свои  мысли  и
выдержка. Пожалуй, он мог бы увлечься этой девушкой. Но она младше него,
по крайней мере, лет на десять.
   Она поинтересовалась его жизнью и карьерой. Он коротко отвечал на все
ее вопросы, только немного добавляя от себя. Лишь  когда  она  спросила,
потерял ли он кого-нибудь при исчезновениях, он  рассказал  ей  о  своей
семье в Таксоне и друзьях в Англии. Естественно, он ничего не  сказал  о
Стонагале и Тодд-Котране. Когда  их  беседа  утихла,  Хлоя  поймала  его
взгляд, направленный на нее, и он отвел глаза. Когда он посмотрел снова,
Хлоя смотрела на него. Оба смущенно улыбнулись. "Это безумие", - подумал
он. Ему до смерти хотелось узнать, есть ли у нее друг, но он  не  посмел
спросить.
   Она задавала ему вопросы, как младший расспрашивает старшего и  более
опытного человека о его работе. Она завидовала его путешествиям и опыту.
Он отозвался об этом без восторга, уверяя, что она устала  бы  от  такой
жизни.
   - Вы были женаты? - спросила она.
   Он был рад, что она задала этот вопрос, и с удовольствием сказал, что
нет, что дело никогда не доходило даже до помолвки.
   - А как вы? - спросил он, чувствуя, что их  разговор  уже  становится
игрой. - Сколько раз вы были замужем? Она рассмеялась.
   - У меня был только один ухажер. В колледже. Я была первокурсницей, а
он на последнем курсе. Я думала, что это любовь, но с  тех  пор  как  он
окончил колледж, я ни разу о нем не слышала.
   - Буквально?
   - Он отправился  в  какое-то  заокеанское  путешествие,  прислал  мне
дешевый сувенир - и на этом все кончилось. Теперь он женат.
   - Он много потерял.
   - Спасибо.
   Бак почувствовал себя смелее.
   - Что же, он был слепым?
   Она  не  ответила.  Бак  мысленно  дал  себе   пинка   и   постарался
исправиться:
   - Я имею в виду, что некоторые люди не ценят того, что имеют.
   Она по-прежнему молчала, и он почувствовал себя полным идиотом.  "Как
это так получается, что в одном я такай везучий, а  в  другом  -  полный
недотепа?" - спросил он себя. Она остановилась у кондитерской.
   - Хотите печенья? - спросила она.
   - Разве я похож на любителя печенья?
   - Откуда я знаю, - сказала она. - Купите мне  печенья,  я  я  позволю
прежнему воздыхателю умереть естественной смертью.
   - Вы имеете в виду - от старости, - подхватил он.
   - Вот это уже смешно.

***

   Рейфорд был серьезен, честен и прям с Хетти как никогда  прежде.  Они
сели один напротив другого в углу большого шумного зала,  где  с  трудом
могли слышать друг Друга.
   - Хетти, - сказал он, - я здесь не для того, чтобы  убеждать  тебя  в
чем-то или просто разговаривать. Есть вещи, которые  я  должен  сообщить
тебе, и я хотел бы, чтобы ты просто слушала.
   - А я что, не должна говорить? Может быть, есть вещи, о которых я  бы
хотела тебе сказать.
   - Конечно, ты скажешь мне все,  что  захочешь,  но  сначала  выслушай
меня. Я не хочу, чтобы это был диалог. Мне есть что рассказать тебе, и я
хочу, чтобы ты получила целостную картину, прежде чем станешь  отвечать,
ладно?
   Она пожала плечами.
   - У меня нет выбора.
   - У тебя был выбор, Хетти. Ты могла не прийти.
   - На самом деле я и не хотела приходить, я тебе говорила об этом,  но
вы прислали мне письмо с извинениями  и  просьбой  встретиться  здесь  с
вами.
   Рейфорд был разочарован.
   - Ты не хочешь, чтобы я переходил к делу, - сказал он. - Как  я  могу
принести извинения, если ты собираешься  и  дальше  препираться  о  том,
почему ты здесь.
   - Ты хочешь попросить прощения, Рейфорд? Я никогда не ставила  вопрос
подобным образом.
   Тон  ее  был  саркастичным,  но  все-таки  ему  удалось  овладеть  ее
вниманием.
   - Да, я прошу прощения. Теперь я могу начать? Она кивнула.
   - Я хочу сказать обо всем, сказать откровенно, признать все, в чем  я
виноват, и затем я хочу сказать тебе о том, на что я намекнул при  нашем
последнем телефонном разговоре.
   - О том, что ты открыл причину исчезновений. Он поднял руку.
   - Не надо забегать вперед.
   - Прости, - сказала она, прикрывая рот ладонью. -  Но  почему  ты  не
стал меня слушать, когда отвечал на вопросы Бака?
   Рейфорд закатил глаза.
   - Я просто интересуюсь, - сказала она, - это  к  тому,  чтобы  ты  не
повторялся.
   - Спасибо, - ответил он, - я скажу,  почему.  Это  так  важно  и  так
интимно, что я должен сказать обо всем лично тебе. И поэтому я не боюсь,
что буду повторяться. И, как мне  кажется,  ты  тоже  не  против,  чтобы
слышать это снова и снова.
   Хетти подняла брови, как будто собираясь сказать, что  она  удивлена,
но вместо этого произнесла:
   - Говори, не буду перебивать.
   Рейфорд наклонился вперед и начал говорить, опершись локтями о колени
и жестикулируя:
   - Хетти, я очень виноват перед тобой и хочу, чтобы ты меня  простила.
Мы были друзьями, нам  нравилось  общество  друг  друга,  мне  нравилось
проводить с тобой время. Я находил тебя красивой и восхитительной, и мне
кажется, ты знаешь, что я думал о близости с тобой.
   Она изобразила  удивление.  Рейфорд  подумал,  что  если  бы  она  не
пообещала молчать, она бы сказала ему, что у него  была  масса  способов
показать свое расположение. Он продолжал.
   - Наверно, единственной причиной, почему я не решился  пойти  дальше,
было то, что у меня не было подобного опыта. Но это был вопрос  времени.
Если бы я почувствовал твой интерес,  я  мог  бы  поступить  дурно.  Она
наморщила брови и изобразила на лице обиду.
   - Да, - сказал он, - я мог поступить дурно. Я был женат, но  неудачно
и не счастливо, но в этом,  наверное,  был  виноват  я  сам.  Во  всяком
случае, я произнес клятву, взял на себя обязательства и,  как  бы  я  ни
оправдывал свой интерес к тебе, все равно это было бы дурно.
   Он мог бы прочесть в ее взгляде, что она не согласна с этим.
   - Во всяком случае, я проводил с тобой  время.  Я  не  был  абсолютно
честен. Но теперь я должен сказать, как я рад, что я ничего не сделал  -
никакой глупости. Это было бы плохо для нас обоих. Я не  судья  тебе,  и
твоя мораль - это твое собственное дело.  Но  у  нас  не  было  никакого
будущего. Дело не в разнице в возрасте, а в том, что с моей стороны  это
было чисто физическое влечение. Ты имеешь право ненавидеть меня за  это,
я и сам этим не горжусь. Я не любил тебя.  Ты  должна  согласиться,  что
такая жизнь тебя не устроила бы.
   Она кивнула,  нахмурившись.  Он  улыбнулся,  -  Я  разрешаю  тебе  на
минуточку прервать молчание, мне нужно знать, что ты, по  крайней  мере,
прощаешь меня.
   - Иногда я сомневаюсь в том, что  честность  всегда  является  лучшей
политикой, - сказала она. - Я могла бы принять эти извинения, если бы ты
сказал, что исчезновение твоей жены заставило  тебя  почувствовать  себя
виноватым. Я знала, что между нами нет ничего особенного, но можно  было
бы сказать об этом мягче.
   - Можно было бы и мягче, но это было бы нечестно. Хетти,  я  насквозь
пропитан ложью. Я мог бы быть мягким и любезным и  постараться  избежать
твоего презрения, но я больше не могу быть лицемером. Всю  жизнь  я  был
неискренен.
   - А теперь ты искренен?
   - До такой степени, что тебе это даже не нравится, - сказал он.
   Она снова кивнула.
   - Почему я поступаю сейчас так? Каждому хочется нравиться. Да, я  мог
упрекать кого-то другого, например, мою жену,  но  я  хочу  не  лгать  и
отвечать только за самого себя. Прежде чем  я  перейду  к  более  важным
вещам, мне хочется убедить тебя в том, что у  меня  нет  никаких  задних
мыслей.
   Губы Хетти дрогнули. Но она сжала их и посмотрела вниз.  По  щеке  ее
скатилась слеза. Рейфорд еле сдержался, чтобы не обнять ее.  В  этом  не
было бы ничего чувственного, но он не мог позволить себе  подать  ложный
знак.
   - Хетти, - сказал он, - я так виноват перед тобой, прости меня.
   Она кивнула, не в состоянии что-либо сказать. Она пыталась, но  никак
не могла овладеть собой.
   - И теперь, после всего этого, - сказал Рейфорд,  -  я  хочу  убедить
тебя, что забочусь о тебе как о друге и человеке.
   Хетти сжала руки, стараясь не  расплакаться.  Она  помотала  головой,
давая понять, что сейчас не готова к этому.
   - Нет, - справилась она с собой наконец, - не сейчас.
   - Хетти, я хочу...
   - Пожалуйста, дайте мне хоть минуту.
   - Сколько угодно. Но не уходи от меня сейчас, - попросил он. - Я  был
бы тебе плохим другом, если бы не поделился с тобой тем, что  я  открыл,
чему научился, что снова и снова обнаруживаю каждый день.
   Хетти закрыла лицо руками и заплакала.
   - Я не хочу! - воскликнула она. - Я не намерена извинять тебя.
   Рейфорд заговорил как можно мягче:
   - Теперь ты обижаешь меня, - сказал он. - Если ты ничего не  извлекла
из этого разговора, твои слезы меня не радуют. Каждая слеза для меня как
острый нож. Я виноват, я вел себя не правильно.
   - Минуту! - воскликнула она убегая.
   Рейфорд вытащил Библию Айрин и быстро просмотрел несколько  мест.  Он
решил, что не стоит  разговаривать  с  Хетти,  держа  в  руках  открытую
Библию. Он не хотел смутить или отпугнуть ее, несмотря на то, что  вновь
обрел смелость и решимость.

***

   - То, что вы хотите познакомиться  с  папиной  теорией  исчезновения,
очень интересно, - сказала Хлоя.
   - А я хочу? - спросил Бак.
   Она кивнула. Он заметил крошку шоколада в уголке ее рта.
   - Можно? - спросил он, протягивая руку.
   Она повернулась щекой, и  он  снял  шоколад  пальцем.  А  что  делать
теперь? Вытереть носовым платком? Импульсивно он поднес  палец  к  своим
губам.
   - Фу! Как нехорошо! А если бы это была грязь?
   - Тогда она была бы нашей общей, - сказал он, и оба рассмеялись.
   Бак почувствовал, что покраснел, чего с ним не  случалось  уже  много
лет, и поэтому переменил тему.
   - Вы  говорите,  что  это  теория  вашего  отца  так,  как  будто  не
разделяете ее. Вы расходитесь с ним во мнениях?
   - Он думает,  что  расходимся,  потому  что  я  спорю  с  ним,  и  он
переживает из-за этого. Меня не очень легко  убедить,  хотя,  по  правде
говоря, мы довольно близки. Видите ли, он думает, что...
   Бак взял ее за руку:
   - Простите, не надо говорить. Я хочу услышать это непосредственно  от
него и записать.
   - Ой, извините меня.
   - Нет, все нормально. Я не хотел бы вас  обижать,  но  так  я  привык
работать. Я с удовольствием выслушаю также и вашу  теорию.  Мы  намерены
собрать и мнения учащейся молодежи, но вряд ли  мы  станем  использовать
рассказы двоих людей из одной семьи. А вообще-то, раз вы говорите, что в
основном согласны со своим отцом, то мне  будет  удобнее  выслушать  вас
обоих одновременно.
   Она умолкла и посерьезнела.
   - Извините меня, Хлоя, это вовсе не означает, что меня не  интересует
ваша теория.
   - Не в этом дело,  -  сказала  она.  -  Но  вы  уже  отнесли  меня  к
определенной категории.
   - Как это?
   - Учащаяся молодежь.
   - Действительно.  Виноват.  Понятно,  учащиеся  колледжей  -  это  не
школьники. Я вовсе не считаю вас  школьницей,  хотя  вы  намного  младше
меня.
   - Учащиеся колледжей? Я еще не слышала такого термина.
   - Я обнаруживаю свой возраст, не так ли?
   - А каков ваш возраст, Бак?
   - Тридцать с половиной, почти тридцать один, - мгновенно ответил он.
   - Я спрашиваю вас, насколько вы меня старше, -  прокричала  она,  как
будто разговаривала с глуховатым стариком.
   Бак прорычал:
   - Я бы купил еще печенья, малышка, но не хочу портить вам аппетит.
   - Лучше не надо. Мой отец любит хорошо поесть,  сегодня  он  угощает,
так что оставьте место.
   - Оставлю, Хлоя.
   - Можно я что-то скажу? Только вы  не  подумайте,  что  это  какой-то
намек, - спросила она.
   - Слишком поздно, - ответил он. Она насупилась и стукнула его.
   - Я хочу сказать, что мне нравится, как вы произносите мое имя.
   - А я не знаю, как его можно произносить иначе, - сказал он.
   - Нет, можно. Даже мои друзья произносят его односложно: "Кло".
   - Хлоя, - повторил он.
   - Да, - сказала она, - две гласных: долгое "о" и "я".
   - Мне нравится ваше имя.
   Он перешел на сиплый старческий голос:
   - Это имя молоденькой девочки. Сколько тебе лет, малышка?
   - Двадцать с половиной, пошел двадцать первый.
   - Ох, милая, - сказал он тем же голосом, - мне казалось, что  гораздо
меньше!
   Когда они возвращались обратно в клуб "Панкон",
   Хлоя сказала:
   - Если вы пообещаете не придавать большого значения моей молодости, я
не буду придавать большого значения вашему возрасту.
   - Идет, - сказал он с улыбкой. - Вы ведете себя как взрослая.
   - Я принимаю это как комплимент, - сказала она улыбаясь, как будто не
была уверена, что он говорит серьезно.
   - Да-да, - сказал он, - не многие в вашем возрасте  так  начитанны  и
так прекрасно говорят.
   - А вот это, безусловно, комплимент, - ответила она.
   - Вы быстро схватываете.
   - Вы действительно брали интервью у Николае Карпатиу?
   Он кивнул.
   - Мы почти друзья.
   - Без шуток?
   - Нет, конечно. Но мы похожи.
   - Расскажите мне о нем. Бак принялся рассказывать.

***

   Хетти вернулась немного освеженная,  но  глаза  ее  по-прежнему  были
опухшими. Она  села  так,  будто  ожидала,  что  истязания  продолжатся.
Рейфорд снова повторил, что он совершенно искренен в своих извинениях. В
ответ она сказала:
   - Давай забудем про все это!
   - Мне нужно знать, что ты простила меня, - сказал он.
   - Ты прямо-таки зациклился на этом, Рейфорд. Это что, освободит тебя?
Облегчит твою совесть?
   - Думаю, что да, - ответил он. - Главное, что я хочу услышать от тебя
- это то, что ты веришь в мою искренность.
   - Я верю, - сказала она. - Но от этого не становится легче.  Но  если
тебе от этого лучше, я тебе верю. Я не держу  на  тебя  обиды,  так  что
считай, что я тебя простила.
   - Вот теперь я получил то, что хотел. А теперь я хочу  быть  с  тобой
совершенно откровенным.
   - Ой-ой-ой, еще что-то? Ты, наверно, хочешь  просветить  меня  насчет
того, что случилось на прошлой неделе?
   - Именно так. Но я  должен  сказать  тебе,  что  Хлоя  не  советовала
переходить к этой теме сразу.
   - Как продолжение того разговора, ты это имеешь в виду?
   - Правильно.
   - Прекрасная девушка, - отозвалась она. - Наверно, мы  сможем  понять
друг друга.
   - Наверно, потому что разница в возрасте между вами не так велика.
   - Нет, Рейфорд, так не годиться. Если  ты  намерен  представить  наши
отношения как: "ты достаточно молода, чтобы быть моей дочерью",  то  это
следовало сделать раньше.
   - Если не считать того, что в таком случае  я  должен  был  бы  стать
твоим отцом в пятнадцать лет, - ответил Рейфорд.  -  Во  всяком  случае,
Хлоя считает, что ты пока не в таком настроении.
   - Почему? От меня требуется какая-то реакция? Я должна  принять  твои
идеи или что-то другое?
   - Я надеюсь на это. Но пока я не ставлю вопрос таким образом. Если ты
сейчас не можешь чего-то, я пойму. Но я  думаю,  что  позже  ты  увидишь
необходимость этого.
   Похоже, Рейфорд чувствовал себя, как Брюс  Варне  в  день  их  первой
встречи. Голос его был полон страсти и звучал убедительно. Ему казалось,
что  его  молитва  о  смелости  услышана.  Он   рассказал   Хетти,   как
складывались его отношения с Богом: что ребенком он ходил в церковь, что
за время их брака с Айрин они поменяли несколько  церквей,  сказал,  что
именно увлечение Айрин идеями о конце света побудило его искать общества
на стороне.
   Под взглядом Хетти  Рейфорд  сказал,  что  ему  казалось,  будто  она
понимает, к чему он клонит. Когда он рассказывал о том, что он обнаружил
дома в тот день их  приземления  на  аэродроме  "О'Хара",  Хетти  сидела
неподвижно.
   Потом Рейфорд поведал ей, как он ходил в церковь,  встретился  там  с
Брюсом, о рассказе последнего и о видеокассете. А также об  их  изучении
библейских предсказаний и о том, что  нынешние  проповедники  в  Израиле
явно подобны тем двум свидетелям, о которых говорится в Откровении.
   Рейфорд рассказал, как он молился вслед за пастором, как почувствовал
свою ответственность за Хлою, как он хочет, чтобы она тоже обрела  Бога.
Хетти смотрела на него - ничто в ее позе и выражении  лица  не  поощряло
его. Но он продолжал. Он не просил ее, чтобы  она  помолилась  вместе  с
ним, он только сказал, что не будет  оправдываться  за  то,  во  что  он
верит.
   - Теперь, по крайней мере, ты  видишь,  что,  если  человек  искренне
принимает все это, то он должен обращать и других людей. Он будет плохим
другом, если не сделает этого. Хетти даже не кивнула в знак согласия.
   Прошло почти полчаса, пока  он  изложил  все  свое  вновь  обретенное
знание и закончил:
   - Хетти, я хочу, чтобы ты обдумала все  это,  может  быть  посмотрела
кассету. Может быть, потом захотела бы переговорить с Брюсом.  Заставить
тебя поверить я не могу. Все, что  я  могу  сделать,  -  это  дать  тебе
понять, к чему я теперь пришел как к истине. Я думаю о тебе и  не  хотел
бы, чтобы ты упустила свой шанс, потому что никто не рассказал  тебе  об
этом.
   Выслушав все это, Хетти откинулась назад и вздохнула.
   - Да, это звучит красиво, Рейфорд. Да так оно и есть. Спасибо, что ты
изложил мне все это. Действительно, все это для меня странно, потому что
я никогда не знала, что об этом говорится в Библии. Моя семья  ходила  в
церковь, когда я была маленькой, главным образом, по праздникам или если
нас приглашали. Но я никогда не слышала ничего подобного. Я  подумаю  об
этом. Когда услышишь что-то такое, оно не забывается.  Так  все  это  ты
собираешься рассказать Баку Уильямсу за обедом?
   - Слово в слово. Она хихикнула.
   - Сомневаюсь, чтобы что-нибудь из этого могло попасть в его журнал.
   - Но, может  быть,  и  попадет  наряду  с  идеями  об  инопланетянах,
заражении бактериями, смертоносных лучах... - ответил Рейфорд.

ГЛАВА 21

   Когда Бак с Хлоей присоединились к Хетти и  Рейфорду,  было  заметно,
что Хетти плакала. Баку показалось неудобным спрашивать, в чем  дело,  а
она сама ничего не сказала.
   Бак был рад, что  ему  представилась  возможность  взять  интервью  у
Рэйфорда Стила. У него были смешанные чувства. Рассказ капитана, который
пилотировал самолет, пассажиром которого Бак был в тот момент, когда там
начали исчезать пассажиры, добавил бы драматизм