мацию  об
этой программе. Они сказали мне, что израильская аудитория составит лишь
малую часть зрителей, ее будут смотреть евреи всего мира.

***

   Рейфорд  был  погружен  в  чтение  "Интернейшт  трибюн",  когда   Бак
проскочил к столу мимо него, забрав свои ключи и почту.  Рейфорд  громко
зашуршал газетой, и когда Бак повернулся  в  его  сторону,  знаками  дал
понять, что позвонит ему. Бак кивнул и пошел к себе наверх.
   - Было бы неплохо, если бы ты позвонил Хлое, -  сказал  Рейфорд  Баку
через несколько минут по телефону. - У тебя все в порядке?
   - Со мной все нормально, Рейфорд!
   - Я видел.
   - Раввин, с которым я был вместе, - друг Розенцвейга. Это  тот  самый
человек, который завтра будет выступать  по  телевидению.  Сообщи  всем,
кому только сможешь, чтобы смотрели эту передачу. Это  очень  интересный
человек.
   - Сделаю. Я обещал Хлое, что один из нас обязательно позвонит ей, как
только я узнаю что-нибудь.
   - Она это видела?
   - Да, в утренних новостях.
   - Я сейчас же позвоню ей.

***

   Бак заказал переговоры через гостиничный коммутатор и повесил трубку,
ожидая, когда его соединят. Сам он тяжело бросился на кровать и  опустил
голову. От всего пережитого его била  нервная  дрожь.  Как  мог  доктор,
который видел то же самое, что и он, предполагать, что эти люди  так  же
легко способны оказаться магами  или  прорицателями,  как  и  посланцами
Бога.
   Зазвонил телефон.
   - Алло!
   - Бак?
   - Это я, Хлоя, со мной все в порядке.
   - Слава Богу!
   - Спасибо.
   -  Бак,  скажи,  -  у   Хлои   был   взволнованный   голос,   -   эти
свидетельствующие видят разницу между верующими и их врагами?
   - Надеюсь, что да. Я узнаю это сегодня вечером. Раввин возьмет меня с
собой на встречу с ними.
   - Что за раввин? Бак рассказал ей.
   - Ты уверен, что это благоразумно?
   - Такой шанс выпадает раз в жизни! Еще никто не разговаривал  с  ними
лично.
   - На каких позициях стоит раввин?
   - Он принадлежит к ортодоксальным иудеям, но знает и Новый Завет,  по
крайней мере, в интеллектуальном смысле. Вам с Брюсом обязательно  нужно
посмотреть эту  передачу  завтра  днем.  Для  вас  ее,  наверное,  будут
передавать на шесть часов раньше. Скажите всем в церкви, чтобы смотрели,
это должно быть очень интересно. Если ты хочешь посмотреть и  подписание
договора, тебе придется встать рано утром.
   - Бак, я скучаю по тебе.
   - Я тоже скучаю по тебе, больше, чем ты думаешь.

***

   Когда Рейфорд вернулся в свою гостиницу, оно нашел  письмо  от  Хетти
Дерхем:

   "Капитан Стил, на этот раз это  не  розыгрыш.  Генеральный  секретарь
посылает вам билет  на  праздник,  который  состоится  завтра  утром,  и
выражает  признательность  за  сервис   на   борту   флагмана   Мирового
Сообщества. Поскольку у него не будет возможности  переговорить  с  вами
лично до завтрашнего вечера по пути  в  Багдад,  он  благодарит  вас  за
службу. И я тоже. Хетти Д."

   Рейфорд положил билет в бумажник, а записку выбросил в корзину.

***

   Бак,  еще  не  вполне  пришедший  в  себя  от  перемены   времени   и
драматических переживаний этого утра, решил поспать несколько  часов  до
обеда. Он обедал в одиночестве и с  удовольствием,  задаваясь  вопросом,
может ли существовать что-то вроде формального протокола для  встречи  с
посланцами Бога. Кто они - люди или духи?  Или  это  были,  как  убежден
Брюс, настоящи1 Илия и Моисей? Они называли друг  друга  Эли  и  Мои-ше.
Могут ли они быть возрастом в тысячи лет? Перед разговором  с  ними  Бак
был взволнован больше, чем перед интервью с главой государства и даже  с
Николае jEapnarray.
   Бечер обещал быть прохладным. Бак надел плотный еаортнвный  шерстяной
костюм с очень большими каома-докШг чтобы можно было обойтись без сумки.
Он взял е собой, только диктофон, блокнот и ручку,  вспомнив,  что  Джим
Борланд из "Уикли" обещал  позаботиться  о  фотографах,  которые  должны
были, сделать большие фотографии этих двоих во время проповеди.

***

   Без пятнадцати десять Рейфорд приподнялся в  своей  кровати.  Он  еще
подремывал под жужжание  телевизора,  как  вдруг  что-то  привлекло  его
внимание. Рей-услышал слово "Чикаго", пожалуй,  даже  "Чика-ы,",  и  это
окончательно разбудило его. Он стал внимательно  слушать,  переодеваясь.
Телеведущий подводил итог основным событиям в Соединенных Штатах:

   Генеральный секретарь в данный момент находится за пределами  страны,
поэтому мы не можем получить от него  комментариев,  но  магнаты  прессы
всего мира уже подтверждают это сообщение. Чрезвычайное законодательство
позволяет   официальным   невыборным   и   международным   бесприбыльным
организациям  возможность  неограниченного  владения  всеми   средствами
массовой информации; оно предоставляет возможность ООН,  которая  вскоре
будет называться Мировым Сообществом, покупать и контролировать  газеты,
журналы,  радио  и  телевидение,  средства   кабельной   и   спутниковой
коммуникации.
   Единственным ограничением будет объем капитала,  которым  располагает
Мировое Сообщество,  но  согласно  слухам,  рассматривается  возможность
покупки  этой  организацией   следующих   изданий:   "Нью-Йорк   таймс",
"Лонг-Айленд ньюс дэй", "Ю-эс-а тудэй", "Бостон глоб",  "Балтимор  сан",
"Вашингтон пост", "Атланта джорнал". "Тампа трибюн", "Орландо сэнтинел",
"Хаустон"...

   Рейфорд сидел на краю кровати, слушал и не верил своим ушам.  Николае
Карпатиу все-таки сделал это.  Он  ставит  под  свой  контроль  основные
средства  массовой  информации  и   тем   самым   получает   возможность
контролировать  сознание  большинства  людей  в  сфере  своего  влияния,
которая должна в ближайшем будущем охватить всю землю.
   Телеведущий продолжал перечислять:

   ...компании сетевого вещания, "Глобал  уикли",  "Ньюс  уик",  "Ридерс
дайджест" и еще длинный список других компаний.
   Самым поразительным является реакция нынешних владельцев, которые как
будто приветствуют привлечение нового капитала и заявляют, что они ловят
на слове лидера Мирового Сообщества Николае Карпатиу,  который  обещает,
что никакого вмешательства с его  стороны  в  редакционную  политику  не
будет.

   Рейфорду пришло было в голову позвонить Баку. Но  он  наверняка  знал
обо всем еще до того, как это сообщение попало  в  выпуск  теленовостей.
Кто-нибудь из сотрудников "Глобал уикли"  должен  был  поставить  его  в
известность, либо он мог  услышать  об  этом  от  кого-нибудь  из  сотен
корреспондентов, приехавших в Израиль на церемонию подписания. Но  могло
получиться и так, что каждый подумает, что Бака уже проинформировали,  и
тот окажется в неведении, чего Рейфорд не мог допустить.
   Рейфорд взялся за телефон, но в комнате Бака никто не ответил.

***

   Плохо различимая в  темноте  толпа  толклась  на  расстоянии  порядка
пятидесяти метров от Стены Плача. Останки нападавшего уже были убраны, а
командир воинского подразделения объяснял представителям прессы, что  он
и его подчиненные не могли принять никаких мер "против двоих  безоружных
людей,  которые  никого  не  трогали,  но   напротив,   стали   объектом
нападения".
   Никто из стоявших в толпе не  выражал  желания  подойти  ближе,  хотя
фигуры двух проповедников еще можно было видеть в конце Стены в  тусклом
свете заходящего солнца. Они стояли неподвижно и молча.
   Когда водитель доктора Циона бен-Иегуды подвез их к почти  опустевшей
стоянке машин, Бак захотел было спросить раввина, верит  ли  он  в  силу
молитвы. Бак не сомневался  в  положительном  ответе,  но  он  собирался
обратиться с молитвой о помощи ко Христу, и, пожалуй, не стоило задавать
подобный вопрос ортодоксальному иудею. Поэтому Бак помолился молча.
   Они с Ционом выбрались из машины и, огибая небольшую толпу,  медленно
и осторожно стали продвигаться вперед. Раввин шел, скрестив перед  собой
руки и обхватив ладонями собственные плечи. Заметив  это,  Бак  не  смог
удержаться от того, чтобы  не  присмотреться  к  этой  позе.  Этот  жест
казался  необычно  благочестивым,  даже   униженно-смиренным,   особенно
учитывая высокое положение бен-Иегуды в религиозной академии.
   - Сейчас я иду в традиционной позе  почтительности  и  примирения,  -
объяснил  раввин.  -  Я  хочу  не  допустить  никаких  ошибок,  никакого
недопонимания. Для нашей безопасности важно, чтобы эти люди  знали,  что
мы идем к ним со смирением и любопытством. Мы не собираемся причинить им
никакого зла.
   Бак посмотрел в глаза раввину:
   - По-моему, на самом деле мы до смерти напуганы и не  хотим  дать  им
хоть какой-то повод убить нас.
   Баку показалось, что на лице раввина мелькнула улыбка.
   -  У  вас  свой  способ  называть  вещи  своими  именами,  -   сказал
бен-Иегуда.  -  Я  молюсь  о  том,  чтобы  мы  оба  вернулись  целыми  и
невредимыми и смогли обменяться впечатлениями.
   "Я тоже", - подумал Бак, но ничего не сказал.
   Неожиданно путь Баку и раввину преградили  три  израильских  солдата.
Бак  полез  было  за  своим  журналистским  удостоверением,   но   потом
сообразил, что в этой ситуации оно  не  имеет  никакого  значения.  Цион
бен-Иегуда выступил вперед и серьезно и спокойно  заговорил  со  старшим
по-еврейски. Тот задал несколько вопросов, которые звучали  уже  не  так
враждебно, как сначала, даже с любопытством. В конце концов он кивнул, и
они смогли пройти.
   Бак оглянулся. Солдаты стояли неподвижно.
   - О чем у вас был разговор?
   - Они сказали, что проход разрешается только ортодоксальным иудеям. Я
сказал им, что вы со мной. Меня всегда забавляет, когда светские военные
пытаются поддерживать религиозные законы. Он напомнил  мне  о  том,  что
произошло раньше. Я ответил, что мы имеем предписание и готовы пойти  на
риск.
   - А мы готовы рискнуть? - беспечно спросил Бак. Раввин пожал плечами.
   - Может быть, и нет. Но мы ведь все равно  пойдем?  Мы  сказали,  что
придем, и никто из нас не откажется от этой возможности.
   Они продолжали идти,  а  двое  свидетельствующих  смотрели  на  своих
гостей, стоя у края Стены Плача, в пятидесяти футах от них.
   - Мы направляемся к забору, там,  выше  по  горе,  -  сказал  раввин,
указывая на противоположную сторону маленького здания. - Если они  хотят
встретиться с нами, они придут туда, и между нами будет только забор.
   - После того, что случилось сегодня с  нападавшим,  от  забора  будет
мало проку.
   - Но мы не вооружены.
   - А они знают об этом?
   - Нет.
   Когда  Бак  и  бен-Иегуда  приблизились  к  забору  на  расстояние  в
пятнадцать  футов,  один  из  свидетельствующих  поднял  руку,   и   они
остановились. Тот заговорил. Не таким громким голосом, какой Бак  слышал
до того, тем не менее звучно.
   - Мы подойдем  ближе  и  представимся,  -  сказал  он.  Два  человека
медленно приблизились к железной решетке и остановились.
   - Называй меня Эли, - сказал он, - а это Мойше.
   - Он говорит по-английски? - прошептал Бак.
   - По-еврейски, - ответил бен-Иегуда.
   - Тихо! - сказал Эли резким шепотом.
   Бак подпрыгнул. Ему вспомнилось,  как  один  из  этих  двоих  крикнул
сегодня утром на раввина, чтобы тот замолчал, а  через  несколько  минут
другой человек уже лежал сожженный.
   Эли показал жестом, что Бак и Цион  могут  приблизиться  к  ним.  Они
подошли к забору и остановились на расстоянии двух футов. Бака  поразила
их оборванная одежда. От нее исходил запах дыма, будто от близкого огня.
В  тусклом  свете  далекой  лампы  их  длинные  крепкие  руки   казались
мускулистыми и мозолистыми. Ноги были босы.
   - Мы не будем отвечать на вопросы, кто мы и откуда, - сказал Эли.
   Цион бен-Иегуда кивнул и сделал  легкий  поклон.  Бак  сунул  руку  в
карман и включил диктофон. Неожиданно Мойше подошел к  самой  решетке  и
прислонил к вей свое бородатое лицо. Он смотрел на раввина полузакрытыми
глазами. По его лицу текли капли пота.
   Он говорил очень спокойно, низким глубоким голосом.
   - Много лет назад жил человек из фарисеев по имени Никодем, начальник
иудейский. Подобно вам, человек этот пришел ночью к Иисусу.
   - Эли и Мойше, мы понимаем,  что  вы  пришли  от  Бога,  -  прошептал
бен-Иегуда, - ибо никто не может делать то, что вы, если Бог не с ним.
   - Воистину говорю вам:  кто  не  родится  свыше,  не  сможет  увидеть
Царства Божьего, - сказал Эли.
   - Как человек может родиться, будучи стар? - произнес бен-Иегуда.
   Бак вспомнил, что это была цитата из Нового Завета.
   - Может ли он снова войти в чрево матери своей и родиться?
   - Воистину говорю тебе: кто не родится от воды и Духа, не может войти
в Царство Божье. Рожденное от плоти есть плоть, и рожденное от Духа есть
дух. Не удивляйся сказанному мной: вы должны родиться свыше,  -  ответил
Мойше.
   - Ветер веет, где хочет. Ты слышишь звук ветра, но не можешь сказать,
откуда он пришел и куда уходит. Так же и каждый  рожденный  от  Духа,  -
снова заговорил Эли.
   - Как это может быть? - откликнулся раввин.
   - Ты - учитель Израиля, и не знаешь этого! Воистину говорю  тебе,  мы
говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том,  что  видели.  Вы  же
отвергаете наше свидетельство. Если мы говорим о земных вещах, и  вы  не
верите, то как вы поверите, когда мы  заговорим  о  небесных,  -  сказал
Мойше, подняв голову.
   - Никто не поднимался на небеса кроме Того, Кто спустился с небес,  -
Сына Человеческого. Как Моисей вознес змея в  пустыне,  так  должен  был
быть вознесен и Сын Человеческий, чтобы всякий верующий в Него не погиб,
но  имел  жизнь  вечную.  Бог  так  возлюбил  мир,  что   отдал   Своего
единородного Сына, чтобы всякий верующий в Него не погиб, но имел  жизнь
вечную, - сказал Эли.
   Бак воодушевился, голова у него просветлела. Ему казалось,  будто  он
перенесся во времена древней истории и стал участником известных  ночных
бесед, хотя он ни на миг не забывал, что спутником его не был Никодим, и
ни один из тех двоих не был Христом. Эти истины прозвучали для него  как
новые, Священное Писание ожило. Вместе с тем он знал, что скажет Мойше в
заключение.
   - Ибо Бог послал Своего Сына в мир не для того, чтобы судить мир,  но
чтобы мир спасен был через Него. Верующий в Него не судится.  Неверующий
уже осужден, потому что не уверовал во имя единородного Сына Божьего.
   Неожиданно раввин ожил. Он стал энергично жестикулировать,  поднимать
руки и широко разводить их в стороны, как в театральном  спектакле.  Эти
жесты сопровождали его следующий вопрос:
   - А чем же тогда состоит суд?
   - В том, что свет уже пришел в мир, - ответили оба в унисон.
   - Как же люди не увидели Его?
   - Люди предпочитают свету тьму.
   - Но почему?
   - Потому что дела их порочны.
   - Прости нас, Боже, - произнес раввин.
   - Бог прощает вас. На этом мы закончим, - объявили свидетельствующие.
   - Вы больше ничего не скажете нам? - спросил бен-Иегуда.
   - Больше ничего, - ответил Эли.
   Баку показалось, что Эли  при  этом  не  раскрывал  рта.  Сначала  он
подумал, что ошибся, что эти слова произнес Мойше. Но Эли продолжал. Его
слова воспринимались вполне отчетливо, хотя он не произносил их вслух.
   - Мы с Мойше больше ничего не скажем до рассвета  -  тогда  мы  снова
будем свидетельствовать о пришествии Бога.
   - У меня еще много вопросов, - взмолился Бак.
   - Больше ничего, - ответили они в унисон, хотя  по-прежнему  их  уста
оставались закрытыми. - Благослови вас Бог, мы желаем  вам  мира  Иисуса
Христа, и да пребудет с вами Святой Дух. Аминь.
   Бак почувствовал слабость в коленях, когда их собеседники повернулись
и стали удаляться. Пока он и раввин  наблюдали  за  ними,  Эли  и  Мойше
прошли вдоль здания и уселись, прислонившись к стене
   - До свиданья и спасибо, - сказал Бак, ощущая неловкость.
   Бен-Иегуда запел прекрасный распев, какое-то славословие, которое  не
было известно Баку. Казалось, что Эли и Мойше молятся, потом они заснули
там, где сидели.
   Бак молча последовал за бен-Иегудой, когда тот повернул к  невысокому
ограждению, перешагнул через него и направился прочь от Храмовой горы  к
небольшой роще. Бак спросил, не хочет ли доктор побыть в одиночестве, но
тот показал жестами, что предпочитает, чтобы Бак остался с ним.
   Когда они подошли к деревьям, доктор остановился  и  поднял  глаза  к
небу. Он закрыл лицо  руками  и  заплакал.  Потом  его  плач  перешел  в
рыдания. Бак тоже был переполнен чувствами, и не мог удержаться от слез.
В эти минуты он ясно понял, что они находятся на  Святой  земле.  Одного
только он не мог понять: как все это было истолковано раввином?  Неужели
тот прошел мимо рассказа  о  беседе  Никодима  с  Христом,  когда  читал
Священное Писание, и сейчас, когда он  стал  свидетелем  воспроизведения
того разговора?
   Сам Бак, разумеется, не пропустил этого  Интересно,  поверят  ли  его
друзья по Отряду скорби, что он был удостоен такой чести? Конечно, он не
станет держать то чудесное, чем была сейчас переполнена  его  душа,  при
себе. Баку очень хотелось, чтобы близкие ему люди  могли  разделить  эту
радость вместе с ним.
   Как будто чувствуя, что Бак хочет заговорить, бен-Иегуда  предупредил
его:
   - Мы не должны сейчас  искажать  наши  впечатления,  пересказывая  их
словами. До завтра, мой друг.
   Раввин обернулся - оказалось, что на  обочине  стоит  его  машина,  а
рядом с ней прогуливается шофер. Доктор  подошел  к  передней  дверце  и
открыл ее для Бака. Бак сел  в  машину  и  шепотом  поблагодарил  своего
спутника Раввин обошел машину спереди, прошептал что-то шоферу, и машина
рванулась с места, оставив бен-Иегуда на обочине.
   - В чем дело? - спросил Бак, вытянув шею, чтобы посмотреть на  темный
силуэт, исчезающий во мраке. - Он сумеет найти обратную дорогу?
   Шофер ничего не ответил.
   - Надеюсь, я ничем его не обидел
   Шофер посмотрел на Бака с извиняющимся видом и пожал плечами:
   - Никакой англиски.
   Он отвез Бака к гостинице "Царь Давид". Дежурный администратор вручил
мистеру Уильямсу конверт. Письмо было от Рейфорда, но так как на нем  не
было пометки "срочно", Бак решил отложить разговор с капитаном до  утра.
Если он не  дозвонится  утром,  они  все  равно  увидятся  на  церемонии
подписания договора.
   Бак не стал  включать  свет.  Через  стеклянную  дверь  он  вышел  на
маленький балкончик среди деревьев. Сквозь ветки в ясном небе  виднелась
полная луна. Дул слабый  ветер,  становилось  прохладно.  Бак  застегнул
воротник рубашки и погрузился в созерцание красоты южной  ночи.  У  него
было чувство, что он самый счастливый человек на земле. К тому,  что  он
сделал прекрасную  профессиональную  карьеру,  и  к  его  отшлифованному
таланту прибавилось то, что он стал  свидетелем  нескольких  потрясающих
прямых вмешательств Бога в историю мира.
   Он был в Израиле во время нордландского нападения полтора года назад.
Тогда Бог явно устранил опасность, угрожавшую Его избранному народу  Бак
был в воздухе,  когда  произошло  восхищение.  Самолет  вел  человек,  с
которым потом так близко сведет его жизнь, а  старшей  стюардессой  была
женщина, чья судьба на его совести, и еще дочь этого пилота... Он был бы
убежден, что любит ее, если бы только точно знал, что такое любовь.
   Бак ссутулился, опустил рукава рубашки и скрестил руки на  груди.  Он
избежал автомобильного взрыва в Лондоне; он пришел  к  Христу  в  начале
конца мира. Сверхъестественным образом он был  спасен,  став  свидетелем
двойного убийства, совершенного самим Антихристом. А сегодня Бак  воочию
увидел исполнение одного из пророчеств Священного Писания, когда  убийца
был испепелен огнем, исходившим  из  уст  одного  из  свидетельствующих.
Затем он услышал, как эти двое повторили слова, сказанные Иисусом больше
двух  тысяч  лет  назад...  Баку  хотелось  стать  смиренным,   хотелось
рассказать своему Творцу и Спасителю, каким недостойным и вместе  с  тем
благодарным он себя чувствует.
   - Все, что я могу сделать, - хрипло шептал он в ночном воздухе, - э